Несовместимое

***

Под самое утро я услышала хриплые голоса на другом конце квартиры. Хотелось поспать подольше, но голоса никак не унимались и явно о чём-то спорили. Глаза я разлепила еле-еле и привстала на локтях, осматривая всю комнату, чего раньше сделать не успела. На стенах были обои с небольшими белыми цветочками, я вздохнула. – Тут везде, блин, только цветочки. Ни грамма оригинальности. – Я скинула с себя одеяло в чистом жёлтом пододеяльнике и опустила ноги на пол. От ковра не было тепла от слова совсем, я поёжилась. Видимо, зимой здесь можно было согреться только под одеялом. Я встала с кровати и потянулась, обратила внимание на письменный стол со стулом, что стояли возле стены. Над столом висела книжная полка, я решила, что обязательно прочту пару книг этого времени, ведь просто обязана это сделать. Возле двери, лицевой стороной к окну стоял шифоньер, ручки на котором были с различными завитушками. Я подошла к шифоньеру, ступая по прохладному ковру босыми ногами. Я открыла шкаф, замечая там свой рюкзак. – Люда положила? – Спросила я сама у себя, снова поворачиваясь к письменному столу. Подойдя ближе, я увидела, что на книжной полке между книг есть несколько плакатов. Я аккуратно достала их, чтобы не порвать, а в дальнейшем и не отхватить от Люды. Развернув один из плакатов я увидела нескольких парней, одетых как рок-звёзды этого времени. У них были достаточно длинные для парней волосы, которые были взлохмачены и неопрятны. Рядом с сидевшими парнями также сидели два взрослых мужчины. У одного из них были кудрявые волосы, а другой шуточно приобнимал его одной рукой. Опустив взгляд ниже, я увидела надпись "Ласковый май". – Так вот как они все выглядели... – Я подумала, что была бы не прочь сходить на их концерт, пока прибываю здесь. Увидеть их хотелось побыстрее. Я поняла и пообещала самой себе, что в ближайшее время непременно и обязательно попаду на их концерт. После этого постера я увидела ещё несколько, тоже с "Ласковым маем" и ещё с группой "Мираж" и "Комбинация". Я бы ещё рассматривала эти плакаты, но в комнату вошла Белова, чем слегка спугнула меня. – Привет, – поздоровалась она, открывая дверь. – Привет. – Мы тебя не разбудили? – Спросила она, подходя к столу, где лежали её плакаты. Скрыть факт того, что я роюсь на её книжной полке, мне не удалось. Люда стояла в домашнем голубом платье, волосы были распущены. – "Мы" – это ты и... – я не успела предположить свои догадки, она меня перебила. – Я и Паша, помнишь, я вчера рассказывала? А то ты так спать хотела, – произнесла она, оглядываясь на дверной проём. – А, да, помню про Пашу, – ответила я, оборачиваясь на постеры, который смотрела. – Ты извини, что я без спроса, просто так интересно стало, – начала я, но меня снова перебила Белова. – Ничего, можешь себе забрать, если хочешь, мне уж точно не пригодятся, – сказала она, тоже обращая внимание на плакаты, которые я достала. – Люся, ты скоро там? – Раздался хриплый мужской голос и в дверном проёме показалась тёмная и слегка кудрявая голова мужчины. Меж губ была зажата сигарета, потому я и подумала, что в Союзе курят абсолютно все. Через секунду в комнате полностью появился незнакомый для меня мужчина. Он был в каком-то плаще, значит, только что пришёл. На его плечах я заметила мелкие снежинки, которые не успели растаять. Как только он вошёл, то сразу обратил внимание на меня. – Павел, – представился он, поправляя пальто, на что я кивнула. – Очень приятно познакомиться. – Ксюша, – сказала я своё имя, на что тот тоже кивнул. – Люсь, я на кухню – пить хочу, не могу. Ехал от сто первого километра! – Хриплым голосом пожаловался Павел и, быстро чмокнув Люду в щеку, скрылся за дверью, ещё несколько секунд мы слышали его шаги к кухне. – А сто первый километр – это где? – Спросила я. – Улица такая что ли? – Ну ты чего? Везде ведь так говорят, – возмутилась Белова. Я же поняла, что это какое-то Советское выражение, которое, вероятно, нужно запомнить. – Значит, что это где-то далеко, за городом, а может и дальше, – объяснила она. – Поняла. – Так, ты собирайся, а мы с Пашей пока позавтракаем, ты тоже подтягивайся. Потом в школу поедем, подавать документы, нас Павел отвезёт. – Сообщила Люда и вышла из комнаты. Когда она ушла, то я подошла к кровати и поправила одеяло с подушкой, чтобы выглядело это более менее сносно. Заправив кровать, я взяла из шифоньера рюкзак, выискивая в нём какую-нибудь чистую футболку. Через пару минут я нашла обычную белую футболку, без всяких рисунков и надписей, было принято решение надеть именно её. Штаны на мне остались неизменны, уж что поделать. Я вышла из комнаты, по пути к ванной комнате, я заделывала хвост чёрной резинкой на запястье, с которой так и уснула вчера. Все свои водные процедуры в ванной я уложила буквально в пару минут, оставляя зубную пасту и щётку в прозрачном стакане на полке над раковиной. После этого я вошла на кухню и заняла место на одном из стульев, за которым сидела и вчера поздним вечером, после того, как распрощалась с Маратом. – Ну вот и спящая красавица пришла! Чего до восьми дрыхнешь, красавица? – Воскликнул Павел, хрипло усмехаясь и разводя руками в разные стороны. Паша сидел уже без плаща, значит снял и оставил в прихожей. На нём был обычный чёрный деловой костюм, на пиджаке и брюках которого были тоненькие и едва заметные белые полосочки. – Люся, ты не боишься её в школу-ту отпускать? Украдут, – со смешком заметил Павел, поворачиваясь к женщине. – Паш, ну успокойся ты уже. Не пугай ребёнка, – сделала замечание Люда, оставляя на столе огромную тарелку с оладьями, придерживая её прихваткой, а потом сменяя её деревянной подставкой, которая стояла на столе. – Не буду, не буду, чего сжались обе? – Пошутил Павел, а я и правда отвернулась, ведь немного запугать у него явно получалось. Не знаю, что именно сделала Белова, но Паша тут же, как она попросила ранее "успокоился". – Да я ведь шучу, девочки. Вы не принимайте так близко к сердцу, успеете ещё напереживаться! – После его слов я немного расслабилась, ведь ввести меня в напряжение у него с успехом получилось. Паша, который, видимо, только что заметил оладушки в тарелке, закатал рукава своего пиджака и рубашки под ним, потёр ладони друг о друга. – Ох, Люсь, вкуснотища-то какая! – Похвалил Люду он, хотя сам даже не попробовал. – Не говори раньше времени, – упрекнула Белова, продолжая суетиться у плиты. После того, что она сказала, Паша принялся есть оладьи с большим желанием и видимым удовольствием, то и дело нахваливая стряпню Людмилы. Я в это время ограничилась четырьмя солнышками со сковородки, – так я иногда называла оладушки, которые делала мама, моя мама. В течении получаса мы все вместе сидели за столом. Я иногда поглядывала в окно, почему-то надеясь разглядеть в лицах прохожих ставшие родными лица Марата и Володи, хотела найти среди всей толпы маму или папу. От тоски по ним меня отвлекла пара. – А ты чего не ешь? Оладьи не любишь? У меня котлеты в холодильнике, будешь? – С некой заботой спросила Белова, отпивая из кружки с нарисованным маком чай. – Не хочу, спасибо, – ответила я. Было и правда очень странно, почему-то здесь есть хотелось, но будто бы намного меньше, чем раньше, когда я была дома. – Вода есть? – Спросила я, ощущая резкое желание пить. – Могу налить чай, – предложила женщина, уже вставая из-за стола и подходя к плите, возле которой стоял чайник и графин. – Обычной воды, – попросила я, тоже подходя к ней, чтобы попить побыстрее. Люда вручила мне стакан с водой и вернулась за стол к Павлу. Когда я опустошила стакан чуть больше, чем на половину, то поставила его возле графина, надеясь на то, что Люда его потом приберёт, ведь я ещё не знала, что и где лежит. – А ты у нас давно? – Спросил Паша, хлопая по месту на стуле рукой, якобы приглашая меня вернуться к ним за стол. Я села на стул. – Позавчера приехала, получается, –ответила я, чувствуя, что сейчас узнаю что-нибудь новое. – Знаешь про законы наши? – Спросил молодой человек Люды, вытирая руки о бумажную салфетку, которую оставил возле тарелки, перед тем терпеливо и ровно сворачивая. – Про законы на улицах? Про кодекс? – Снова спросил Павел. Прежде