Есть только я и музыка

Первое утро дома, когда не нужно не только быстро вставать или где-то играть, но и куда-то ехать! Идеальное комбо! Лиззи думала, что уж сегодня она как следует выспалась, хотя с удивлением отметила – на часах всего 9.30. Жизнь вне тура теперь воспринималась странно. Нужно снова ходить за продуктами, готовить, стирать и убирать, находить новые заказы... Но только теперь в этой жизни есть три репетиции в неделю по два часа и одна в стиле "общий сбор" с Алексом для обсуждения текущих дел. А ещё нужны самостоятельные занятия дома, чтобы повторять песни из нового альбома. Ну и локальные выступления, конечно же. Клубы, бары, разовые выезды в другие города – всё это будет, сказал ей Алекс при подписании контракта. Твоя жизнь, теперь состоит из бесконечного выполнения творческих обязательств. Это как графика, Лиззи, только музыка. В первый день отдыха Лиззи активно принялась за уборку и бытовые дела. И первый досадный неприятный сюрприз – её машина после недели простоя просто не завелась! На то, чтобы отбуксировать её в сервис, ушел час, на то, чтобы понять, где взять денег – пара минут. Забрасывать рисование нельзя, потому что чем больше ты зарабатываешь, тем лучше. Чат молчал – музыканты отдыхали. Эдж тоже перестал выходить на связь. Лиззи сочла это за благо. На пару дней отключиться от всего точно не помешает. Так и вышло, сообщение в чате появилось только к вечеру второго дня: EDM: напоминаю, завтра у нас репетиция. Долго не будем, чисто чтобы не выпадать из ритма Твоя машина, Лиззи! Её не успеют починить и придется идти пешком. Хотя после такого огромного количества переездов походить пешком будет даже полезно. River: прекрасно, мы отдохнули от тебя аж целых два дня! Noel: Рив, тебе нельзя давать долго отдыхать, ты выпадаешь из ритма и начинаешь скучать по приключениям EDM: ещё намечается одно интересное выступление, но про это расскажу потом Noel: а как твоя новая песня? EDM: с ней все хорошо River: это та, которую ты посвятил Лиз? Лиззи опомнилась. Она же ничего не пишет в чате, её, наверное, совсем потеряли. EDM: это та, которую мы споем на фесте Lizz: я ещё не заслужила, чтобы мне посвящали песни :) River: я бы посвятил Noel: ты обещал посвятить свое соло River: я делал это мысленно! Лиззи усмехнулась. Сто процентов, так и было. Проводить вечер дома было жутко непривычно. И слишком тихо. На контрасте с вечным движем эта тишина должна была радовать, а она будто... угнетала. Но ничего, она привыкнет. На следующее утро Лиззи принялась за работу, помня, что теперь у нее их две. Так графика чередовалась с упражнениями на синтезаторе – она упорно тренировала песню за песней из нового альбома. Пробовала играть хиты "Скаймастера" и просто мелодии, которые ей нравятся. Черный-белый, черный-белый, всё просто и понятно. На репетицию она отправилась пешком и пришла даже не последней. Последним примчался Ривер, который начал с жалоб на то, что им не дали отдохнуть даже двух дней. Лиззи опасалась, что он начнет снова доводить Эджа, но босс был настроен вполне миролюбиво. Выглядел отдохнувшим. И так же классно, как обычно. Лиззи поняла, что скучает по их непринужденному общению до тура. А в конце Эдж попросил её задержаться: – Сыграй то интро, для которого я просил тебя записать аккорды, – попросил он, и вот тут Лиззи поняла, что её способность лажать никуда не делась. – Блин, я… Но Эдж и бровью не повёл. – Не записала? По памяти можешь? Воодушевленнная Лиззи старательно воспроизвела ту самую придуманную ею мелодию, но Эдж покачал головой: – Нет, не то. Лиззи нахмурилась и уже медленнее и четче проиграла то же самое, на этот раз глядя ему в глаза, но и эту попытку Эдж забраковал. – В начале похоже, но