В душах

В моём городе, как бывало, происходили странные дела. Что ни день, то небо провозглашало себя главным центром внимания всех людей. Я не помню, когда в последний раз ночь не приносила мне ужаса. Возможно, когда Я был совсем маленьким непоседой, но сейчас, каждая ночь - удушающее чувство тревоги и страха. Я не могу спать в своей мягкой постели, она слишком комфортная, такого не бывает. Будто бы сейчас меня проглотит... Я не знаю, как выходит так, что моя кожа остаётся такой же живой и розовой. Ведь мой сон-нечто иное. И длится времяпровождение в таком "спокойствии", всего час. Передо мной чёрный холст с пятнами ярких красок. В это время, мне хочется вернуться в свои четырнадцать лет. Где жизнь после двадцати казалась насыщенной и невозможно лёгкой. Подальше от родителей. Бутылка красного вина в моей руке, и пачка дешёвых сигарет - шестнадцатый год моей жалкой жизни. Опьяняющие девушки со своими кокетливыми взглядами. Мои шестнадцать, стали по истине золотым времени моей жизни. Это было... Незабываемо. Но в тоже время, наш город умирал. Подростковое умение видеть прекрасное - поистине удивительный дар. Но довольно часто, рябят обходит это чудо. Но у меня оно было. Я таил в себе маленькие крупицы буйной фантазии, пока мои родители словно мясники, рубили мои мечты. И на этих чёрных холстах своих снов, я вижу своих омерзительных родителей. И в моей памяти всплывает моя единственная любовь. Его голос, его волосы, и такие ярко-красные глаза. Именно он вносит свои цвета на мой чёрных холст. Он умер не рядом со мной, а в своей тёплой кровати. Рак ест людей полностью, и моего любимого забрал без остатка. Я даже рад, что моей отдушиной стали книги и рассказы. Я пишу много. Очень много. Вся комната увешана моими набросками рассказов, сюжетов, персонажей. Один раз, я не смог даже найти свою чернильницу среди бумаг. И после очередного сумасбродного сна, ко мне пришло вдохновение. Я творил до рассвета, срывая записи со стен, и вместо них мазал кисточкой белую поверхность. Я не умел рисовать, но то, что поглядывало на меня, удивило. Лёгкая полуулыбка, идеально ровный нос. Это он... Даже в своëм корявом исполнении, можно было приметить черты Каору. Нагисы Каору. Мы познакомились ещё давно, когда мне было всего четырнадцать лет. Я был малышом, что жаждал любви и поддержки. И мне выпало счастье ощутить всё то, что мне не хватало. И именно с ним. Вы не знаете насколько нежные были его губы, насколько ангельским был его лик. И теперь, его лицо смотрит на меня с моей скучной стены. Я впервые доволен своей картиной. Или корявостью, как назвал бы отец. Мои родители - известные на весь земной шар учёные, которые смогли создать жутких роботов. Я их называю никак иначе, как "чëрты". Единственный учёный, который был мне дорог больше родителей - тётя Рицуко. У неё было каре, и она вечно носила свой халат и очки на голове в красной оправе. У неё были серьёзный и решительный характер, когда мне было четырнадцать, как раз она оло мне и заботилась со своей подругой. Мисато Кацураги - женщина с тем ещё характером. Если что-то шло не по плану, она тут же брала себя в руки, и вырвала желаемое с мясом. У неё не было выходных как и у Рицуко, но они обе находили для меня время. Вот именно, находили. Их погубил "Евангелион". Исчадие ада, созданное моими родителями, и названное священным именем. Я не считал себя частью семьи Икари. Разве мог такой тюфяк как я стать как отец? Мог ли быть таким же добрым и уникальным как мама? И потом появился Каору. Такой светлый мальчик, с копной снежных волос. И со своей лисьей улыбкой. Он был обоятельней чем я. Легко общался с одноклассниками, был умным, любил читать, стал лучшим учеником нашей школы. Я его встретил в кабинете отца, когда тот, сложив руки перед губами внимательно слушал Каору. Он был очередным эксперементом компании "Нерв". С самого детства он сидел в четырёх стенах, изредка выходя на улицу. Нет, его не берегли, отцу не хотелось жалеть потраченных денег на его содержание. Вот за ним и следили. Он должен был стать пилотом Евангелиона. И лишь из-за судьбы моего любимого, я стал