чем ответить, я немного подумала. Что имел Паша под словом "законы"? Какие законы были у него, у Павла? Я была уверена, что у нас разные законы. Я наконец подняла взгляд на кареглазого и спросила. – Что вы имеете ввиду? То, что можно избивать так называемых чушпанов на улицах, пока никто не видит? – Я вспомнила про то, как у бедного парня вымогали деньги и бесчестно приказывали оставить ту, которая, вероятно, нравилась ему. – Про законы, это про те, что если пацан, то без сигарет никуда? – Я постаралась детально вспомнить все дни и моменты, что провела с Маратом и Вовой. Суворов младший курил в любой попавшийся момент, только не при матери. Если так подумать, то на улице он не вынимал сигарету изо рта. – Про кодекс, это тот, что чушпану руку нельзя подавать, когда он в собственной крови захлёбывается? – В голове возникла картина, приводящая в ужас любого неравнодушного и заставляющая кровь стыть в жилах. Перед глазами был образ беспомощного парня, которого бы точно избили до смерти, если бы не вмешались я и Суворов, как бы героически это ни было. – Или какой здесь закон? – С каждым моим словом глаза мужчины темнели, потому начинали пугать меня, а затем губы искривились в усмешке. По мере того, как его молчание растягивалось как самая мягкая в мире конфета, только вот легче от этого не становилось. По немногу я начала понимать, что сказала слишком много и, наверное, то, чего говорить мне явно не стоило. Павел ухмыльнулся, продолжая изучать меня взглядом. Я перевела взгляд на Люду. Неужели она не заметила напряжения, висящего в воздухе? Оно будто огромный воздушный шар, который прямо сейчас лопнет, стоит поднести к нему тонюсенькую иголку. Но взгляд Беловой был устремлён к календарю, что висел на белой дверце холодильника. – А ты, я смотрю, правила вверх ногами перевернула? – Спросил наконец он. – Почему сразу перевернула? А что, не так на самом деле? – Мой тон был непривычно для самой себя достаточно резкий. Павел покачал головой. – С чушпанами что ли? – Снова задал вопрос мужчина. Я не поняла его. – Что? – Ты с лохом связалась? – Перефразировал Паша. Я подумала. Марат не был лохом, а называл себя напротив: "пацан". Вова тоже лохом не являлся, что по нему было сразу видно. Суворовы вообще были слишком уж солидными, чтобы быть чушпанами. – Ни с кем я не связывалась, – покачала головой я, не понимая, чего хочет Павел. – Что, прям так уж и не связывалась? – С издёвкой спросил кареглазый, а я покачала головой, как бы и говоря, что не связывалась. – Ты теперь девка нашенская, универсамовская, – заявил Павел, а я не поняла ни слова, кроме "ты теперь". – Поняла? – Тем, что в конце предложения мужчина добавил "поняла?", он слишком напомнил мне Марата, которой чуть ли не после каждого своего слова так делал. – Какая я теперь? – Переспросила я. – Наша ты теперь, – повторил он, вставая из-за стола. – По району другому не гулять,с чужими парнями не ходить, ясно? – Он заметил, что я ничего не поняла и исправился. – Сегодня в качалку со мной поедешь, поглазеешь хоть на парней нашенских, познакомлю. – Он поправил костюм и подошёл к Люде, целуя в лоб. – Паша, может не нужно в качалку? – Спросила Люда, тоже вставая из-за стола. – Как это "не нужно"? А ты хочешь, чтобы её другая ОПГ под себя замуровала? – С нажимом спросил мужчина, а Белова покачала головой. Он повернулся ко мне. – А ты, если спросят, говоришь, что с Универсамовскими, – приказал Паша. – Универсамовские? Это кассиры что ли? – Спросила я, ведь слово "Универсам" у меня ассоциировалось с магазином, где продавали всё, что только можно. Павел хрипло рассмеялся. – Люсь, юморная у тебя девчонка, про кассиров мелет, – хрипло рассмеялся парень, хотя весело никому не было. – Что это я? Отвлёкся, пардоньте, – своими выражениями мужчина в целом напоминал мне Вову и Марата. – Тебе, если вдруг не поверят, что разумеется, ведь до тебя у нас девок... – Он запнулся, видя, какой строгий взгляд на него бросила Люда, он заговорил заново. – Ведь до тебя у нас девушек не было – все мадам сами по себе были... Но ты у нас, сама понимаешь, блатная леди, – будто бы даже восхитился Павел, говоря в слове "леди" не "е", а "э". – А потому, если не поверят, то сразу говори: "я с Кащеем", Кащей – я, если что. – Сказал Паша, а я чуть не расхохоталась от всего этого абсурда. Сдерживаться дольше пары секунд у меня не получилось, и потому смех одолел меня. Казалось, что тут поселились все персонажи сказок. Ну не прям все, но Кащей уж точно был. Признаться честно, если это было моим сном, то просыпаться уже не слишком хотелось, как, например, ещё вчера в этом времени. Вдруг я подумала, что здесь не так уж и плохо. Даже, можно сказать, что, наверное, совсем неплохо. Может машину времени и правда изобрели? Если это так, то у неё наверняка есть какие-то ограничения. Я осознала, что возвращаться обратно всё также хочется, но что-то теплится в груди в определённые моменты... Как когда мы с Вовой ехали в автобусе; тогда была такая приятная усталость, которую я не испытывала никогда ранее. Как я и Адидас младший убегали от мента во дворе; тогда я испытала такой адреналин, тогда мы так рисковали попасться, что внутри по всем нервным окончаниям и венам прошёлся дикий импульс. Как Марат искал сигареты на заброшенном катке; тогда по всему телу распространилось тепло, тепло надежды, что всё наладится, а всё плохое пройдёт. Как я пыталась заснуть в квартире Суворовых; тогда у меня происходили глубокие размышления, я копалась в себе, думая, думая и ещё раз думая. Как я рассматривала плакаты музыкальных групп; тогда я была уверена, что не нужно откладывать на когда-либо, на потом, тогда захотелось сделать всё именно, что СЕЙЧАС. Как я смеялась с ухажёром Люды; прямо тогда меня будто защекотали несколько людей одновременно. Я рассмеялась так, как не смеялась буквально никогда... Меня осенило, что сюда тянет что-то неизведанное, что-то, чего я ещё не видела. Меня начала притягивать непонятная неизвестность. Я мгновенно отвлеклась. Мои губы дрогнули в улыбке и "Кащей", как назвал сам себя мужчина, заметил. – А что, не похож? Леди, вы меня не пугайте! Меня так всю сознательную жизнь зовут! – С неким специальным акцентом произнёс он. Я, уже не сдерживаясь, рассмеялась, глядя на обоих взрослых. Люда закатила глаза, а Кащей улыбался мне. – Насмешил? Насмешил. – Павел точно был рад тому, что рассеял напряжение, ранее висящее в воздухе. – Собирайтесь, карета подана, – на последок сказал он, прежде чем выйти из кухни в прихожую, надевая на плечи плащ. Я тоже вышла из кухни, направляясь в свою комнату, к которой толком не привыкла. Стоя перед зеркалом в комнатушке, я придирчиво разглядывала себя. Косметики я с собой, к сожалению, не взяла, а потому и можно было чуть чуть погрустить. В целом я была готова, одета, даже волосы в самом обыкновенном хвостике. В комнату с преждевременным стуком зашла Люда. – Там Паша уже машину прогрел, пошли, – поторопила девушка и снова убежала в прихожую, по пути наспех вставляя серьги в уши. Я, ещё раз оглянувшись на саму себя в зеркало, слегка покривила губы, но всё же вышла из комнаты, снимая с крючка и надевая пальто, которое было теплее, чем все мои куртки, которые я имела до этого. – Откуда кроссовки? Тот парниша подарил? – Спросила Белова, улыбаясь своему отражению в зеркале на стене прихожей, в котором также увидела и мою обувь. Люда покрутилась перед зеркалом в дорогой шубе, которую, наверное, ей подарил тот самый Кащей. – Откуда на такое деньги у парниши? – Усмехнулась я, завязывая шнурки на кроссовках, приседая. – Да твою же а... – Тихо заругала я саму себя, когда полы пальто задели грязный обувной коврик, собирая на себя немного грязи и пыли. Я быстро посмотрела на опекуншу. Она ничего не заметила. – А кто подарил, так это секрет, – зачем-то сказала я, сама не понимая причины. Чтобы попонтоваться? Я выпрямилась, дожидаясь, пока к сапогам подойдёт и опекунша. – Секрет? Это чудо нельзя скрывать, видно, упакованный у тебя "секрет", – с усмешкой произнесла она, застёгивая молнии на своих сапогах. – Дверь открыта, пошли. – Сказала она, а я толкнула дверь, которая и вправду оказалась не заперта.

