И не думай, что ты 50 Cent
Здеся не США, это чистый бред…
© 1.Kla$
Я даю пример, как надо читать, вы можете учиться.
Гомик, нарик, bitch, паскуда, блядь — я люблю материться.
© также 1.Kla$
I
Всё началось, когда на связь вышел этот — паскуда, тварь — Ричард и предложил организовать концерт Багрового Фантомаса в Катамарановске. Да какой Ричард? Не Ричард даже, а так — Кирюшка Лаптев. И не в Катамарановске, а в деревне Большие Аналы, откровенно говоря. И не Багрового Фантомаса, а Сукиных Детей, но это не суть важно. И вообще, если уж приоткрыть завесу тайны окончательно, с этого всё не началось, а покатилось по пизде. Ну так вот. В тот день Ричард забрал ребят на вокзале. Роза-Робот, который вообще-то Лёня Вайзенберг, занял переднее сидение. Яша Шершанский (который на самом деле Валерий Альбертович Жмышенко, но предпочитает всем говорить, что он этнический еврей), был вусмерть укурен и валялся сзади. — Всё ok, rебята? — Ричард вцепился в руль. Он водил осторожно, как интеллигентная испуганная дамочка. — Apartments уже свободны, сейчас доедем и будем rазмещаться, оk? С кваrтиrой всё horror-show: cleaning, gas, всё как положено. Соседи вчеrа умеrли, поэтому есть возможность совеrшить rепетицию пеrед концеrтом. В его мягком теноре чувствовалось мажорное воодушевление. — Нормасик, блин, ништяк, сойдёт, да, жи́да? — поинтересовался Лёня у Яши. — Норма-а-асик, — простонал Яша с заднего сидения. Он торчал на всём, как Курт Кобейн, но быстро отходил — феноменальные способности для человека, которого мать с бабушкой растили в парнике. В этот раз ничего не предвещало беды, они планировали поступить как обычно: заселиться в хату, вызвать проституток, заказать пиццу, прибухнуть и помолиться. Именно в такой последовательности, потому что иначе рисковали бы угробить томный вечер или сорвать завтрашний концерт. По приезде выяснилось, что как обычно поступить не получится: в деревне Большие Аналы отсутствовала опция доставки пиццы и не водились кошерные проститутки, а местные продажные женщины были таковы, что из них можно было смело делать хамон. — Ёб твою ма-ать, — Лёня присвистнул, оглядывая нафталиновую квартиру с коврами и покрывалами. — Реально horror show какое-то, нахрен. Бабуськин ампир, блин. — Izvinite, дrуzья, это не Moscow, и не Питеr, конечно. И даже не Самаrа. Big Anals — нда. Сюда ещё не докатилась волна цивилиzации, до сих поr популяrны same kind of уличные бои? Rазбоrка? Лёня и Яша переглянулись и не поняли, к чему это всё было сказано. Оба они были родом из Аналов и знали здешние нравы. Ричард сконфуженно улыбнулся и попросил заскочить в туалет «na dorozhku». Вернулся из туалета он уже без американского акцента, но с пистолетом. — Лежать, суки, лежать! — заорал он, тыча стволом в спины. Тут же в квартиру влетели братки с оружием — известные в Больших Аналах криминальные авторитеты Стрельниковы (весь семейный подряд из шестнадцати братьев и двадцати племянников) и большой друг их большой семьи — жирный лысый шансонье Рома Малинский, который любил бывать в местах чрезвычайных происшествий не меньше, чем в местах не столь отдалённых. Сукиных Детей — Лёню и Яшу — они поставили на колени и, угрожая пистолетами, стали принуждать к покаянию за оскорбления местных деревенских музлоделов и их мам. И за участие в мировом жидомасонском заговоре заодно. Лёня попытался собрать мысли в кучу и понять, за что конкретно он вынужден теперь огрести люлей. И пришёл к выводу, что, должно быть, за тот случай на одном из последних концертов, когда они с Яшей назвали лейбл Стрельниковых унылой шансон-педерастией, заявили, что имели в анал жену Гриши Стрельникова, маму Гриши Стрельникова, самого Гришу и всех его братьев, отпускали кощунственные шутки про инцест в их семье и про то, что все Гришины поклонники — престарелые разведённые страшнобляди и малолетние школотроны с одной из разновидностей фимоза головного мозга. Для столичной тусовки — это был лайтовый и почти любовный Биф. Для местных блюстителей морали — что-то сродни прогулке в бикини по рынку в Афганистане. — Ебал ты, морда еврейская, мою мамку?! А? Ебал, сука?! Отвечай, мразь, за свои слова! — прессовал Артёмка Стрельников несчастного Яшу Шершанского. — Тём, твоя мамка, блин, проституткой, блин, работает, её все здесь присутствующие ебали, нахрен, и ещё пол-Москвы, наверное, — попытался защитить Яшу Лёня и получил леща. — Ну так-то он прав, бля, — пожал плечами Рома Малинский и проломил диван своей тушей. — Ром, я же просил тебя, ты чего тут… это… — Гриша Стрельников как обычно не смог составить внятное предложение. — Не