Аутентичное Рождество

— Нет. Гермиона с интересом наблюдала за разворачивающейся в учительской сценой, которая могла превратиться в трагедию. Она в очередной раз мысленно похвалила себя за то, что прислушалась к интуиции и сегодня выбрала место подальше от Северуса — в самом темном углу. Захотелось посильнее обхватить кружку с чаем: теплая керамика согревала холодные пальцы и дарила ощущение уюта. Девушка поднесла ее к губам поближе, пытаясь скрыть чуть приподнятые в улыбке уголки рта: все происходящее откровенно её забавляло. — Возражения не принимаются. К тому же закрытым голосованием ты выбран практически единогласно. Снейп нахмурился и посмотрел на коллег, которые улыбались и старательно отводили глаза. Раздражение поднималось в нем, неприятной тяжестью оседая в груди: декабрь и так был напряженным временем года. Ему нужно было сдать всю отчетность по исследованию для Мунго, проверить огромное количество заданий малолетних балбесов, а еще подготовить ведомости. И самое последнее, что ему хотелось — становиться Сантой этого года. В целом за организацию Рождественских праздников всегда кто-то отвечал, в этом не было ничего удивительного: сложно в одиночку создать праздничную атмосферу в огромном замке, а любой командой нужно руководить, и профессора не исключение. Даже Северус иногда вспоминал школьную программу по трансфигурации, украшая подземелья остролистом и еловыми гирляндами: его студенты не виноваты, что он терпеть не мог праздничную шумиху. Но в этом году коллеги сошли с ума, решив, что Хогвартсу нужен Хранитель Рождества, еще большая глупость заключалась в том, что его выбрали на эту дурацкую роль. Это определенно было насмешкой, а такое всегда приводило Снейпа в ярость. Ухмылки коллег лишь добавляли уверенности, что все было спланировано заранее. Даже Грейнджер-предательница веселилась в своем темном углу. — С какой стати выбрали меня? — в его голосе столько холода, что всё в учительской заледенело бы, будь его воля. — Северус, — твердо ответила раздраженная МакГонагалл, — мы положили имена всех профессоров в Распределяющую шляпу, а она выбросила карточку с твоим. Никто не был против, это магия замка, с которой спорить нельзя, — сурово закончила она, поставив финальную точку в разговоре. Затем, подумав немного, добавила: — К тому же такие задачи прописаны в трудовом контракте каждого сотрудника, и ты — не исключение. Вернемся к обсуждению организационных вопросов… — продолжила директор, не обращая внимание на легкое рычание, которое раздалось от Снейпа. Гермиона не была самоубийцей, чтобы обсуждать произошедшее сразу после собрания, поэтому решила выждать и дать мужчине время успокоиться. Как только директриса официально объявила встречу оконченной, Северус вылетел из учительской, взметнулись полы мантии: некоторые вещи даже спустя годы не менялись. Молодая женщина побеседовала с коллегами, перекинулась парой слов с Минервой о том, как продвигаются успехи нового образовательного проекта, проверила домашние задания учеников, оставляя комментарии и ссылки на дополнительную литературу — тянула время как могла. Лишь когда стрелки часов близились к 11 вечера, она вздохнула и нехотя отправилась в подземелья. Проще всего было бы оставить Северуса в покое, но Грейнджер давно уяснила для себя: простой путь не всегда верный. Молчание и время в случае Снейпа работали против нее, и лучше им поругаться сейчас, но выяснить все, что они друг о друге думают, чем холодно общаться друг с другом потом. Постучав в дверь кабинета и не дождавшись ответа, Гермиона проскользнула внутрь. Если по помещению судить о характере человека, то кабинет профессора Снейпа не рассказал бы о нем ничего хорошего. Здесь было мрачно, прохладно и тускло. Вдоль темных стен тянулись полки с большими стеклянными банками, наполненными склизкими, отвратительными существами, плавающими в растворах различных цветов. Профессор сидел за своим столом, разочарованно нахмурив брови и обложившись книгами — и Гермиона готова поспорить, что за прошедшие несколько часов он не прочитал ни строчки. — Ты как? — робко спросила она. Угадать, в каком настроении Снейп, абсолютно несложно: он с трудом выносил праздничную шумиху, но еще больше ненавидел, когда его заставляли что-то делать. Мужчина окинул ее презрительным взглядом и ничего не сказал. Грейнджер знала, что дурное расположение не имеет к ней никакого отношения, но каждый раз испытывать его негодование на себе было больно и неприятно. Тяжело вздохнув, она попыталась объяснить: — Мы же говорили с тобой много раз: я не умею читать твои мысли. Лучше тебе прямо сказать, что ты думаешь. — Ты умеешь, — буркнул Снейп. — Ты же изучала… — Не для этого, — аккуратно прервала его Гермиона, не позволяя сменить тему. — Важно говорить друг с другом, мы это обсуждали. — Я не собираюсь говорить об этом фарсе, об этом издевательстве! — зашипел Снейп, напомнив ей Живоглота, которого пытаешься вымыть или дать лекарство. Гермиона позволила себе ухмыльнуться: — Издевательстве? То есть ты думаешь, профессора каждый год выбирают жертву, чтобы над ней поиздеваться? Что же ты сразу мне это не объяснил, — ехидно протянула она. — Если бы я знала… Получается, когда ты стаскивал с меня в прошлом году тот меховой полушубок, который я подсмотрела в книге со славянскими традициями — это потому что хотел загладить вину за издевательства педагогического состава? — девушка подошла ближе и присела на краешек его рабочего стола, не скрывая улыбки. — А теперь давай начистоту: никто не планировал насмехаться над тобой. — Я ненавижу праздники. Я не хочу тратить свое время. Ненавижу омелы. Ненавижу ели. Ненавижу дураков, которые одеваются Сантами, — он распалился и ударил ладонью по столу. — Как ты себе это представляешь? Что я брожу по Хогвартсу с дурацкой бородой и исполняю желания детишек? — ядовито выплюнул мужчина. — Я еще не впал в маразм. — Северус, — мягкости в ее голосе хватило бы успокоить десяток разъяренных мантикор, но едва ли было достаточно для Снейпа. Она аккуратно взяла его лицо в ладони и заговорила со всей искренностью и терпением, смотря ему прямо в глаза. — Мы все поможем тебе — ты же слышал. Нужно лишь сказать, как ты видишь происходящее. Этим детям нужен праздник, тем более на каникулы остается не так много учеников. Представь: они без семьи встречают здесь Рождество. Вспомни себя на их месте: разве тебе не хотелось бы волшебного чуда? Чтобы кто-то отнесся к тебе с любовью и добротой? — Гермиона видела, как в его глазах мелькнул отголосок боли, но тут же пропал, скрытый равнодушной маской. Она импульсивно подалась вперед и мягко поцеловала: сейчас они вместе, вдвоем, ему не нужно скрывать свои чувства — только не от нее. Девушка настойчиво целовала его снова и снова, когда Северус сдался и нехотя ответил. Кресло развернулось в ее сторону, а его руки легли на талию, притягивая к себе ближе, спустились на ягодицы, поглаживая их, и Гермиона понимала, что Снейп как всегда всячески пытается отвлечь ее от неприятного разговора. В копилке оставался последний аргумент. — Шляпа выбрала тебя: может это повод расслабиться на праздники и поверить в чудеса? — она мягко положила ладонь ему на плечо, поглаживая. — Может сам Хогвартс чувствует, что тебе нужна разрядка? Снейп ухмыльнулся, и Гермиона закатила глаза, раздражаясь на саму себя от неудачного выбора слов. — О, ну раз Хогвартс чувствует, — ехидно протянул он, сильнее сжимая ее бедра и хищно рассматривая. Притянув девушку к себе вплотную, мужчина глубоко вдыхал ее запах, проводя кончиком носа по линии рубашки: от середины живота вверх, задевая чувствительную ложбинку между грудями, останавливаясь у края ткани, где пуговицы были расстегнуты и показалась полоска кожи. Грейнджер почувствовала, как приятные мурашки побежали по коже. Северус обхватил ее запястье и потянул руку ниже, к своей ширинке, ее ладонь легла на его промежность, поглаживая член через ткань брюк. — В чем-то Хогвартс прав — мне действительно нужна разрядка. — Я говорила об эмоциональной! — наигранно возмутилась Гермиона. — О, знаешь, как хороший оргазм приводит эмоции в порядок, — нагло ухмыльнулся Снейп. — Что-то я не читала об этом ни в одном источнике. — Это мои личные наблюдения, — самодовольно ответил мужчина. Грейнджер мягко улыбнулась в ответ и опустилась перед ним, не забыв бросить на пол амортизирующие чары. Девушка погладила ладонями его колени, прошлась по внутренней части бедра, скользнула ладошкой по паху и принялась расстегивать ремень, смотря мужчине прямо в глаза. Он насмешливо наблюдал за ней, когда Гермиона потянула молнию вниз, а затем требовательно хлопнула его по бедру пару раз, вынуждая приподняться, чтобы приспустить брюки. Её ладошка была сухой и теплой, и Снейп легко провел по ней пальцами, невербально увлажняя. Гермиона с удовольствием