Впервые мы встретились в монтажной программы «Взгляд», где я делал выпуск вместе с Любимовым и Додолевым на ближайшую пятницу, а Влад в эту пятницу не работал — он выходил на неделю позже. Он подошел ко мне и дружелюбно спросил: «Это ты Феллини?» Я ему ответил, что Феллини — Федерико, а я — Костя. Он заржал: «Ну, добро пожаловать в ад»
— Константин Эрнст о том, как познакомился с Владиславом Листьевым, из интервью 2015 года.
Он обаятельный. Это первое, что отметил Влад, как бы исподтишка наблюдая за молодым гением, плавно передвигающимся на его, Влада, территории. Костя переговаривался с Женей Додолевым, при этом периодически запуская пятерню в свои густые длинные волосы и поджимая губы. Влад буквально видел, как ему нестерпимо хотелось пойти покурить, но он терпел, истязаемый запретом на курение в монтажной, продолжая выполнять свою работу. И Влад тоже очень хотел сигарету прямо сейчас — но не мог оторваться от высокой массивной фигуры. Он красивый — это второй вывод о Косте, к которому пришёл Листьев. — Нет, ты несёшь полную чушь, — возражал парень, складывая руки на груди. — Если вы покажете это в эфире, я клянусь, вы лишитесь всего вашего хвалёного рейтинга, и вообще… Он умный. Конечно, не без этого. Это третье. «И последнее на сегодня», — думалось Владу, отводящему глаза. Не хватало ещё мужику комплименты делать, пусть даже в своей голове. Поэтому он сейчас пойдёт покурит, зайдёт поболтать ещё на пару студий и поедет домой — пить чай и думать о всяких житейских мелочах в свой законный выходной. Но взгляд упорно возвращался назад, несколько раз отводимый и столько же раз прижимаемый снова к нему — новому сотруднику программы. Очень привлекательному, надо сказать. Длинноногому, с красивыми руками и вздёрнутым носом. Листьев запоздало понял, что в монтажной остался стоять только Костя и он сам, упорно пялящийся на него. Почему-то это вызвало в его голове три слова, сказанные на верхнем пределе слышимости: «Что-то не так?» Как в сумасшедшем каком-нибудь кино. — Мне казалось, ты вот-вот во мне дыру прожжёшь, — немного склонив голову набок, сообщил парень о своей внимательности, подходя ближе и складывая руки на груди. — Я ведь могу на «ты»? Или вы, Владислав Николаевич, предпочитаете официоз? Поморщившись, Влад ответил: — Лучше на «ты». Я всего на пять лет тебя старше, — и, усмехаясь внутренней панике, сказал: — А смотрел я на тебя, и смотрю, потому что ты красивый. Решил рубить правду. Костя, надо сказать, опешил. И вздёрнул густые брови. Но глаза его как были нечитаемыми, так и остались. По лицу было понятно — он лихорадочно соображал, какой же может быть ответ. Из его мимических мышц медленно выползала и заполняла каждую часть лица еле заметная кривая нахмуренность, которая на самом деле была намного шире. — Довольно честно, — выдохнул он. — А чего скрывать? — Влад улыбнулся. — Я не скупой на комплименты, тем более заслуженные. — Да просто привык такие комплименты от девушек получать, а не от… — От? — От мужчин. Тем более, женатых. — А что, если бы я женат не был, что-то было бы по-другому? — Влад недоуменно посмотрел на Костю, на его расползающуюся ухмылку на лице. — Может быть, Влад, — просмаковал парень новое для него имя и, гад такой, бесподобным жестом откинул волосы назад. Листьев засмотрелся, конечно. И сам себя за это корил и мучал, пытая подсознание яростными мыслями: «что он себе позволяет?», «почему ты на него так смотришь?» и, наконец, «прекрати, это неправильно». — Это всего лишь комплимент, — буркнул Влад. — Спасибо, — улыбнулся парень в ответ. — За всего лишь комплимент. И перевёл тему — спросил что-то по пятничному выпуску, который они с Любимовым и Додолевым сегодня готовили. Листьев рад был переключиться с обсуждения неловкой темы, но все равно не мог заставить себя перестать рассматривать черты внешности стоящего напротив молодого человека. Их было в избытке — красивая шея, скошенный кадык, капризный рот, прищуренные зеленые глаза и ямочка на щеке. Кроме того, Листьев заметил тонкий шрам на правом виске и там же еле заметную синюю полоску — вену, пульсирующую, пересекающую височную долю. Они поговорили недолго, и Костя, пожав руку на прощание, ушёл. Влад провожал его ровную спину задумчивым взглядом. Вопросов было много, а ответов — ни на один.***