***

Дорога в машине, на моё удивление прошла достаточно спокойно. Исходя из знакомства с Кащеем, он был тем ещё юмористом, но по пути в новую школу (куда мне не особо-то и хотелось) он был как-то не слишком многословен в сравнении с тем, когда мы сидели за столом. В принципе, хуже от этого не стало, он просто пустил пару шуток и попытался завязать разговор. – Люсь, – обратился мужчина к Люде, которая что-то искала в сумочке. Она лишь невнятно угукнула, давая понять, что готова выслушать его. – А помнишь, ты сегодня утром говорила, что какой-то мальчуган вас до самого порога проводил? Как звать-то? – Когда речь зашла, видимо, о Марате, то я вмиг напряглась и прислушалась. Я подумала, что Кащею – в целом – не нужно знать с кем я была, ведь его это, мягко говоря не касается. – Вдруг он не наш, а по чужому району шастает? Порешать тогда надо будет с пацанами. – Я почувствовала в его тоне нотки стервозности и недовольства. Люда наконец оторвалась от сумочки и посмотрела на Пашу. – Честно, я ни одного из твоих бандитов не знаю. Хотя, – она задумалась, – только Адика, да и то, не видела давно, он живой хоть? – Поинтересовалась она, а у меня в голове промелькнуло, что в моём времени – году так в шестнадцатом – "Адидас" все называли "Адиком", потому я тут же вспомнила Володю. Я почувствовала чей-то взгляд и подняла свой на зеркало заднего вида. Глаза Кащея сверкнули чем-то явно недобрым. – Вон, малая как ушки навострила! – Усмехнулся мужчина, а я мысленно поругала себя за неосторожность. В голове вертелась куча мыслей – как это бывает обычно в этом мире Советского Сюза – голова вечно была чем-то наполнена до краёв. Я сделала вид, что рассматриваю свои кроссовки, которые, очевидно, меня не интересовали. Поздно спохватилась. Теперь я не знала что думать. "А если Адидас с Кащеем – враги?" – От этой мысли поплохело. Такого точно быть не должно. Но Люда сказала, что, так называемый "Адик" – один из "бандитов" Павла. Значит, я смело могу предположить, что они какого-либо рода коллеги. – Ну или и вправду бандиты... – Тихо, еле слышимо прошептала я. Мой голос заглушил звук мотора автомобиля. В салоне немного пахло бензином, я прижалась щекой к холодному, будто обжигающему морозом окну. Можно было подумать, что это поможет избавиться от не самого лучшего запаха в машине. – Чего шкеришься? – Спросил Павел, который до этого ехал молча и внимательно и сосредоточенно следил за дорогой. Я свела брови к переносице. Видимо, Паша и правда был какой-то криминальной личностью, раз говорил то, чего я не знаю. Как по мне, слово "шкеришься" говорило само за себя о возможном бандитизме. – Что я делаю? – Резко спросила я, снова поднимая взгляд на зеркало заднего вида. – Чё прячешься, говорю? Я уж понял, что ты Володю знаешь... – Растерянно произнёс мужчина, сжимая руками руль сильнее. – Правда понять не могу: вас какой хрен свёл? И где я так нагрешил, что мне дама Адидасовская досталась? – С некой брезгливостью сказал Кащей. Ещё с пару секунд он о чём то думал, а потом с яростью ударил по рулю и открыл окно, выставляя голову. – Слышь! Знаки для кого поставили, а, блять?! Бомж недоделанный! – Кащей ещё раз ударил по рулю, а я сделала вид, что ничего из его ругательств не слышала. – О чём это я? – Паша снова выдавил улыбку, будто бы ничего и правда не было. – А, на Адидасовской, точно. Ну, Адидасовская, рассказывай, как долго? – Спросил Паша, а я недоумевала. – Бля, Вовка, когда ж успел-то?... – Тихо пробурчал мужчина себе под нос. – Что значит "как долго"? – Спросила я. Разговоры с парнем Люды становились всё интереснее и непонятнее. – Паша, с чего ты взял вообще? – Люда наконец убрала от себя сумочку, вникая в разговор. – С ней вчера этот, как его... – Она задумалась, вспоминая, с кем же я была вчера. А я поняла, что сейчас, вероятно, она сдаст Марата. "Хотя почему сдаст? Он же не сделал ничего плохого, – задумалась я, пока Белова думала. – Только жалость в нём проснулась. Благодетель, блять!". – А, так она у тебя ещё и не с одним? – Тихо спросил Павел, а меня всё это начало раздражать. – С Маратом я была. И никакая я не "Адидасовская", с чего Вы взяли? Я вообще их знаю третий день от силы. Вам-то какая разница? – Не сдержалась я, привлекая внимание обоих взрослых. – С младшим у неё тёрки... Я уж было подумал, – Кащей ещё что-то пробормотал, а мне точно не понравилось, как он обозначит словом "тёрки" – которое точно не было уместно – нашу с Маратом, только зародившуюся, но какую-никакую дружбу. Машина остановилась возле какого-то здания, похожего на гимназию, ну или школу, на гимназию, конечно, больше. Я пулей выскочила из машины, чувствуя, что в лицо дует слабый ветер вместе со снегом, я опустила глаза на снег, медленно двигаясь к гимназии, пока опекунша догоняла меня на своих каблуках. Благо, что сказочный персонаж остановился возле самых ступеней здания, идти далеко не пришлось.

