BB Brunes — Dis-moi
В Париж стекается будто весь свет: танцоры, певцы, их друзья и просто зрители. Все хотят стать частью зимнего hip-hop фестиваля, посмотреть на подтянутые тела и услышать песни различных жанров. Кто-то едет впервые, другие же сделали это в традицией. Интересно, а секс с кумиром можно вписать в перечень планов? Хосок сидит в маленьком номере никому не известной гостиницы на окраине Парижа, снятом на четверых, и листает афиши участников фестиваля. С программой танцевального вечера прекрасно ознакомлен, ведь участвует в нем, выступая на открытии первого дня со своей командой. Его интересуют певцы. Нет, только один конкретный человек. Его хочется услышать хотя бы краем уха и увидеть кусочек лица. Мин Юнги, влажный сон всех девочек, ну вообще-то и мальчиков, но они будут молчать до тех пор, пока не услышат голос своего кумира, который доведет своим языком до Гонконга и обратно. Спустит в грешное и порочное царство и поставит на ноги, забираясь безвылазно в голову. И он давно кошмарит одним своим существованием Хосока. Впервые Чон наткнулся на певца два года назад на этом же фестивале. Хватило нескольких строчек на французском, чтобы парень понял, насколько это горячо. Слова пробирались под кожу и царапали сердце. И в ту ночь он боялся разбудить друзей, кончая с чужим именем на губах. Une légère envie de violence quand elle relace ses bas. Звучит низкий бархатный голос из воспоминаний. Картавит и вытягивает гласные. А фанатки визжат от восторга. Не каждый день кумир говорит им через песню, что когда они поправляет чулки, появляется небольшое стремление к насилию. И все девушки ходят на его выступления исключительно в капроновых чулочках, надеясь на внимания Мина. Одна развратнее другой. Une violente envie de descente Lorsque tu embrasses ces gars. Стоит только Юнги произнести, что «когда ты целуешься с теми ребятами, у меня возникает желание их избить», как стадион заполняет высокий визг. Они давят друг друга, лишь бы увидеть его поближе. А на улицах проходу не дают, если все же узнают. Хосок несколько раз был свидетелем такого, но никогда не вмешивался. Эти сумасшедшие разорвали бы его на кусочки. Никто не смеет вставать на их пути к идолу. А объект обожания всегда убегает и теряется в переулках. Сам ни раз признавал, что такое огромное внимание ему неприятно. Но людей этим не остановить. На глаза наконец попадает нужный постер. Юнги выступает сразу после их номера в другом конце фестиваля. Разница между номерами буквально пять минут. Специально ли поставили танцоров так далеко от певцов — неизвестно. Но остаётся лишь верить, что парень сможет добежать и не пропустить завтра ни одной песни. Конечно он не сасен, но преданный фанат. Снег равномерно покрывает улицы, отражая свет всех фонарей и лампочек, окрашиваясь в различные цвета. Завтра утром со всех дорожек его уберут, обнажая темный асфальт. Имитация весны и того, что все в порядке. Что люди контролируют хоть что-то в огромнейшей вселенной. Глаза уже слипаются, и Хосок решает пойти спать, как и его товарищи. Ставит телефон на зарядку и отключается, как только голова касается подушки. Завтра будет сложный день не столько из-за самого выступления, сколько из-за подготовки и дальнейшего вечера. Они репетировали постановку начиная с июня, а на дворе декабрь. Полгода ушло на то, чтобы отточить все до автоматизма. Чон уверен, что любой из них даже во сне сможет станцевать свою партию.***