интересоваться занятием семьи. Я хотел вызволить его из этого ада. Просто не мог смотреть на это. Не мог смотреть на то, как столь прекрасного человека губит моя семья. В такие моменты, я завидовал Каору. У него нет балласта как семья. Давящая на тебя, ожидая самых лучших результов. А Каору этого не просил. Он ничего не требовал от меня! Не запрещал мне быть самим собой. Пусть я и не знал как это, быть собой. Но моя душа раскрывалась перед ним, я был белым холстом для него. Я разрешал ему рисовать в своей душе столько, сколько заблагорассудится. Но нас разлучили так глупо и банально. Его заставили сесть в Еву-01. Я знал, что изначально, этот демон предназначался для меня. Именно я должен был сесть в кабину и стать пилотом. Но всё пошло не так, как я думал. Каору был запасным вариантом. И его использовали. Тестирование прошло идеально. Синхронизация робота и Каору была ровно девяносто семь процентов. В то время, как моя составляла всего пятьдесят процентов. Я впервые почувствовал настоящий страх. После тестирования, мы пошли гулять по всему Токио. Я не знал, куда мы едем на метро, а Каору тем более. Не смотря на его выдающийся ум, он плохо ориентировался на местности. Я достал свои наушники и плеер, и протянул правый Каору. Он так мило улыбнулся... На его щеках впервые заиграл румянец, такой живой, совсем не подходящий для его бледного лица. Он склонился ко мне, и коснулся носом моего. Наши губы находились так близко, что я ощущал легкие порывы тёплого воздуха. Он не отводил глаз от меня, и смотрел с таким любопытсвом и нежностью. Один толчок вагона, и я коснулся его губ. Мне хотелось отпрыгнуть от него со стразами и неловкости, но хрустальная рука легла на моё плечо, не давая сдвинуться. Слабая лампочка позади Каору создавала будто нимб над его головой. Я боялся сделать что-то не так. Но моя любимая песня играла на минимуме, но услышать заветные строки было легко. Я так хотел убежать с Каору как в песне... А потом, он резко спросил: "Это "Not Gonna Get Us"? " И улыбнулся, уткнувшись носом в мою щëку. Я только зажмурил глаза. У меня сердце билось как бешенное. И кажется, Каору это заметил. Он положил голову мне на плечо, продолжая слушать песню. Я только видел его макушку. Такого никогда не ощущал ни он, ни я. Мы оба стали первыми друг для друга. В тот момент, в метро, я ощущал себя полным человеком. Я ощущал себя окрылённо... "Чувства расстворяются, если остануться без внимания. " Так он сказал, когда снова садился в кабину пилота. Я впервые видел его в контактном комбинезоне. Я снова покраснел. У него были острые плечи, худые руки, и такие тоненькие ножки. Хотя, покушать он любил. Каждый раз, когда я приносил бенто, он съедал его полностью. Нагиса с удовольствием ел рис палочками, с особым аппетитом доедал грудку курицы, приготовленную лично для него. Иногда, я приносил плитку горького шоколада. Оказывается, это единственная сладость которою он может есть без остановки. А я и не против был готовить каждый день. Если я могу сделать кого-то счастливей, то и встать на час раньше не большая то и потеря. Но произошло то, что могло случился со всеми людьми. Но я надеялся, что такого не произойдёт. Каору заболел смертельной болезнью. А точнее, раком. Я сидел возле его кровати, пытаясь не плакать. Но даже так, Каору понял что со мной. Он так же нежно водил своей бледной рукой. Я не хотел видеть его таким. Знаю, это было эгоистично, но я не мог смирится с его смертью! Пусть он обещал, что обязательно вылечится, но врачи не давали никаких положительных результатов. Я смотрел, как тускнеют рубиновые глаза, смотрел, и пытался привыкнуть к выпадающим прядям Каору. Каждый раз, когда я приходил, я видел, как он меняется. Не только внешне. Он оставался таким же спокойным, но он понимал, что с ним. Сжимал голубое одеяло, когда я рассказывал про свои планы после его выздоровления. Мы врали друг другу полгода. И знали, что на самом деле, наши желания не сбудутся. Поэтому, я ходил к нему каждый день после школы. Или вместо школы... А он меня ещё отчитывал, что пропускаю уроки, хах... Он тогда ещё мог лучезарно улыбаться. Но...