***

Сидеть в коридоре одной и ждать Белову битый час – скука смертная. Я сидела на одной из маленьких лавочек в школе. В соседнем кабинете играла какая-то музыка, как показалось мне – это была скрипка. Иногда мелодия прерывалась и незнакомый женский голос либо сыпал замечания, либо хвалил. Я не понимала, почему иногда преподаватель недовольна, ведь, как по мне то, что играли, было потрясающе. – Ну хоть кому-то в этом месте не скучно, – еле слышно вздохнула я, опираясь локтями на колени, опустив голову в руки. Время тянулось бесконечно долго. Второй раз в жизни в СССР я ощутила скуку без телефона. – Всё-таки мы все просто телефонозависимые... – Тихо прошептала я, себе под нос. Видимо, телефон и правда незаметно стал неотъемлемой частью нашей жизни. Пока я разглядывала здание, ходить по которому, почему-то было страшно, из кабинета, где играла скрипка, вышла девочка. Одета она была в красный свитер с каким-то рисунком, бледно-коричневую юбку, белые колготки и сапожки. Волосы незнакомки были русыми, собранные в заколку. – Не возражаешь? – Тихо спросила она у меня, а я лишь аккуратно кивнула головой. Незнакомая девочка опустилась на колени перед лавочкой, на которой сидела я. На саму лавочку она положила футляр, в котором была скрипка. Тут я поняла, что мне просто необходимо познакомиться с ней. По всей видимости, она учится в этой школе, а значит, есть шанс попасть в один класс с ней. Конечно, если ей шестнадцать. – Привет, – несмело поздоровалась я, пытаясь познакомиться с девочкой. Она с интересом подняла на меня взгляд и, застегнув чехол со скрипкой, встала в полный рост. Я слегка смутилась. Вдруг я сказала то, чего не следовало. – Привет, – она мило улыбнулась, а я поспешила представиться. Ведь эта девочка казалась как минимум миловидной. – Я Ксюша, – я тоже попыталась улыбнуться. – Айгуль, – сказала своё имя девочка и села рядом со мной. – Я тебя не видела раньше, новенькая? – Спросила собеседница, а я обрадовалась, что теперь у нас есть тема для разговора. – Да, новенькая, сейчас моя... Тётя, – не знаю почему, но вырвалось именно "тётя". – Да, она документы оформляет на моё поступление сюда. Это гимназия у вас? – На мой вопрос Айгуль кивнула. – В какой класс поступаешь? – Спросила девочка, а я лишь пожала плечами. – Я если что учусь в восьмом "А". Я задумалась. Судя по своему возрасту меня должны были определить в девятый или десятый класс. – Ладно, мне идти нужно. До встречи, – новая знакомая улыбнулась и, схватив футляр со скрипкой быстро убежала вниз по ступеням. – Вот и познакомились, – тихо прошептала я. Стоило мне попрощаться с новой знакомой, как из кабинета директора вышла Белова, которая провела там примерно час. – Что можно так долго делать? – С недовольством спросила я. – Так мы все документы твои смотрели, бумаги подписывали, соглашения. Думала, что всё так просто? – Ответила Люда, складывая какие-то бумаги в сумку, которую позже повесила на плечо. – В Союзе явно проще, чем у нас, – сказала я, явно не подумав. – Чего? "У нас" – это где это? – Люда, по всей видимости, не восприняла мои слова всерьёз и просто прошла дальше, спускаясь по ступеням. – Да нигде, – тихо ответила я, следую за ней. В целом, гимназия мне понравилась. Несмотря на то, что это прошлый век, выглядела она и изнутри и с наружи хорошо. Да и приветливая Айгуль тоже прибавила к картине учреждения небольшой плюсик. Садясь в машину, я не хотела встречаться с Павлом. Как казалось мне, он не был положительно ко мне настроен, ибо имел какие-то претензии к Адидасам и у них имелись некие недомолвки. А исходя из этого, я тоже не могла понравиться сказочному из-за того, что как он выразился "у меня с младшим были тёрки". – Ну, красавицы, рассказывайте, – потребовал сказочный, а я отвернулась к окну, от которого исходил мороз, не желая говорить с ним. – Да что рассказывать-то, ей Богу. Документы я заполнила, разрешения-соглашения подписала, аж рука заболела ручку держать, – сказала Люда, откидываясь на сидение и вздыхая. – В девятом "А" теперь наша, – она ещё что-то сказала, но я не услышала. – В девятом "А"? – Спросила я, вспоминая в каком классе Айгуль. – Да-да, в девятом, ты как раз по возрасту, – порадовалась Люся, о чём-то разговаривая с Павлом. – Ну, пермячка, на экскурсию хочешь? – Спросил Кащей, делая крутой поворот направо, и выворачивая руль так, что я прижалась щекой к холодному стеклу. – На какую экскурсию? – Спросила я, потирая щёку, которую невыносимо защипало от холода. – С нашими тебя познакомлю, обещал ведь. Все тебя знать будут, леди, – с неким пафосом сказал Паша. Я вспомнила, что у меня сегодня должна быть встреча с Маратом в одном из дворов. До "наших" мне не было никакого дела, да и времени, наверняка, не хватало. – По блату в кино и на сходняк, – аргументировал своё предложение Кащей. Если хочешь, Люся с нами пойдёт, да? – Предложил он, видя, что я не особо горю желанием идти куда-то. Люда кивнула. – Там мальчики все хорошие, ты не волнуйся, они тебя защищать будут, до дома провожать, – произнесла девушка, уговаривая меня на встречу с так называемыми "нашими мальчиками". "Что вообще за мальчики такие? – Подумала я. – Стриптизёры что ли? Так я не нанималась в такое! Вот пойду в опеку и..." – Ну ты даже Мишу знаешь, уже, считай, не одна, – пыталась разговорить меня опекунша, а я не поняла, про какого Мишу идёт речь. – Какой Миша? – В голос спросили мы с Павлом, он хрипло захихикал. – Во даёт, малая, уже манеру переняла, – воинственно и гордо сказал сказочный, продолжая следить за дорогой. – Так, и правда? Какой Миша? Она ещё и Ералаша охомутать успела? – Спросил сам у себя Павел, пока я ждала ответ от женщины. – Когда бы это я успела охомутать киножурнал из прошлого века? – Тихо возмутилась я себе под нос, чтобы никто не услышал. – Ой, тьфу-ты! Миша-Марат, я их поимённо не знаю! – Оправдалась Люда и снова принялась рыться в своей сумке. Значит Марат был в какой-то банде, где также был Володя и Павел? Получалось, что всё именно так. – Что за мальчики-то хоть? – Спросила я. – "Универсам", со всеми познакомлю, – заявил Павел, останавливая машину во дворе дома, где жила опекунша, а теперь и я. – Группировка наша, хоть и территория небольшая, за то можем больше, чем другие, – говорил мужчина, выходя из машины, поправляя плащ и пальто. Значит Марат, Володя и Павел были в группировке. Группировка – это опасно. Значит все трое были в опасности. По крайней мере, так думала я. – Ладно, далеко идти? – Спросила я, когда тоже вылезла из колымаги сказочного. – Да не, тут коробка рядом, качалка тоже, пошли, – позвал Кащей, после чего поцеловал Люду в щёку и, не дожидаясь меня, пошёл по дороге и по недавно выпавшему снегу по направлению к так называемым "коробке" и "качалке".

***

В качалке – так это место назвал Кащей – я не думала, что увижу кучу полуголых парней. Нет, их было не просто много, их была именно что куча. Всё помещении было не слишком-то уютно для меня точно. Стены были тёмно-зелёные и облезшие, сырые, столбы, стоящие вертикально между полом и потолком, были обмотаны старыми матрасами и крепкими тросами, верёвками. Проходя внутрь помещения я ощутила сильный специфический запах пота и сигарет, всё помещение было прокурено. Ну парни, что поделать? Освещение было достаточно тусклое, всего лишь пару лампочек на потолке в центре. Проходя чуть вперёд я увидела закрытую дверь, что находилось там, я не знала, но на двери была надпись "УКК", значение которой я тоже, кстати говоря, не поняла. В общем: атмосфера, которая царила в этом месте, мне, мягко говоря, не понравилась. – Универсам, внимание! – Громко крикнул Кащей, а я чуть не подпрыгнула на месте от неожиданности. Все парни: которые сидели и качались, лежали и качались, стояли и качались, курили, разговаривали – все разом обратили внимание на меня и сказочного. Все разговоры и перешёптывания вмиг прекратились, а я, почувствовав себя неуютно, как по рефлексу, шагнула чуть назад, но наткнулась