Будильник Минхо поднимает всех своей агрессивной и громкой мелодией. Парень выключает и извиняется за такое, ложась обратно. В обед тренировка, а вечером выступления, все остальное время по сути они свободны. Хосок понимает, что больше не уснет, поэтому встаёт, проделывает утреннюю рутину, одевается и выходит на улицу для пробежки. Мороз щекочет кожу, заползает в лёгкие и откручивает нос. Парень берет средний темп и решает направиться ближе к центру. Плутает по безлюдным улочкам, наслаждаясь атмосферой зимнего Парижа. Но на одном из поворотов, заглядевшись, врезается в чью-то крепкую грудь. Сразу переводит испуганный взгляд, и слова вымолвить не может, перед ним сам Мин Юнги, закутанный так, что только глаза и видны. Но их оказывается достаточно, чтобы узнать. — Извините, — бормочет Чон, кланяется и продолжает свой путь. Хотя хотелось как минимум обнять его. Как максимум оседлать или прогнуть. Но на улице такое не сделаешь. Да и предпочитает только по согласию. Юнги стоит молча и смотрит вслед. Взгляд то и дело опускается от достаточно широкой спины к упругим ягодицам и накачанным бёдрам. Сколько же он о них мечтал. Сколько же они снились ему, вызывая каменный стояк и нервное ворчание. Танцор запал в душу своим исполнением. Он отдается музыке полностью, без остатка. На сцене выглядит уверенным и божественно сексуальным. Таким, что девочки не замечают никого из команды, сосредотачиваясь только на нем. Не только девочки, но Юнги лучше промолчит. После того, как он увидел, как изгибается Чон, эта картинка долго не оставляла его в покое, то и дело возникая в самые неудобные моменты. И Мин был отчасти благодарен всем фанатам, которые засняли выступление и выложили в сеть. Он накрутил им минимум тысячу просмотров. Но как же отвлекали женские визги при дрочке. Но чтобы понять все искусство танца нужна была музыка. И Юнги уже выучил тайминг криков, каждый раз понижая звук видео. И сейчас предмет влажных снов постепенно удаляется и вовсе пропадет за поворотом. А Мин стоит и смотрит ему вслед ещё несколько мгновений прежде чем уйти. «Нужно выпить,» — думает, пока под ногами хрустит белый снег. Такой же чистый, как и намерения в этом году. Состоят из чистой похоти и разврата. Мин забегает в большой и роскошный номер почти в центре, дойдя до него по самым непопулярным улицам. Встречает его полуголый Намджун, только вышедший из душа. — Где гулял? — вытирая мокрые волосы полотенцем, спросил парень. — По окраине, — сбрасывает ботинки и скидывает с себя куртку, оставляя все в прихожей и не удосужившись повесить хоть что-нибудь. — Опять того танцора искал? — усмехается парень и уходит вглубь номера. — И я нашел, — Юнги по глупому улыбается и разминает плечи. — Серьезно? Но ты, как всегда, просто прошел мимо и пялился на него, — предугадывает Ким. — Он врезался в меня, поэтому не все так плохо. Но он, скорее всего, меня не узнал, — Мин открывает мини бар и достает свой любимый виски, а так же стакан. — Ну так не одевался бы именно так. У тебя только глаза и видны были, — он накидывает футболку и садится в кресло. — Тогда меня окружили бы фанатки, — пожимает плечами парень и наливает себе. — В пять утра? Ты серьезно? Ну так взял бы его под ручку, сказал бы «привет, я великий и ужасный Мин Юнги, потрахаемся, а то я заебал своих друзей дрочкой на тебя. А ни с кем другим ебаться не хочу. Не теку больше ни от кого, кроме тебя. Ну хуй стоит, и в жопе тесно» — Ким машет ладонями в воздухе, имитируя почти фейерверк. — Чем я вас заебал то? — виски приятно обжигает горло и оставляет горечь на рецепторах. — Мы почти каждую ночь слышим твои стоны, в которых ты каждый грёбаный раз упоминаешь этого самого Хосока. Спать ночью надо, а не на танцоров лысого гонять. Если ты в этом году не подкатишь к нему яйца, то я их тебе оторву. — Ну так беруши купите. Или сваливайте с моей квартиры, сами же подписались на такое, — Мин закатывает глаза и уходит в свою комнату. — Ну ты же к нему подкатишь? — с надеждой спрашивает Джун. — Подкачу. Постараюсь сегодня выловить его после выступления. — Ты ведь не успеешь на свой импровизированный концерт, — непонимающе мотает головой парень. — Тогда… Я найду его как-нибудь. Обязательно, — уверяет себя Юнги и закрывает дверь. — Что происходит? — выходит сонный Сокджин. — Да этот вон, звезда наша, буянит немного, — усмехается Джун.***
