Спасибо за воспоминания

      Расставание с девушкой плохо отразилось на Аркаше. Он стал реже вообще выходить на связь (только если кто-то сам до него мог достучаться), говорил неохотно, в целом был вялым и безразличным. Он был в откровенной депрессии, что порядком мешало при записях и просто общении с ним. Нет, ребят это не бесило, скорее беспокоило.       Беспокоило это в том числе и Марина, который в последнюю очередь хотел, чтобы с его другом что-то случилось: привязались друг к другу как-никак, а Аркаша явно был в том состоянии, что это могло быть реальной угрозой. Решение поговорить об этом казалось вполне рациональным, а мысль о том, что друг может и отказаться говорить не возникала.       Желая вытащить друга из этого состояния, Марин взял телефон. «Зайди в Дискорд, поговорим»       Почти сразу же сообщение было помечено как прочитанное, а вслед за ним пришёл ответ. «Не хочу»       Марин недовольно хмыкнул. «А сидеть и тухнуть ты хочешь? Я помочь хочу. Хотя бы попытаться»       Ответа не последовало. Марин уж было решил, что друг просто молча смылся, но когда он потянулся написать еще что-то, сообщение от Аркаши всё же пришло. «Хорошо»       Марин улыбнулся. Он быстро перешел в Дискорд.       Связь налажена.       — Рассказывай, — спокойно начал Марин.       — Что ты хочешь от меня услышать? — голос Аркаши такой же подавленный, как и в тот раз, когда он попытался выйти на связь последний раз.       — Хоть что-то. Например, насколько тебе сейчас хуёво, — Мокану старался сохранять спокойный голос.       — Я не вижу ни малейшего смысла в своей жизни. Достаточное описание?       — Вполне, но ты зря так думаешь. У тебя есть свой канал, на котором тебя ждут снова увидеть. Возможно, кому-то из них ты поднимаешь настроение и помогаешь, когда они чувствуют себя также плохо, или возможно даже хуже (в конце концов, разные случаи бывают). Канал, которым тебе всегда нравилось заниматься. У тебя есть друзья, я в том числе, кто тоже не слишком хочет узнать о твоей смерти, родители, которым ты дорог. Разве в твоей жизни совсем нет смысла?       — А что насчет меня? — задал ответный вопрос Аркаша.       — Смотря, что ты подразумеваешь под этим вопросом.       — Я в состоянии с этим бороться?       — Хочешь сказать, что ты не в состоянии? Что она была смыслом твоей жизни? Согласись, что умирать ради какой-то девушки, тем более той, что тебя предала — не очень хорошая идея. Да и что-то же тебя здесь еще держит, верно? — Мокану подпер щеку рукой.       — Нет, не держит, — Марин удивленно приподнял бровь.       — Тогда ответь хотя бы себе: почему ты еще жив?       Аркаша промолчал.       — Ну, или не ври, — дополнил Марин.       — И что же, по-твоему, меня может держать здесь? — неуверенно хмыкнул Аркаша.       — Я-то как раз и не знаю, потому и спрашиваю.       Аркаша снова замолчал. Подозрительно надолго.       — Не смей сбегать. Я не хочу потом узнать, что где-то нашли твой труп, — с несколько большим давлением произнес Мокану, стараясь, тем не менее, не перегнуть, мысленно, на всякий случай, смирившись с тем, что Аркаша, вероятно, уже решил, что не хочет в этом разбираться.       Но он не отключался. Он просто молчал. А Марин молча продолжал ждать, стараясь не думать о том, что все его старания могут уйти в никуда.       — Я не знаю, — спустя минуты две послышался тихий голос. — Я просто не могу. Мне плохо, я был уверен, что умереть — единственный выход, но я не могу.       — Боишься, значит, — Марин выдохнул. — Знаешь, а это хорошо. Ведь смерть ничего тебе не даст, только заберет. Если умрешь, то не сможешь снова испытать счастье, радость от каких-то мелких событий. Возможно, где-то там сейчас ходит та самая, если мы вернемся к причине, которая, возможно, тебя еще не знает, так же как и ты не знаешь, что с ней тебе будет лучше, чем с той, которая тебя бросила и заставила так мучиться. Разве смерть того стоит?       — А как мне дожить до этих моментов?       — Не избегая их, как минимум. Пока ты сидишь дома и ни с кем не общаешься, ты очень многое рискуешь упустить. Более того, даже за эту неделю ты уже что-то вероятно успел пропустить.       — Например?       — Вспомни, что тебе приносило радость, не касаясь отношений?       — Игры с вами…       — Вот, уже что-то. Мы звали тебя, ты не согласился, и вот уже упущенная возможность, — без малейшего намека на упрек, констатировал факт Марин.       — Еда и курение, получается, не упущенные возможности?       — В какой-то мере, да, но ты ведь сейчас просто заедешь все, что произошло, — Марин выпрямился. — Тебе сейчас это только навредит, в особенности курение, ты и сам знаешь.       Аркаша опять промолчал.       Марин думал больше расспросить его о том, как он себя сейчас чувствует, но Аркаша начинал всё чаще замолкать, вероятно, не желая продолжать разговор. Давить на него было не лучшей идеей, так что, пока он вообще не ушел, стоило на практике показать ценность жизни.       — Если не хочешь больше говорить об этом, то можем просто поиграть во что-то, — предложил он.       — Давай, — с большим энтузиазмом ответил Аркаша.       Марин хмыкнул. Поговорить с ним об этом еще придется, а пока лучше не давить.       Во время игры Аркаше всё же удалось забыться и получить какие-то положительные эмоции. Он смеялся и шутил как раньше, пусть и меньше.       К моменту, когда пришло время прощаться, он понял, что не очень-то хочет, пусть и сонливость накатывала. Да и держать Марина просто потому, что он заставил его, Аркашу, чувствовать себя лучше, тоже не вариант. Так что они попрощались, а Аркаша мысленно пообещал себе, что этот вечер они обязательно повторят, не задумываясь о том, что Марин может опять заговорить с ним об этой теме.       Улыбаясь, Аркаша отключился. Потянувшись, он мысленно отметил, как хорошо и легко стало на душе. Но постепенно начала вспоминаться причина начала диалога. Депрессивное состояние вернулось. Бывшая словно не хотела его отпускать.       Аркаша вышел на балкон. Сигарета уже во рту, щелчок зажигалки, и горький, но уже привычный дым растекается по легким, а прохладный ветер успокаивает, оглаживая щеки и играясь волосами. Он будто нашептывает слова Марина. Успокаивает и расслабляет, подхватывая выпускаемый дым.

***

      Таких разговоров было еще несколько. Примерно таких же, как и первый. И с каждым разом Аркаша шел активнее на этот разговор, зная, что после них его ждет старое доброе общение, игры и веселье. Постепенно разговоры становились короче, пока не прекратились, ведь Аркаше стало лучше. Он отпустил, она ему больше не нужна.       Теперь Аркаша, словно верный пес, ждал Марина и любой возможности с ним поиграть, либо просто как-то пообщаться. Мокану был определённо прав, говоря, что жить стоит, хотя бы ради этих моментов, приносящих радость. Для Аркаши эти моменты начали плотно ассоциироваться с ним. Бывшая давно отошла на задний план и почти не вспоминалась Аркашей. Всё наконец-то было хорошо.       Но хорошее не может длиться вечно, помните? А Аркаша забыл.       Спустя буквально пару дней произошла несколько странная вещь: Аркаше приснился сон. В котором участвовал Марин. Казалось бы, ничего такого, но само содержание вызвало вопросы у Аркаши. Дело в том, что в этом сне они сидели на крыше какого многоэтажного здания и разговаривали, улыбаясь и держась за руки. К последнему пункту и были вопросы. Весь сон, несмотря на то, что сам разговор из него Аркаша не помнил, только фразу Марина «Ты этого хотел себя лишить?», очень сильно походил на какую-то сцену из любовного романа. В конце они и вовсе едва не поцеловались. Это прервали солнечные лучи, от которых Аркаша и проснулся, морщась.       «Что это было?» — подумал он, вспоминая сон.       Самым странным было то, что он захотел досмотреть этот сон. Что бы он почувствовал? И как вообще Марин целуется? Но, одернув самого себя, он поднялся с кровати. Возвращаться к вопросам по типу «Что это было?», «Почему я вообще вижу такие сны?» и «Почему я задаюсь такими вопросами?» он не захотел, решив просто забить. В конце концов, случай единичный, да еще и не такая херня ему снилась. Да и в том, чтобы держаться за руки, нет ничего криминального, так что нет смысла придавать каких-то глубоких значений подобному.       Так бы и ушел этот сон в никуда, если бы на следующую ночь ему не приснился похожий сон. Та же крыша, тот же Марин (да, никакой другой, все верно), та же улыбка. На этот раз всё было более менее прилично, хотя руки у них во снах теперь будто слипаются.       «Да что за хуйня?» — подумал Аркаша, перед тем, как накрыть лицо руками.       Тут уже что-то не так, но желания разбираться в этом так и не появилось, так что он продолжил игнорировать это, будучи готовым списать это на что угодно, вплоть до сумасшествия. Липкое чувство подозрения, что он упускает из виду самый очевидный вариант, никуда не делось, но и жить особо не мешало, так что резкой причиной разбираться не послужило.       