спиной на руки Павла, подталкивающего меня вперёд. – Иди-иди, не покусают, – тихо шепнул он мне, а я осталась стоять на месте как вкопанная. В чужих и незнакомых компаниях я всегда чувствовала себя неуютно. Всегда было непонятно куда смотреть и о чём думать. Как бы я ни пыталась вести себя непринуждённо именно сейчас это было буквально невозможно. Вся толпа, которая за секунду до этого занималась своими делами, сверлила меня взглядом. Я была уверена, что если бы Павел ничего не сказал, то никто бы даже не заметил моего присутствия. Глаза каждого из этих здоровенных парней были устремлены в меня как самые острые штыки. Я пыталась хотя бы чуть-чуть отвлечься, рассматривая их. На моё огромное удивление, среди всех парней я нашла несколько смутно знакомых лиц. Одного из них называли тачкой, или как там... Который обозвал меня малолеткой, когда мы с Вовой шли домой к Суворовым. Это молчание так бы и висело в воздухе, пока не раздался ставший за столько кратчайшее время родной голос. – Кащей, кто это с тобой? – Спросил Марат, выходя чуть вперёд. Когда он подошёл совсем близко на расстояние буквально пары шагов и рассмотрел меня получше, то я заметила в его глазах странный гнев. Он сразу скрыл его и обратился к Павлу. – Что она тут делает? – Это ж малолетка Адидасовская! – Крикнул из толпы парней тот самый, погоняло которого я не запомнила. – Турбо, не Адидасовская она. Это моей Люси... Дочь, Ксюшей звать, – заявил Кащей, а у меня по телу пробежала противная и неприятная дрожь. Дочь. – Дочь? Ты чё, теперь, папка, получается? – Спросил Турбо, которого я теперь запомнила. Из толпы посыпались бесконечные вопросы. Кащея окружили те самые парни и начали его расспрашивать про меня и Люду, мол что да как, являюсь ли я дочерью того самого Антона – бывшего мужа Беловой или же я от Павла, какого же чёрта он меня скрывал и так далее. Пока парни расспрашивали сказочного, Марат схватил меня за руку и оттащил от толпы мужчин, которые нас окружили. Никто не заметил моего исчезновения, как и исчезновения Суворова. – Так, Алиса Селезнёва, какого хера ты тут делаешь под видом дочери моего старшего? – Начал допрашивать теперь меня Адидас младший. – Да не дочь я ему! – Сказала полу-шёпотом я. – Что ты тут делаешь тогда? – Спросил Марат, пытаясь оттащить меня подальше от стада мужчин. – Помнишь ту тётку, которая меня забрала? – Начала я, зная, что он прекрасно её помнил, просто чтобы удостовериться. – Так вот, она с твоим, как ты сказал – старшим мутит. Он у нас в квартире сегодня с самого утра тусуется, даже завтракал у нас, в школу новую возил. – И чё говорит? – Поинтересовался парень, отводя меня ещё в сторону. – Говорит, мол, познакомлю тебя с пацанами со своими, защищать будут, в ДК на сходняки водить, в кино... Знаешь, мне это кино вообще с вашими пацанами не упёрлось! – Заявила я. – Да, сестрёнка, ну и жизнь у тебя, – шутливо сказал Марат. – Не смешно, – я отвернулась, смотря на то, какая дискуссия разворачивалась возле Павла. – Да ладно тебе, – он слегка толкнул меня в бок. – Володька, кстати, спрашивает, где ты, что ты? – Перевёл тему мальчик, а я с интересом стала слушать его. Вова тоже за столь короткий промежуток времени стал для меня немного родным. – А ты что? – Спросила я. – Да ляпнул какую-то херь, что у тёти живёшь, – почесал затылок друг. – Теперь он от Кащея узнает, что ты, оказывается, ему и бабе его дочь. Ты, кстати, не хочешь Вовке рассказать? – Предложил парень. – О чём? – Не поняла я. – Ну о том, что ты как Алиса Селезнёва из будущего, – объяснил он. – Нет, Вова не поверит, – покачала головой я. – Почему? – Наивно спросил он, хотя сам, наверное, всё прекрасно понимал. – У тебя ж с ним тёрки какие-то... – Растерянно и даже с некой обидой произнёс он, смотря на толпу возле Павла, отводя взгляд от меня. – Какие тёрки? Сколько раз говорила, что ни с кем у меня тёрок нет, особенно с твоим братом! – Стала отрицать я. Меня начинало немного подбешивать то, что все – так или иначе – приписывали мне с пустого места либо Володю, либо Марата. – Ну ладно, просто я подумал, что если у тебя с ним что-то там, – он горизонтально соединил в воздухе вместе два своих указательных пальца на руках, слегка потирая их друг об друга. – То, он тебе точно поверит. – Да я сама уже в это не верю, – сказала я, устало заправляя прядь волос за ухо. – Так она не Адидасовская значит? – Спросил Турбо, поворачиваясь к нам с Адидасом младшим. Взгляд Валеры оценивающе проскользнул по мне. Мерзкий поступок. Суворов сразу перестал реагировать на меня, окидывая Турбо злым взглядом. – Валера, блять, я тебе глаза на жопу натяну, если приставать к ней будешь! – Громко сказал Марат, подходя почти вплотную к тому Валере-Турбо. Я тоже подошла к ним, оставляя дистанцию в пару шагов, приблизилась чуть ближе к Павлу. – Спокойно, скорлупа, со старшим разговариваешь, – хладнокровно ответил ему Валера, приостанавливая его. Мне показалось, что сейчас он ударит Марата, но этого не произошло. – Так, скорлупа, старший, на вас девушка смотрит, поимейте совесть! – Воскликнул хриплым голосом Паша, отгоняя Суворова от Турбо. – Теперь у нас девчонка появилась. Вместе с девчонкой новые правила, в комплекте так сказать, – Кащей положил руки мне на плечи, выводя меня в центр круга, который образовали мужчины. – Это – дочурка моей женщины, – произнёс он, а у меня от слов "дочурка" по всему телу пробежали мурашки. Не дочь ведь никакая, даже близко не дочь. – А значит, моя можно сказать. – Он слегка наклонился ко мне и быстро сказал, чтобы слышала только я. – Ты, не обессудь, надо так, – он похлопал меня по плечу и продолжил. – За ней оставляю Адидаса младшего, они, как погляжу, сдружились. Девчонка эта – каждый день должна быть дома в восемь, ответственность на тебе, – он кивнул Марату. – Не нужно меня домой провожать, – возразила я. – Я что, маленькая что ли? – Если я так сказал, то так и будет, – отрезал Кащей, а я подумала, что лучше не спорить с этим грозным мужиком, который пользовался авторитетом всех в этой прокуренной качалке. – Не рыпайся, много озабоченных по городу шастает! – Усмехнулся Турбо, а я отвернулась от него. Общество с этим человеком мне не нравилось. Видимо с Валерой я не подружусь, не склеится. – Сегодня те, у кого имеются желание и силы пообщаться с нашей дамой, могут организовать ей экскурсию по нашему скромному району, – чуть не откланялся Кащей, прежде чем ободряюще похлопать меня по плечу и выйти из круга, исчезая за той самой неизвестной дверью с надписью "УКК". – А ты что, тоже озабоченный? – Обратилась я к Валере, после того, как Кащей ушёл. – Не нужно со мной так разговаривать, – ответил он холодно. – А как нужно? Я с такими вообще не разговариваю, – отрезала я, тоже выходя из круга с Маратом. Сказать, что дерзить Турбо было страшно – ничего не сказать. Но молчание означало то, что он поражён. В хорошем или плохом смысле. – Ты не борзей, если Кащеевой бабы дочь – не значит, что можешь свои правила устанавливать, ясно? – Громко и холодно прозвучал голос Валеры. Мои ладони похолодели, а по спине вновь пробежала неприятная дрожь. Контролировать это явление никак не получалось. Суворов, который сложил руки в карманы олимпийки и шёл рядом со мной, обернулся. – Ей нельзя борзеть, а хули ты себе позволяешь? – Спокойно спросил парень, защищая меня. – Не надо было, Марат, – тихо шепнула я ему и дёрнула за руку, якобы заставляя уйти прочь от этого чёртового места, где всё пропахло потом и сигаретами. Здесь мне делать нечего. – Ещё и Паша свалил куда-то, пошли, пожалуйста, – просила я, видя, что напряжённый Турбо с озлобленным взглядом и большими, а ещё, наверняка, больными кулаками. Адидас младший повернулся ко мне на долю секунды и тихо пробурчал что-то вроде: "не мешайся". Валера к тому времени подошёл к нам достаточно близко. Я бросила взгляд на его сжатые в кулаках руки. Он это заметил, еле заметно ухмыльнулся, но тут же сделал максимально серьёзное лицо. Как назло соображать