— Он так вкусно пахнет, — пищит Чон в подушку. От певца исходил аромат мяты и виски. Алкоголь затмевал сознание, а ментол наоборот — возвращал в реальность. Хватило одного мгновения, чтобы полюбить это сочетание. Потому что оно исходит от особенного человека. — Наша фанаточка опять о своем, — Хенджин разминает мышцы в номере перед тренировкой. — Лучше пусть так, чем сасенство, — подмечает Техён. — Все, Хосок, идём, нам ещё прогонять танец. Чон с недовольством поднимается, одевается и выходит вслед за всеми, накинув сумку на плечо и закрыв за собой дверь. Арендованный зал находится в пятнадцати минутах ходьбы, которые парни проводят за разговорами. Разминка. Несколько прогонов. Сольные номера. Отдых. Ещё прогоны. Заминка. И они наконец свободны. Хосок не чувствует себя уставшим, наоборот — воодушевление и предчувствие вместе с волнением разжигают мощнейший источник энергии. И сколько она будет хлестать фонтаном никому не известно. Даже самому парню. Все успевают ещё немного поспать перед фестивалем. Площадь с Эйфелевой башней встречает людей яркими фонариками и красками, ёлками, напряжёнными во всевозможные украшения, мишуру и дождики, и толпами. Можно услышать, как рекламируют согревающий глинтвейн. Как смеются пары, говоря о своем. И даже почувствовать небольшое волнение выступающих. Сам Хосок тоже нервно теребит лямку своей сумки и оглядывается по сторонам. Все заняты своими делами, но он может увидеть другую группу танцоров, которые как раз выступают после них. Те расслаблены и пьют какао из бумажных стаканчиков. В прошлый раз команда Хосока обогнала их на один балл, урвав первое место из-под носа. Один из парней оборачивается, и улыбка сходит с лица. Он критично осматривает других и закатывает глаза. Уже придумал множество унизительных шуток и подколов. Но это дело привычное и частое. Наконец они входят в концертное здание с огромной сценой и кучей софитов. Знакомый запах порождает чувство ностальгии и возвращает мысленно на полгода назад. Когда стояла адская жара и все вентиляторы работали на максимум. Тогда умереть хотелось уже в зрительном зале. Но они выступили прекрасно. Без сучка и задоринки. Сейчас же зал окутывает прохлада, обогреватели ещё не включили. Несколько команд уже готовятся к выступлению. Когда до начала остаётся всего пятнадцать минут, зрители начинают подтягиваться и занимать места. Хосок с волнением смотрит на них из-за кулис, рассматривая каждое новое лицо. Пока что не знает абсолютно никого. Но в зал входит человек, которого увидеть тут никто не ожидал — Юнги. Тот самый Мин Юнги, на образ которого этой ночью дрочил Чон. Сердце бьётся чаще от волнения. Надо выступить идеально. Опозориться нельзя ни в коем случае. И, как на зло, Хосок с командой выступают первыми и открывают фестиваль. Под какую песню будут танцевать — зрителям не известно до самого начала. Должна же быть какая-нибудь интрига. Ведущий объявляет о начале, представляет команду, и звучат первые ноты песни.KARD — CAKE
