целуй меня больше

1. У Джисона небольшие проблемы. Дерзкое поедание леденца на палочке в рекламной фотосессии должно быть в порядке вещей, и так оно и есть, но, в конце концов, в нём участвует рот Минхо, так что Джисон вряд ли это легко пренесёт. В химии его мозга подобное не заложено. Прямо сейчас Минхо засасывает конфету между пухлыми розовыми губами, вязкость слюны позволяет ему мучительно перекатывать её взад-вперёд. — Будь менее сдержанным, ладно? — говорит Минхо, засовывая конфету обратно в рот. Она должно быть неприятно лязгает у него на зубах каждый раз, словно гвозди по классной доске, когда он перебрасывает её языком из одного уголка рта в другой, но тело Джисона реагирует в обратном направлении. Джисон наблюдает, как поднимается идеально скульптурный изгиб брови в ожидании его дурацкого ответа. Он дважды прочищает горло. — Насколько менее, — заикается он. Минхо запрокидывает голову и хихикает. — Такой вкусный, — комментирует он, постукивая по белой палочке, зажатой между зубами. Леденец приглушает его слова, делая произношение менее чётким. Да, вот почему Джисону приходится пристально смотреть на его рот. Чтобы понять, что он говорит. — Как думаешь, какой у него вкус? Он ярко-красный и влажный от того, что Минхо посасывает его. — Вишнёвый, — пробует он. Тот с досадой цыкает. — Неправильно. Взгляд Джисона возвращается к губам Минхо, когда тот заговаривает. Джисон забывает о существовании всех фруктов до единого. Глаза Минхо задумчиво скачут вверх, его милая привычка, и парень мычит: — Хочешь кину твой спасательный круг? — Какой у меня спасательный круг? Минхо продолжает обдумывать тщательно. — Поцелуй, — решает он. Хах. Подожди — что? Минхо хочет поцеловать его? — Окей, — пищит Джисон. Правда… раз Минхо предлагает, то Джисон был бы полным дураком, если бы отказался от такой возможности — той, которая слишком часто занимает его мысли, чтобы не считаться проблемой, и вот он жадно хватается за неё и послушно облизывает губы. — Не отвлекайся слишком сильно, ладно? — говорит Минхо, опуская взгляд к его губам и задерживаясь там на одну, две, три секунды. — Помни, что ты выясняешь, какой вкус, — добавляет он. Джисон, должно быть, открытая книга о влюблённости. Но парень всё равно кивает. Сглатывает. А затем губы, сладкие и липкие, прижимаются к губам Джисона, идеально соединяясь. Рот его хёна. Трудно думать об этом вот так, когда дело касается Минхо, и легче не становится, когда Минхо сам проводит тёплым и нежным языком по губам Джисона. Клубника. Клубника и Минхо. Всё закончилось слишком быстро, но причинило достаточно ущерба, чтобы собственные ноги еле держали Джисона до конца дня. — Итак? — подначивает Минхо. Джисон проводит языком по верхнему ряду зубов и думает о том лёгком мычании, которое ему удалось вырвать из горла Минхо в конце того поцелуя. — …клубничка, — решает он, правда, неуверенно. Минхо выглядит довольным. — Хорошая работа. Он покидает их маленькое рандеву за осветительной аппаратурой декораций заднего фона, когда один из сотрудников подзывает Минхо, чтобы подправить ему макияж перед съёмкой следующей серии фотографий. Колени Джисона дрожат. 2. Следующий — черничный. Джисон знает это, потому что видел надпись, выделенную жирным шрифтом на обертке от конфеты, прежде чем Минхо успел выбросить её в мусорное ведро. Синий цвет ещё и оставляет следы на изгибах губ Минхо, окрашивает его язык синевой, и Джисон гадает: если достаточно сильно пососать язык Минхо или потереться своими губами о его, сотрёт ли это следы от конфеты ещё до начала ужина. Поцелуи в данном случае чрезвычайно практичны. Он старается изо всех сил. С, должно быть, героическим усилием, потому что Минхо так мило стонет ему в рот и щедро отдаёт свой язык в чужое пользование, пока Джисон изо всех сил пытается разобрать нотки ароматизированных фруктов. Хотя на самом деле Минхо ни в жизни не догадается. Джисон отрывается от его губ — ради собственного здравомыслия — с влажным чмоканьем, облизывает свои для пущей убедительности и смеривает Минхо взглядом. — Черничка, — решительно бормочет он. Минхо в последний раз чмокает его в губы и говорит: — Хорошая работа. Пока что черника — любимый вкус у Джисона. 3. У Минхо выработалось что-то вроде пристрастия. Всё в порядке. Люди — существа привычки и рутины, обычно возвращающиеся к одному и тому же поведению, привычкам и вещам, которые приносят им радость и удовольствие. Где-то на неделе по просьбе Минхо Феликс вернулся из магазина с огромным пакетом леденцов, и с тех пор Джисон не знает покоя. Минхо сидит на кухонном столе, болтая ногами взад-вперёд, зажав леденец во рту. — Ты звал, — шутит Джисон. Он не звал. Но забрёл на кухню, собираясь заточить снэков, и был встречен только что умытым лицом и босыми ногами Минхо, и решил, что они намного лучше, чем то, что ждёт его в холодильнике. — Тебе этот понравится, — обещает Минхо. Джисон не сомневается в этом ни на секунду. Джисон медленными шагами топает вперёд, ступни в носках бесшумно касаются пола. Минхо