Золотой дракон

За окном завывал холодный ветер и кружил вокруг замка хороводы мелких снежинок. На улице было темно и холодно, а в комнате уютно и тепло. Волшебный огонь в камине плясал, отбрасывая красные отблески на мебель, угли весело потрескивали. В углу комнаты стояла ель, украшенная блестящими шариками и мишурой, и наполняющая комнату приятным ароматом хвои. Забравшись с ногами в кресло и укутавшись в плед с головой, напоминая теперь уютный клубок, Гилтиас сидел, не сводя с пламени золотых глаз. Он бы даже так уснул, в любой другой день, но только не сегодня. За своим увлекательным занятием Гил не сразу заметил, как в комнату вошли. Замерший на пороге спальни Ботар-эль удивлённо вскинул светлые брови, обнаружив подвинутое к камину кресло и композицию в нём. Тяжёлые шторы на окне были небрежно задёрнуты, и за ними виделась разыгравшаяся метель. Тихо вздохнул, эльф подошёл к креслу, садясь на подлокотник. Сгрёб клубок из пледа за предполагаемую голову и прижал к себе. —Любовь моя мерзлявая, — тихо выдохнул Ботар-эль куда-то в закутанную макушку, —Чего тебя носит в такую погоду невесть где, так ведь и простудиться недолго. В ответ только невнятно проурчали и сильнее прижались к широкой груди. Двигаться не хотелось, хотелось сидеть так вечность, и чтобы этот миг никогда не заканчивался. Ботар-эль оторвал взгляд от окна и заглянул в единственное открытое в клубке место. Оттуда на него рассеянно смотрели горящие золотые глаза с вертикальными зрачками. Гил покусывал губу, то и дело мелькали белые и острые даже в эльфийском обличье клыки. Ботар-эль сколько не боролся с этой привычкой, никак не мог отучить Гилтиаса. Вот и сейчас потянулся, к припухшим губам, не сколько целуя, сколько просто прикасаясь к ним своими, чтобы пресечь безобразие. На шершавых от мороза губах отчётливо проступали старые шрамики. Эльф положил ладони на щёки, где на скулах золотились чешуйки, нежно поглаживая их большими пальцами. —А точно ты меня согревал? — с насмешливым сомнением шепнул ему в губы Ботар-эль, —Всё лицо холодное. Принести горячий шоколад? Можно было даже не спрашивать — из груди дракона вырвалось согласное урчание. Правда когда эльф попробовал отстраниться, его сцапали выбравшимися из кокона руками, притягивая к себе и настойчиво превращая невинное прикосновение в настоящий поцелуй. Щёки Эля были горячими и колючими от щетины. Гилтиас лениво углубил поцелуй, слизывая сладость с чужих губ. Значит предложил он шоколад сейчас, а сам уже пил! Ну-ну. Дракон слегка втянул нижнюю губу эльфа и укусил. Эль возмущённо промычал, отлепляя Гила от себя. —Ты чего творишь? —Это ты чего творишь, — буркнул в ответ Гилтиас, закутываясь обратно, —Пьёшь там без меня. —Я пробовал, вкусно ли получилось, — скрещивая руки на груди Ботар-эль наигранно обижено посмотрел на Гилтиаса, —Я нам стол накрыл. Но ты, как я вижу, никуда отсюда не собираешься. Услышав про еду, дракон оживился. Глаза прояснились и приобрели голубой цвет. Язык быстро облизал потерявшие нормальные очертания губы. Щелчок драконьих пальцев, и стол со всем содержимым очутился в комнате перед камином, на что эльф даже возмутиться не успел. При виде содержимого стола, глаза Гилтиаса сново затопило золотом, а появившийся из пледа хвост начал мотаться из стороны в сторону, шаркая по полу. Дракон через силу сглотнул слюну, часть которой всё же прочертила мокрую дорожку из приоткрывшегося рта. Гил, кажется, снова забыл об эльфе. На середине стола стояла большая тарелка с румяной упитанной курицей в собственном соку. Золотая корочка сверкала, щедро посыпанная чёрным перцем, прямо как дракон любит. Рядом стояла тарелка поменьше с хорошо зажаренной картошкой, посыпанной