Cake on my body Cake (turn it up) on my body Танцуют развязно, будто все перетрахались друг с другом. Словно имели опыт слизывания торта с чужой кожи. Техён и Минхо занимают позиции девушек, изящно выгибаясь и крутя всеми прелестями, которые только можно показать. А Хосок с Хенджином включают всю свою брутальность. А у Юнги челюсть отваливается. С распахнутыми глазами наблюдает за движениями Хосока. Слюна собирается во рту, когда парень будто шлёпает всех присутствующих одним только движением. Люди начинают скандировать имена участников, кто-то визжит от счастья. А Мин хочет забрать одного танцора и воплотить с ним многое. Проводит языком по губе, а затем прикусывает её. Грудь медленно вздымается, а в штанах становится тесно. И даже прохлада не в силах успокоить бушующую кровь. А та готова вскипеть от каждого движения парня. Мелодия заканчивается, и все танцоры уходят со сцены. Хосок быстро накидывает куртку и выбегает с черного входа. Но его тут же ловят за локоть и припечатывают к стене. Парень уже хочет возмутиться и оттолкнуть, но чувствует запах виски и ментола. — Времени мало, поэтому слушай меня внимательно. Сегодня в двенадцать ночи в моем номере, все остальное в записке, — Юнги вкладывает маленький листочек в карман чужой куртки, смотрит на часы, поджимает губы, а потом убегает в направлении нужного здания, где через три минуты начнется его представление. Хосок вспоминает, что надо дышать, только когда чувствует боль в лёгких. Поверить не может в реальность происходящего. Разворачивает дрожащими руками листочек, вглядываясь в слегка кривые буквы. Адрес, время и чёрное сердечко. На лице появляется глупая улыбка. Чон кладет записку обратно в карман и идёт в нужную сторону на фестивале. В середине пути начинает бежать, так как слышит визжание фанатов. Появляется рядом со сценой, когда звучат первые слова. Une légère envie de violence quand elle relace ses bas. Je ne suis plus a vendre Houna je ne suis plus comme ça. Des rumeurs adolescentes disent que je ne suis pas à toi et je pense qu'une part de vrai se cache. И Хосок хочет поправить несуществующие чулочки и захлебнуться в слюнях. На огромных экранах появляется лицо Мина, держащего микрофон у рта, и сосредоточено смотря в толпу. Некоторым кажется, что певец кадрит их своим тяжёлым взглядом. Хосок улыбается сейчас только для него, хотя Юнги этого и не видит. Окрылен лишь мечтаниями и мыслями. Они уносят далеко отсюда, куда-то, где нет людей. Где только солнце, песок, море и один Мин со своим прекрасным голосом. Но на улице достаточно глубокий минус, снег и замёрзшие носы. Зато есть Юнги. И этого оказывается достаточно, чтобы в душе пылал пожар. Чон начинает подпевать и визжать вместе с другими фанатами, иногда подпрыгивая. Des rumeurs adolescentes disent que je ne suis pas Un homme à femmes et rien d'autre qu'un homme à toi И многие начинают представлять свадьбу с Юнги. То, как он говорит эти строчки, смотря с нежностью. Как называет своей, или своим, перед друзьями и родителями. А потом три ребенка, собака, а лучше кошка, и много фотографий. А сам Мин представляет только одного человека рядом с собой, того, которому готов говорить такое хоть каждый день. И певец наконец находит его яркое от эмоций лицо среди толпы. Улыбка сама растягивается, а глаза сверкают. Надеется, что все взаимно, хотя и знает правду. Понимает, что они с Чоном просто так страдали друг по другу почти два года.BB Brunes — Cola Maya