обхватила его член, отмечая, насколько он твердый — а она еще ничего для этого не сделала. Довольно ухмыльнувшись, девушка наклонилась и провела кончиком носа от основания к головке, прежде чем прикоснуться к ней губами и вобрать в рот. Она дразнила его снова и снова: ласкала языком, задевала уздечку, просто посасывала, и когда чувствовала, что Северус чуть двигает бедрами ей навстречу, отклонялась и возвращалась к стволу, чтобы его удовольствие спало. Ведьма проделывала это в очередной раз, когда мужчина потерял терпение. Снейп поднялся, оттянув ее голову от себя, его рука перехватила волосы на макушке, жестко фиксируя, вторая придерживала ствол члена. Головка скользила по ее губам, и Гермиона послушно приоткрыла рот, опуская взгляд. Первый толчок был слишком глубоким, заставив сосредоточиться на дыхании. Грубый секс не всегда ей нравился, но сейчас был уместен: возбуждение нарастало от того, как ее мужчина с силой снова и снова входит, заставляя задыхаться. Во рту скапливалась слюна, а Снейп надавливал на затылок, чтобы она в нужном темпе подавалась навстречу его бедрам. Девушка потянулась рукой вниз, чтобы доставить удовольствие и себе, и легко простонала, когда почувствовала обильную влагу. Она успела лишь растереть смазку и парой движений мазнуть по клитору, когда Снейп зарычал и выскользнул членом из её рта, быстро двигая по нему ладонью. Головка касалась губ, и Гермиона послушно приоткрыла их и высунула язык. Девушка восхищенно смотрела, как мужчина над ней с удовольствием застонал и откинул голову назад. Грейнджер поспешно закрыла глаза и ощутила теплые капли, которые падали на лицо. Она довольно улыбнулась, когда Северус томно выдохнул. Он большим пальцем смазал сперму на щеке, а затем проник им в ее рот. Гермиона покорно посасывала фалангу, глядя партнеру в глаза. — Такая послушная. Каждый раз поражаюсь, — внезапно его лицо помрачнело. — Это не было чем-то, что ты не хотела? — Нет, — довольно отметила она, толкая его обратно в кресло и очищая свое лицо. — Но я хочу заслуженный оргазм. — Как прикажете, мисс Грейнджер, — насмешливо протянул Снейп, устраиваясь удобнее и застегивая брюки. Девушка забралась в кресло, прижимаясь своими коленями по бокам от его бедер. — Дорогая, я не уверен, что это кресло способно… — Так не делай резких движений, дорогой, — ехидно бросила она и развела перед ним бедра шире, переместив колени на широкие подлокотники. Северус подцепил юбку, задирая выше, пока перед носом не оказались ее темно-синие трусики. Его ладони скользнули к мягким ягодицам, притягивая тело ближе, пока он носом проводит по ее нижнему белью, а затем прижимается губами через ткань. Гермиона засопела и направила его ладонь к своей вульве, и Снейп ухмыльнулся ее нетерпеливости, но сделал так, как она хочет. Отодвинув белье, он скользнул языком в разрез между складочек, добираясь до верхушки клитора, а двумя пальцами размазал смазку, надавливая, но не проникая. — Пожалуйста, прошу, не мучай, — взмолилась девушка и подалась бедрами вперед. Мужчина хмыкнул и накрыл губами клитор, когда его пальцы проскользнули внутрь. Гермиона еще никогда не занималась сексом так и поэтому цепляется за спинку кресла, чтобы не свалиться, не доверяя своей способности сохранить равновесие под интенсивными ласками. Северус сменил темп, надавливая на эрогенную зону изнутри пальцами, и лаская клитор внешне, и от этой стимуляции Грейнджер сильнее подалась бедрами навстречу его движениям и неожиданно для себя ярко кончила, изо всех сил вцепившись в кресло, чтобы не свалиться, и болезненно прикусывая губу, стараясь не кричать от нахлынувших эмоций. Она обмякла и сползла вниз, прижимаясь к мужчине и с нежностью целуя его в губы, чувствуя вкус своей смазки. — Знаешь, если тебя подослала Минерва, — Гермиона непонимающе взглянула на него, — то была чертовски права. Так и быть, побуду Сантой, — что-то в его словах насторожило Грейнджер, но думать об этом сейчас абсолютно нет сил. Уткнувшись в шею и глубоко вдыхая приятный запах, она чувствует себя невероятно уставшей и расслабленной. — То есть ты выбрал унижения за минет, — хочется произнести это язвительно, но получается слабо. — Поверь, раньше мне за унижения не предлагали и этого, — рассмеялся Северус, заклинаниями приводя их в порядок. Позже этим вечером она обнимала его перед сном и донимала своими вопросами о том, что он задумал. Но Снейп отшутился, а Гермиона так расслабилась, что заснула, не добившись ответа. А затем декабрь закрутился, не оставляя времени даже на подумать, заставляя забыть о том, что Северус в этом году — Хранитель Рождества. Осознание, что все они совершили ошибку, пришло внезапно утром 24 декабря. Гермиона проснулась от того, что дрожала от холода: обычно в комнатах стояла такая жара, что приходилось приоткрывать окно, но прямо сейчас было морозно, изо рта вырывался белый пар. Разочарованно Грейнджер открыла глаза, понимая, что больше не уснет, и посмотрела на время — всего 6 утра! — Рини, — хриплым голосом позвала волшебница. Эльфийка появилась моментально, одетая в теплый свитер, который был первым рождественским подарком от преподавательницы. На ней красовались варежки, шарф и шапка: Рини заранее подготовилась к холодам в замке. — Что произошло? Почему не топится камин? — Директор говорит, что топить камины нельзя, мисс Гермиона, — довольно сказала эльфийка, лучась от счастья. — Профессор МакГонагалл? — непонимающе уточнила девушка. Преподаватели на последнем собрании обсуждали оптимизацию расходов — неужели Минерва решила проблему так кардинально? — Нет, нет, настоящий директор, мисс Гермиона, — радостно залепетало создание. — Директор объяснил эльфам, что он делает подарок своим коллегам — истинное Рождество! Ой, — ее глаза испуганно распахнулись, — Рини проболталась, Рини накажет себя, — домовиха шустро бросилась к тумбочке у кровати, намереваясь с силой удариться. Гермиона взмахнула палочкой и подняла тельце эльфийки в воздух, а затем притянула магией к себе. Прижав ее и успокаивающе поглаживая, волшебница терпеливо ждала, когда существо успокоится. — Рини, ты же молодой эльф! Мы с тобой уже много раз разговаривали, что ты не должна себя калечить. Помнишь, мы даже договаривались, что если ты захочешь наказания, то придешь ко мне, — мягко увещевала ведьма. Эльфийка так усиленно закивала, что шапочка свалилась с головы, а ушки качались вверх-вниз. — Но мисс Гермиона дает очень легкие наказания: протереть книги руками, поухаживать за цветами, а вина Рини сильнее, — ее глаза снова расширились от страха и стыда. — Рини перечит мисс Гермионе… Волшебница вздохнула поглубже и сильнее прижала эльфийку к себе. — Лучше скажи мне, почему профессор Снейп сказал не топить камины? — устало спросила она. — Директор собрал всех эльфов и рассказал им про древние традиции, — гордо объяснила Рини, успокоившись. — Камины не горят: глава профессорского семейства отправляется в лес, срубает дерево и доставляет его в школу. Только когда она зажжет рождественское полено, станет тепло во всем замке, — мечтательно улыбнулась эльфийка. — Директор объяснил нам, что жар от рождественского очага согревает сердца уже много столетий. Эльфы чтят традиции, — благоговейно закончила Рини, и Гермиона изо всех сил сдерживалась, чтобы не улыбнуться. Эльфийка заметила это и ловко вывернулась из ее рук, спрыгнув на пол. Возмущенно уставившись на волшебницу, она уперла ручонки в бока: — Что смешит мисс Гермиону? Она насмехается над традициями, директором и эльфами? — Нет-нет, — поспешила заверить ее девушка, — я просто радуюсь тому, что директор приготовил нам такой приятный сюрприз. Рини прищурилась, словно проверяя, врет хозяйка или нет, но затем успокоилась. — Да, директор благородный волшебник! Рини пора работать! — обиженно бросила она и исчезла, не дожидаясь разрешения. Гермиона надеялась, что эльфийка настолько рассердилась, что не будет наказывать себя за непослушание. Снейп в этот раз поступил как истинный слизеринец и переманил на свою сторону маленьких существ, от работы которых многое зависело в школе. Гермиона даже восхитилась тем, как грамотно он напомнил о традициях, почти не обманув незримых помощников. Следует ожидать, что день будет очень долгим — и, похоже, это не единственный сюрприз от Хранителя Рождества. Натянув несколько теплых пижам и накинув сверху зимнюю мантию, Грейнджер вышла в коридор. Дверь в комнаты профессора маггловедения была приоткрыта, позволяя увидеть, как Невилл заботливо поглаживает ее по спине, пока та всхлипывает у него на груди (не очень искренне, по мнению самой Гермионы): — Огромная рыбина… И с такими противными усами… Я залезаю в ванную, а она о мою ногу трется… Гермиона фыркнула: если честно, сочувствия к мисс Блэр, которая всегда всячески искала внимания ее мужчины, не было от слова совсем. В