зеленью. Чуть поодаль находились невесть откуда взятые нарезанные фрукты. Несколько салатов, бутылка вина… И большая кружка горячего шоколада под носом, от которого шёл славный аромат и жар. Дракон выпутал из пледа верхнюю часть себя, вцепляясь тонкими пальцами в бока кружки и делая большой глоток. Кажется, ему было всё равно, что напиток горячий. Освобождённые золотистые кудри воспарили над головой и осыпались на плечи стекающим почти до середины спины потоком. От полёта по такой погоде они ещё сильнее распушились и теперь лезли везде, включая и шоколад. Ботар-эль аккуратно, чтобы не помешать, отвёл волосы с лица Гила, быстро заплетая в неаккуратную косу и завязывая красной лентой. Стараться не имело смысла — ей существовать предстояло всего-то, пока они едят. Заметив, что эльф закончил с его волосами и собирался идти к другому креслу, Гитлиас оторвался от кружки. —Эль, сядь со мной в одно кресло. Посмотрев дракону в лицо, где сверкали умоляющие глаза, Ботар-эль усмехнулся — все губы, щеки и подбородок у него были перепачканы шоколадом. —Ну хорошо. Дракон чуть подвинулся, давая эльфу сесть и тут же прижимаясь к его горячему боку своим, после чего возобновил сосредоточенное поглощение шоколада. Только сейчас Ботар-эль заметил, что на драконе, кроме пледа, ничего не было. На голых плечах и груди сверкали чешуйки, по которым то и дело проходили волны удовольствия. Прижатое плечо быстро нагревалось, приобретая температуру настоящей печки. Эль не хотел себе признаваться, что если сейчас будет так сидеть и есть, то утеплённую кофту в скором времени придётся снять. Осушив бокал полностью, Гилтиас уверенно и сосредоточенно принялся вылизывать внутренние стенки, то и дело причмокивая. —Ты чего? — фыркнул наблюдающий за всем этим Эль, —Хочешь, ещё налью? —Ещё спрашиваешь! — повернувшийся к нему Гил довольно улыбался перепачканными губами. Эльф подался вперёд, медленно слизывая шоколад с чужого лица и придержав за макушку, чтобы точно не вывернулся. —А мне не дал облизать, — фыркнул дракон и тут же был заткнут настойчивым поцелуем. Эль целовался напористо и невероятно сладко, с привкусом шоколада и чего-то ещё. Кажется, корицы и самого Эля, горько-сладкого, такого приятного и родного. Поцелуй длился недолго, хотя дракон пытался продолжить, разом позабыв и про стол, и про кресло, и про всё на свете. —Ну уж нет, — поднимаясь с кресла и хватая пустую кружку, сказал Ботар-эль, —Сначала мы съедим всю еду, а то она испортится. А потом уже всё остальное. Когда эльф вернулся, обнаружил Гилтиаса, за обе щеки уплетающего утянутую себе на тарелку добрую половину курицы. С хрустящей куриной ножки по локтю дракона стекал сок. —Ну ты уж давай аккуратно, — подойдя, Эль остановил каплю и не дал ей оставить на кресле жирное пятно. —Ничего, если что, это можно быстро убрать, — проглотив кусок, кажется не жуя, выговорил дракон. Не смотря на количество еды, она как-то быстро закончилась. Расправившись с последним кусочком, Гилтиас вытер рот рукой и сполз с кресла. Плед остался на полу, а обнажённый дракон медленно пошёл к ёлке. Ботар-эль слегка нахмурился, наблюдая за такими действиями любимого. Чтобы он, да вылез из тепла?! На то должны быть веские причины. Гил остановился у дерева, кажется, принявшись крутить в руках игрушку, будто нашёл в ней что-то интересное. Вдруг широкие, всегда уверенно расправленные плечи, поникли. От лопаток до бёдер прошлась золотая волна чешуек. Вместе с ними по позвоночнику выступил гребень, заканчивающийся на кончике обвившегося вокруг лодыжки хвоста. —Эль, — каким-то разом поникшим и дрогнувшим голосом выговорил дракон, —Я слышал, что обычно в новогоднюю ночь в дом приходит добрый