Сон на третью ночь игнорировать, как предыдущие два, не получилось. Самое очевидное предстало перед ним спящим и от этого убежать он уже просто не мог.       Теперь он и Марин гуляли по пустому осеннему парку, все также за ручку. Остановившись у фонтана, Марин хитро улыбнулся и утянул Аркашу в объятия, на которые тот охотно ответил. Перед тем, как Аркаша проснулся, Марин успел притянуть его за подбородок, поцеловать и сказать слова, которые засели у Аркаши в голове на весь оставшийся день: «Я тебя люблю». Мало того, Аркаша проснулся с сильно бьющимся, явно не от страха, сердцем и фантомным ощущением поцелуя на губах.              Вот тут уже у Аркаши началась паника. Ну не верил он уже что это просто сон такой: факты были против него. А в то, что он мог влюбиться в своего друга, у которого есть жена и ребенок, верить хотелось еще меньше.       К незначительному, но всё же, счастью, Марин был занят последние дни, так что неловкость при общении или необходимость его избегать отодвигалась на неопределённый срок, за который ему следовало разобраться с этой проблемой. Каким образом, он ещё не знал, но и оставить это просто так теперь не мог.       Паника продлилась недолго, зато горькое послевкусие в виде тревоги осталось с ним на весь день. Аркаша пытался как-то с ней бороться, отвлекаясь на что угодно, лишь бы не слышать повторяющееся в голове голосом Марина «Я тебя люблю», но все чего он смог добиться к концу дня — это собственная усталость.       Ложиться спать, признавая поражение, не хотелось, но усталость всё же взяла свое, и Аркаша, как ни пытался противиться, уснул.       Собственный мозг решил поиздеваться еще больше, ведь в этот раз Марин пришел к нему домой, в чем мать родила, и вытворял такое, что Аркаша проснулся с горящим лицом и стоящим членом.       Сев на кровати, он уткнулся лицом в свои руки и глухо простонал, после чего невидящим взглядом минуты две смотрел в стену с немым вопросом «Когда это закончится?».       Решил возникшую проблему он радикально: холодной водой. Стоя под струями утреннего душа, он надеялся, что вместе со стекающими по нему каплями уйдут и лишние мысли с воспоминаниями о снах, которые он видел последние дни. Но чуда не произошло. Разогнать кровь по организму он всё же смог, но легче от этого не стало.       Последующие дни сны были примерно о том же: о Марине. Он же замаячил в поле зрения Аркаши. Думая, что он вполне в состоянии держать себя в руках, Джохан согласился вместе поиграть.       Как же он ошибался.       Воспринимать свое же имя из уст того, кого ты во снах ебешь, но ни себе не хочешь признаться, ни тем более этому человеку, оказалось куда сложнее, чем он думал.       Собственное имя из уст Марина вызывало учащенное дыхание, а сердце и вовсе срывалось с цепи, начиная бешено биться. Естественно, что терялась всякая концентрация.       Он умирал, раз за разом слыша недовольный возглас Марина, в котором также было его имя. Лицо горело огнем от стыда за собственную слабость и воспоминания о том, в каком контексте звучало его имя во снах, пока в животе что-то связывалось тугим узлом, словно эта влюблённость на шее Аркаши.       — Да что с тобой сегодня, Аркаша? Настолько сильно лажать, даже для тебя удивительно! — воскликнул Мармок, после очередного косяка Джохана.              — Извини.               — Проехали. Просто начни играть нормально, я тебя очень прошу.               — Ну, ничего обещать не могу, — пожал плечами Джохан.       Игра продолжилась. Играть лучше Джохан не начал, из-за комментариев Мармока. От собственного имени едва ли не передёргивало.        — Да, блять, Аркаша!        — Не называй меня по имени, пожалуйста, — рискнул Джохан.       Мармок промолчал пару секунд.        — Почему? — спросил он, по-видимому, переварив информацию.       Аркаша замолчал, поняв, что не придумал объяснения для этого.        — Почему не надо называть тебя по имени? — повторил Марин.        — Навеваешь ненужные воспоминания, — ляпнул первое пришедшее голову Аркаша.        — Хорошо. Тогда, как мне тебя называть? — кажется, прокатило.        — Как угодно, главное, не по имени, — Аркаша выдохнул.        — Без проблем, уеба, — усмехнулся Мармок.        — Блять, — Джохан потер переносицу, усмехнувшись.       Всяко лучше того, чтобы слышать своё имя сейчас.