надо нам тут, как говорят… А я Квадратыч, кстати говоря, э-э… Обычно фразы за него заканчивали его братья или сын, но в этот миг все они были настолько поглощены экшеном разборок, что на отца семейства было плевать. Теперь Гриша мог с чистой совестью идти драить пол у параши своим белым пальтишком. (Поговаривали конечно, что раньше Гриша умел разговаривать, а потом какой-то лопух прострелил ему яйца. Но почему-то это сказалось на Гришиных умственных способностях и речевом аппарате). Закончилось всё тем, что Сукиным Детям надавали лещей под прицелом камеры и пригрозили слить всё в сеть, если в течении двух дней не будут опубликованы видео с публичными извинениями за гнилой базар. — Квартира к утру должна быть свободна, — сказал предатель Ричард-Кирилл и помахал рукой. — Bye-bye, нахуй, bitches! Сукины Дети решили, что не будут извиняться и накатают заяву. А потом передумали мусориться и вознамерились просто свалить из города на грузовике под песню Татушек «Нас не догонят». Далеко и надолго.II
Вчера ещё точно нельзя было сказать, поедет ли Яша с ним в Москву или умотает к себе в Питер, но сейчас стало очевидно, что всё совсем не очевидно. Яша всегда таскался за Лёней как жена декабриста, в их творческом союзе он был ботаником в противовес Лёне-хулигану. Но что случилось? Неужели он решил отколоться (или обколоться) на полпути? — И где же, блин, твоё хвалёное, нахрен, из всех щелей прущее, блин, агрессивное мамоёбство? — недоумённо спросил Лёня. — Чё-то ты, блин, подрастерял хватку, жида. — Роз… Я типа просто хотел, чтобы наши отношения были экологичными и горизонтальными. Типа, блин. — Ты чё, блин, мне за абьюз предъявляешь, я не понял, нахрен? Я тебя, блин, как отец характеру учил, блин, ты чё, блин, вытворяешь. Лёня отвесил Яше подзатыльник. Лёне нравилась их с Яшей гачированная манера общения, и он никак не мог взять в толк, что это за экология такая, из-за которой они должны были вдруг снизить напых высокопарной лексики и начать делать друг другу римминг. Или перестать залупаться на деревенскую гопоту у себя в треках, фигурально имея самое святое, что у них есть. — Я уже не тот агрессивный мамоёб, которого ты знал раньше, Лёня. Я к-как будто большое не хочу задевать Г-гришу и п-подобных ему. — Да? Ну и чё ты, блин, хочешь делать тогда типа? — Я хочу записывать аудиокниги для старшеклассниц. Типа. — Ты чё, блин, обосрался, что ли, блин, алё? — изумился Лёня. — Гриша пистиком по губам поводил — всё, нахрен, прощайте мамы, привет Стокгольмский синдром? Ну сольёт он видео в сеть — дальше чё, блин? Будешь, блин, бегать ему blow job делать, блин, по первому требованию, только бы эти пять секунд унижения не слили в сеточку, так, нахрен? — Если надо, буду. Иногда чем-то приходится жертвовать, чтобы будущие дети, б-блин, не увидели папку на коленях, б-блин, в интернете. — Яша, блин, ты читал про то, как ты зарезал Вини Пуха, блин, выебал Степашку в ухо, а потом обоссал, нахрен, весь их плюшевый мирок. О какой, блин, ответственности перед детьми, блин, ты вдруг задумался, нахрен? Яша пожал плечами. Ну конечно, Лёня-то был галахический еврей и в любой момент мог свалить в Израиль, а Яшка, мало того, что в школе хапнул унижения, так ещё и вынужден был жить на одном континенте с Гришей и его братьями всю ближайшую жизнь. — Я уже давно подумывал о том, что нам пора разойтись, — сказал Яша. — Да какого хрена, жида? — Потому что я принял ислам, Лёня. Не веришь? Вот те крест. Лёня открыл рот. Нашарил за спиной чемодан и присел, чтобы не упасть. Яша, который на самом деле Валерий Альбертович Жмышенко, который на самом деле Дениска Сухачёв, последние пять лет только и делал, что притворялся евреем. Он носил шапочку, разговаривал с акцентом, соблюдал кашрут — в общем делал всё, чтобы пустить пыль в глаза общественности и получить таки заветный второй паспорт. А теперь он отрекается от веры, отрекается от совместного творчества, от кощунства в текстах и идёт записывать беззубые песенки для восьмиклассниц просто потому, что какой-то деревенский гопник заставил его извиниться? Или нет. Яша делал это просто потому что. Просто потому что так сказывалась усталость друг от друга, которую порой испытывают люди. Когда. Подумывают. О разводе. — Ну чё ты молчишь, нахрен, скажи мне что-нибудь хорошее хоть на прощание, блин. — Аллах Акбар.III