Потом он пошёл к Додолеву допытываться про этого интереснейшего молодого человека, у которого он на удивление не узнал даже фамилию. Сначала хотел к Саше Любимову, но Женька был посговорчивее да и с Костей они вроде были ближе. Поэтому решительно Влад зашагал в сторону останкинской столовой, в которой Женя сейчас наверняка потягивал свой любимый кофе. И оказалось действительно так. — Ну, я не удивлён, что он тебя зацепил, — ответил Додолев, выслушав как бы невинные вопросы Листьева про нового работника Взгляда. Влад хотел было возмутиться, но понял, что и правда слишком явно показал свою заинтересованность. А своей бурной реакцией только подтвердил бы это. Женя был умным человеком, хитро глядел из своих очков в очки Влада, но не спешил отвечать на вопросы, то ли обдумывая что-то, то ли желая насладиться горячим напитком в своем стакане. Листьев наблюдал за паром, поднимающимся вверх, и ждал, когда собеседник заговорит. — Почему не удивлён? — Он эффектный, — просто ответил Женя. Влад помолчал, кивнув другу или собственным мыслям, и спросил снова: — Так что, расскажешь про него? Женя сделал глоток и начал говорить: — Он дико талантливый, это выцепил Саша, поэтому Костя сейчас работает у нас. Ну это ты, наверное, уже понял и сам, — пожав плечами, заметил Женя. — Костя окончил биофак, вроде даже… диссертацию защитил. Что ещё? Страстно обожает кино и вообще всё, что делается на камеру… Что тебе ещё рассказать? — Да я о нём ничего, кроме имени, и не знаю, — протянул Влад, поправив очки. — Ему 26, кажется, или уже 27… Сам спроси, если тебе интересно, — хмыкнул друг. — Ничего, кроме имени… Ну не знаю даже, что сказать. Ловелас он и ботаник! Но хороший, конечно, славный парень. — А фамилия как его? — Эрнст, он сын академика, — усмехнувшись, сказал Женя. — Что, даже фамилию не спросил? — Нет, конечно. Мне Любимов о нём сказал: «этот парень реальная заноза в заднице, но он гений» и всё, — Влад посмотрел Додолеву в глаза. Тот понимающе кивнул. — А лично мы с ним вот только сегодня встретились, ты сам видел. — Ну да… Тебе пообщаться с ним надо. Он правда хороший. Тебе понравится, — сказал Женя таким заговорщицким тоном, будто выдавал ключ к невероятной тайне, о которой знал только он один. Что значит «тебе понравится» Влад переспрашивать не стал, боясь навлечь на себя ненужные подозрения. Может Додолев что-то совсем невинное имел в виду, а он тут со своим наваждением. Но раз Женька так говорил, то, видимо, не стоило пропускать его слова мимо ушей. — А что, женатый он? — как бы невзначай спросил Листьев, мысленно линчуя себя за этот никчемный, ненужный совершенно вопрос. — Свободен вроде, — улыбнулся Женя. — Я же говорю — бабник. Они снова помолчали некоторое время. Женя продолжал пить свой кофе, Влад задумчиво рассматривал людей в столовой. Для него происходящее было внове. По его ощущениям, он просто перелистывал страницы чужой жизни — при этом никак не получалось ухватиться за что-то главное. Как говорят в таких случаях (говорят ли?), оставалось еще слишком много незаполненного места. — Ты ему это, — заговорил вдруг парень. — Книжку какую-нибудь достань. Из запрещёнки. Так он с тобой и сам заговорит. Он очень хорошо умеет дружить… — Из запрещёнки, — повторил Владик, хмыкнув. — Из запрещёнки ещё найти надо… И что, он прямо так с ума по литературе сходит? — Не только. И по музыке тоже, и по живописи. Он вообще у нас личность многогранная, что называется. Творческая натура, — тут Женя посмеялся. — В хорошем смысле этого слова! Хотя я не в курсе, свечку не держал. Листьев сделал вид, что не заметил весьма недвусмысленного намёка, но сам мотал на ус. Творческая натура, значит… Женя допил кофе, и оба они, распрощавшись, разошлись по разным сторонам. Женя — работать, Влад — домой. В душе и голове было неспокойно. Ехать по серой предвесенней Москве было весьма своеобразным удовольствием и наводило на и без того хмурого мужчину ещё большую тоску. Кроме того, только когда он уже припарковался и вышел из машины, оказалось, что у него закончились сигареты. Хотелось