волшебник и кладёт хорошим людям под ёлку подарки. Знаешь, мне никогда подарков не приносили. Я плохой? Ботар-эль поражённо выдохнул, поднимаясь с кресла и медленно подходя к Гилтиасу. Осторожно положил руки на дрогнувшие предплечья и медленно повёл против чешуи. С губ Гила сорвался тихий обречённый стон. Почувствовав движение за спиной, он убрал гребень, и тут же к нему со спины прижался Ботар-эль, притягивая к себе и сжимая в крепких и надёжных объятьях. —Конечно ты не плохой, — тихо сказал Эль в кудрявую макушку, —Ты самый лучший и самый красивый на свете дракон, которого я когда-либо знал. Ты вернул мне жизнь, согрел, вернул веру в себя… Вернул мне в сердце любовь. Голос эльфа с каждой фразой всё больше опускался до хрипа. Губы же оставляли на кудрявой макушке поцелуи. Он то и дело вдыхал чужой — родной — запах, что мешался с запахом ёлки. Гилтиас вдруг всхлипнул и развернулся в объятьях. На Эля посмотрели голубые, полные слёз глаза. Дракон опять кусал губы, пытаясь найти в лице эльфа доказательство, что все сказанные выше слова правда. Ботар-эль взял в ладони чужое лицо, стирая большими пальцами слёзы с блестящих мокрых глаз, которые жмурились, скрываясь за золотыми ресницами. Брови домиком сошлись на переносице, делая это лицо самым несчастным на свете. —Моё ты золотое горе… Эль принялся целовать лицо Гила, шепча ему бесконечные слова любви. Руки эльфа погладили его по волосам, развязывая ленту и расплетая косу. Зарылись в кудри, не пытаясь тянуть. Наоборот — массируя голову дракона, заставляя его то и дело вздрагивать. Поцеловав поочерёдно то один, то второй висок, Ботар-эль спустился поцелуями на шею. Гилтиас запрокинул голову, поддаваясь на ласки, вцепляясь руками в крепкие плечи эльфа. Истинная сущность то и дело вырывалась наружу, от выпущенных когтей Эль ахнул, но продолжил, будто не замечая. Дракон же просто не мог ничего с собой поделать. Заботливые шершавые от оружия руки прошлись по лопаткам, ведя линии, где в драконьей ипостаси начинались крылья. Громкий стон Гилтиаса перерос в протяжный крик. Мотнувшийся от неожиданности хвост крепко обвил ногу эльфа. По спине снова скользнул гребень. Ботар-эль спускался всё ниже, периодически оставляя на бледной, от отсутствия зимой солнца, коже свои метки, поглаживая чешуйки, от чего Гилтиас вскоре потонул в собственных стонах и вскриках, даже урчалось как-то с перебоями. Для эльфа такое тоже было удивительно — никогда ещё он не видел, чтобы дракон был таким податливым, чтобы довести его до подобного состояния невинной лаской. Когда Ботар-эль опустился на колени, оглаживая чужие бёдра и прикасаясь губами к уже во всю стоявшему члену, дракон звонко вскрикнул и пошатнулся. Реакция эльфа не подвела и он снова вскочил на ноги, успев поймать Гила, прижимая его к себе, не дав упасть на ёлку. —Всё хорошо? Эльф обеспокоенно заглянул в чужое лицо. Гил неуверенно кивнул, расфокусированно смотря перед собой снова мокрыми глазами. Через одежду чувствовалось его тяжёлое дыхание и беспорядочно стучащее сердце. —А-ага… — дракон положил голову на чужое плечо, бессильно опустив по бокам руки, —Можно лёжа? Сил нет стоять… Ботар-эль ловко подхватил расслабленного и податливого дракона на руки, на последок вдохнув запах ёлки. От него в душе делалось как-то спокойнее. Что всё хорошо с его Гилом, что он просто устал за этот год. И… Это ведь их первый Новый год вместе, это ведь тоже могло выбить из колеи. До кровати было всего ничего. Эль опустил дракона на мягкую перину, а сам принялся спешно выпутываться из одежды. Вещи образовали на полу нестройную кучу, но в ближайшее время никого это не волновало. Сев на край кровати, Ботар-эль окинул дракона взглядом