Là contre ton corps Je me sens presque mort Меняется песня, но не настроение вечера. Юнги проводит пальцем по губе, тут же слыша безудержные вопли восхищения. И наконец ловит зрительный контакт с Хосоком. Тот застывает в непонимании, когда певец в паузе высовывает язык и проводит дорожку в воздухе. Счастливая улыбка Хосока превращается в предвкушающую и несколько пошлую. Он понимает, кому адресован этот жест, и что значит. Mais on ne vit qu'une fois alors, tue-moi Юнги складывает пальцы в пистолет и направляет в Хосока. Будто выстреливает, и Чон комично хватается за сердце, словно воображаемая пуля попала в цель. Люди вокруг недоуменно оборачиваются, в голове тут же возникает мысль, что парень просто идиот. Но выступление подходит к концу после третьей песни. Юнги уходит со сцены, а немного чокнутые фанаты начинают пытаться преодолеть её, пойти в ту же сторону и украсть певца себе. Хосок никак не может перестать улыбаться. До встречи есть несколько часов, за которые можно подготовиться к ней. Чон почти бежит в номер, друзья по собственной воле согласились донести его сумку. Идёт в душ, меняет концертный наряд на удобную одежду и чистит зубы. — Собираешься на свиданку? Смог подцепить кого-то? — усмехается Минхо, стоит только парню выйти из маленькой ванной. — Ну, можно и так сказать. Утрированно и скрупулёзно, — он пожимает плечами и проверяет время на телефоне. — Надеюсь, ты забудешь своего Мин Юнги, который нас всех заебал. Хосок игнорирует эту фразу и забивает написанный на записке адрес в карты. Чтобы понять, куда идти, и сколько понадобится на дорогу. Номер в самом центре Парижа, славно. «Можно и такси взять, а то я все ноги отплясал себе,» — нажимает нужные кнопки. Приложение за машину требует достаточно приличную сумму, но Хосок на неё согласен. Ноги дороже. Точнее, отсутствие боли в них. А ведь через часов двенадцать Чон захочет отпилить конечности по коленку. — Ладно, я пойду, когда приду — не знаю. Но в случае чего… Наверное напишу. Бывайте, — салютует на прощание, накидывает куртку и выходит. В такси играет новогодняя мелодия, которая крутится абсолютно у всех жителей не только города, но и всего мира. Хосок смотрит в окно на плывущие дома и фонари. Нога отбивает нервный ритм. Мягкий снег хлопьями ложится на все поверхности. Зима рисует, как занятой художник, затейливые узоры на окнах. Красным капает на уши и щеки всех прохожих. Пятнадцать минут, и они на месте. Чон расплачивается, благодарит на французском и выходит из машины. Приезжает чуть раньше времени, но решает зайти в холл гостиницы. Надеется, что его не прогонят. И оказывается прав. Там, за одним из гостевых столиков, сидит Юнги и что-то печатает в ноутбуке, не отрывая от него взгляд. Чон направляется сразу к нему, игнорируя администратора. — Добрый вечер, — парень садится на диван напротив, кладя ногу на ногу. — Добрый. Ты рано. Так не терпится увидеться со мной? — откладывает устройство и переводит все внимание на пришедшего. — А кто будет терпеть? Любая сасеночка прибежала бы сразу после окончания вашего концерта, — Чон медленно моргает. — На ты, Хосок. Не хочу быть хоть где-то выше тебя, — Юнги ласково улыбается. — Ну, по росту… — А ну цыц. Пойдем ко мне в номер. Сделаю тебе сюрприз на два года нашего знакомства, — парень закрывает ноутбук и встаёт, направляясь к лифтам. Танцор идёт следом. Руки чешутся обнять парня за талию и притянуть к себе. — Вы… Ты запомнил? — Хосок польщён. Даже очень. Весь внутри ликует от осознания этого факта. — Конечно. Как можно не запомнить такое жаркое представление? — нажимает на нужную кнопку. Цепляется за бляшку ремня, выглядывающую из-под зимней куртки, и тянет на себя. — Ты извивался, как самая настоящая стриптизерша на сцене. — И какого было смотреть на это? — Хосок стоит в паре сантиметров от певца и не может удержаться от желания вновь вдохнуть его запах. И только сейчас понимает, что ментолом пахнут именно волосы. Чон касается их