в этой ситуации получалось крайне туго. "Закричать, напасть, убежать, – всё, что было в моей голове. И всё это было глупо. Глупо хотя бы для того, что вокруг находились одни лишь парни, здоровые, под два метра парни. В голове появилась действительно стоящая идея. – Блефовать." – А ты хочешь, чтобы Павел узнал обо всём? – Быстро выпалила я, совсем не думая о последствиях. – Хочу, а ещё хочу, чтобы малолетки наглеть перестали, устроишь? – Не растерялся парень, а я почувствовала себя полной идиоткой, которая дала ему возможность бросить себе вызов. Я глянула на друга, стоящего рядом. Марат, на моё удивление был совершенно спокоен, что, как по мне, не было на него похоже. Так и хотелось закричать ему: "Ну и почему ты молчишь?!", но я сама не могла проронить ни звука, лишь хмурила брови, пытаясь понять хоть что-то. Турбо повернулся к парням. – С каждого за неё лично спрашивать буду! Хоть один зихер – со всех возрастов! – Лица всех здоровяков изменились. Лишь один в спортивном костюме стоял и ухмылялся, закуривая сигарету, он будто знал, что всё так будет. – Наша она теперь. С "Универсамом", – заключил Турбо, после этого все "Универсамовские" пацаны заулюлюкали и завизжали. Я повернулась к другу. В голове, где ничего не удавалось расставить по полочкам, будто случилось землетрясение – всё стало только хуже и непонятнее. – Это что, развод был? – Медленно, отделяя каждое слово, спросила я. – С нашим Турбо иначе не бывает, ты только с ним ввод не делай, а? Что б потом развод не пришлось, – Суворов похлопал меня по плечу, отходя к пацанам. – Не смешно, – пробурчала я, отворачиваясь. От некой досады на глаза так и просились слёзы. – Не расстраивайся, – ко мне приблизился тот самый лысый парень в спортивном костюме. Он курил, зажимая сигарету между тонких пальцев: указательного и большого. – Он у нас шутник просто, мы сами аху... – Он тут же исправился. – Сами не восхищены, – он неловко почесал затылок, слегка посмеиваясь. – Зима, – он протянул мне раскрытую ладонь и я, слегка ломаясь, всё-таки вложила свою руку в его, быстро пожимая. Я тут же задумалась. – Зима? Это как время года? – Спросила я. – Да не, так-то я Вахит, – его губы дрогнули в улыбке, мои тоже. Бедный парень стеснялся, как первоклашка на первом сентября. – Фамилия Зималетдинов, вот и Зима как бы, – пояснил он. – А тебя, как Кащей сказал, Ксюшей звать? – Уточнил он, а я кивнула. – Редкое имя, нет? Недавно только популярность набирать начало. – Ага, – я снова кивнула. – А ты нашему старшему правда дочь? – Спросил Зима, выпуская ядовитый дым в воздух, свежести от которого не осталось от слова совсем. Дышать в этом помещении было достаточно тяжело. – Просто он говорил, что ему около двадцати пяти, а тебе... – он замолчал, задумываясь, что же сказать дальше. – Семнадцать вроде как? – Шестнадцать, – поправила я. – Я не дочь ему, да и не хотелось бы, – быть дочерью Кащея мне и правда не хотелось. Совсем. Как по мне, с таким отцом бед отхватишь только. Воспитание у сказочного, как я поняла, присутствует, но на троечку. Но как он относился к Люде меняло дело, по отношению к ней он был заботливым (даже машину заблаговременно прогревать пошёл), даже в какой-то степени нежным, не то, что со своими пацанами. – А чё так? Как по мне он батя хороший, на районе шугал бы всех, только бадяжит много, да приход у него бывает. А вот то, что он с матушкой твоей, так это хорошо, она не профура какая-нибудь, по ней видно, что блатная, – сказал Зима, туша бычок прямо о стену помещения. Многие слова мне были непонятны, но приблизительно я догадалась, о чём речь. Зима назвал Люду моей "матушкой", я решила не говорить, что она мне тоже не мать, потом узнает. – Явно не для девочки отец, – ответила я. – Он же бандит настоящий, – объяснила я свой ответ. Вахит усмехнулся. – Что? – Спросила я, не понимая его веселья. – Так сейчас не бандитов не бывает, – пояснил новый знакомый. – А Кащей он просто сам по себе такой, вот и всё. – Почему сейчас "не бандитов не бывает"? – Спросила я. Насколько я знала, то бандиты были наиболее распространены в девяностых годах. Сейчас был восемьдесят девятый, и, судя по всем календарям, только его начало. – Так сейчас иначе не прожить, – Вахит оперся плечом на стену, о которую ранее затушил сигарету. – Либо с пацанами, как ты сказала "бандитами", либо чушпаном. – Почему все так зациклены на этих чушпанах? – Не выдержала я. – Достало уже. Всё "чушпан, чушпан", что они вам сделали такого, что вы их так ненавидите? – Спросила я у парня. – Может люди с чистой совестью и репутацией в будущем жить хотят, а не быть последними уголовниками, – через пару секунд после сказанного, я пожалела, что выпалила это, не подумав. Милая улыбка нового знакомого сошла с его лица, он нахмурил брови. – Это ты сейчас всех нас уголовниками назвала? – Переспросил Вахит, а мне почему-то стало стыдно. Но так они ведь правда бандиты. – Мы хорошие, ты так не думай. Может, мы и выглядим не ахти, но хорошие, правда, – заверил меня Зималетдинов, слегка похлопав по плечу. – Ага, хорошие, я видела, как одного парня чуть-ли до смерти не забили, даже не соображал, – сказала я, вспоминая ту картину, которая пробирала до дрожи. – Это на каком районе было? – Поинтересовался парень, сводя брови к переносице. – Да в этом районе, на улице, где Марат живёт, – сказала я. – Так наши никаких стрелок не забивали, тем более несколько на одного, не по-пацански как-то, только если совсем проштрафился – растерянно произнёс он. – Пацаны! – Крикнул парень, обращаясь ко всем остальным. – Вы давно чушпанов грузили? – Спросил он, а в моей голове всплыли слова Суворова-младшего в тот момент: "Это Хадишевские были, они самые жестокие у нас...". – Да не, неделю уж не шугали, перед глазами не мельтешат и ладно, – отозвался кто-то из толпы парней, а остальные его поддержали. – Погоди, – обратилась я к Зиме. – Марат сказал, что это какие-то Хадишевские были, а вы вроде как "Универсам". – Хадишевские? – Переспросил парень, а я кивнула. – Они какого на нашем районе делали? Ну черти, а! – Воскликнул парень. – Пацаны, Такташ по нашим улицам шляется! – Громко сказал Вахит, обращая внимание пацанов на себя. Я отыскала взглядом Марата, в котором читался некий страх. Вся качалка загудела, все мужчины и парни начали переговариваться, возмущаться. Зима повернулся ко мне. – В кино хочешь? – Спросил он. – На "Интердевочку"? – Предложил он. – Ходила уже, – мягко отказалась я. Конечно, в тот раз фильм мы с Адидасом младшим так и не досмотрели, но итак было понятно, что он нам не понравился, ибо мы не внимательно его смотрели. – А на сходняк? Завтра будет, пойдёшь? – Спросил он. – Может пойду, – ответила я. – А тебе вообще Маратик кем приходится? – Вдруг неожиданно для меня спросил новый друг. – Друг, лучший, – произнесла я, сама задумываясь над этим. Если так подумать, то он и правда был для меня лучшим другом, по крайней мере здесь. В моём мире у меня были подруги, но сейчас... Сейчас я не могла похвастаться таким широким выбором, если так можно было сказать. Суворов приклеился ко мне как на супер-клей, а отлипать не хотел, да и я, в принципе, тоже "приклеилась" к нему. Лучшим другом для меня сейчас был только он. Я не была уверена, встречу ли я здесь кого-нибудь ещё, например, подругу, но это бы явно не помешало. – Понял, – сказал Зима, доставая из кармана куртки пачку сигарет. – "Стюардесса"? – Спросила я, видя знакомую упаковку. – А ты разбираешься? – Усмехнулся Вахит, доставая из пачки тонкую сигарету и зажимая её меж губ. – Куришь? Или так, балуешься? – Спросил он, поджигая сигарету. – Нет, просто у Марата видела, – ответила я, пожимая плечами, на что Вахит хмыкнул. Как только новый знакомый закурил и затянулся, выпуская в воздух табачный дым, я снова пожалела, что вообще переступила порог этой чёртовой качалки. – Понял, – кивнул Вахит, затягиваясь. – Ты из какой школы? – Спросил он. – Из гимназии, – быстро ответила я, даже не зная, какой у неё номер