neat [misheard].

сказать, что пьеро не привык к принимающей позиции — значит, не сказать почти ничего. это даже не кажется ему неприятным или унизительным, просто как-то не так. однако, когда дотторе вдруг в очередной раз говорит о том, что хочет сам попробовать сделать с ним хотя бы что-нибудь, в мыслях его возникает нечто вроде сомнения. если раньше это было бы категорическим отказом, то сейчас.. — не сегодня, но мне стоит подумать. дотторе не так неразумен, чтобы просто выпрашивать желаемое, и всё же от намёков и недосказанностей удержаться совершенно не в силах, потому что отсутствие отказа абсолютно точно выглядит в его сознании как шаг на пути к согласию. — однажды под вечер мозг его рождает мысль, уютно разместившуюся на самом стыке дурного и гениального. — ты мне доверяешь? "можно ли мне вообще доверять, имею ли я право на твоё доверие?" — вот что раньше подразумевалось, когда звучал этот вопрос; сейчас же это детская, глупая провокация, не более. — думалось мне, мы уже прошли этот этап, — пьеро колеблется в течение полусекунды, но отвечает. подобные вопросы просто так не задают; в особенности — дотторе. — доверяю, конечно. — почему, — тянется тот пальцами к тыльной стороне чужой ладони, — почему тогда не хочешь позволить мне тоже доставить тебе удовольствие, как сам неоднократно делал со мной? он сам почти готов поверить в то, что немного обижен на пьеро из-за этого. если тот не ответит сейчас — точно, точно обидится. он не так неразумен, чтобы требовать того, чего так сильно хочется, напрямую, но, кажется, именно это он в данный момент и делает. — это.. вряд ли будет удовольствием для меня. — ответ не похож на то, чего можно было бы ожидать, но всё же звучит он максимально честным. за него можно уцепиться, и дотторе это делает. мягкая полуулыбка, хитрый раззадоренный взгляд, скользнувший по чужому лицу — и аккуратный, слишком для него аккуратный поцелуй у самого уголка сжатых губ. — стоит проверить. пьеро усмехается чему-то — может, всему происходящему, а может, деланной непосредственности своего визави — и, пожалуй, слишком сдержанно кивает; как знать, вдруг действительно стоит? снимая чужую одежду, тот путается в застёжках, неловко цепляется пальцами за пуговичные петли, за шлёвки на брюках — можно было бы даже подумать, что ему не удаётся справиться с волнением, если бы не взгляд, отражающий все намерения и умыслы. никак не желает поддаваться запонка на правом рукаве; [может быть, это и в самом деле волнение.] и всё же поцелуи дотторе такие удивительно-мягкие, и прикосновения его россыпью ложатся на самые чувствительные места чужого тела — быть может, ещё не так хорошо изученные, как того хотелось бы. нежность не то чтобы в его стиле, однако сейчас кажется необходимой, правильной. вскоре из прежнего облачения остаются только уже расстёгнутая рубашка и нижнее бельё — впрочем, и эти вещи спустя несколько секунд отправляются в общую кучу. пьеро обязательно выговорит за неподобающее обращение со своей форменной одеждой, но точно не сейчас — а значит, можно продолжать. кажется, если бы на месте дотторе был другой человек, бедняге пришлось бы столкнуться с когнитивным диссонансом; тот же, переведя чуть помутнённый и совершенно очарованный взгляд на чужое лицо, почти беззвучно, одними губами говорит: — красивый. это даже более неожиданно, чем отсутствие видимого удивления, и это определенно смущает. ученый, будто распалившись ещё сильнее с выражения лица пьеро, касается-гладит-целует так, что последнему приходится свыкнуться с приятными ощущениями, перебивающими всякую мысль, что пробует обосноваться в голове. следующий поцелуй приходится на самый низ живота; тонкие напряжённые пальцы прижимаются к коленям пьеро, чтобы слегка развести их в стороны. слишком велико желание того остановить все происходящее, слишком сильна установка на то, что удовольствие — далеко не то, к чему стоит привыкать его телу, однако дотторе своими действиями опережает даже эти мысли — устроившись поудобнее между чужих бедер, касается носом лобка, а потом — плавно, мягко — проходится вдоль половых губ расслабленным языком. ему хочется исследовать чужое возбуждение и удовольствие во всех подробностях и возможных проявлениях — и потому каждое из его движений аккуратное, изучающее. пьеро же и вовсе не знает, куда деться от этого всего — осторожно, но тяжело опускает ладонь на чужую голову, теряя контроль и вцепляясь пальцами в лёгкие пушистые пряди волос; едва заметно вздрагивает и вдыхает чуть резче, когда становится чересчур приятно. руки дотторе сжимают его бёдра — возможно, чуть сильнее, чем следовало бы, но останавливать его уже не возникает желания, и появляющиеся мысли идут вразрез с теми, что наполняли разум раньше. [может быть, не так уж и плохо будет потеряться в этих ощущениях.] хотя бы так. яркий свет лампы бьёт по сомкнутым векам — и видно один лишь нестерпимо красный цвет. любое движение, любое действие учёного воспринимается разгорячённым телом как источник чистого удовольствия; от этого пульсирует в голове и в самом низу живота. дотторе вдруг думает, что было бы интересно услышать его стоны, и почти тут же с полустоном выдыхает сам — чужие пальцы так мягко, так правильно прижимаются к затылку, чуть сдвигаясь вниз, что хочется подставить голову под руку. становится отчего-то настолько жарко, что даже дышится тяжело. как выясняется, отсутствие до́лжного опыта действительно неплохо компенсируется усердием — он пускает в ход и губы, и язык, играет с темпом и интенсивностью движений, внимательно вслушиваясь в учащённое дыхание; и это более чем хорошо. пьеро, хоть и совсем не привык к ласкам подобного рода, оказывается намного более чувствительным, чем можно было ожидать — уже через несколько минут оказывается на грани, сильнее стягивает волосы второго, и тот даже не в силах отстраниться, чтобы ещё немного подразнить. после оргазма кружится голова и так, так шумит в ушах. дотторе чуть приподнимается на локтях, встряхивает всклокоченными волосами и осматривает всё, что натворил, с совершенно довольной улыбкой: — у тебя даже ноги дрожат, знаешь. выглядишь абсолютно разъёбанным. пьеро закрывает лицо руками, тяжело вздыхая: — понятие тактичности, конечно, тебе незнакомо. [может быть, даже это в дотторе кажется очаровательным.]