Новогодняя ночь

Новый год уже давно перестал быть для Кабуто чем-то особенным, бо́льшим, чем просто дата на календаре, чему стоило придавать особый смысл. Когда-то, ещё в приюте, в канун нового года он вместе с другими воспитанниками развешивал в общей спальне самодельные украшения, поедал нехитрый праздничный ужин, а после с замирающим от какой-то неясной взволнованной радости сердцем шёл смотреть на огни фейерверков... Но это осталось в прошлом. Потом праздновать стало не с кем, да и незачем. Сегодняшнюю ночь Кабуто планировал провести в лаборатории. Конечно, в это время суток самым правильным занятием был сон, но Орочимару-сама поручил ему обработать результаты последнего эксперимента, к тому же оставалась пара других незавершённых задач, которые организованная натура Кабуто требовала не оставлять на потом. И всё же какая-то часть его души хотела чего-то, хоть отдалённо напоминающего праздник. Конечно, было бы глупо заморачиваться с украшением убежища (Кабуто представил себе камеры подопытных, увешанные мишурой, и поморщился) или приготовлением ужина (это стало бы пустой тратой времени, да и готовить Кабуто хоть и умел, но не слишком любил), но после размышлений юноша всё же нашёл компромиссный вариант. Вариант представлял собой небольшой кувшинчик сакэ, который ирьёнин хранил в своей комнате просто на всякий случай, а теперь прихватил с собой на рабочее место. В дополнение Кабуто взял две чашки под сакэ – сегодня ночью он работал в лаборатории не один. Орочимару был занят тем же, за чем Кабуто его оставил получасом ранее, уходя за выпивкой и посудой, – сидел за столом и читал длинный свиток. Кажется, за это время он даже не сменил позу. Мужчина оставался неподвижен, лишь взгляд янтарно-жёлтых глаз перемещался по строчкам. Мир для великого саннина сузился до размеров рабочего стола с разложенными на нём в каком-то особом порядке свитками и бумагами, прочее на данный момент его не интересовало. Кабуто нравилось наблюдать за ним таким: предельно сосредоточенным, с плотно сжатыми губами, не искаженными обычной ядовитой усмешкой. Впрочем, ему вообще нравилось наблюдать за Орочимару, но об этом Кабуто предпочитал не слишком задумываться, чтобы не додуматься до чего-нибудь не того. Орочимару не взглянул на вошедшего, но это не означало, что он не заметил подчинённого. Кабуто был уверен, что его наставник даже в таком увлечённом состоянии не позволил бы подкрасться к себе. Просто сейчас он не считал нужным напрягаться и отслеживать потенциальную опасность, демонстрируя доверие, которого между ними за годы знакомства, несомненно, стало больше. Кабуто поставил кувшинчик и чашки на стол и кашлянул, привлекая внимание. - Орочимару-сама, сегодня, вообще-то, праздник. Саннин нехотя оторвался от чтения и недовольно хмыкнул: - И какое отношение это имеет ко мне? Тут его взгляд упал на принесённое помощником. Орочимару скептически изогнул бровь и едко добавил: - Не замечал за тобой раньше привычки отмечать праздники, Кабуто. Впрочем, делай, что хочешь. Кабуто криво улыбнулся и пожал плечами. Примерно такого ответа стоило ожидать. Орочимару, насколько юноша успел его изучить, пренебрежительно относился к различным сентиментальным вещам, типичным для простых людей. Едва ли бы он сделал исключение сегодня и принял это завуалированное предложение хоть немного отпраздновать. Кабуто отошёл к противоположному краю стола и придвинул к себе свои записи. Что ж, значит, будет обычная рабочая ночь. Он выполнит все задачи, как всегда, хорошо. А сакэ потом заберёт и выпьет у себя в комнате. Юношу неожиданно поглотили невесёлые размышления, и он на время выпал из реальности, а очнулся внезапно от того, что увидел перед собой бледную руку, протягивающую ему уже наполненную чашку. Кабуто удивлённо моргнул, поднимая взгляд. Орочимару стоял перед ним и снисходительно усмехался, уже не проявляя раздражения. - Неприлично наливать самому себе, не так ли?* – тон саннина так же больше не был недовольным. - Так и быть, избавлю тебя от этой необходимости. - Спасибо, Орочимару-сама, – Кабуто, борясь с вдруг появившимся желанием заулыбаться во весь рот, взял из рук наставника чашку. Затем он свободной рукой наполнил вторую чашку и протянул её Орочимару – идти, так до конца. Саннин со смешком принял подношение, а Кабуто ощутил, как в груди разливается непривычное тепло. Двое мужчин молча чуть приподняли чашки, салютуя друг другу, и выпили – каждый за своё, а возможно, что и оба за что-то общее. И, хоть в остальном эта ночь ничем не отличалась от предыдущих, Кабуто ощутил, что праздник на этот раз всё же состоялся. * В Японии действительно считается неприличным наливать сакэ самому себе.