носом и прикрывает глаза. Мин застывает, забывая, что хотел ещё сказать. Видеть танцора так близко — новый вид извращенства. Тот выше на сантиметров семь и шире в плечах. Но Юнги видел его на сцене, и понимает, что под объемной курткой находится тонкая талия и крепкие бедра. — Завораживающе. Хотел оказаться на месте твоего партнёра по танцу. Чтобы ты управлял мною с таким же выражением лица. Чтобы отшлепал, как грязную шлюшку, — касается холодными пальцами кожи под курткой и ведёт вверх, чувствуя слегка напряжённые мышцы. Может почувствовать очертания кубиков и кое-как держится от того, чтобы не завизжать. — Как Анастейшу? Я с радостью стану для вас Кристианом Греем, — лифт останавливается, Чон пропускает певца вперёд и идёт за ним. На этаже всего два номера. Юнги слегка трясущимися руками достает ключ-карту и прислоняет ее к замку. Как только оказывается внутри, ставит ноутбук на тумбочку у входа, разувается и уходит в другую комнату. Хосок аккуратно прикрывает за собой дверь, пока не слышит щелчок, означающий, что всё закрыто, вешает куртку на крючок и идёт следом. В номере горят лишь светильники, создавая интимную атмосферу уединенности, подсвечивают белые стены и темную мебель. Окна в пол, рядом с которыми Чон останавливается на несколько секунд, открывают вид Эйфелеву башню. Она мерцает, как самая большая звезда. Внизу толпятся люди. А вдали слышится звук фейерверков. Парень любуется этим, любит Париж именно в канун нового года. Сейчас он волшебнее, чем в любое другое время. Но от созерцания любимого пейзажа приходится оторваться. Сейчас его ждёт нечто более интересное. В крайней комнате горит лишь одна лампа, что освещает импровизированную сцену. Перед ней стоит массивное кресло, словно взятое из фильмов про аристократов. Хосок осматривается по сторонам в поиске Мина, но никого не находит. Решает сесть на это самое кресло и проверить, для него ли оно выставлено. Тишину прерывает голос Юнги, почти что выстанывающий слова незнакомой для Чона песни:Nikki Idol — Sex in Paris
Dear lady, touch me and call me your fool yeah You say it's lust while I teach you the rules Певец выходит из-за шторы и встаёт перед парнем. На нем лишь обтягивающие черные джинсы с дырками на коленях. И Хосок взгляд оторвать не может. Завороженно смотрит на бледную кожу, упоенный чужим тембром. Honey, love it Sex in Paris Юнги подходит ближе и садится парню на колени. Проводит пальцем по чужому плечу, внимательно смотря на него. I know that you want me so fuck me, lovely Бархатистый голос разливается по маленькому помещению, заставляя сердце Хосока трепетать, а кровь скапливаться в паху. Они одни. И его кумир просит через песню трахнуться. Безумие какое-то. Палец спускается к груди, как и взгляд Мина. Он делают небольшую паузу и облизывает губы. Перекидывает ногу и упирается коленками в кресло. Хосок не может пошевелиться, забывая иногда дышать. Смотрит на длинные ресницы певца широко распахнутыми глазами. Чувствует, как кровь приливает к паху, оттягивая ширинку. Юнги замечает это и придвигается ближе, касаясь своим. Show me you're mine but don't show me mercy Чон отмирает, когда парень кладет руку на его грудь и сжимает. Юнги недовольно морщится, желая прикоснуться не через ткань. Поднимает подол футболки, продолжая петь. I'll call you my love if you do it, baby Хосок нелепо скидывает одежду. Футболка приземляется за креслом, словно яркий фейерверк, что взорвался на небосводе, и его маленькие лучи растворяются в воздухе прощальными всполохами света. Ночь разжигает страсть и заставляет сердца пылать. Sex in Paris Юнги делает волнообразное движение бедрами, проезжаясь