только одного — лечь на пол и заснуть, глядя в потолок. На лестничной клетке остановились обкуренные соседи — один из них спросил: «Саныч, ты ничего не замечаешь?» В ответ последовал неопределённый кивок. Владик прошел мимо них в свою квартиру. А дома не стало легче. Холодная, выстуженная открытыми окнами квартира встретила пустотой и запахом февральской обыденности. Жены и сына — Владика — дома не было. Они уехали на всю неделю к маме. В холодильнике стоял приготовленный женой суп, а на разложенном диване было постелено свежестиранное бельё — Таня думала, видимо, что Листьев приедет только поздно вечером, как всегда в последнее время приезжал. Посидев немного на кухне, задумчиво уставившись перед собой, Влад решился позвонить кому надо и узнать график работы нового сотрудника. Чертыхнувшись, мужчина трижды ставил трубку на место, даже не набрав полностью номер, ещё дважды — на гудках, и только на шестой раз решительно дождался ответа на том конце провода. Оказывается, Костя работает и завтра, в пятницу, так что им удастся увидеться. Молодой симпатичный гений будоражил его голову. Листьев решил провести вечер так, как он это делал последнее время нечасто — пройтись по городу. Наскоро переодевшись из пиджака и рубашки в кофту, он надел куртку, вышел из дома и через двадцать минут уже шагал по многолюдной улице. Купил в ларьке сигареты и закурил впервые за несколько часов. Мысли немного рассеялись и стало даже легче дышать. Вернувшись домой, Влад вдруг почувствовал незримую усталость, хотя особо ничего серьёзного за день не сделал. Только, разве что, влюбился. А это, безусловно, отнимает силы. Но в этом он пока себе не признался, поэтому без лишних тревог и сомнений отправился спать.***
— Что, прям так? — недоумевающим тоном спросил Костя. — Мы ведь только вчера познакомились. — И что, я не могу из-за этого позвать тебя выпить? — Влад поправил очки одним указательным пальцем и деловито скрестил руки на груди. — Ты мне кажешься очень приятным собеседником, нам с тобой вместе ещё работать и работать, а алкоголь, считай, всегда сближает людей. Костя нахмурился и уставился на него — сквозь толстые стёкла очков Влад всё равно ощущал обжигающее тепло тонких лучей зелёных глаз на своих голубых. Неуловимо, но внятно, начинаясь где-то в районе солнечного сплетения, смерч в теле Влада крутился и ширился — он никогда раньше не чувствовал такой силы. — Вообще я не пью, — заметил, однако, парень и сразу же улыбнулся. — Да и получать такое предложение… — тут он посмотрел на часы, висящие на стене. — В десять утра… Это, конечно, в новинку. Но если хороший алкоголь и хорошая компания, то… Костя не договорил, но было понятно, что он согласен, и Влад улыбнулся и коснулся его плеча. Тот, не ожидавший прикосновения, покосился на его пальцы, потом снова перевёл взгляд на лицо. На самом деле, Листьев и сам не до конца осознавал, почему он просто взял и пригласил этого парня к себе домой выпить что-нибудь. Но у него не возникло даже крохотной мысли о том, что что-то может обернуться не так. Ему, Косте Эрнсту, хотелось доверять. Влад прочел на его лице все — он знал, что Костя один из тех случаев, когда на первое впечатление о человеке можно положиться. И очарован он был настолько, что сложно было не пригласить его к себе. Несколько секунд назад он это и сам заметил — когда улыбнулся в ответ. — Только я поздно освобожусь, судя по всему, — предупредил Костя, неопределенным жестом руки махнув куда-то в сторону студии. — Тут работы непочатый край, твои оболдуи ничего не смыслят в эстетике, которую так отчаянно хотят. Влад рассмеялся. Похоже, Женя был прав: мальчик действительно жаден до всего, что делается с помощью видеокамеры. То, как у него глаза горят, неописуемо. Любимов и правда привёл хорошего сотрудника. Где вот он только всего этого понабрался? Умный, начитанный, умеющий работать со съемочной группой, да чего только не делающий! Откуда в нём это всё взялось в его-то (сколько там? 25? 26?) годы, Влад не знал, но точно желал выяснить. Очень уж был Костя интересен и загадочен. Поэтому мужчина ответил: — Никаких проблем, я тебя дождусь. Заодно и на свои оболдуев, как ты их назвал, посмотрю.***