голове она поставила себе галочку хорошенько отблагодарить Северуса за такую превосходную шутку. Её целью было добраться до комнат профессора МакГонагалл, но не успела подойти, как дверь распахнулась, и оттуда вышла директриса, одетая в теплую шапку, высокие сапоги и меховое пальто. По ее разъяренному лицу было видно, что женщина уже узнала о своем предназначении. Она посмотрела на девушку, помотала головой, прося ничего не говорить, и в мрачном настроении направилась к лестнице. За ней плыла ручная пила, обвязанная огромным изумрудным бантом. Гермиона прикрыла рот рукой, скрывая улыбку. Нужно было привести себя в порядок, прилично и, самое главное, тепло одеться и спускаться на завтрак. По пути преподавательница не нашла ни одного рождественского украшения: наоборот, Хогвартс словно превратился в один большой хлев. В коридорах валялась солома, из которой Пивз делал комки и катал как перекати-поле. Под потолком висели яблоки, орехи и головки чеснока с небольшими бирками. Сняв один плод, Гермиона увидела, как знакомый почерк складывается в два слова: «Для благополучия». Чеснок оказался на здоровье, а орехи к удаче. Ухмыльнувшись, она с удовольствием откусила большой кусок сочного яблока: странно отказываться от будущего счастья. Распахнув двери Большого зала, профессор Грейнджер с трудом сохранила невозмутимое выражение лица. Все было похоже на кошмарное бедствие: школьники швырялись соломой и прыгали по тюкам, которые стояли вместо скамеек, столы сервированы непонятной едой, от вида которой подступала тошнота. В проходе за преподавательским столом столпились профессора, и Гермиона надеялась, что не ради зрелища, как Минерва совершает ритуальное убийство Снейпа. Все оказалось намного интереснее: когда Грейнджер заглянула в комнату, древний эльф что-то категорично доказывал директрисе. — Вики объясняет госпоже еще раз, — хриплым недовольным голосом талдычил он. — Госпожа разжигает огонь без магии, но сначала — традиция. Эльф указал на поднос, который рядышком держал молодой эльфенок. — Сначала кладете полено в камин, — мужчины поспешили помочь, но эльф остановил их движением руки. — Госпожа должна сделать самостоятельно: это приказ директора, — Минерва недовольно поморщилась: видимо, спор о директорстве возникал с Вики сегодня уже не первый раз. Она с удовольствием пнула бревно, которое подкатилось к каминной решетке, затем опустилась на колени, обхватила руками полено и, приподняв, перевалила его через решетку. Зола взметнулась вверх, оседая на ее платье, и Гермиона готова была поспорить, что таких ругательств, которые посыпались из уст наставницы, она никогда не слышала. Даже профессор Флитвик удивленно присвистнул. — Что дальше? — еле сдерживая недовольство, уточнила волшебница. — Традиция, — невозмутимо ответил Вики. — Сначала поливаем медом, — молодой эльфенок протянул ей небольшой соусник, и директриса опрокинула его на бревно. — Затем вином. После елеем. Минерва выполнила указания эльфа и яростно взглянула на него, Вики не обратил на ее настроение никакого внимания. — А теперь самая главная часть традиции. Сэр Северус объяснить всем нам, насколько это значимая часть, — древний эльф так волновался, что чуть путал слова, а голос его дрожал. — Госпожа берет палку, — эльфёнок протянул женщине сухую крепкую ветку, прижав уши от ее строгого взгляда, — и поджигает бревно с помощью трения. — Что?! — повысила голос волшебница. — Оно же все мокрое! Ты вообще соображаешь? — она достала палочку, намереваясь поджечь дерево, но Вики бросился наперерез и закрыл полено своим тщедушным тельцем, раскинув хилые ручонки. — Госпожа не понимает: если госпожа применит магию, Хогвартс ждет беда! Несчастья в будущем году, — неодобрительно смотрел на нее эльф. — Вики не может этого позволить. О, благородный сэр показать эльфам, насколько важно соблюдать традиции. Эльфы всегда понимают это, — некоторые из преподавателей насмешливо переглянулись, и Вики яростно направил взгляд на них. — О, смеются! Бедный Хогвартс, раньше здесь чтили традиции! Когда Вики рос, матушка всегда говорила, как важно покоряться магии. Детишек воспитывали розгами… — Вот и я об этом говорю! — довольно забрюзжал мистер Филч, услышав о своей любимой теме для бесед. — Ничего вы не понимаете, вот благородный сэр знает о всех традициях — даже тех, которые Вики не помнит. Хотя в его жилах знатной крови лишь наполовину, он добродетельнее некоторых, — упрямо брюзжал Вики, загораживая камин, пока вокруг Минервы как надоедливая муха кружилась палка для розжига. Гермиона краем уха услышала, как профессор Синистра хихикала с мадам Стебль о том, как красиво у Снейпа получилось одурачить эльфов, и недовольно нахмурилась. Все наблюдали за представлением с участием маленьких существ и Минервой МакГонагалл, не осмеливаясь приблизиться. Гермиона вздохнула и, подобрав пару пучков соломы, которая успела закатиться внутрь комнаты из Большого зала, подошла к своей наставнице. — Разрешит ли Вики поучаствовать в сохранении древних традиций? — вежливо спросила девушка. Старый домовик смерил ее взглядом и недовольно кивнул. — Благородный сэр говорил, что мисс Гермиона кинется помогать. Вики против, но Вики не станет перечить, раз мисс подруга благородного сэра, — досадливо пробормотал домовик, отходя в сторону. Гермиона опустилась на колени, Минерва прищуренными глазами посмотрела на нее, любопытные взгляды коллег буравили спину, но девушка сделала максимально безразличное выражение лица. Она положила сухую солому у выемки, как учил ее папа, и показала наставнице, как держать ладони и сильнее давить на палку, чтобы выбить искру. Спустя минуты бесплодных попыток солома наконец вспыхнула, и Гермиона кинулась подбирать с пола еще, чтобы подбросить в камин. Потом загорелось вино, и спустя несколько минут бревно стало потрескивать, прогреваясь. Устало две женщины смотрели друг на друга, пока преподаватели ликующе аплодировали им. Минерва признательно сжала ее руку, и Гермиона кивнула в ответ, принимая благодарность. — Идите топите камины, — устало скомандовала директриса домовикам, и те исчезли. Гул Большого зала становился невыносимым, проникая даже через плотные стены и закрытую дверь, как будто там развязалась битва, но никто из преподавателей не спешил возвращаться за стол. Профессор МакГонагалл вопросительно посмотрела на Гермиону, но та лишь недоуменно пожала плечами. — Что за чертовщина там происходит? Директор применила к себе очищающие чары и поднялась с колен. Гордо вскинув подбородок, она направилась к выходу в Большой зал. Когда Грейнджер выбежала за ней следом, ей показалось, что она попала в эпицентр торнадо: солома кружила в воздухе, каталась между столами, а в углу большого зала ученики составили тюки друг на друга и теперь падали с них на соломенную подушку внизу. Профессор МакГонагалл воспользовалась чарами сонорус, и на весь зал прогремело: — Угомонились! У нас здесь школа или конюшня? — Конюшня! — весело закричали студенты со своих мест. Женщина раздосадованно закатила глаза и посмотрела на Грейнджер. Та понимающе кивнула и подняла палочку, спускаясь в зал — за ней последовали и другие преподаватели. По волшебству солома собиралась в тюки, а затем трансфигурировалась в удобные скамьи, чеснок становился красивыми гирляндами, а орехи превращались в новогодние блестящие шары. Всем преподавательским составом им понадобилась четверть часа, чтобы навести порядок и успокоить учеников, и Гермиона снова и снова возвращалась к мысли о том, сколько же времени потратил Северус, чтобы устроить такой бедлам? Когда все успокоились и расселись по местам, а МакГонагалл произнесла речь и напомнила, что все отправятся по домам в 14 часов, Гермиона обратила внимание на сервированный стол. По ощущениям, пробовать ничего из предложенного не хотелось. И судя по виду коллег, они придерживались того же мнения. Профессор Вектор вызвала эльфа и допрашивала его о содержимом блюд, пока он виновато прижимал уши. — А это что такое? — спросила преподавательница, поднимая ложку, с которой противной жижей стекали зерна. Остальные профессора внимательно прислушались. — Сочиво из пшеницы, госпожа, — пропищал Тоби. — Традиционное рождественское блюдо. Это очищенные зерна, которые… — Я поняла, — поморщилась женщина. Гермиона внимательно осмотрела стол. Тушеная капуста — девушку всегда подташнивало от мерзкого запаха. Традиционную рождественскую кутью она видела первый раз в своей жизни: эльфы постарались, но пшеница в ней выглядела словно кто-то ее прожевал и выплюнул. Девушка понюхала красную горячую жидкость в кружке: запах был приятный, похожий на глинтвейн. Она осторожно глотнула: на вишневом соке. Краем глаза преподавательница отметила, как профессор Трелони что-то добавляет в напиток из своей фляжки. Вполне аппетитно выглядели вареники, к которым Гермиона