с ног до головы. Гил старательно пытался вытереть слёзы, что у него не очень получалось. —Прости, — тихо выговорил дракон, —Тут праздник, а я всё порчу… Просто, ты всегда говоришь, какой я особенный… Но вдруг это не так… Мне так никогда никто не говорил… Только… — рука Гила метнулась к лицу, где сквозь глаз шли белёсые рваные полоски. Осознав, наконец, в чём причина всех этих сомнений и слёз, эльф перебрался полностью на кровать, нависая над драконом. Аккуратно отвёл от лица руку, кладя на подушку у головы и переплетая пальцы. Другой рукой проведя по жутким линиям шрамов, от чего дракон зажмурился. —Гилтиас, послушай, пожалуйста, — начал Ботар-эль, встречаясь взглядом с распахнувшимися, красными от слёз глазами, —Мерзавец, что когда-то тебя обманул и до сих пор мучает сомнениями, поплатился за это. Не надо постоянно вспоминать его… Ты хороший, сильный, не поддался провокации и спас два мира. Ты спас меня. Много-много раз спас и спасаешь до сих пор… И я всему в этой жизни благодарен, что она подарила мне тебя — самого лучшего золотого дракона, такую неземную кудрявую красоту… Голос Эля дрогнул на последнем слове. Он зажмурился, касаясь своим лбом чужого лба. Гил во все глаза смотрел, как из-под чужих светлых ресниц ему на лицо капают горячие слёзы. —Как тебе доказать… — тихо прошептал Эль. —Ты своими слезами доказал… — Гил обвил руками чужую шею, роняя эльфа себе на грудь, прижался щекой к виску и замер. Неизвестно, сколько они так пролежали. Возбуждение давно спало, но тогда было уже как-то не до него. Гилтиас бездумно гладил Эля по спине и перебирал лёгкие светлые волосы. Сухие глаза смотрели то на горящий огонь в камине, то на ютившуюся в углу ёлку, в золотых игрушках которой отражались отблески пламени. —Эль, не спишь? — Гилтиас потрепал эльфа по голове. В ответ ему что-то промычали, видимо, всё же задремав. Ботар-эль медленно поднялся на локтях. Лицо было всё ещё припухшим и красным от слёз. На фоне этого глаза казались уже не светло-зелёными, а почти белыми. —Давай ещё вина? — слегка потеряв уверенность, сказал дракон, —Я не хочу встречать Новый год в таком состоянии. —А ведь он уже почти… — Эль бросил взгляд на часы, где минутная стрелка стремительно тикала в сторону полночи, —Хорошо. Но я помню, как быстро ты напиваешься… —Ничего. Ботар-эль, вздохнув, сполз с него, собираясь было пойти за всем нужным. —Не надо никуда идти, — садясь следом, остановил его Гил. —Уверен? —Ну уж на пару бокалов вина я могу контролировать силу. И вправду. Сейчас Гилтиас выглядел успокоившимся, и по щелчку пальцев в руках у него появились два бокала красного вина. Один он протянул эльфу, второй обхватил двумя руками и опустил на него глаза, задумчивая покачивая жидкость. —Эль, спасибо… — тихо сказал Гил. —За что? — две пары светлых глаз встретились, будто пытаясь заглянуть глубже, чем это возможно, в самую душу. —За то, что ты есть. Ответить эльф ничего не успел — стрелки часов сошлись в одном месте и начали бить, олицетворяя конец старого года и начало нового. В этот миг в мире всё будто менялось, становилось живее… Будто случались на свете все возможные чудеса. Об этом не раз говорилось в сказках, это подтверждала и явь. —С Новым годом? — Гилтиас поднял бокал, ожидая ответа. —С Новым годом… Эльф слабо улыбнулся, подняв бокал в ответ. Раздался красивый звон хрусталя. Поднеся напиток к губам, Эль сделал слабый глоток, не сводя глаз с дракона, который вдруг зажмурился, опрокидывая в себя весь бокал. Рука дрогнула, но эльф вовремя перехватил её. В несколько глотов допил вино, отставляя оба бокала на пол. Снова приняв сидячее положение, Ботар-эль встретился с расплавленным золотом чужих глаз, которое прорезали