Дом в моём дворе

Мне было 7. Обычное утро, в котором я собираюсь в школу. Бужу старшего брата, чуть не спотыкаюсь о кота, и со смехом сажусь на стул перед зеркалом, чтобы мама заплела мои пышные светлые волосы. Отец уже приготовил всем завтрак, ожидая, когда мы доедим и спустимся в машину. Я выхожу из своего подъезда, стараясь не смотреть на дом напротив, что стоит на пригорке. Мне страшно. Утреннее солнце заливает стоянку приятным светом, греет, однако этот дом всё равно в тени. Он тёмный, грязный, обшарпанный, коты бегают там постоянно. Однажды мне пришлось идти в магазин около этого дома. Под, на первый взгляд, чистыми скамейками стояли бутылки, лежали какие-то шприцы и странные прозрачные штуки, похожие на разрезанные воздушные шары. Даже запах у этого дома был неприятный, удушающий. Я сажусь в машину, невольно всё же смотрю на дом. Ухмыляющееся лицо какого-то мужчины в простой белой майке смотрит будто мне в душу. Я отворачиваюсь и мы уезжаем. Я знаю, что он не смотрел на меня, что скорее всего ухмылялся кошкам, которые подбежали за своим завтраком, в надежде, что их и дальше будут кормить. Однако его взгляд будто прожигает мне спину, и я стараюсь думать о том, как весело мне будет сегодня в школе. Мне было 16. Голова трещит от звонка будильника, я поднимаюсь с желанием не видеть друзей своих родителей, у которых сейчас живу. Я учусь в техникуме в другом городе, собираюсь тут же поступить в университет. Мои волосы больше никто не заплетает - я обрезала их, чтобы никто в этом доме не испачкал такие любимые братом пряди. Я переступаю через бутылки и свежую кровь на полу, даже не принимаю душ - боюсь, что в ванну снова ворвётся дядя. Завтрака нет, но и я его не жду, лишь обуваюсь, смотря в лицо тёте. Свежий синяк по шее в форме ладони, порезы на руке и вымученная улыбка. Сначала я думала, что она просит меня о помощи, о том, чтобы выбраться из этой "семьи". Но она не сбегает. Терпит удары. Терпит ночью, когда я запираю комнату и зажимаю уши, дабы не слышать крики и её радостные стоны. Может её улыбка и просит помощи, но её взгляд просит меня убраться из их квартиры, не забирать чужое внимание, не "соблазнять" её мужа. И я ухожу. Общаюсь с друзьями в техникуме, иду на подработку после и возвращаюсь лишь под вечер. В доме тихо. Я захожу на кухню в надежде на то, что мне оставили ужин и выбегаю на площадку, стуча в дверь соседке с неконтролируемой паникой, ведь мой телефон выключился несколько минут назад. Тётя лежит на кухне, пол залит её кровью, что кажется чёрной в свете плохой лампы. Мне скажут, что это было самоубийство. Что дядя умер на диване ещё вчера от сердечного приступа и вызвавшей его водки. Что тётя оставила мне денег на их похороны, еды в холодильнике и записку, которая не расскажет мне ничего нового. Однако сейчас мне помогают собрать вещи, садят в машину и увозят в общежитие к подруге. Я не говорю всем о том, что я тогда увидела из окон милицейской машины. Это был тот самый страшный дом из детства. Под скамейками лежали бутылки и шприцы, презервативы разбросаны под окнами, а труп разорванного голубя, которого сейчас между собой делят коты, не пугает меня. Он навеивает лишь тревогу. Стены дома теперь кажутся старыми, краска с них будто отходит под лучами закатного солнца. Тот дом, который я видела в детстве, нашёл меня и просит снова вернуться в его объятия, где скрывается совершенно другой мир. Мне 25. Я встаю по будильнику, не обращая внимания на ор котов под окнами. Парень, с которым я провела ночь, уже ушёл, оставив после себя записку и презерватив. Я открываю окна, не обращая внимания на свою наготу, и вдыхаю утренний воздух в надежде, что он сможет очистить комнату от запаха грязи. Я смотрю на светлый, солнечный дом напротив, в раздражении отворачиваясь, и начинаю убираться. Окурки сигарет, которые оставил парень из бара. У него были светлые волосы, дерзкая ухмылка и отвратительный запах изо рта. Мы занялись с ним сексом на пороге квартиры, после продолжили в комнате. Я заворачиваю шприц в целлофановый пакет вместе с вчерашней резинкой и выкидываю из окна. Шприц использовал парень, совсем молодой, лет 15. Мы встретились в магазине и он предложил мне переспать. В тот день я чуть не лишилась работы и согласилась провести с ним ночь. Он был податливым, словно пластилин, однако на утро вколол себе наркотики и ушёл, забыв обо мне, словно мы никогда не встречались. Я выпиваю противозачаточные в ванной и иду на кухню, где с чашкой кофе сидит моя соседка сверху. Ей 27 и она не кажется созданной для этого тёмного дома. Она не оставляет бутылки под скамейками, не выбрасывает шприцы из окон своей квартиры, не спит со всеми подряд, дабы унять боль в разрывающих душу ранах. Её светлые волосы, такие же как у меня когда-то, заплетены в кулёк, руки держат чашку с кофе и ностальгически смотрят сквозь окно, на светлый, тёплый дом. Я в тишине беру свою чашку и сажусь напротив, смотря на неё. Её бил парень. Изменял. Насиловал. Ей было 20, когда она всадила нож ему в горло и попала в тюрьму на 5 лет. Она та, кто не может больше жить в светлом доме без крови на стенах площадки и бомжей, что прямо там удовлетворяют свои низменные желания. Я смотрю на неё с тоской в сердце, уже понимая, что пойду снова в бар искать себе кого-то на вечер, что снова уничтожит из меня светлые чувства, которые рождаются от одного взгляда на неё. Я отворачиваюсь, с грустью смотря на мальчика, что встал без страха перед, уже моим, домом. Он не должен тут оставаться. Он не должен смотреть на бутылки, на бычки от сигарет, на растерзанную собаками кошку, что кричала утром. Не должен крепкой деревянной палкой с интересом поднимать использованные презервативы, думая о них, как о странных воздушных шарах с неприятным запахом. Возможно сейчас, в отсутствии страха, дом не затянет его в свои объятия, как затянул с одного взгляда меня. Не пригласит внутрь в мерзкий мир, который называют миром взрослых, не погрязнет в похоти и порочности, забыв о свете. Он поднимает на меня взгляд и я вижу себя. Мне было 7, когда я впервые заглянула в бездну и та с первого раза забрала меня в свои объятия. Мне было 16, когда этот дом ворвался в мою жизнь резко, словно давая выбор, приглашение. Мне 25. Я пью кофе, смотря из окна на маленького бесстрашного мальчика. Теперь я тоже часть бездны, я вижу это по его глазам. Он убегает, так и не дав не-моим рукам забрать его в страшный, отвратительный мир за дверьми подъезда, к которому он снова однажды подойдёт, но уже не в бесстрашии, а в принятии своей судьбы.