потянулась, когда в зале раздался плач. Первокурсница из Когтеврана безутешно рыдала, держась ладошкой за щеку, к ней бежали несколько старост. Мадам Помфри стремительно спустилась посмотреть, что там такое. Ей и профессору Флитвику понадобилось несколько минут, чтобы всех успокоить и привести в порядок. На свое место она вернулась мрачнее тучи. — Аккуратнее с варениками — там монетки, — коротко бросила она. — Мне пора в больничное крыло, сегодня я зубная фея на полставки. — Госпожа, я могу идти? — пропищал молодой эльф, переступая с ноги на ногу рядом с местом профессора Вектор. В суматохе все о нем забыли. — Сначала объясни, что это такое? — строго спросила она, показывая кончиком ножа на что-то мясное, напоминающее рулет. — Это свиной сычуг, госпожа, — вежливо ответил Тоби. — Фаршированный свиной желудок. Невилл рядом подавился и выплюнул на тарелку все, что было во рту, а затем кинулся запивать глинтвейном. Профессор МакГонагалл неодобрительно посмотрела на него, но ничего не сказала. — Спасибо, Тоби, — мягко поблагодарила мисс Грейнджер. — Ты молодец, можешь идти. Эльф смущенно покраснел и с негромким хлопком исчез. Зато усилились непонятные завывающие звуки, звон колокольчика и постанывания. — Что это, Кровавый барон устроил перформанс? — непонимающе спросила у наставницы, Гермиона, но та недовольно поджала губы. — Нет, это рождественские гимны. — Настолько мрачные? — удивленно посмотрела на нее волшебница. — Самые первые, — угрюмо ответила женщина. — Это гимны начала тысячелетия, примерно 2-5 века нашей эры. Чаще всего они были о скорби, ритуалах, потерях. Это уже к средневековью гимны повеселели. Не понимаю, где он их откопал. Внезапно двери распахнулись. В оглушительной тишине по проходу между столами неторопливо шло существо, напоминающее демона. Его глаза сверкали, щеки измазаны сажей, небольшая темная борода была скомканной и неопрятной. Меховой полушубок свисал с него, а посох в руках из черного дерева напоминал отрубленную скрюченную руку. — Снейп! — зашипела директриса и вскочила со своего места, в оглушительной тишине Большого зала ее голос прогремел, отскакивая эхом от стен. Гермиона внимательнее присмотрелась и с удивлением поняла: это действительно был Северус, хотя она бы не ручалась за отсутствие в нем демонической сущности. — Я не Снейп, — хрипло рассмеялся мужчина, остановившись посередине прохода недалеко от преподавательского стола. — Разве не ты и магия Замка назначили меня Хранителем Рождества? — язвительно усмехнулся он, поигрывая посохом. — Вот именно! — возмутилась МакГонагалл. — Что ты устроил? Где Санта, Отец Рождества или Святой Николай наконец! — Ты сказала быть Хранителем Рождества — я Хранитель! — упрямо бросил мужчина, скривив уголки губ в довольной ухмылке. Ученики, которые сидели поблизости, испуганно отодвинулись. В сознании Грейнджер всплыли пугающие и тревожные воспоминания: разгневанная МакГонагалл, Снейп — один против всех, и Большой Зал. Она внимательно посмотрела на мужчину, пытаясь поймать его взгляд и понять, нужно ли вмешаться, но тот, судя по всему, наслаждался своим представлением. — Я — Бельшникель! — хрипло прогремел его голос, а на потолке сгустились снеговые тучи, погружая зал в неприятную темноту. — Что за чушь? — раздраженно фыркнула Минерва, и Гермиона прочистила горло, намереваясь вступиться. — Это существующий дух Рождества, профессор, — мягко смотрела она на свою наставницу, умоляя ту успокоиться или хотя бы продолжить выяснение отношений не при детях. — Немного вредный, из Германии, спутник Святого Николая. Носит с собой немного конфет и прутья, чтобы пороть непослушных детей, — девушка вздрогнула, когда с края стола кто-то захлопал. Недовольно бросив туда взгляд, Грейнджер отметила, что это Филч радуется новому соратнику. Школьников рядом со Снейпом уже не было: все предусмотрительно пересели подальше. — Какая хорошая девочка, — язвительно скривился мужчина, а Гермиона закатила глаза: нашел время для своих игр. — Один балл Гриффиндору. Весь зал ошарашенно ахнул: Снейп начислил очки ненавистному факультету — действительно похоже на рождественское чудо. — Так, мне надоел этот маскарад, — мрачно заключила МакГонагалл и взмахнула палочкой, но ничего не произошло, лишь колокольчики зазвенели на меховых одеждах профессора. — О, директор, — кривая усмешка стала шире, открывая его желтые зубы, — Мой образ заколдован, не тратьте энергию зря. Профессор обернулся, оглядывая школьников взглядом, и те, кто сидел поблизости, испуганно отшатнулись. — Вы такие изнеженные, — презрительно выплюнул он. — Рождество вовсе не про пузатого старика, который залезает в дома и оставляет подарки. В этот день мы проникнемся истинным духом Рождества, — коварно усмехнулся Снейп, взмахнул палочкой — и все вернулось к изначальному состоянию. Гермиона восхищенно выдохнула, наблюдая за мужчиной: они наводили порядок всем педагогическим составом 15 минут, а он разрушил все за один взмах. В воздухе снова летала солома, скамьи исчезли, превратившись в тюки, а огоньки и шарики повисли орехами и чесноком. — Сладости, игрушки, подарки — все это лишь отвлекает от истинного значения Рождества, — после этих слов ученики, которые оставались на каникулы в Хогвартсе, заметно погрустнели. — Простите, сэр, — обратился к нему один из гриффиндорцев, подталкиваемый друзьями. — Если вы дух Рождества, значит вы все-таки раздаете награды тем, кто вел себя хорошо? — А вы, мистер Стивенсон, уверены в своем безупречном поведении? — скептично посмотрел на него Снейп. — Да, — убежденности в голосе юноши стало меньше, но он твердо смотрел на профессора. Тот ухмыльнулся и достал из своего мешка что-то, завернутое в мятую грязную бумагу, и небольшой сосуд: Гермиона подумала, что емкость похожа на старый флакон духов ее бабули — с такой же мягкой подушечкой, чтобы разбрызгивать их на себя. Бельшникель спрыснул незнакомым составом бумагу и бросил сверток парню. — Открывайте, мистер Стивенсон. Это зелье выявит, были ли вы прилежным учеником в этом году, — скучающе протянул Снейп, словно уже знал ответ. — Если были — то вы получите свой подарок, а если нет… — он злобно рассмеялся, когда студент развернул бумагу, но увидел лишь уголек. — Но я считаю, что вел себя достойно, — попробовал поспорить гриффиндорец, и в голове Гермионы мелькнула мысль о том, что он делает это зря. Видимо, так подумал и Снейп, лишь приподняв в ответ бровь. — Серьезно? — он взмахнул палочкой, и от свертка пошел дым, формируясь в картинки. Гриффиндорец в темной нише целовался со своей одногруппницей, списывал домашнее задание друга, пока тот не видит, использовал самопишущее перо на контрольной и срывал уроки. Парень покраснел, пока вся школа смеялась над образами, которые всё поднимались и поднимались в воздух. — Зелье никогда не врет. Мужчина ударил посохом, обернулся вокруг себя и исчез, оставив лишь взметнувшиеся струи черного дыма. — Никогда не замечал у Северуса склонности к театральности, — растерянно заметил профессор Слизнорт. — Завтракайте и собирайтесь, — рявкнула Минерва на весь зал, внимательно огляделась и пошла на выход: Гермиона могла поставить все свои деньги, что та двинулась на поиски Снейпа, желая его мучительной смерти. Однако до вечера никаких слухов об убийстве зельевара не появилось, да и в суматохе дня было абсолютно не до разборок нынешнего и бывшего директоров. Сначала Гермиона помогала рассаживаться по каретам, потом выстраивала очереди к каминам для оставшихся учеников, следом подошло время ужина. На ужине не было ни МакГонагалл, ни Снейпа, поэтому преподаватели на свой страх и риск решили вернуть рождественские украшения в Большой зал. Гермиона поймала себя на мысли, что с удовольствием показывает малышкам-первокурсницам, как по-магловски вырезать снежинки из листа бумаги, а затем заставить их порхать в воздухе с помощью магии. Пока бумажные лисицы, зайцы и елки кружились в воздухе, Грейнджер с теплом в груди наблюдала за восхищенными маленькими ведьмочками и вспоминала, как в 11 лет была поражена масштабами Хогвартса, хотя изо всех сил старалась делать вид, что для нее это так же обыденно, как и для детей волшебников. После ужина все преподаватели ненадолго разошлись к себе, чтобы к восьми собраться в учительской оставшейся компанией. За несколько минут до назначенного времени Гермиона уверенно потянула на себя дверь и сначала решила, что пришла первой: в кабинете было темно, его освещал лишь свет камина и одна единственная свеча, которая стояла в центре круглого стола. Профессор Трелони усиленно всем доказывала, что ее нужно задуть в конце встречи: ровный дымок обещает безоблачные перспективы, а вот стелющийся, искривленный предупреждает о необходимости быть внимательными и осторожными. Гермиона закатила глаза и заняла свободное место рядом с профессором