вертикальные зрачки. На щеках расцветал слабый румянец. —Ну, а я что говорил, — выговорил эльф, —Горе ты моё. Кто первым потянулся за поцелуем, было уже не особо важно. На губах и во рту горчило вино, но оно же сладко распаляло, стремительно возвращая возбуждение. Гилтиас позволил вылизать себе рот, почти не отвечая, снова отдаваясь чужим ласкам полностью. Но эльф уже бросил искать причину. Опрокинуть Гила на уже порядком смятые простыни было невероятно просто. Дракон запрокинул голову навстречу ласкающим губам, доверительно открывая шею, где уже расцветали прошлые засосы. Ботар-эль целовал между ними, иногда прихватывая нежную кожу зубами. Гилтиас в ответ постанывал, раскинув руки по бокам от головы. Опустившись на грудь, Эль играючи прикусил твёрдую бусину соска, от чего Гилтиас подавился стоном. Тут же бережно поцеловав, эльф провернул то же самое и с другим соском. Когда мягкие губы опустились на низ живота, чуть щекоча щетиной, Гилтиас вскрикнул, выгибаясь в спине. Драконья сущность, над которой он утратил в этот миг контроль, вырвалась наружу — по спине вновь скользнул гребень. Эль успокаивающе погладил бок, чуть придержав и подождав, когда Гил придёт в себя. Ботар-эль поднялся, осматривая чужое лицо, обрамлённое разметавшимися по простыням кудряшками, заглядывая в сверкающие золотые глаза. Гилтиас протянул руку, зарываясь в поток светлых лёгких волос и улыбнулся. Элю показалось, что в этот миг их кровать озарило ласковое солнце. —Эль, очень тебя люблю, — притягивая к себе выговорил дракон и поцеловал. Эльф снова опустился на чужую грудь, чувствуя, как часто бьётся там сердце. У него и самого оно стучало где-то в ушах. В этот раз поцелуй вышел резче и напористее, а талию вдруг обвил хвост, не давая шанса отстраниться. Гил как-будто специально оттягивал момент самого сладкого на потом, хотя у Эля перед глазами от возбуждения начинало плыть. Всё таки он просунул руку между телами, обхватывая член Гилтиаса и делая пару движений. Дракон задушено вскрикнул в поцелуй, сжимая руки на чужих волосах. Было больно, но терпимо. Ещё через несколько движений Ботар-элю получилось отстраниться и отпустить каменно-твёрдую плоть, вызывая разочарованный стон. От этого в голове Гила чуть прояснилось и он повозился, устраиваясь удобнее, пытаясь убрать хвост. Хвост убираться отказался, извиваясь на простыне. Эль вытащил из тумбочки флакончик лавандового масла, возвращаясь к Гилтиасу. Оценивающе оглядел представшую перед ним картину: грудь с золотыми чешуйками, покрытая свежими засосами тяжело вздымалась, руки снова лежали по бокам от головы. На раскрасневшемся от вина и возбуждения лице улыбалось и светилось, кажется, всё. К вспотевшему и наконец согревшемуся лбу липли кудряшки. Между разведённых и чуть согнутых в коленях ног мотался золотой хвост, будто пытаясь погасить слишком отчётливое возбуждение. —Какой же ты у меня красивый! Ботар-эль разместился между ног дракона, поверх хвоста, который быстро обвил эльфу голень и напрягся, как и всё гибкое тело под нежными пальцами. Сильнее разведя чужие ноги, Эль налил себе на ладонь чуть масла. Отложил флакон в сторону и прикоснулся к нежному и податливому входу. Гилтиас даже не простонал, а проурчал, почувствовав прикосновение. Ботар-эль медленно проник внутрь двумя пальцами и так же неспешно задвигал ими. С губ дракона сорвался какой-то слишком жалобный протяжный стон. Золотые глаза до слёз зажмурились, а брови изогнулись, придавая лицу страдальческое выражение. Не имея больше терпения, Эль добавил третий палец, оглаживая изнутри нежные стенки. Гил под ним всё сильнее напрягался и постанывал, начав подаваться бёдрами навстречу ласке. В очередной раз пальцы