Каору Нагиса умер в 7:43 утра

7 июня 2016 года

Он ушёл на следующий день после моего дня рождения. Два весёлых огонька потухли окончательно, и мне ничего не оставалось, как смотреть на то, как медсестры уже упаковывают его тело в прозрачный пакет. Он был не похож на себя... Я хотел столько ему сказать, и думал, что у меня есть хоть ещё денёчек. Но это было обманкой. Моя любовь умерла, как и желание жить в этом мире. В тот день я рвался к нему, царапал врачей, искусал руку отца когда он хотел меня остановить. Тогда чувства захлестнули меня, но как тилько мой взгляд упал на Каору, мне захотелось умереть. Глубокие синяки под глазами, пожелтевшая кожа, и лысая голова. Я старался не замечать его изменений, но... Но теперь, я никогда не смогу услышать его смех! "Неудачный эксперимент... Рицуко, готовь клона." Я на мгновение застыл. Какие ещё клоны? Я глазами умолял помощи у любимой Рицуко, но она не смотрела на меня... Мне кажется, моё лицо было перекошенным от гнева и боли, слезы текли по щекам, капая на голубое одеяло. Я держал Каору за выпавшую из пакета руку, и смотрел на отца. Он видимо понял, чего я хочу. Остаться здесь, с Каору. Но он оттолкнул меня, и закрыл молнией прозрачный пакет. Будто Каору был мусором! "На утилизацию". Я колотил руками спину отца, пытался разорвать его! Но ему было всё равно, он поправил белую перчатку, и бесцветно произнёс: "Таких как он, мы можем создать сотни." И он ушёл, сверкнув очками. Я сидел в палате ровно до восьми вечера. Я ждал, когда его дыхание восстановится, часто прикладывал руку к его груди, и ужаснулся. Он был настолько хрупким, и не было никакого стука сердца. Я последний раз поцеловал его. Такие ледяные губы, я словно целовал тень. Я понял, что души здесь не было... Осталось лишь тело... И я заплакал. Сильнее чем когда либо. Мне было плевать, как обо мне подумают. Снова... Снова всё впервые в жизни. Рядом с Каору всё было как в мечтах, все эмоции и чувства обострялись. И столько нового Я смог узнать лишь за год. Я просто не верил в его смерть! Я уходил из палаты опустошённым. Так больно мне никогда не было. После смерти моего ангела, я погрузился в апатию и депрессию. Единственные, кто мне помогали, так это Мисато-сан и Аянами. Это моя сводная сестра, родители взяли её из детдома, и любили больше. Отец часто брал её с собой, и только с ней улыбался. Они ели втроём, гуляли вместе, а я оставался один. В своей бледной комнате. Только Каору мог сделать мою жизнь ярче. Аянами была идеальной. Красивая, умная, в общем говоря - совершенной. Как Каору. Но лучше для родителей. У неё не было минусов, это был действительно лучший ребёнок о котором могли мечтать люди, родившие девочку. Но когда я заперся в своей комнате, она изменилась. Каждое утро она осторожно стучала, боясь меня разбудить если я спал. Бесшумно открывала дверь, и не издавая никаких шорохов ставила тарелку с завтраком на стол. Она ничего не говорила, но всё равно пыталась хоть чуть-чуть помочь. Даже подсунула новый плеер и наушники. Маленькие записки с подбадривающими словами. Тогда, я и улыбался. Даже не знал, что она на такое способна. А Мисато часто оставляла меня у себя, и разрешала делать всё, что хочу. Я мог засесть у неё на две недели, и никто бы мне и слова не сказал. Так прошёл год, и ничего не изменилось. Мне было ещё пятнадцать, когда я увидел Каору. Снова! Он был жив! Я сразу побежал к нему, вытирая слезы. Поверить не мог, что всё это взаправду! Но я забыл слова отца, что он может создать ещё сотни таких. И это не был Каору. Это была оболочка, а внутри-пустышка. Как выяснилось за семейным собранием, Рей попросила отца отдать мне