по паху. До отключки нравится то, как приглушённый свет падает на косые мышцы торса и плечо. А Хосок равно выдыхает, прикусывая губу. Teach me the bad things a girl do like and Just wear the cross on your neck tonight Мин берет ладони парня в свои и кладет их на ягодицы. Чон тут же сжимает пальцы, натягивая ткань на бедрах. Она больно впивается в возбуждённый член певца, и тот тихо скулит в микрофон, разнося звуки по всей комнате. The demon you prayed for is now alive Хосок улыбается и наклоняется вперед, проводя языком по соску парня. Юнги впивается пальцами в его волосы и немного запрокидывает голову. — Можно метить? — тихо спрашивает танцор. Мин ничего не отвечает, лишь сильнее прижимает его голову к себе. Your pussy's so good that I die alive И Юнги чувствует себя так же, будто песня полностью соответствует внутреннему миру. Умирает заживо от каждого движения языка на своем теле. И готов кончить хоть здесь, когда Хосок смыкает зубы под ключицей. Красный цвет укуса расцветает прекрасной розой. Мин пропускает припев, собирая слова в кучку, и издает тихие стоны, идущие из самой груди, когда Чон мнет ягодицы. Хочет раздвинуть их в стороны, но плотная ткань не позволяет сделать этого. Поэтому одну руку просовывает под джинсами. Ушло усмехается, ведь нижнего белья на певце нет. Take me in your room lady I'm in the mood yeah Хосок ставит ещё один укус ниже и нащупывает холодный кристаллик анальной пробки. Юнги выгибается, опираясь на чужое плечо, чтобы игрушка проникла ещё глубже. You said that you'd die for me Nobody else but you Чон несколько раз пытается расстегнуть пуговицу на джинсах певца, но выходит не сразу. Он бесится и ворчит под нос проклятия. Обхватывает головку члена пальцами и вытаскивает пробку почти полностью. Юнги сбивается, сжимая в руках микрофон. Tell me, slowly, are you horny? И наконец целует Хосока, жадно сминая губы. Песня подождёт. Он сидит на коленях своей мечты, вылизывает его рот, и ему дрочат. Этими прекрасными руками, которые появлялись в мокрых снах и вытворяли такое, что и думать стыдно. Чон вгоняет пробку до конца, а затем вновь вынимает, кружа ее кончиком по мышцам. Они послушно растягиваются вокруг металла, и смазка, использованная в большом количестве ранее, пачкает джинсы, оставляя липкие дорожки на коже. Юнги привстает с коленей, и парень стягивает с его бедер джинсы. Чон подхватывает под ягодицы, удерживая на весу, пока певец сжимает его предплечья, и стаскивает их совсем. Холодок идёт по раскаленной коже, и Мин тихо скулит. I know that you want me so fuck me, lovely Проговаривает последний раз в микрофон и кидает его на пол. Раздается глухой звук удара. Мелодия зацикливается, но вместо слов теперь тихие вдохи. — Презерватив есть? — спрашивает певец. Он готов хоть сейчас сесть на член и начать объезжать его. Но здоровье важнее. — В куртке, — шепчет почти в кожу парень. — И ты не вынул? — Вынул. — Хосок, не тупи и не оттягивай этот момент, — с раздражением хватает танцора за волосы и целует. — Задний карман, — только и может сказать. Юнги расстегивает ширинку и жестами просит Хосока подняться немного. Залезает в карман и находит контрацептивы, вытаскивая их. Чон упирается в подлокотники кресла и слушается. Штаны и нижнее белье оказываются на полу, как и стеснение. Мин смотрит на связку из трёх презервативов и недовольно надувает губы. Ему мало. Очень. Отделяет один и раскатывает по члену. Хосок не знает куда деть руки, и начинает отбивать ритм мелодии на дорогой коже кресла. Юнги полностью вынимает игрушку из себя и скидывает на пол. Может быть вспомнит о ней, а может и нет. Горничные все равно ничему