Ехали они к Владу домой на его, собственно, машине. Через пару минут после Останкино, Костя не выдержал и устало съехал чуть вниз по переднему сидению, отвернув голову к окну и закрыв глаза. Листьев тайком усмехнулся себе в усы и продолжил вести машину. Через несколько минут на светофоре неподалёку от дома он мягко коснулся плеча парня и тихо сказал: — Мы уже почти приехали. Эрнст вздрогнул от неожиданного прикосновения и повернул голову в сторону мужчины, сонно жмурясь. — Я уснул что ли? — хриплым голосом поинтересовался Костя. Владик кивнул. А дальше все отзывалось в памяти только моментами: вот машина припарковалась у пятиэтажного дома, вот они с Костей зашли в подъезд, вот Владик первым шагнул в квартиру и, щелкнув выключателем в коридоре, принялся стягивать с себя куртку. Он повернулся было к всё ещё сонному парню сказать что-то типа «добро пожаловать» или «чувствуй себя как дома», но заметил, что тот уже резво успел снять верхнюю одежду и вовсю хозяйничал на кухне, доставая из пакета купленные ими продукты и алкоголь. — Знаешь, мы, наверное, в гостиную лучше переместимся, — задумчиво сказал Влад после нескольких минут молчания, глядя, как Эрнст механически нарезает лимон. — Тут на кухне дует от окна сильно. Костя только пожал плечами и согласился. В гостиной они расположились на диване перед низким столиком. И только в этот момент Листьев понял, где просчитался. Тихо выругавшись, он сказал Косте: — Я же не спросил даже у тебя, что ты пьешь! — и огорченно поджав губы, извинился. Эрнст усмехнулся, разливая по бокалам шампанское и протягивая одно Владу. — Ну вообще, я еще утром тебе сказал, что я в принципе не пью, поэтому я бы тебе все равно ничего конкретного не ответил… — …Но? — угадал Листьев, принимая бокал из рук парня. — Да, но, — Костя чокнулся с ним и сделал глоток. — Шампанское подходит для светских праздников, для подростков, которые впервые пробуют алкоголь, и еще для знакомств, вот как сейчас у нас с тобой, — он медленно покрутил своей тонкой кистью бокал, рассматривая прыгающие по нему блики света от единственного источника света в этот вечер — двух настенных светильников, висящих над диваном, на котором сидели мужчины. — Но я все равно в редкие моменты распития алкоголя предпочитаю вино. Влад на несколько секунд растерялся и не знал, что ответить, потому что его взгляд был прикован к руке Кости, совершающей изящные движения. И всё же он опомнился и, отпив шампанского, ответил: — Я учту. Костя внезапно рассмеялся, запрокинув голову на спинку дивана, а потом повернув её в сторону Листьева и посмотрев на него своими горящими живыми глазами. — Не стоит, — весело сказал он. — Почему? — недоуменно спросил Владик, удивившись такой реакции. — Потому что вино я предпочитаю пить исключительно в романтической обстановке с исключительно эротическим подтекстом… — С исключительно дамами? — улыбнувшись, наконец, в ответ, попытался добавить Листьев. — Пожалуй… Да, — на секунду Владу показалось, что у Кости дернулись уголки рта, норовив стереть улыбку с лица, но тут же парень усмехнулся еще больше. Вот только в глазах что-то мелькнуло странное. Вечер проходил весьма приятным образом. Они выпивали, изредка отвлекаясь на еду, разговаривали о Взгляде, обсудили некоторых сотрудников (причем Костя делал это осторожно, будто боясь обидеть Влада, с которым те были в хороших отношениях), потом перешли на более отвлеченные темы, и вот уже у Листьева постепенно заполнялся список того, что Костя любит и предпочитает, а что терпеть не может. Но надо сказать, что к концу вечера этот список не сильно пополнился тем, что сказал ему Женя Додолев вчера днём. Это всё от того, что Эрнст говорит всё как бы в общем, не затрагивая конкретно себя, а ещё очень ловко уводит разговор от тех тем, на которые ему не хочется разговаривать. «Не доверяет пока», — подумал Владик, нисколько не удивившись этому факту — они ведь знакомы-то второй день. Но Влад Листьев не был бы Владом Листьевым, если бы не вынюхал всё то, что было интересно его бедовой голове. — Честно говоря… я чувствую себя как на допросе, — сказал и улыбнулся Костя, облизнув сухие губы и устремив