Слабость

***

Они были так похожи: оба навалили на себя кучу слоев безразличия, тщеславия, корысти, эгоистичности и все ради одного — скрыть то самое, что все еще дает им право называть себя людьми. Оба кусаются — стоит только протянуть руку, как на лице появляется собачий оскал, готовый проникнуть в твою Ка и вывернуть ее наизнанку в целях нахождения ответов. Только ответы эти добавляют лишь пару монет в скрытый карман и пару сомнений на свой счет. Порой Рэймссу кажется, что на великом загробном суде никакие амулеты не помогут скрыть его деяния и камень с души, подобно тромбу, свалится в сердце, заставив его потяжелеть настолько, что все перья мира не смогут перевесить этот орган, что так быстро бьется вблизи юной неферут. Бьется так, что заглушает все посторонние звуки, заставляя сильнее всматриваться в эти, местами искусанные от волнения, уста, в жалких попытках научиться читать по губам, ибо услышать слова попросту не удается. Юноша понятия не имеет, с чего все началось. Многократно прокручивая все в голове, не может найти ту самую грань, заставившую его ценить что-то сильнее возможности дышать. Возможно это произошло, когда Эвтида перевалилась за порог их с Рэммао дома с устрашающим взглядом или когда заявила, что отдаст все, чтобы стать шезму. Но эта твердость в намерениях и уверенность во взгляде на тот момент заставляли мальчишку лишь оскалиться в ответ и делать все, чтобы доказать ей обратное, показать, что она полезла на его территорию, где таким выскочкам не место, ибо по одним лишь глазам становится ясно, кто она такая. «Долго не протянет» — первое, что пришло в голову, когда Рэймсс заметил, как Эва мирно посапывала в то время, пока остальные запоминали основы онейромантии. Остановив взгляд на волнистых прядях, переливающихся в свете огней факелов, юноша впервые ощутил желание прикоснуться к Эве, к мягким на вид волосам, струящимся вдоль шеи и уводящим к вырезу на груди, заставляющей мыслить лишь об одном. О том, как важно не отвлекаться во время занятий брата, иначе он может заметить это и лишить той редкой возможности пойти на контакт с теми, у кого уже нет каких-либо проблем, оставив вместо этого младшего брата со спящей, хотя скорее с почти мертвой шезму. Смотря на нее тогда, Рэймсс все думал, будучи мертвой будет ли Эва сговорчивее или даже там возникнет желание подпереть ее к стенке, ткнуть лбом в очередное изображение бога и, максимально склонившись к уху, начать нашептывать все то, что его в ней интересовало. Осознание своего вожделения вынудило юношу отвернуться от спящей в попытках заставить кончики ушей и пах перестать пульсировать от прилившей крови. Узнай об этом старший брат — у младшего больше ничего никогда не пульсировало бы. Но разве возможно противостоять инстинктам? Они спасают жизнь, когда необходимо затеряться в темном переулке от проходившего мимо охотника, когда необходимо быть предельно внимательным и осторожным, дабы не попасться на глаза горажанам, ну и когда приходится прятать тело неугодного в самых разных местах. И все это взамен на временный приятный спазм в промежности, дающий о себе знать в моменты, когда знакомый оттенок кожи со всеми своими родимыми пятнами и родинками начинает мелькать сквозь бедренный разрез черной мантии и только один Сет знает, к чему этой женщине понадобилось оголять бедро на заказах. Собирается обворожить недруга или сменить профессию? Но в тот момент Рэймссу было настолько безразличен смысл данного действия, ибо значение имел лишь сам факт того, что только он увидел это и только ему повезло попасться на этот метафорический крючок, заставивший его передать спящего Эве и просто стоять на стороже их жизней, пока она набиралась опыта, вертя душами не только спящих. Эвтида думала, что она всесильна, но юноша понимал — это не так. Она слишком очевидно перечит самой себе, слишком сильно пытается походить на шезму, но огонь в глазах, разгорающийся с каждым годом все ярче, четко дает понять, что Эва слишком любит