или на какой улице она находится. Да и в гимназии этой я была один раз, всего один, даже ничего толком не запомнила. Лишь белую лестницу и высокие потолки как в сталинских высотках. Скорее всего, я сглупила, говоря просто "гимназия", мало ли тут везде гимназии или ещё что похуже. – А по-точнее можно? – Чуть ли не рассмеялся парень от этого в какой-то степени странного ответа. – Но гимназия, – он сказал это с особым уважением что ли, разумеется, шуточным. – Это уже высшая ступень нашего общества бандитов, – медленно и лирично произнёс он, выдыхая сигаретный дым в сторону, а не мне в лицо, за что я была благодарна. Когда лысый опирался плечом о стену и говорил со мной, шутил, то своей манерой общения чем-то напоминал мне Кащея. – Ты сейчас на Пашу похож, – сказала я, а Зима насторожился. – На Кащея в смысле, – объяснила я. – Вы разве его имени не знаете? – Знаем, знаем, просто это пушкинское приелось, вот и позабыли все, – он снова почесал затылок рукой, улыбаясь с сигаретой во рту. – А гимназия под каким номерком у тебя? Я б встречал тебя после, – он затянулся, – гимназии, – протянул он с особым акцентом. – Если честно, я там ещё не учусь, – своими словами я повергла его в шок, отчего он закашлялся сигаретным дымом, постукивая себя кулаком по груди. – Я приехала недавно. – Откуда? У тебя ж маман тут с Кащеем живёт, ты-то откуда прикатила? – Спросил он, когда, наконец, откашлялся и стряхнул пепел с сигареты прямо на пол. – Ну я тут не с рождения, в общем, недавно совсем приехала, – я сказала это через чур подозрительно и неправдоподобно, Зима это сразу понял. – Давай-ка по-подробнее, – попросил он, вальяжно затягиваясь сигаретой и выдыхая дым в помещение, отравляя и без того дерьмовый воздух ещё сильнее. – Ну, – рассказывать про всё малознакомому человеку я не хотела от слова совсем, пусть Вахит и внушал доверие всем своим – пусть и немного с маньяческими и бандитскими наклонностями – но в целом добродушным видом. Я вспомнила, что вариант "Личное" беспроигрышный. – Ты не пойми меня неправильно, просто это личное, как-то так. – Сказала я, видя, как он расстроился, что ему не удалось вытянуть никакой информации из новой знакомой – меня. Но это действительно было ну очень личным. Даже Марату, в котором через пару часов знакомства я уже полностью доверяла, я рассказала об этом не сразу, да и то долго ломалась. – Ладно, не буду тебя загружать, раз это личное, – Вахит захихикал, не вынимая сигарету изо рта. – Ты вообще в кино не ходишь? – Спросил он, поднимая на меня взгляд с какими-то огоньками внутри. – Или только на "Интердевочку"? – Да хожу я в кино, хожу, просто ничего дельного не показывают вот и всё, – объяснила я, рассматривая толпу парней, где наткнулась на недовольную кислую мину Марата. – Вижу же, что достал тебя, – слегка разочарованно вздохнул парень, туша сигарету всё о ту же стену и выбрасывая себе под ноги – ближе к стене. – Проводить домой? – Предложил парень, отходя от стены, я тоже направилась за ним. – Не надо, я с Маратом пойду, наверное, – поспешила отказаться я, ведь гулять с бандитами одной мне не очень-то и хотелось. – Ты номер-то своей гимназии скажи потом, я тебя встречать буду, – попросил парень, а я кивнула, подходя к Суворову младшему. – Пошли домой? – Уже наболталась? А тут желающих ещё много очень, – с каким-то непонятным для меня недовольством спросил друг, чем явно задел меня. – Пошли домой, – тихо повторила я. Спорить с Адидасом младшим мне не хотелось. – Маратик, а ты чего на такую даму наезжаешь, а? Она заслужила, чтобы ты ей с три короба предъявлял? – С самодовольной ухмылкой грубо спросил Турбо, который возник из ниоткуда. – Турбо, завали, – разозлился Марат, сжимая руки в кулаки. Я предпочла отойти чуть подальше от них, дабы не попасться под горячую руку кого-то из этих здоровенных парней. – Смешной ты, Младший, девчонка-то тебе чё сделала? – Вновь усмехнулся Валера. – Ничего она не сделала, просто заткнись! – Не выдержал Марат, чуть не рыча на другого парня. – Иначе яйца отрежу! – Грозно пообещал друг, смотря на меня исподлобья. – Гормоны? – Шуточно выкрикнул кто-то из толпы, а друг Суворов только стоял и молчал, не говоря ни слова. – Пошли домой, – опять повторила я, дёргая парня за рукав олимпийки, торчащий из под куртки. – Пошли, – наконец-то пробурчал Марат, пожимая руку Зиме и подходя к выходу. – Турбо, ты меня сегодня раздраконил, блудняк устроил, – пожаловался Адидас младший, пожимая руку и Валере. – Пока, красотка! –Крикнул кто-то из толпы, судя по всему мне, ведь единственным человеком, которого здесь можно было назвать красоткой, была я. – Тебе, Сутулый, тоже яйца поотрезаем, если катить будешь! – Звонко засмеялся Турбо, а мне были по-прежнему непонятны их пацанские шутки да и в целом общение так называемых "пацанов". – Вам так можно, а нам – нет? – Спросил рыжий мальчик картавым голосом. Вроде бы я видела его в компании "Универсамовских" второй раз. Имени мальчика я не знала, но могла предполагать, что это и есть один из тех, у кого очередное крутое погоняло. – Я Ералаш кстати! – Сказал он, улыбаясь. – Ваще, пацаны, давайте с Кащеевской поближе познакомимся? – Предложил мальчик, которого назвали Сутулым. Он освободил один из тренажёров, на котором можно было сидеть и предоставил это место мне. – Прошу. Я обернулась к выходу, где стоял Марат. Настроение у него было очень переменчивым. То он был рад, что всё так сложилось, что мне не придётся бегать от их группировки. А с другой стороны он был расстроен и даже зол от такого чрезмерного внимания к моей персоне. Я еле заметно кивнула головой в сторону мальчиков, узнать которых, как сказал один из них поближе мне хотелось. Помню, что Суворов говорил о том, что бывают и другие группировки, как я поняла позже – с других районов, но то, что выяснилось в течение разговора с Вахитом – некоторые могут гулять по чужой территории. Чтобы обезопасить себя от этого, я решила, что должна более-менее знать состав "Универсама", дабы не столкнуться с чужими уличными бандитами. Если честно, мир бандитов Казани под названием "Универсам" уже не казались такими жестокими и озлобленными. – А давайте, – согласилась я, садясь на место на тренажёре как на табуретку, игнорируя остальные принадлежности предмета. – Ну меня ты уже знаешь, верно, малолетка? –Напротив меня на соседний тренажёр присел Турбо, который всем своим видом показывал то, что я в какой-то степени его раздражаю, а в какой-то вызываю интерес, к своей личности. – Верно, шкаф, – ответила я колкостью на колкость, отчего парень не смог сдержать глупого смешка. – Зиму ты тоже знаешь, так, это Сутулый, – он указал на парня, который предоставил мне место на тренажёре. – Это Лампа, если пальто потеряешь – это к нему, – посоветовал Турбо. – Найти поможет? – Спросила я, улыбаясь круглому мальчику в белой шапке и жёлтой куртке. – Не, свою куртку отдаст, – пояснил кудрявый и продолжил представлять всех дальше. – Это Ералаш, – он показал рукой на рыжего картавого мальчика, которого я решила запомнить. – Это Пальто, дружбан твоего Маратика кстати, недавно у нас, не мотался раньше, – сказал Турбо, указывая рукой на высокого парня в белой майке и спортивках. У него была достаточно короткая стрижка, светлые глаза, ярко-фиолетовый синяк под самим глазом. Пальто стоял чуть поодаль от всех, видимо не одной мне и Марату слегка не нравился этот спектакль. Парень лишь кивнул мне, на что я ответила тем же. – Желающих с тобой пообщаться куча, бери-не хочу. Ты у нас теперь как Шатунов, звезда, только местная, – расплылся в улыбке Зима. – По всем интересующим вопросам к Маратику, – направил меня Вахит, указывая взглядом на стоящего в стороне Суворова. – Хорошо, – кивнула я. – С нами теперь ходишь? – Спросил Турбо, чтобы убедиться точно. – А с кем ещё? Если можно выбирать, то я всё равно кроме вас никого не знаю, – ответила я. – Ну что тогда? – Валера оглядел всё прокуренную качалку. – Наш "Универсам"? – Задорно спросил он, поднимая