одного клона Нагисы. Меня это взбесило. Какого чёрта они обращаются с живым существом как с игрушкой? Они возомнили себя богами? Я понимал, что Аянами пыталась заглушить мою утрату, но это был перебор! Я заново изучал этого Каору. Но не смог. Слишком холодный, не воспринимающий действительность. Я подумал, что музыка поможет нам сблизился, но после нашей любимой песни, он мне сказал:"Какая глупость. Как ты это слушаешь?" И постарался мне улыбнуться. Он пытался стать им, но никогда не сможет. Я задушил его. Задушил быстро, стараясь не причинять боли. Но его не звали Нагиса Каору! Это был №346. А мой Каору был первым. Не утративший человечность. А то,что мне подсунули, было не человеком. Мир изменился до неузнаваемости. Нападения ангелов уничтожили бóльшую часть населения Земли. Я видел как огромное белое существо уничтожает всё что видит. "Что это такое?" Я выбежал из дома к Кацураги, я боялся, что с ней могло что-то произойти. Это была ночь, и она явно была пьяная в стельку, я не мог её потерять как Каору! Трупов было больше, чем я видел из окна. Дороги усеяны оторванными головами, руками, ногами... Изуродованные игрушки, замызганные кровью и грязью. Когда я выбежал к дому Мисато, то окончательно потерял веру в человечество, да и в мир тоже. Её дом был полностью разрушен! ОСТАЛСЯ ТОЛЬКО ПЕРВЫЙ ЭТАЖ! Я сел перед многоэтажным домом, и ощутил как кусочки стекла впиваются в ноги. Как стекло проходит через кожу, оставляет свежие шрамы. "Ангел" был напротив меня. Смотрел мне в душу своим огромным красным глазом. И пролетел мимо. Тогда то я понял, что моя связь с ангелами больше, чем у тех, кто из изучал. Их хотели уничтожить, а я - подружиться. Что и смог сделать. Когда первый удар прекратился, учёные стали выстраивать новые дома, которые могли прятаться под землю. И я стал помощником тёти Рицуко. Меня наконец-то хвалили, я перестал ходить в школу, Рицуко сама меня обучала. Я был счастлив? Но Евангелионы я ненавидел. Сколько жизней они пожрали ради своей энергии? Но их преимущественная сила поражала, и не верилось, что это создали люди. Пусть я и участвовал в починке Евы-01, но делал я это через силу. Каждый раз, когда вкручивал винтик в её броню, то мысленно желал сдохнуть. Каору погиб из-за сильной концентрации жидкости для контакта с Евой-01. Как оказалось, его организм просто не выдержал такой нагрузки. И теперь, Еву -00, и Еву-01 пилотриуют Аянами Рей, и Каору Нагиса. Я был бы не против убиться в этой кабине, но мой возраст не подходил для пилотирования. И как оказалось, мой отец совсем чокнутый старик. Да и мать тоже. Они удочерили Аянами почти с одной целью - клонировать её так же, каки Каору. Пусть она моя одногодка, и работает со мной, её клонам по четырнадцать лет. Мама всё предусмотрела, и так появилась лаборатория по изготовлению искуственных людей. Они даже пытались скрестить клетки Аянами и Каору. Но у низ получилост нечто с деформированными руками, длинными ногами, и высоким ростом. Не меньше трёх метров. У этого мутанта не было разума, и вёл себя довольно агрессивно. Но если смотреть за лабораторией приходилось мне, то всё было тихо. Видимо, привязанность Каору передалась и его клонам. Но я не общаюсь с его клонами, пусть и они сами ко мне тянутся. Мило улыбаются, тянут руку. Но подыхают они как мухи. Каждый день новая замена. Каждый день знакомиться с новым Каору. Каждый Божий день видеть одинаковую улыбку. Но конечно я видел различия! Но остальным было совсем всё равно. И также с клонами Аянами. Но она хотя бы жива. Я мог понять всех кто работал со мной. Но никак не могу понять отца. Лучший майор был убит- задавлен обломками здания. Месиво