откидывается назад, опираясь на одну руку, и терпеливо ждёт. Другой рукой с липким чмоканьем вынимает конфету изо рта. Леденец явно оранжевый, но это могло быть и манго. Минхо притягивает Джисона между своих раздвинутых бёдер и смотрит на него решительным взглядом. — Готов? — спрашивает Минхо. Джисон тупо кивает, когда Минхо притягивает его всё ближе и ближе к себе, не сводя глаз с губ Джисона, пока их грудные клетки не сливаются воедино, а тёплое дыхание Минхо не обдувает его губы. Губы Минхо липкие на ощупь. Цитрус ярко врывается Джисону в рот, как только он облизывает верхнюю чужую губу и втягивает её в рот. (Второй из его любимчиков, если Джисону пришлось бы выбирать.) — Мм, — произносит Минхо, прижимаясь губами к губам Джисона, как будто это он тут на миссии. Сам он почти уверен, что этот апельсиновый, но ему не хотелось бы разочаровывать Минхо потенциально неправильным ответом, поэтому он погружает свой язык в чужой рот и заворачивает его во все уголки, до которых может дотянуться. Джисон жарко дышит ему в губы, когда они отстраняются, облизывает свои собственные. — Апельсин, — предлагает он. Запоздалая улыбка Минхо похожа на кошачью. 4. Минхо каким-то образом оказывается у него на коленях во время следующего дегустационного теста. Он достал ещё один леденец из своего запаса и непреднамеренно соблазнил им Джисона, просто положив его в рот и наслаждаясь его сладостью, и теперь… — Ты так хорошо целуешься, — успевает сказать Минхо, снова соединяя их губы, прежде чем у Джисона появляется шанс сделать столь необходимый глоток воздуха, особенно после того, как тот сказал что-то подобное. Он бы совсем забыл о поставленной задаче, если бы в его голове не звенела мантра «кола-кола-кола» в попытке успокоиться. Насколько неуместным было бы, если бы у Джисона не оказалось для него ответа? Очень. Боже, но бёдра Минхо так отвлекают. Джисон всегда отдавал им особое предпочтение; смешно даже предполагать обратное, и прямо сейчас они, такие твёрдые и тёплые, обхватывают его бёдра, и Джисон не удивился бы, если бы на следующее утро проснулся в чистилище и каялся в своих грехах. Минхо отнимает их рты друг от друга. — Что это? — подначивает он. Его голос тихий и хриплый. Джисон наблюдает, как расширяются его зрачки, растекаясь по радужной оболочке, пока не остаётся только коричневое кольцо. Яблочки щёк Минхо краснеют, будучи такими же розовыми, как и его губы от поцелуев Джисона. Что-то подсказывает Джисону, что дело тут вообще не в конфетах. — Кола, — всё равно выпаливает Джисон. Повисает долгая пауза. — Кола, — повторяет Минхо, нахмурив брови. Затем: — О, точно. Кола. +1. Джисон решает, что у его способности различать химозные фрукты никогда не было ни единого шанса против того, что Минхо даёт ему прямо сейчас. Продолжает давать ему. Минхо лежит, распластавшись на простынях, а Джисон возвышается над ним и вылизывает ему рот. Вот что происходит. Леденец, изо всех сил зажатый между большим и указательным пальцами Минхо, наконец, с треском падает на ламинированный пол, и Минхо протягивает теперь свободную руку к нижнему краю футболки Джисона и засовывает её под него. Джисон заставляет свои бёдра оставаться неподвижными, нависая над абсолютно умопомрачительным телом Минхо, и для подлинной оценки усердно посасывает его язык. Хныканья, которое он получает за свои усилия, достаточно, чтобы заставить его потерять остатки самообладания, поэтому он отстраняется, а затем возвращается, приникая к его рту в поцелуе с чем-то гораздо более мягким и сладким. Поцелуй, который позволяет ему исследовать каждый контур чужих губ. Минхо снова углубляет его, отвечает Джисону тем же агрессивным посасыванием языка, и Джисон отправляется прямиком в ад. — Этот был клубничным, — выдыхает Минхо, когда они отрываются, чтобы глотнуть воздуха. — Тот, который ты первым пробовал. Центр вселенной вкусовых рецепторов Джисона слишком ориентирован на Минхо, чтобы прямо сейчас обсуждать фрукты. Он испробовал райское наслаждение и не может оглянуться назад. — Круто, — говорит он. Минхо проводит подушечкой большого пальца по припухшей нижней губе Джисона. — Клубника — твоя любимая? Джисон крепче сжимает бедро Минхо. — Ты мой любимый, — подчёркивает Джисон. — У тебя тут припасены ещё какие-нибудь вкусы, которые мне надо попробовать у тебя во рту, пока я не перейду к основному блюду? — У меня иссяк запас, — хихикает Минхо. — Значит, тебе меньше работы, да? Джисон соглашается. Соглашается настолько, что переворачивает их, чтобы Минхо оказался сверху и накрыл его своим телом, как одеялом. Его руки поднимаются, чтобы обхватить твёрдые мышцы на задней поверхности бёдер Минхо, и притянуть этим захватом их ещё ближе друг к другу, если бы такое было возможно. Джисон прижимается губами к губам Минхо, нежно раздвигая их. — Можно мне? — Приятного аппетита, — шепчет Минхо и, как по маслу, втискивается губами в губы Джисона, погружая язык в его рот и позволяя Джисону пробовать его снова и снова. Леденцы просто не идут ни в какое сравнение.