не удивятся. Мин придерживает член рукой и садится, вводя только головку. Только она уже в разы лучше пробки. Теплая и большая. Именно такая, какой ее и представлял певец. Короткие ногти оставляют на коже Чона следы-полумесяцы, когда Юнги особенно сильно сжимает руку. Садится все ниже, пока не чувствует короткие лобковые волоски. Замирает на минуту, привыкая к ощущениям. Член приятно растягивает мышцы. Хосок вновь кладет ладони на ягодицы и сильно сжимает их. Юнги прогибается, подрагивая в чужих руках. Парень на пробу привстает и с звонким шлепком садится обратно. Довольно мычит, чувствуя, как мурашки бегут по коже и удовольствие разливается по телу, заполняя каждую мышцу. Чон чуть соскальзывает вниз, упираясь в пол ступнями. Сам толкается внутрь, вырывая вскрик из парня. Тот падает лбом на чужое плечо, зажмуриваясь. Перед глазами яркий фейерверк чувств и ощущений. Сделав несколько громких выдохов, Юнги выпрямляется, поддерживаемый за бедра, и начинает ритмично привставать и садиться. Комната заполняется шлепками от смазки и от соприкосновения кожи. Звуки отражаются от стен и лишь дополняют мелодию. Ласкают слух и обвивают бархатом кожу. Хосок передвигает руки на талию парня и начинает резче двигать бедрами. Почти фиксирует Мина на месте. Член Юнги от толчков бьётся о живот, капая вниз предэякулянтом. Певец довольно улыбается, получая неимоверное удовольствие от процесса. То, как Чон сжимает его кожу, с какой силой его член входит, и как его бедра дрожат в этот момент, было верхом мечтаний. Тянет руку к своему члену, начиная надрачивать. Запрокидывает голову так, что воздух почти перестает поступать, а кадык ярко выделяется на шее. Поджимает пальцы на ногах и тихо хрипит. — Ты как ангел, — Хосок смотрит в лицо Мина. Лампа светит слегка сбоку, и нимб съезжает. Но ему кажется, что вот-вот за спиной парня появляться крылья, а его загребут за разврат в ад. — Блять, детка, заткнись и просто трахай меня, — Юнги недовольно шипит и начинает ласкать себя за грудь. Зажимает между пальцев сосок и прокручивает его, доставляя удовольствие, граничащее с острой болью. Чон облизывает губы. Насмотреться не может никак. Обязательно запечатлел это на холсте, если бы мог рисовать. Но может только касаться немного выступающих ребер и сжимать сильнее мышцы ног. — Умничка, — хвалит его певец. Собирает на пальцы немного естественной смазки со своего члена и подносит их к губам Хосока. А тот вытаскивает язык, облизывая первые фаланги. Чувствует солоноватый привкус и, словно верный пёс, слегка выпрямляется в спине, заглатывая глубже. А Юнги готов растаять. И представить себе не мог, что все будет настолько хорошо. Он окружён Хосоком, каждая частичка тела получает от него ласку. И парень не может отказать себе в тихих стонах, когда член вновь входит по самые яйца. А Чон остановиться не может. Чувствует, что уже близок, но продолжает так же вбиваться. В местах соприкосновения будто электрический разряд собирается, готовый в любой момент выйти из-под контроля. Весь Париж накроют молнии. — Детка, я сейчас кончу, продолжай, — Юнги сбито дрочит себе, продолжая насаживаться. Громко вскрикивает и сжимает член парня в себе, эякулируя тому на грудь. Белесые капли стекают по мышцам и остаются во всех ложбинках. Хосок шипит, это даже больно. Но Мин расслабляется и позволяет совершить несколько финальных толчков и излиться в презерватив. Юнги слезает, а Чон завязывает контрацептив и скидывает на пол, притягивая парня для поцелуя. Они сжирают друг друга в порыве страсти и необузданного возбуждения. — Хочу ещё, — шепчет на ухо Юнги и прикусывает мочку. — Как же я могу отказать.