дальше, где-то с пятой секунды, нужно по-другому. Лиззи сделала ещё пять разных попыток воспроизвести ту самую мелодию, но Эджу не понравилась ни одна. Идеальным интро было признано лишь то утраченное сочетание. Настроение Лиззи моментально упало. – Ну ладно, попробуй дома, может нащупаешь то самое и сразу запиши. Оно реально классное. Теперь давай "Глаза" – сначала сама, потом со мной. Лиззи привыкла к тому, что просьбы Эджа могут быть самыми разными – её задача сводится к тому, чтобы их выполнять. Подобрать нужную тональность опять удалось только со второго раза, но Лиззи полагала, что если она сама видит свои ошибки, то это уже успех. – Ладно, хорошо. Эдж снова занялся своей гитарой, а потом начал возиться с колонками и проводами. Лиззи стояла за клавишами, наигрывая "Глаза" и ожидая официального окончания репетиции. И вдруг тишину зала разорвали громкие звуки музыки. Первые аккорды "Пути наверх" – гитарный проигрыш, а потом очень чистый и мощный вокал. Голос Эджа заполнил собой всё, пока он сам просто стоял и смотрел куда-то в пространство. Да, есть другие пути И кто-то выбирает их Но мой путь – это путь наверх Даже если мне придется упасть По коже Лиззи побежали мурашки. Она стояла за синтезатором, но, похоже, что находилась здесь только телом. Мощные гитарные риффы, проигрыш и вокал. Меняющийся тембр – вот здесь голос низкий, грудной, уходит почти в хрип, а вот здесь – снова высокий. Эдж хорошо умеет петь в обоих регистрах. От быстрых треков хочется танцевать, а от медленных – упасть к нему в объятия. Наверное, это лучший эффект, которого можно добиться. – Я договорюсь записать её в студии и мы сделаем её синглом, – сказал Эдж, когда прозвучали последние аккорды. – Ты тоже в деле, как ты понимаешь. – Ого. Да, будет круто. О чем поговорить ещё, чтобы побыть тут подольше? – Они.. эмм... там тебя потеряли вчера в чате. Отключая провода, Эдж усмехнулся. – На самом деле нет, они же знают, где я тусуюсь после туров. Ого, ещё одна тайна Эдвина Джастина Майерса. И где же? Улетаешь в баре в одно лицо? Находишь себе в Тиндере девушку для разовой встречи? – И где? – У родителей. Там мой личный ретрит. – У родителей? – переспросила Лиззи, потому что такой ответ ожидала услышать меньше всего. Хотя это логично, почему бы Эджу не отправиться в гости к своим родителям? Всё же лучше, чем снимать стресс непонятно с кем. – Ну да. У них большой дом в пригороде. У меня есть брат и сестра, у них свои семьи, а ещё пара кузенов, короче, там у родителей вечно кто-то тусит. – И ты ездишь туда отдыхать после туров? – И проходить проверки на допинг. Лиззи вспомнила, что Эдж рассказывал про свою маму и усмехнулась. – Проверяют, не стал ли ты наркоманом? – Если в очередной раз не поймут мои тексты, то да. Начинают задумываться. Лиззи рассмеялась. – Дай угадаю, с тебя требуют отчеты о концертах? Собирается вся семья, вы включаете видео, смотрите фото и каждый комментирует? Эдж серьезно посмотрел на неё: – Мне кажется, ты бы туда прямо вписалась. Его серьезный вид заставил Лиззи расхохотаться. Боже, трудно представить босса где-то кроме репетиционной базы или сцены, а уж тем более в широком семейном кругу, где каждому интересно, как живёт рок-музыкант. – Да, примерно так всё и происходит. Это программа первого дня, а дальше я вынужден давать уроки вокала и игры на гитаре. Мне иногда кажется, они следят за моим концертным графиком лучше, чем Алекс. Как только закончился тур – у родителей собирается максимальное количество людей. И всё от меня чего-то хотят. – Прикольно. А как давно ты сама была в родительском доме, Лиззи? Ах да, никогда с тех пор, как уехала. Маму навещает только примерная и послушная старшая дочь. Младшая всё никак не прекращала