жизнь, слишком сильно в ней укрепились эмоции и желание защищать названного брата. Шезму всегда работают на себя и на свой карман, им нет дела до чужих проблем, потому что слишком уж много своих с рождения. Рэймсс давно это понял, когда чуть не остался без руки из-за своей же ошибки — брат больше щадить его не станет. Но и неферут его не щадит, постоянно сталкиваясь с недавно прибывшим эпистатом, она так и хочет поиграть на нервах всех в своем окружении. Слишком уверена в своей победе, ибо это подобие человека с расписанной на своих пальцах историей ловил Старших, которым под силу было практически все, раз они столько времени удерживались на плаву. В этом случае Эва даже на зуб не годится Амену, он одной рукой свернет ей шею, а второй подвесит и заставит висеть в виде предостережения до тех пор, пока ее плоть не сгниет, потеряв эластичность, а после, попросту порвавшись вдоль веревки, упадет на землю, будучи разорванной животными. Такие мысли роились в голове юноши слишком часто, потому что брат то и дело упоминал о своей неудачной подопечной, «зазывающей» эпистата в свои покои. Кулаки сжимаются, вспоминая моменты в Гермополе, когда угроза казалась такой безобидной, а шанс быть ближе к Эве — такой реальной. Но более реальным был нож у шеи Реймсса, ясно дающий понять — где-то они просчитались, раз эпистат, тыча орудием в сонную артерию, ждет точное количество шезму в окружении юноши. Все бы ничего, возможно зашел в тупик и пытается взять уловкой, но после упоминания Эвтиды перед глазами вновь возник тот кошмар, в результате чего уверенность Рэймсса подкосилась и в тот миг он готов был поклясться самому Сету, что отдаст все взамен ее жизни, параллельно вынося приговор двум людям. Все же из юноши тоже получился плохой шезму — не умеет он долго держать язык за зубами, именно поэтому, рассказывая обо всем Эвтиде, он представлял, как вместо приятных, слегка влажных губ, его язык чувствует кучу сухого песка в ногах у охотников. Он не мог после всего потерять ее, не мог оставить ее одну с этой информацией, не мог рассказать все брату, ибо тогда просто подставил бы ее и сделал одной из тех двух смертников. Не смотря на всю опасность, он останется рядом, будет это простая прогулка или же заказ, во время которого эпистат со своей свитой патрулирует весь район, будто давая знать, что от истины охотник буквально в двух шагах. Сердце Рэймсса готово было самостоятельно оторваться от крупный сосудов и залезть на весы, лишь бы не быть пойманным эпистатом в доме Анубиса. В тот момент юноше оставалось только бежать со всех ног от охотников, параллельно молясь, чтобы за девушкой погони не было, но заметив отсутствие Амена за своей спиной, шезму захотелось кричать от досады, пусть даже он был уверен, что Эва вылезет из любой ямы, главное, чтобы третий соучастник, побежавший с ней, был на их стороне. Хотя «‎их» сторона была слишком нечеткой, чтобы точно сказать, а существует она вовсе или юноше только кажется, как подставленную Дию куда-то ведут охотники, возможно, Рэймссу и кулак брата на своей щеке только показался, жаль лишь разбитая губа и ссадина возле скулы не дают поверить в настолько желанный мираж. «Сторона», видимо, тоже оказалась плодом воображения и на хороший исход можно было не надеяться. Дия в плену, она выдаст Амену все, не стерпит пыток, значит остается лишь одно — пойти против своего брата настолько, насколько способна его совесть после всего, что родной человек сделал для него. Рэймсс слаб, слаб также, как и Эва, он ненавидит себя за это, он ненавидит ее за взаимные чувства, за теплую кожу, прикосновения к которой вызывают чувство жжения в ладонях, заставляя прикоснуться к девушке всеми частями тела, четко давая понять, что простыми поцелуями все не закончится. Но это потом, все потом, сейчас нужно лишь не дать охотникам и дальше заострять свое внимание на Эвтиде, пришедшей поговорить с ним, необходимо рассказать о плане побега и надеяться, что у Эвы подходящее имя и Боги будут на их стороне.