опьяневший уже взгляд в собеседника. — Поч-чему? — притворно удивился Листьев, откинувшись на спинку дивана. Шампанское давно уже ударило в голову, а сейчас и вовсе приятным теплом разливалось по телу, расслабляя каждую конечность по очереди. — Да ты столько вопросов задаешь, а сам ни на один не отвечаешь. Владик честно удивлялся способности Кости говорить незаплетающимся языком. Но вслух сказать об этом он не нашел сил. Блаженно прикрыв глаза, он выдохнул: — Спраш-ик-ивай… что хочешь, — и раскинул свои руки по спинке дивана, одна из них невольно коснулась густых волос парня, который тоже лежал как Влад, только руки у него были сложены на груди. — На всё… отвеч-чу. Костя призадумался. А пока пьяные мысли крутились в его голове, устраивая между собой конкурс, Листьев повернул свою голову в его сторону и внезапно протараторил: — У тебя такие волосы красивые! — и не дав сказать Эрнсту ни слова, спросил тут же: — Мож-жно я их потрогаю? Парень, конечно, опешил, но ответил согласием. Тут же в копну его волос проникла тёплая мужская ладонь, нежно стремящаяся удовлетворить свое любопытство и при этом старающаяся не причинить случайной боли. Листьев восхищенно вздохнул, а Костя прикрыл глаза, получая некоторое удовольствие от приятных прикосновений. — Пойдем покурим? — предложил Владик, нехотя выпуская шелковистые темные пряди из своих пальцев. Парень согласился, и они пошли на балкон. Два огонька тлели на сигаретах в ночной тишине. Костя поежился от февральского холода и устремил взгляд в небо, сокрытое толстым стеклом балкона. Мороз обволакивал с головы до ног, немного отрезвляя разум, но мужчины понимали, что как только они вернутся в тепло уютной квартиры, алкоголь сдавит их с новой силой. Владу стало даже неловко от своего дурацкого порыва пару минут назад, и это так явственно отражалось на его лице, что Костя не выдержал и фыркнул: — Да ладно тебе, — и сделав последнюю затяжку, потушил сигарету о пепельницу. — Если для тебя это важно, я могу сказать, что в твоем желании потрогать мои волосы нет ничего… такого. — Ну это странно, — отведя глаза, возразил Листьев. Но тут он вспомнил, что пообещал Косте ответить на любые вопросы, а тот их все еще не задал: — Ты, кстати, спрашивать что-то хотел, нет? Эрнст задумался на секунду, а потом хитро сверкнул глазами в почти полной темноте. — Да мне уже и без вопросов всё понятно, — и, хихикнув, скрылся в квартире, аккуратно прикрыв за собой дверь балкона и оставив Влада одного докуривать свою сигарету. Листьев не понимал, что всё это означает, но зато явственно ощущал внутри себя какой-то зародившийся червячок сомнения. В голове то и дело всплывали предательские мысли о том, что парень действительно довольно привлекателен, к тому же, цепляет своими загадками и атмосферой бунтарства. Подобное надо было гнать от себя подальше, но всё это так сладко распаляло сознание мужчины, что ему оставалось только дальше и дальше разворачивать клубок своей внезапной заинтересованности. И ещё это идиотское желание потрогать его волосы… Владу до сих пор было неловко и даже стыдно. Потушив сигарету, мужчина засмотрелся на ночное небо. Если бы на месте Кости была какая-нибудь симпатичная девушка, он бы назвал то, что происходит в его голове и душе, влюбленностью. Но на месте Кости не было никакой девушки, на месте Кости был Костя — тоже очень симпатичный, но мужчина. Листьев тряхнул головой, силясь отогнать от себя навязчивые мысли. Это всё можно было бы списать на алкоголь, конечно, но Влад передумал так делать, когда утром проснулся на диване один и с трудом вспомнил, что Костя вроде не поехал домой и остался у него. Потом услышал тихие мерные звуки и, повинуясь и следуя за волшебным запахом еды, увидел перед собой удивительную картину — молодой темноволосый парень, с которым они приятно провели вечер за алкоголем и беседами, шаманил на его кухне, тихо напевая себе что-то под нос. Владик с трудом узнал в этом знакомую песню группы Машина времени, но поразило-то его не это и даже не то, что Костя восхитительно готовил или ранним утром не мучался похмельем. Нет. Просто отчего-то щемило в груди. И как раз это Листьеву категорически не нравилось.