Флитвиком у камина: у Трелони даже дым от свечи предупреждал о смертельных неудачах. — Это что, соленый огурец на елке? — недоверчиво хмыкнула мадам Трюк, наклоняясь пониже к украшенному дереву. Она протянула руку и сорвала маринованный овощ с ветки. Понюхав и проверив его заклинаниями, волшебница откусила кусок и довольно зажмурилась. — Кисловато, просто идеальный. В этот момент пространство перед ней засветилось, и в воздухе повис небольшой сверток: бечева обвязывала мятую грязную бумагу, которую они сегодня уже видели в Большом зале — когда мистер Стивенсон разворачивал подарок. — Надеюсь, там не уголек, — ухмыльнулась преподавательница и смело подхватила подарок, который висел перед ней. Внутри оказалась небольшая баночка размером с наперсток. Женщина отвернула крышку и мизинцем дотронулась до содержимого, а затем лизнула. — Мед, — удивленно сказала она, и Гермиона ахнула, когда поняла, что это такое. Видимо, еще один человек в помещении разгадал ценность этого подарка и прытко подскочил к своей коллеге. — Это не просто мед, — взволнованно заговорил профессор Слизнорт. — Это мед, который собран с цветущего папоротника: посмотрите на его характерный блеск и консистенцию. Я не понимаю, где Северус его достал — но он стоит целое состояние! Это как тысяча порций феликс фелициса, практически панацея от всего. Роланда… — Ну уж нет, — твердо сказала она и ухмыльнулась. — Подарок останется со мной — как награда за внимательность. Слизнорт кинулся к елке в надежде обнаружить еще соленых огурцов, но больше ничего не нашел. Расстроенный, он вернулся к своему месту и мрачно достал из кармана кусочек засахаренного ананаса, который отправил в рот. Все потихоньку подходили, рассаживаясь у камина. Даже недовольная Минерва появилась, скептично поджав губы, и молча села. Никто не спрашивал, но судя по ее настроению, охота на Снейпа не удалась. — Как думаете, эти прекрасные деревянные миски — наш подарок? — жеманно спросила мисс Блэр, а Гермиона фыркнула. — Может мы будем с ними что-то делать? Например, разрисовывать? — девушка с любопытством приподняла тарелку и покрутила, а Грейнджер от ее глупости снова закатила глаза. Скрестив руки на груди, она уже хотела сказать, что объяснение лежит на поверхности, нужно лишь подумать — что получается не у каждого, когда раздался хриплый голос: — О нет, мисс, это миски для подарков — дань традициям. Сначала Гермиона заметила блеск глаз, а затем из темного угла материализовалась темная фигура в рваной меховой одежде. Девушка в очередной раз поразилась театральности мужчины: его даже никто не заметил, он буквально воплотился из тени. Если честно, выглядел Северус жутко: щеки словно ввалились, по лицу точными широкими мазками размазана угольная пыль, делая его образ мрачнее. Свалявшаяся небольшая борода могла бы выглядеть изящной, если бы не была настолько запущенной. — Северус, может ты сейчас нам объяснишь свой маскарад? — недовольно спросила директриса, скрестив руки на груди. — Женщина, — хрипло сказал он, — я — Хранитель Рождества, Бельшникель. Вы сами меня призвали. — Так сказать, пробудили древнее зло, — шепнул Гермионе Филиус, и они оба хихикнули, но резко замолчали, когда мужчина повернулся к ним и зыркнул. Повысив голос, он продолжил: — Никто не боится Санту, а Бельшникеля все боятся, — он многозначительно замолчал, а по углам словно сгустились тени. — Хороших людей я поощряю подарками, а вот балованные могут получить от меня удар розгами, — все внезапно заметили несколько прямых гладких палок, которые были закреплены у мужчины на поясе. — А есть альтернативный способ исправиться, сэр? — вежливо спросил Невилл. Снейп коршуном развернулся к нему, но парень стойко выдержал взгляд. Недовольно мужчина смерил его с головы до ног и неохотно сказал: — Да. Можно спеть или станцевать. Все заметно повеселели. — И в отличие от Санты я никогда не прячусь от детей: наоборот, стучусь к ним в окна и двери, — Гермиона представила, как сидит в своей комнате, а ей внезапно в окно стучит человек в грязной оборванной одежде с зловещим оскалом вместо улыбки. Да, после такого она бы точно осталась заикой. Видимо, Помона Стебль рядом с ней подумала о том же, потому что искренне прошептала «бедные детки», вызвав ухмылки у Гермионы и Филиуса. Снейп снова обратил на них внимание и грозно сказал, хотя это было больше похоже на приказ: — Сядьте все и поднимите миски для подарков. Большинство и так сидело полукругом у камина, поэтому остальные просто присоединились к ним. Гермиона с Невиллом раздали каждому по миске, которые собрали со стола, и прошмыгнули на свои места. Снейп тенью промелькнул к камину, встав к нему спиной и закрывая часть теплого света, которая освещала кабинет. Его тень зловеще вытянулась, заполняя пространство, напомнив Гермионе злодеев в детских мультиках. — Берегись или ликуй, Бельшникель тут как тут, — трагично прошептал колдун, камин ярче вспыхнул за его спиной, и Гермиона почувствовала, как мурашки побежали по спине от ощущения, что творится что-то невероятное. — Шубу себе не подожги, — язвительно бросила Минерва, но на нее шикнули сидящие рядом преподавательницы. Снейп резко взглянул на женщину, но ничего не ответил и поднял глаза к потолку. Его голос, торжественно-мрачный, создавал атмосферу, пронизанную тайнами и загадками, вызывая ощущение необычности даже в волшебной школе: — Магия Хранителя Рождества покажет, кто в этом году был проказником, а кто паинькой. Гермиона хмыкнула: настолько неестественно это звучало из уст Северуса. Все непонимающе посмотрели на нее, и девушка неловко попыталась отвлечь внимание: — То есть хорошими были мы или плохими? Он молчал, глядя ей прямо в глаза, а затем хрипло сказал: — Да, мисс Грейнджер, сейчас мы узнаем, были ли вы паинькой… или проказницей. Она сглотнула и невольно опустила взгляд на розги, которые висели на его поясе. Что будет, если она в этом году вела себя не очень хорошо? Певица из нее была так себе - отшлепает ли он ее тут, при всех? Девушка поерзала, а мужчина распылил на нее зелье из своего флакона. Оно медленно оседало, переливаясь разными цветами, и засверкало золотистым, коснувшись ее кожи. — Что ж, мисс, в этом году вы были хорошей девочкой, — прошелестел он, и Грейнджер подумала, что попросит его сказать ей это снова, когда они останутся наедине. В ее чашке волшебным образом появилось 10 белых круглых вещиц, в которых она узнала сухое горючее. Отличный подарок, на самом деле, учитывая, как ей нравится разжигать камин вручную и что они с родителями ходят в поход каждый год. — Спасибо, Бельшникель, — благодарно сказала она и спрятала их в карман. Такой же процедуре подверглись все, кто сидел с ней рядом: мадам Стебль получила хлопчатобумажные перчатки, профессор магловедения отрезной круг, который приняла за украшения, Невилл набор кабельных стяжек, Аврора с удивлением смотрела на упаковку влажных салфеток, а Филиус выбрал петь вместо розог — и Гермиона с удивлением поняла, что у него это великолепно получается. Все было весело — до момента, пока Минерва не получила в качестве подарка упаковку жидкого кошачьего корма. Гермиона с силой сжала челюсти и для надежности прикусила щеку, чтобы не засмеяться, когда разразится скандал. Видимо, этот презент стал последней каплей. Женщина медленно поднялась и гордо выпрямила спину. — С меня хватит! С этого момента Рождество пройдет без тебя. Она взмахнула палочкой: в воздухе стали появляться украшения, гирлянды оплели стены, как плющ, и зажглись тусклым теплым светом. Директриса выпустила заклинание в сторону Снейпа — но ничего не произошло. — Я же сказал — образ зачарован, — прошипел он. — И я не понимаю, что тебя не устраивает. Ты сама меня заставила. Это не было моим желанием. — И ты превратил все в цирк — вместо праздника! — яростно рыкнула она. Воздух словно сгущался вокруг этих двоих, и преподаватели медленно решили разойтись подальше. — Ты сказала — организовать Рождество. Я показал, как выглядит настоящий праздник, — гадко оскалился Снейп. — Ты просто решил сделать все наперекор мне! Что было сложного: просто развесить омелу, — она взмахнула рукой, и кустик зеленого растения повис в нескольких шагах от Грейнджер, и та подумала, как бы в него не вляпаться, — закрепить гирлянды, стать нормальным Сантой? — Раз так… — разъярился мужчина, но продолжение Грейнджер уже не услышала: Сивилла пробиралась к выпивке и неудачно ее толкнула. Гермиона оступилась и почувствовала, как теряет равновесие, но мужская рука крепко схватила ее за локоть и притянула к себе, не позволяя упасть. Гермиона удивленно посмотрела в лицо своему спасителю, а затем, услышав смешки, подняла глаза выше и увидела злосчастную омелу. Простонав от того, что оказалась в западне, ведьма бросила заклинание в ветку — но та лишь больше увеличилась в размере. — Гермиона, прости, — услышала