двинулись правильно, заставляя дракона чуть выгнуться в спине и вскрикнуть, чуть не кончив от одного только этого движения, но эльф быстро среагировал, зажав плоть у основания. —Эль… — Гилтиас скорее выстонал имя, чем выговорил его, —Я… хочу… тебя… Пожалуйста… Тонкие пальцы дракона беспорядочно сминали простынь. Внизу живота затягивался болезненный узел, и дракон мог уже закончиться в любой момент. За уплывающим сознанием Гилтиас чуть не пропустил момент, когда Ботар-эль вытащил пальцы и наконец вошёл. От приятного слегка болезненного ощущения заполненности перед глазами вспыхнули золотые искры, а с губ сорвался вскрик. Задвигавшись, Ботар-эль прижался к Гилтиасу всем телом, зажимая между ними изнывающую плоть. Отвёл от потного лица взмокшие кудри, покрывая лицо беспорядочными поцелуями. Гилтиас вцепился ему в плечи, подаваясь навстречу толчкам, уже не имея сил даже нормально стонать. Удовольствие волнами накатывало, разливаясь по всему телу. И запах ёлки больше не ощущался, везде был только Эль, широкими движениями гладящий бока против чешуи и вбивающий в кровать медленными, но глубокими толчками. В комнате становилось как-то невыносимо жарко и душно, будто это была летняя ночь, но никак не зимняя. К себе Гилу хотелось прикоснуться невыносимо, но член был зажат между телами, что не особо помогало. Вдруг Эль особо резко толкнулся, что Гила затопило слишком сильной вспышкой удовольствия. Ботар-эль кончил с протяжным стоном, выходя и отстраняясь. Стало прохладно и пусто, но проблему не разрешило. Гилтиас не понимал, с открытыми он глазами, или нет — перед глазами потемнело, остались только ало-золотые яркие вспышки. Вокруг плоти вдруг сомкнулись мягкие губы, заставляя окончательно потеряться в ощущениях и закричать. Конец наступил почти сразу и Гил, кажется, потерял сознание, с болезненным облегчением изливаясь в чужой рот. Ботар-эль не брезгуя проглотил чужую сперму, отстраняясь. Гилтиас обмяк разом, всё ещё тяжело дыша, но больше не реагируя. Даже хвост оставил в покое ногу эльфа и спокойно замер на месте. —Любовь моя, прости, перестарался, — прошептал Эль, стирая с уголков закрытых золотых глаз слёзы. Тело после пережитого удовольствия не хотело подчиняться, но Ботар-эль собрал последние силы, поднимаясь с кровати. Сходив за мокрым полотенцем, он обтёр горящее лицо Гилтиаса и стёр остатки остывающей спермы. Гил после этого стал глубже и размереннее дышать. Эль улыбнулся, относя полотенце. Второй раз вернувшись в комнату, он оглядел её прояснившимися глазами. Стол, полный грязной посуды, камин с неизменным волшебным огнём, приятно пахнущая ель и кровать с помятым простынями на которых спал такой раскрытый и беззащитный Гилтиас… Эль тихо подошёл к куче своей одежды, выуживая из потайного кармана кофты кулон в виде золотого дракона. Оттуда же выудил припрятанный лоскут мягкой алой ткани. Под ёлкой лежала красная лента, которой он завязывал Гилтиасу косу совсем недавно. Ботар-эль опустил кулон на тряпочку, сооружая мешочек, перевязывая лентой и оставляя под ёлкой. Вернувшись на кровать, он лёг рядом с драконом, притягивая его к себе и накидывая сверху тёплое мягкое одеяло. От прикосновений и вернувшегося тепла Гилтиас завозился, прижимаясь сильнее к Ботар-элю, что-то неразборчиво проурчав в шею и окончательно проваливаясь в сон. Эль тоже быстро уснул, расслабившись наконец, чувствуя как в такт бьются два сердца — его и Гилтиаса. В комнате воцарилась тишина, прерываемая разве что тиканьем часов и треском огня в камине. За окном кружили праздничные хороводы блестящие маленькие снежинки. В мире неслышно и незаметно случались чудеса, в сердцах купалась любовь. Наступал Новый год. Год дракона.