руки вверх. – НАШ "УНИВЕРСАМ"! – Взревели все пацаны. Кто-то закричал, а кто-то оглушительно и пронзительно звонко засвистел. Все радостно начали пожимать друг другу руки, о чём-то весело разговаривать. – У вас ритуал что ли такой? – Спросила я у Вахита, который стоял рядом со мной, снова куря, только уже в компании Турбо. – Какой ритуал? Да не, мы просто специально для тебя, для поддержания, так сказать атмосферы, – с особым акцентом на последнем слове сказал Валера, зрелищно выпуская сигаретный дым в виде колец. – Да, я ещё не бывала в прокуренной качалки в компании рослых и здоровенных парней, – сказала я, озираясь по сторонам, чтобы найти Суворова младшего. – Младшего ищешь? Он со своим дружбаном стоит, перетирают чёт, – ответил на мой немой вопрос Сутулый. Я повернула голову в сторону, куда указал парень, говоря "спасибо". Марат и правда стоял с так называемым Пальто. В одну секунду они оба обернулись ко мне. Пальто почему-то был чернее тучи, чем-то недовольный, а Марат наоборот, чему-то радовался. Я быстро помахала ему ладонью, он подмигнул мне, хихикая, я отвернулась. – Чё, засмущал? – Спросил Турбо, стряхивая пепел с фильтра на пол и притаптывая ногой в кроссовках с очередной гопнической надписью. – Засмущал, – ответила я, пряча взгляд. В качалке было душно, а оттого желание выйти росло, но компания здешняя пришлась мне очень по душе. – Кащей разрешил старшим по сто! – Громко, чтобы слышала вся качалка, сказал круглый мальчик, к которому мне сказали обращаться в случае потери пальто, Лампа. – По сто? Кащеева дочь, ну вроде дочь, а такой подарок! – Турбо развёл руками туша сигарету о стену качалки, оставляя тонкую чёрную полосу. – Ну золото, а не человечек! Я и не заметила, как в качалке один из самых широких тренажёров оборудовали под стол. На импровизированном столе расположились несколько рюмок и бутылка водки. Честно, пьющих и выпивающих людей я не любила. Марат подошёл ко мне. – Ты тоже пить будешь? Может им вовсе не надо? – Спросила я, опуская руки в карманы пальто. – Не буду, не кипишуй, домой целая и невредимая явишься. Там Турбо с Зимой по стопочке дёрнут и всё, скатерти закатают да дальше качаться, – слова друга немного успокоили меня. Наблюдала я за выпиванием старших буквально пару минут. Рюмки Валеры и Вахита звонко ударились друг об друга, оба парня опрокинули спиртное в себя, морщась, отчего на лбу у каждого проступили еле заметные морщины. – Твою ж... – Зима поморщился ещё сильнее, втягивая воздух обеими ноздрями. – Что такое? – Спросила я у Марата, который вместе со всеми остальными наблюдали за старшими. – Горло у него першит после водки, вот что, – пробурчал друг, а я кивнула. – Требуем продолжения банкета! – Выкрикнул Сутулый, намекая на то, чтобы всему составу группировки тоже налили хотя бы немного. – Кащеева, – обратился ко мне Турбо, а я уже поняла, что это прилепится ко мне как на супер-клей, отлично, погоняло заработала на пустом месте. – Может спросишь у папки, можно нам или, – он развёл руками, театрально опуская уголки губ вниз, чтобы казаться расстроенным. – Или хер нам. Спроси, – скомандовал он, указывая взглядом на таинственную дверь "УКК", которая по-прежнему была для меня загадкой. – А что значит "УКК"? – Спросила я, поворачиваясь к Валере. – Да и идти я никуда не хочу, сам сходи, – неизвестно откуда, но во мне проснулось какое-то неизвестное чувство борзости, которое явно мне нравилось. – Малолетка, я здесь правила устанавливаю, – сказал Турбо, расплываясь в улыбке. – Будь добра, – снова попросил он, но его тон больше звучал как приказной. Тем более он не ответил на мой вопрос. У нас точно не склеится. – Да пожалуйста, – почему-то сдалась я, шагая к тёмной двери. Когда я подошла, то уже приставила сжатый кулак к двери. – Давай уже, он не кусается! – Подбодрил меня Валера, а я лишь раздражённо вздохнула, наконец-то постучавшись и шагая внутрь под одобрительные хлопки и свист парней. – Чего хотела? – Слегка развязным голосом спросил Павел, сидя на диване. Вся комната была не на много более освещена, чем качалка, но свет был намного теплее. Комнатка была маленькая, тоже прокуренная, но ещё и пропахшая алкоголем и чистым спиртом. Казалось, что стены этой комнаты насквозь пропитались спиртными напитками, не иначе. На небольшом столике возле дивана стояла бутылка водки и одна рюмка, наполовину пустая, как и бутылка с горячительным напитком. – Там твои пацаны просят продолжения банкета, – ответила я, переминаясь с ноги на ногу. "И когда мы перешли на "ты"?" – Подумала я. – Скорлупа выпить просят? Так они ж малолетки, – медленно проговаривал мужчина. – А ты? – Он выжидающе посмотрел на меня. – Что я? – С непониманием переспросила я. – Ты хочешь, чтобы они бухали? – Спросил сказочный. – Не хочу, – я помотала головой, даже не думая, прежде чем ответить. Хотя, мне и правда не хотелось это видеть. Смотреть на выпивающих старших мне хватило. – Ну тогда и обломи их, нахер пусть идут со своими хотелками. Я, может быть, "Мальборо" курить хочу, а довольствуюсь, пардоньте, "Явой" и "Камелом", – он развёл руками. – Скажи им, пусть нахер идут, если сама бухие морды видеть не хочешь. – Кащей закурил, что, скорее всего, означало конец разговора. – А хотя, скажи, что старший по пробке разрешил, – он выпустил струйку дыма, замолчал, задумываясь о чём-то. Я вышла их комнаты, перемещаясь обратно в качалку. Все парни уже сидели как китайцы на семейном застолье – они собрались в круг на матрасах, поджимая ноги крестом под себя, в позе лотоса. В руках у каждого была рюмка, либо же стакан. – О, наша, ну как там? – Турбо улыбнулся во все тридцать два. – Старший по пробке разрешил, – сказала я слова Павла точь-в-точь. Все присутствующие в качалке снова взревели как дикари, начиная кричать и свистеть. – Вы так радуетесь? – Спросила я, немного брезгливо садясь на матрас с неизвестными пятнами возле Марата. – Конечно, должны же мы как-то выражать свои эмоции, – он улыбнулся, я тоже. В руках у Суворова тоже была рюмка, пока что пустая. Тот самый мальчик Ералаш налил себе в рюмку ровно до уровня, где начинался узор – буквально пару капель. Он передал бутылку Сутулому, тот тоже повторил действия картавого, передавая бутылку по кругу. Незаметно очередь дошла и до Марата вместе со мной, сидящих на самом уголке матраса. Друг повторил то, что сделали все пацаны до него и передал бутылку человеку, сидящему справа от него – мне. – Я не буду, – быстро отказалась я, отдавая бутылку Вахиту, который убрал её назад себя. – Выбор девушки, слышали, пацаны? – Громко спросил Турбо. – Тогда, может, за компанию? – Спросил он, улыбаясь мне. – Ни за компанию, нет, – отказалась я. – За знакомство? – Не унимался Валера, держа рюмку уже наготове и посматривая на Зиму, чтобы тот подготовил бутылку водки. – И не за знакомство, мне шестнадцать всего, – вновь отказалась я. – Если есть "Буратино", то давай, – сказала я, пытаясь найти компромисс. – Я выпью за знакомство и за компанию, просто не тот напиток, идёт? – Предложила я. – Лампа, – обратился Валера к круглому мальчику. – Пулей, – приказным тоном бросил он. Круглый мальчик подорвался с матрасов и подошёл к одному из шкафов, открывая деревянную дверцу. – Турбо, закончились, – растерянно сказал Лампа, снова садясь на матрас. – Да и хер с ним, с этим лимонадом, верно? – Спросил у меня Турбо. – Может ты всё же?... – Нет, спасибо, – я села поближе к Марату, задевая своим плечом его. – Ну тогда предлагаю тост. Выпивают просто так алкаши, а мы, пацаны, кто? – Сказал Валера, поднимая рюмку. – МУЖИКИ! – Взревела качалка. – Тогда наш "Универсам"? – Задорно спросил Турбо, под одобрительный свист парней. – НАШ "УНИВЕРСАМ"! Качалка наполнилась звуками звонко бьющихся друг о друга рюмок. Все парни закричали что-то неразборчивое. Союз мне уже нравился. И потная прокуренная качалка тоже нравилась. И раздражительный Турбо со всеми своими пацанами тоже нравились. В голове появилась мысль, что здесь хорошо. Хорошо.