она извиняющийся шепот Невилла и почувствовала легкое прикосновение к своим губам, краем глаза отмечая, как темная фигура дымом рассеивается в помещении. Гермиона не могла дождаться, когда шумиха в преподавательской уляжется и все успокоятся, а она сможет незаметно ускользнуть. Прошло не меньше часа, прежде чем удалось вырваться в подземелья, глухо постукивая набойками туфель по каменным плитам. Чуть помедлив, девушка аккуратно открыла дверь покоев Снейпа и проскользнула внутрь, не понимая, чего ожидать от своего мужчины. Мельком она отметила, насколько в комнате темно, особенность Северуса — жить в полумраке, и в любой другой вечер Гермиона оценила бы красивые изогнутые тени на стенах и теплый свет камина, но сейчас единственное, что волновало — его реакция. Внутри все замирало от мысли, как неприятно будет поссориться перед Рождеством. О том, что может произойти что-то еще хуже, девушка даже не позволяет себе думать: тревога и отчаяние холодом обволакивают сердце при намеке на то, что она может потерять такого дорогого и близкого ей человека. Северус у себя, и Гермиона позволяет себе облегченно выдохнуть — потому что нашла его. Он зачем-то оттащил одно из кресел в дальний темный угол и наслаждается огневиски. Снейп до сих пор в образе, и это выглядит пугающе и завораживающе. Он похож на могущественное волшебное существо или демона из тех сказок, которые она читала в детстве, и ехидный голосок в голове язвительно напоминает, что книжки учили держаться от таких подальше. Но Гермиона — гриффиндорка, поэтому собирает всю свою храбрость и опасливо подходит чуть ближе. Тусклый свет камина отбрасывает мерцающие тени на его лицо, делая более резким, жестоким, суровым. Когда Северус начинает разговор, она готова отшатнуться, потому что никогда его низкий голос не был таким равнодушным — с ней. — А вот и моя коллега, — холодно бросает мужчина, равнодушно осматривая ее. — Всего лишь? — уточняет Гермиона, пытаясь за насмешкой в голосе скрыть, как уязвлена. — Что, решили доставить заслуженные мной угольки лично? — усмехается Снейп, игнорируя слишком важный для неё вопрос. — Не знала, что я похожа на Бефану. Мужчина молча смотрит, размышляя, стоит ли она того, чтобы вступать с ней в спор, а затем, что-то решив для себя, подается ближе. — Если ты пришла объясняться… — Нет, — твердо прервала его Гермиона. — Я пришла не за этим. Мысли в голове мечутся, и она не может выхватить нужную — ту, что поможет. Разговоры с Северусом, когда он не в духе, даются ей с трудом: слишком сложно найти грань, рядом с которой они, как взрослые люди, останавливаются, не причиняя друг другу боли. Иногда Грейнджер кажется, что вовремя закончить беседу — это суперспособность, от которой она бы не отказалась. Сегодня ей хочется потушить ссору на этапе искры, ведь не стоит оставаться несчастными в канун Рождества. — Я понимаю, ты был достаточно зол… — Неужели? — холодно спрашивает Снейп, словно ему действительно интересно услышать от нее ответ, но она слишком хорошо его изучила и морщится от показной доброжелательности. Гермиона подходит еще ближе, останавливаясь прямо напротив него, рядом с камином. Огонь отбрасывает играющие тени, а Северус выглядит как незнакомец, и она в очередной раз задается вопросом, насколько близко они знакомы, насколько хорошо друг друга знают. Его костюм ужасен, короткая щетина, которую сложно назвать бородой, лишь навевает мысли о том, что ее мужчину подменили, оставив вместо него жестокое существо. Девушка неуместно хмыкает, потому что однажды в разгаре ссоры он себя так и назвал, а теперь ей посчастливилось увидеть физическое воплощение его темной стороны. Гермиона невербально применяет заклинание и убирает грязь с его лица, а затем еще одно, приводя его бороду в порядок — так он хотя бы отдаленно напоминает Северуса, которого она любит. — Не припомню, чтобы просил вас об этом, мисс Грейнджер, — едко замечает мужчина и поднимается. Ей хочется попятиться, потому что испуганная девчонка внутри нее вопит об опасности. Снейп подходит ближе, оставляя между ними лишь пару дюймов расстояния. Его близость волнует. — Хотя о чем говорить, я с твоих 11 лет понял, насколько тебе нравится действовать мне на нервы, — опасно подмечает мужчина, и она не может оторвать взгляда от его глаз. — Я не понимаю как, но ты одним своим присутствием можешь вывести из себя обычно спокойного Северуса Снейпа. Не говоря уже о поцелуях с другими мужчинами, — он ухмыльнулся и на мгновение замолчал, взглянув на ее губы. — Или, возможно, ты находишь во мне гнев… — пауза, пока его взгляд опускается к ключицам, пробегается по шее, задерживается на губах, а потом снова поднимается к её глазам. —…привлекательным? — Снейп позволяет вопросу повиснуть в воздухе, его голос хищный, словно она невинная девочка, которая попалась в его сети — и он точно знает, что после этого вечера невинной ее больше никто не назовет. — Да, — хрипло отвечает Грейнджер, наконец признавшись в этом самой себе. — Но сейчас я пришла не столько к Северусу Снейпу, сколько к… Бельшникелю. — Неужели? — удивленно спрашивает мужчина, приподнимая бровь. — Да, — упрямо повторяет Гермиона, решаясь продолжить свою игру. — На самом деле, сэр Бельшникель, мне кажется, я не заслуживаю вашего подарка. Многие думают, что я вела себя как паинька, но в глубине души я точно знаю, что была… — она затормозила, пытаясь вспомнить, как об этом говорил Северус. — Проказницей? — его голос волнующе хриплый, а темные глаза, казалось, проникают сквозь нее, заставляя чувствовать себя насекомым под микроскопом. Томный выдох вырывается из ее груди. Мужчина внимательно смотрит, ожидая ответа, и Гермиона кивает, не уверенная в своей способности говорить членораздельно. Они никогда не практиковали ролевые игры, более того — Гермиона вообще не пробовала их в своей сексуальной жизни, но сейчас, стоя слишком близко к мужчине в меховой ободранной одежде с короткой черной бородой, впервые думает о том, что была бы не против. В какой-то степени это достаточно возбуждающе. К тому же канун Рождества — неужели она не может расслабиться и позволить себе то, что хочет. Доверяет ли она Снейпу в этом плане? Вполне. — Ну и к чему мне готовиться? — раздраженно спрашивает он. — К песням или пляскам? Она решительно кладет ладонь ему на грудь и смело смотрит в глаза. — Вы же дух Истинного Рождества. Так что и наказание должно быть истинным, — вот и все, намерение легким намеком повисло в воздухе, и теперь решение за ним. Гермиона видит в его глазах промелькнувшее беспокойство — и сама не уверена, что действительно хочет попробовать, но ее темная сторона нашептывает, что она должна испытать на себе порку хотя бы раз в жизни. — Я думаю, это заставит меня быть осмотрительнее в новом году. — Я тоже так считаю, — рычит мужчина и с силой разворачивает ее к себе спиной. Одной рукой Снейп прижимает тело ближе, второй грубо сминает ее ягодицы. — Для начала я должен узнать, насколько серьезны ваши прегрешения. Гермиона пытается сосредоточиться и что-то придумать, но в голову ничего не приходит — все внимание на требовательных поглаживаниях его рук, и она выбирает самую простую стратегию — и говорит правду. — Я не брала звонки от своих друзей, когда не хотела разговаривать, — Северус хмыкнул позади, показывая свое отношение. — Я пожадничала отдать книгу своей коллеге, потому что была не уверена, что она вернет. — Девушка усиленно нахмурилась, пыталась вспомнить что-то еще. Она чувствовала, как Северус вдыхает запах ее волос, его дыхание на затылке запускало мурашки по позвоночнику. — Я хвасталась всем родственникам своей статьей о новом исследовании, которую опубликовали в большинстве научных магических журналов, — Снейп снова хмыкает, вспомнив, как она скакала по комнате от счастья, когда он принес ей журналы с публикацией. — Что ж, мисс, это обычные грехи, которые искупаются вашей добродетелью. — Нет-нет, — она сосредоточенно вспоминает, что такого плохого сделала в этом году — лишь бы Северус не выпускал ее из своих рук, — было еще несколько. Я была в гневе от своей коллеги, которая строит глазки моему мужчине. Это я поздно вечером наложила чары на ее магнитофон так, чтобы он стал исполнять гнусные песни на ее уроке. А наказали за это ученика, — тут Гермионе правда стало стыдно. — Еще иногда я испытывала особо похотливые мысли в самых неподходящих местах. — Например? — хмыкнул мужчина — Например, в учительской, или за ужином, пару раз в лаборатории. Еще один раз я солгала, когда сказала, что заболела, и одному дорогому мне человеку пришлось сопровождать студентов в Хогсмид, пока я валялась в ванной и читала, — она мельком услышала что-то похожее на «я знал». — И сегодня мне пришлось поцеловать чужого мужчину, но не по своей… — Достаточно, — жестко прервал ее мужчина. — Я