смогли опознать как Мисато Коцураги по её любимой красной курточке, и увесистому кулону в форме плюса. Её похоронили. Точнее, то, что осталось. Всех сильно пошатнула потеря прекрасного работника и человека. Но то кладбище было растоптанно ангелом. А значит, осталась только общая фотография. Знаете, я там такой счастливый... Прям не верится что таким был. На фотографии Мисато взъерошивала нам с Каору волосы, а рядом стояла с закатанными глазами тётя Рицуко... Каору смотрел на меня, а я с улыбкой во все тридцать два зуба смотреь в камеру. Я каждый день прикладываю два пальца на места погибших, но дорогих мне людей. Мой шестнадцатый день рождения я провёл с милой девушкой с невероятными длинными волосами до колен. Её черну юбку украшали золотые нити как волны, чёрный кожаный ремень. Она была худая, как я. Ножки - спички. У нее была белоснежная рубашка с фонариками.Я даже боялся, что её ветром сдует. Толком её глаз я не видел из-за челки, зато узнал наскольно мягкой может быть женская грудь. Я привёл её в свою маленькую пустую квартирку, даже свет не включали. Мы были пьяны, и мой разум был размыт до предела. Так сильно, что видел в ней Каору. Я лишился своей девственности с девушкой, которую знал три часа. Мне хватило лишь того, что она была отдалённо похожа на моего ангелочка. Ей было уже восемнадцать, и фактически, она говорила что мне делать. Даже проснувшись на утро, мне не было противно. Я только чувствовал стыд. Но вместе с этим и невероятное удовлетворение. Я держал себя долго. Последний раз, когда я чувствовал себя таким, был тоже с Каору... Лежа на моей кровати, Каору неотрывно смотрел на меня, накручивая прядь моих волос. "Ты такой хрупкий. Мне это нравится" Я был в полном ступоре. Нодаже так всё и смотрел на задравшуюся рубашку Нагисы. "А ты свободный..." Его глаза так блестели в тот момент! И как он был изумлен! Хотелось в эти глазки всё смотреть и смотреть.Я был очень горд, что заставил его так удивиться! Но Каору тут не было. А была Яширо. Я даже точно не помню как не зовут. Возможно, её звали и Юки. Честное слово, не помню. Да и ей моё имя было неинтересно. Но о содеянном я не жалел. Пусть утром меня и встретила пустая кровать и записка на тумбочке. "Спасибо за потрясную ночь! Было очень приятно ♡ Но больше меня не ищи ^^" А я даже не помнил где подцепил её. Скорее всего, где-то в баре куда меня понесло. Но моя душа всё ещё тосковала по Каору. Я вспоминаю его каждый день. Каждый день виду его образ. Мне не дают его забыть. Даже отпустить на ночь на могу. Он стал моим лекарством и ядом. Я буду работать в "Нерв", пока не узнаю, почему ангелы не трогают меня. Я могу спокойно пройтись, и мне ничего не было бы. Я смог поговорить с одним из ангелов. И его звали Ариил. Он так ярко светился, и был похож на птицу. Одним лишь лучиком своего божественного света, он мог прочесть любое сознание. Целый час мы мысленного говорили с ним, но Евангелионы его убили. Он был хорошим собеседником. Лучше бы эта способность проявилась у Мисато. Мне уже двадцать лет, но никак не могу отпустить Каору. Я живу ради того, чтоб кто-то его помнил. Я хочу воплотить его сущность в своей книге. Хочу увековечить память о нём навсегда. И я до сих пор ругаю себя за то, что не смог достойно его проводить на тот свет. Даже похороны не устроил. И я не знаю, что сделали с его телом. Сожгли? Пустили на опыты? Я этого не знаю... Но знаю, что гнию без него внутри себя. "Каору сказал, что я ему нравлюсь. Никогда и никто мне не говорил таких слов... Он был такой же как я, вы, или Аянами. Мне он тоже нравился... Он должен был остаться в живых, он был намного лучше меня!"