«Багровый Фантомас распался. Малыхи в слезах». Так мог бы выглядеть самый короткий рассказ, способный растрогать любого, но нет — он уступил бы первое место другому не менее трогательному рассказу: «Сукины Дети распались. Мамы в слезах». Яша публично покаялся за мамоёбство и пожал руки Стрельниковым. Он стал таким холёным и чистеньким после расставания, что: «Так сразу и не скажешь, что сидит на коксе — подумал Лёня. — Или на пенисе. Или на всём сразу». После публикации видео с лещами Лёня залёг на дно на долгие годы. Он пил вискарик и ел торты перед экраном компьютера, просматривая старые совместные клипы. Изредка давал сольные концерты, но слушать его ходили полторы калеки за бутылку пива. Он читал со сцены выстраданные диссы и надрывные любовные рассказы про их с Яшей житуху, где между строк сквозило больное «вернись ко мне, я всё прощу». Но Яша не отвечал ему. У Яши всё было прекрасно. Как и хотел, он написал слезливую аудиокнигу про трагическую любовь каких-то педиков Марков на фоне антиутопии и получил всё, о чём мечтал: признание богемных хипстеров, литературные премии, малолетних фанаток, которых он вылавливал прямо со сцены и тащил в гримёрку. Все обожали Яшу, и только Лёня знал его чёрные секретики, которые, конечно, никогда бы ни за что не выдал публике. За деньги разве что. Например, тот секретик, что на самом деле Яшу зовут Саша Шляпик и что мама у него русская, а папа — юрист. Когда Лёня закончил очередной любовный трек, посвящённый Яше, преданные фаны скинули в личку ссылку на документальный фильм Стрельниковых. В нём прикованный наручниками к батарее и объёбанный влажными питерскими спидами Яша нахваливал рэп-потуги Артёмки, а потом дружески обещал, что запишет с ним совместку. Он слабо понимал, что происходит и почему-то всё время обращался к собеседнику: — Светлана… — Я Артём. — Это неважно, послушайте. Чтоб вы поняли масштаб, я не стал фитовать с Лошончиками за пятнадцать лимонов. Но с вами я сделаю это бесплатно и безвозмездно, потому что, блин, уважаю то, что вы делаете своим языком. И вы мне скажете: Яша, ты конченый. Но нет, блин, я просто не люблю Лошончиков. Лёня подавился чипсами и слезами. Всё случилось ровно так, как он и предсказывал: бывший друг так боялся соснуть у Стрельниковых пять секунд, что в итоге сосал им десять лет без перерывов на обед. И главное: за что, ведь про те пять секунд и так все узнали. Наверное Яше просто нравилось сосать. Лёня испытал нечто, напоминающее смесь победной радости и желчной злобы. — Суки, твари, блин, ну так же нельзя, блин! — воскликнул он, стукнул кулаком по столу и набрал Гришу. Пусть эта рыжая чмошница и дальше протирает пол своими коленками, думал он, а я не хочу. — Слышь ты, блин, Гриня, блин, жду тебя, сука, на ринге через месяц. В этот раз по честноку, блин, один на один, без толпы твоих братьев-дегенератьев с пистолетами и дальних родственников жены. Адьёс, нахрен, сука! И да… Я твою мамку ебал, блин. И папку тоже. А чё ты мне сделаешь, я в другом культурном городе, нахрен! Недопитый пивасик отправился в раковину, недоеденные чипсы — в мусорное ведро. Лёня пошёл в gym. У него впереди было много работы.IV
Толпа разбушевалась. Лёня отправил Гришу в нокаут одним профессиональным ударом: зажал в углу ринга и заставил посчитать, сколько будет семью восемь. От столь сложной интеллектуальной работы мозг Гриши коротнул, отключился и перестал функционировать. Наконец-то. Наконец-то Лёня Вайзенберг поквитался с драконом, и его рыжая принцесса снова на свободе. «Давай встретимся», — написал Яша. …Лёня поправил скрипучую красную кожанку и выбил с ноги дверь квартиры. Он волновался перед этой встречей сильнее, чем перед боем со Стрельниковым. «Жида, я люблю тебя, блин, — повторял он про себя, чтобы не забыть. — Всегда любил, блин, прости меня, нахрен, за всё. Хочешь, блин, экономические отношения — пожалуйста, блин, будем экономить, раз для тебя это так важно. Хочешь, блин, горизонтальные — да я сам этого хочу, блин, я даже анус побрил, блин нахрен, ю ноу. Я даже ислам готов принять, блин, ради тебя». Только вот… Только вот, когда он пришёл за Яшей, того и след простыл. Он улетел? Уехал? Умер? Да это было уже и не важно. Лёня сел на подлокотник обитого леопардом кресла, снял шапку и уткнулся в неё лицом. Да, конечно, они оба это поняли. Яша раньше, а Лёня только сейчас: это всего лишь синдром открытых крыш, когда, казалось бы, делаешь всё, чтобы исправить ситуацию, только опаздываешь на десять лет. Лёня включил телек. Он хотел оглянуться назад ещё раз, время остановив, но никто за ним не поспешил. Hasta la vista. На экране телека в пустой квартире крутили кадры с вечернего шоу. На них богатый и популярный Яша в широкой куртке давал интервью. На вопрос «Что случилось с Багровым Фантомасом?» он ответил: — Ну, э-э, нас убили марки.