действительно ошибся. В этом году вы были гадкой девчонкой, проказницей, которая заслуживает своего наказания. — Гермиона почувствовала легкое подталкивание в спину. — Так примите его с достоинством. Она пыталась повернуться, чтобы посмотреть на него, но мужчина положил руку на ее затылок, не позволяя. — Вперед, — звучит команда. Гермиона от волнения снова переступает с ноги на ногу, не понимая, что сделать. Он хотел, чтобы она куда-то шла? Просто наклонилась? Спросить у него — будет слишком глупо? Она глубоко вдыхает, а затем выдыхает, успокаиваясь. Ладони от волнения становятся влажными, и ведьма проводит ими по бедрам, пытаясь избавится от неприятного ощущения. Что он ей говорил — принять наказание с достоинством? Хотела ли она быть выпорота — или стоит остановиться сейчас? Родители ее не шлепали — а боль не возбуждала никогда, так с чего это может понравиться ей сегодня? Грейнджер гордо приподнимает подбородок, решившись. Успокаивая себя тем, что в любой момент можно остановиться, девушка подходит к креслу у камина, которое стоит чуть в стороне. Сейчас полумрак радует — яркий свет смущал бы сильнее. Сердце колотится как сумасшедшее, готовое выпрыгнуть из груди, когда Гермиона опускается на колени, задирает юбку и неловко подтыкает ее за пояс, а затем перегибается через мягкий подлокотник, приподнимая ягодицы вверх. Она слышит, как Северус подходит ближе, видит носы его ботинок. Мужчина скидывает меховую накидку, которая с громким хлопком и звоном колокольчиков падает на пол, и Гермиона вздрагивает от неожиданности. Он обходит кресло, и в ее поле зрения появляется черная брючина, украшенная несколькими рыжеватыми шерстинками ее кота. Грейнджер хочет приподняться, чтобы взглянуть на него, но мужчина властно надавливает на ее плечи, буквально втыкая носом в обивку кресла. Вторая ладонь скользит по бедрам, а затем девушка чувствует, как ткань ее колготок приспускается ниже. — Мы же не хотим испортить такую красивую вещь, — вкрадчивым голосом объясняет Снейп, и Гермиона легко всхлипывает. Северус чувствует, как самоконтроль покидает его. Он до последнего думал, что Грейнджер не осмелится продолжить свою игру, но девушка истинная гриффиндорка. Ладони поглаживают ее бедра, и вид приподнятой задницы в простых темных трусах с приспущенными колготками был самым возбуждающим образом за последний месяц. Внутри него боролись два Снейпа: один — наивный восхищенный мальчишка — удивлялся доверию своей девушки и хотел тискать упругое тело, поглаживать, покусывать, ласкать ее языком, наслаждаться выражением лица Гермионы, когда она кончит, а другой — жестокий, беспринципный мужчина — нашептывал взять ее силой, сломать, причинить боль на грани с удовольствием. — Знаете, что самое пугающее в порке, мисс Грейнджер, — спрашивает он тихо сквозь стиснутые зубы, чтобы отвлечься, подавляя порыв жестоко отхлестать ее так, чтобы она сидеть не могла. — Ожидание, — он подцепляет ее белье и спускает ниже. Приходится встать на колени, чтобы получше разглядеть оттопыренную попку, которую она задрала кверху. Лицо так близко, что Гермиона чувствует его теплое дыхание и хныкает, желая большего. Самодовольно усмехнувшись, мужчина поднимается и снова поглаживает ее по ягодицам, а затем отцепляет розги от пояса. Его рука ложится на низ спины, с силой прижимая к креслу, чтобы Гермиона не дергалась, и ему с трудом удается контролировать силу, чтобы не причинить боль. Северус легко прикасается прутьями к ее коже и довольно наблюдает, как она вздрагивает. Часть его урчит от удовольствия и ощущения своей власти над ней. Снейп взмахивает розгами, прикидывая, как упадет удар, и девушка вскрикивает в ожидании боли, услышав свист, вырывая из него смешок. — Вы не представляете, насколько ваша уязвимость соблазнительна, — хрипло шепчет мужчина, чуть прижимая ее тело коленом для удобства. — Не представляешь, как сильно я сдерживаю свою темную сторону. Она кричит и требует, чтобы я причинил столько боли, чтобы ты сломалась. Не дергайся, — сквозь зубы шипит Северус, когда Гермиона пытается вырваться, ее сопротивление лишь сильнее распаляет его, лишая самоконтроля. — Если бы я позволил тьме овладеть собой, то довел бы тебя до самого уязвимого и слабого состояния. Ты не смогла бы сопротивляться. Все твое тело дрожало в агонии. Но просто знай, что я наслаждался бы этим . и ты тоже… Но сегодня ты озвучила 7 проступков и получишь всего лишь по удару за каждый, — мужчина вздрогнул, наконец осознав, как дрожит ее тело. Он успокаивающе провел ладонью по ее пояснице. — Обещание наказания — вот что пугает. — Знаешь по своему опыту? — пытается съязвить Гермиона, но теряет всю выдержку и вскрикивает, почувствовав обжигающий удар по ягодицам. — Да, Грейнджер, — сурово отвечает мужчина. — Я точно знаю. Следующий удар был ярче и болезненнее. Кожа словно горела. Еще два обрушились друг за другом, заставляя ее вскрикивать снова и снова. Боль и обида заполняли ее, грудь неприятно сдавливало от желания расплакаться. Гермиона почувствовала, как шершавые ладони снова поглаживают ее кожу, но теперь прикосновения приносили дискомфорт, когда Северус проводил кончиками пальцев по болезненным полосам ударов. Давление на спину ослабло, а затем Снейп опустился на уровень ее глаз, впившись в нее гипнотическим, напряженным взглядом. Он мог общаться с ней по-другому, мог показать иную форму наказания, гораздо более интимную и болезненную, чем удары — но не хотел причинить ей боль намеренно, и девушка благодарно посмотрела на него. Рука потянулась, чтобы погладить ее по щеке, и Гермиона почувствовала, как его палец скользнул вверх, смазывая слезинку в уголке глаз. — Ты такая мягкая и хрупкая, и я все время думаю о том, как тебе удалось пережить войну, — Гермиона сглотнула и затаила дыхание: они никогда не поднимали эту тему раньше. — Твоя сила воли и характер, непробиваемое упрямство — что-то уникальное. Я так долго не подпускал тебя к себе. В каждом из нас есть темная сторона, но моя со мной с самого детства. Все совершенные поступки не проходят бесследно. Я не буду лгать — часть меня считает захватывающей перспективу сломить тебя до состояния подчинения, сделать уязвимой. Но такого никогда не произойдет. — Я знаю, — прошептала Гермиона, — потому что я доверяю тебе. Взгляд острый, гипнотизирующий, как у дикого хищника. Его желание подчинить опьяняло, и она чувствовала его как человек чувствует запах сигарет, когда стоит рядом с курильщиком. Легкая слабость заполнила ее тело, сознание отпускало контроль. — Пожалуйста, я хотела бы, чтобы ты закончил. Гермиона заметила, насколько благодарным стал его взгляд. Несмотря на страхи, девушке всегда хотелось посмотреть, как Северус позволяет себе выпустить наружу жестокость, которая копилась годами. Мысль о том, что она передаст ему контроль над телом и сознанием, беспрекословно выполняя то, что он прикажет, была тем, что Северус находил очень привлекательным — и поэтому никогда не просил об этом. Мужчина поднялся, и Гермиона вздохнула поглубже, вцепившись пальцами в обивку кресла, приготовившись к новой порции боли. На щеке наверняка отпечатается узор, но сейчас ее волновали лишь его пальцы на обнаженной коже. Гермиона вспомнила, что читала о том, что нужно вдыхать — или выдыхать, чтобы боль чувствовалась не так сильно. Вскрикнув от очередного удара, девушка точно могла сказать, что это полная чушь. Она задышала так глубоко, что ей казалось, что от избытка кислорода потеряет сознание. Это было странное и вряд ли здоровое чувство — получать удовольствие от того, как партнер наслаждается ее наказанием. Грейнджер ощутила на три удара больше, но с достоинством выдержала. Когда Северус снова наклонился к ней и мягко, благодарно поцеловал, она чувствовала, что шмыгает носом, а под щекой неприятно мокро. Усталость и легкость, опустошение как после долгой пробежки и малая капелька удовольствия от того, что угодила своему мужчине, разлились по телу. — Я принесу мазь, — мягко сказал Северус, и она лишь дернула головой, чтобы показать, что услышала — шевелиться не было сил. Гермиона внимательно прислушалась к себе, соображая, что чувствует. Это точно не тот опыт, который она хотела бы повторить, но была рада тому, что попробовала. Северус мягко втирал мазь с терпким травянистым запахом в ее кожу, успокаивая жжение и боль. Его пальцы расслабляли, и Гермиона лениво думала о том, что лежит перед ним с голой задницей, выпоротая, и ей это даже нравится. Никакого смущения. Тепло рук, которые скользят, разминая ягодицы, раздвигая половинки, а затем отпуская — и так снова и снова — приятно согревало. Пару раз пальцы скользнули чуть ниже и сразу вернулись, вырвав из нее нетерпеливый всхлип. Между ног было влажно — и девушка была уверена, что Северус это тоже видит. Она чувствует, как он шире раздвигает ее бедра, и пытается встать, но мужчина надавливает на поясницу, оставляя ее в этом же положении. — Позволь мне, — его голос хриплый, дыхание прерывистое от волнения. — Я не сделаю ничего, что тебе бы не понравилось. Гермиона чувствует, как подушечка большого пальца круговыми движениями поглаживает мышцу, позволяя привыкнуть к прикосновениям, и шокировано выдыхает, следом ощущая прикосновение языка. — Северус, — смущенно шепчет она и пытается отодвинуться, испытывая стыд от того, что наслаждается тем, как он обводит языком каждую складочку. Слабый голосок разума уговаривает, что она, как взрослая девушка, точно должна знать, что стимуляция нервных окончаний вполне приятна — и этого не стоит стыдиться. Его язык проходится по мышцам снова и снова, расслабляя их, толкается внутрь, вырывая из нее легкие постанывания. С одной стороны она смущена, а в голове крутится тысячи причин прекратить это прямо сейчас, но движения языка так приятны, что Грейнджер подается бедрами к нему снова и снова, оттопыривая задницу. Когда-то Гермиона пробовала ласкать себя пальцем, но то, что происходило сейчас, было совершенно иначе. Кончик языка в очередной раз проникает внутрь, заставив протяжно стонать. Его ладонь настойчиво поглаживает половые губы, но не раздвигает их, размазывая смазку, вынуждая сбивчиво умолять об удовольствии. Руки с силой цепляются за обивку кресла, когда Северус поддается упрашиваниям и вводит оба пальца внутрь, приятно заполняя. Ритмичные толчки в сочетании с ощущением горячего языка на колечке ануса и хлюпающими звуками неотвратимо подводят ее к оргазму. Пальцы второй руки накрывают клитор, с силой стимулируя, а Северус зарывается между ее ягодиц, быстрее работая языком. Гермиона приподнимает бедра, подаваясь навстречу его движениям, и в беззвучном крике приоткрывает рот от нахлынувшего удовольствия. В голове мелькает мысль, что она готова, чтобы ее выпороли еще раз, если оргазм будет такой же сильный. Мужчина замедляет ласки, ощущая сокращения мышц, и с удовольствием улыбается от вида девушки, которая тяжело дышит, пытаясь прийти в себя. Снейп рукавом рубашки вытирает лицо, с удовольствием любуясь своей работой: красные полосы от розг на бледной коже Грейнджер сами по себе красивы, но в сочетании с смазкой, поблескивающей на половых губах, кажутся произведением искусства. Северус мысленно щелкнул в голове, сохраняя образ как фотокарточку, уверенный, что удовлетворит себя сам не раз на эти воспоминания. Ласково оглаживая ее бедра ладонями, мужчина прикинул, что не хватает последнего штриха, наклоняется и с удовольствием кусает ее, оставляя метку на ягодице и удовлетворенно слушая ее резкий вскрик. Мужчина притягивает тело к себе за бедра, прикладывая усилия, чтобы приподнять — потому что еще не закончил. Его удовлетворит только ощущение погружения в ее теплое влагалище, сосредоточиться сложно, но он старается изо всех сил, расширяя кресло в небольшую софу. Получается кривовато, но времени искать палочку нет — да и он Мастер зелий, а не трансфигурации. Гермиона вяло откликается на его ласки, но желания берут над ним верх, и сдерживать себя очень трудно. Он поднимает ее на руки и, делая пару шагов, аккуратно кладет на бок к спинке дивана. Неторопливо стаскивает красивые мерцающие колготки, стараясь не зацепить их ногтями или мозолями — Гермиона так расстроится из-за затяжек, да и он хотел бы увидеть ее в них снова. Северус делает пару глубоких вдохов, успокаиваясь: желание войти в нее прямо сейчас и быстро кончить нестерпимо, но ему бы хотелось другого. Мужчина без магии аккуратно расцепляет пуговицы сначала на одной манжете ее рукава, затем на другой, вытягивает ткань рубашки из юбки и расстегивает пуговицу за пуговицей снизу вверх, глубоко вдыхая на 4 счета и потом так же медленно выдыхая. Ему кажется, что его руки, все тело дрожит от возбуждения, но девушка на кресле, криво трансфигурированном в софу, самый красивый рождественский подарок, который доводилось видеть. Она внимательно смотрит на него карими глазами, разрешая себя раздевать, и ему хочется делать это как можно дольше, доставляя себе удовольствие. Гермиона приподнимается, позволяя снять с себя рубашку, и он пробегается пальцами по краю ее бюстгальтера, чуть касаясь кожи. Северус слегка наклоняется вперед, нависая над ней: темные глаза блестят от желания. Она не знает, что сказать, и просто притягивает к себе за шею, заставляя наклониться. Гермиона целует, проникая языком в его рот, и это один из тех поцелуев, которые не хочется заканчивать, тягучий, словно карамель. Мужчина спускается ниже, ведет носом по ее ключицам, прикусывает соски сквозь белье. — Северус, пожалуйста, мне не нужны ласки, — пытается ускорить его Гермиона, но Снейп отклоняется и хрипло говорит: — Но они нужны мне. И девушка больше не сопротивляется. Просто наслаждается тем, как руки скользят по ее телу, ласкают груди, проводят по талии, поглаживают бедра. За те несколько месяцев, что они точно вместе, потому что договорились об этом как взрослые люди словами через рот, Северус успел изучить ее тело почти как свое, подойдя к этой задаче как опытный исследователь — через эксперименты. И сейчас его открытия мучают, доводя до жалобных всхлипов о том, что ей хотелось бы большего. Он наконец заканчивает сладкую пытку и выпрямляется. Коленом опираясь о диван, Снейп притягивает ее бедра ближе к своему паху. Его движения неторопливы, и распаляют даже больше, чем прикосновения. — Знаешь, не только ожидание боли томительно, — выдыхает она, вкладывая туда мольбу о том, чтобы он поторопился, но получает лишь лаконичный ответ: — Я знаю. Гермионе кажется, что время словно замедлилось, потому что ожидание, когда Северус расстегнет ремень, затем пуговицу на брюках и следом молнию, невыносимо. Он не снимает ее юбку, лишь поправляет — так, чтобы она струилась по бедрам вниз, пару мгновений наслаждается видом шелка на гладкой коже, а затем щелчком заставляет исчезнуть. Ее трусики остаются на ней, он лишь сдвигает их чуть в сторону, проводя пальцами по мягким половым губам. — Подтяни ноги к себе и выпрями, — командует Снейп, и она чуть мешкает, подтягивая колени, неуверенная, что способна на такое, но мужчина опирается на одну руку на уровне ее бедер, и ей приходится это сделать. Гермиона думает о том, что сегодня он словно проверяет, насколько открытой — во всех смыслах — она может быть, и наконец ощущает, как головка его члена упирается в вход во влагалище. Она поднимает глаза — и встречается с ним взглядом, когда Снейп с тихим стоном проскальзывает внутрь нее, проникая так глубоко, что приходится прикладывать усилия, стараясь не стонать. Гермиона зажата им, она бедром чувствует, как сокращаются мышцы на его животе, которым он прижимается, когда толкается в нее снова и снова. Она не знает, откуда Северус знает столько способов взять ее — и, если честно, не готова узнать. Возбуждение было слишком сильным еще от его поглаживаний, а сейчас, когда он так глубоко проникает в нее, задевая сначала точку джи, а затем шейку матки, Грейнджер думает о том, что это самая изысканная пытка, которую ей удалось пережить. — Прошу, — хрипит он, глядя ей прямо в глаза. — Поласкай себя. И девушка снова послушно опускает ладонь ниже и кладет пальчики на набухший клитор, с удовлетворением отмечая, как Северус выпрямляется, меняя угол, под которым входит в нее, и наблюдает за тем, как она себя поглаживает. В его глазах столько эмоций, что Гермиона задыхается, когда ловит его взгляд — и неожиданно для себя кончает с протяжным стоном, откидывая голову. В дымке оргазма она слышит его громкий рык, ощущает несколько грубых, сильных толчков — и то, как член пульсирует, выплескивая внутрь нее сперму. Хорошо, что у волшебников это не проблема. «Впрочем, как и у магглов,» — одергивает себя Гермиона. Он держит ее за бедра еще несколько моментов, а затем отстраняется, и ведьма разочарованно постанывает. Мужчина ухмыляется и поднимается, поправляя белье и застегивая брюки, пока она с трудом опускает затекшие ноги. Гермиона устало смотрит на него, но Северус лишь очищает ее заклинанием и ложится рядом, затем недовольно хмурится, понимая, что длины дивана хватает ей, но не хватает ему, и резко аппарирует их, заставляя ее взвигнуть. В комнате темно, но здесь его запах — и значит это его спальня. Одеяло мягко выскальзывает из-под них, а затем наползает сверху, укрывая. Она прижимается ближе и чувствует его кожу — значит он уже избавился от одежды. Гермионе хочется сказать, как она благодарна, какой он великолепный и как она его любит, но слов и сил не хватает, и она шепчет лишь: — С Рождеством, Северус. Он молчит пару секунд, и она даже думает, что он уснул, но слышит в ответ: — С Рождеством, Гермиона. Надеюсь, в следующем году ты будешь паинькой. — Не уверена, что после сегодняшнего мне захочется.