бунтовать и что-то всем доказывать. – Да, только я приезжаю на пару дней забыть о том, что я музыкант и медийная личность, но ещё ни разу не получилось. – Они тобой гордятся, – тихо ответила Лиззи. – Тебя тоже оценили. – Эээ... в каком смысле? – В клавишном смысле, Лиз, – как ни в чем ни бывало объяснил Эдж. – Как моего музыканта. А хочешь угадаю, почему испортилось твое настроение? Нет, не угадаешь! – Ты вспомнила про маму? – Да, но с ней у нас всё нормально. За исключением того, что она мне так и не звонит, но зато моя сестра передает… – А ты почему не позвонишь? Лиззи озадаченно уставилась вперёд. Действительно, вопрос на миллион. Тем, кто рос в любящей семье – а Лиззи полагала, что у всех существующих братьев и сестер клана Майерсов дело обстоит именно так – не понять. Объяснять все тонкости своих отношений с матерью Лиззи не хотелось. Достаточно того, что холодная война сменилась перемирием. Вместо того, чтобы задавать вопрос ещё раз Эдж достал телефон и открыл свой Инстаграм. Лиззи тут же вспомнила о фото четырёхлетней давности. Но особо перематывать он не стал и показал одни из недавно выложенных зимних фото. Рождество. Большой дом, уютный двор. Много разных людей в кадре и сам Эдж среди них. Лиззи просматривала его ленту не один раз и помнила этот снимок. Что ж, у него любящая семья, любимое дело и команда единомышленников. Что ещё нужно для счастья? – Лиз. Три разных звука, сложенные в единое целое. Стандартный набор, который звучал из уст десятков разных людей – от родителей и школьных учителей до подруг и однокурсников. Но лишь один человек во всей вселенной произносит её имя так, как не дано больше никому. На экране телефона высветилось сообщение в личной переписке: Alex: судя по расценкам студий, мы не потянем Эдж забрал у Лиззи телефон и погасил экран. – Клип, – хрипло произнесла Лиззи и откашлялась. – Ты не объявил официально, что его не будет. – Я сказал ему лично. Пришлось придумать, что соврать. Соврать о том, почему клипа не будет, потому что Алекс вообще не в курсе ситуации. Как добросовестный менеджер, он делает все для раскрутки группы и ищет любую возможность приблизиться к славе. Чем больше людей знают о группе – тем больше и его гонорар. Бесплатный клип – это очень хорошо, ведь деньги можно потратить на раскрутку. – И что ты соврал? – Я не врал. Я сказал, что хочу клип на другую песню. Да, "Глаза" это наш хит, который многие знают, им нужен клип. Но в первую очередь.... – ... он нужен той песне, которую ты напишешь сам. Ох, значит ты была права, Лиззи. Ему действительно некомфортно оттого, что хит создал Твинки. – Да, Лиз. Даже если я выкуплю у него права на текст, это будет его текст. Пусть об этом никто не знает, но знаю я сам. Лиззи понимала, что это высокий уровень откровенности, но не могла найти слов, чтобы ответить хоть что-то. Благодушное настроение Эджа испарилось. Казалось, ему физически больно признаваться в том, что отчасти своим успехом группа благодарна неизвестному никому парню, а не зажигательному фронтмену, который всего лишь её исполняет. – Но не имеет значения, какая это песня, Лиз, – помедлив, продолжил Эдж. – Чужих людей там не будет. – Потому что тебя это раздражает. – Да. – Любой чужой человек. – Рядом с тобой, да. Погруженная в свои мысли, Лиззи не сразу поняла, что её руки осторожно касаются чужие пальцы. Вместо того, чтобы посмотреть туда, она взглянула прямо в глаза Эджу. Зелёный омут, куда однажды нырнув, уже никак не можешь вынырнуть. И даже если воздуха на будет хватать – ты не захочешь сопротивляться. Потому что это сильнее тебя. Он сделал шаг и оказался буквально напротив, встав рядом за синтезатором. Смотрел куда-то позади Лиззи и совершенно предательски аккуратно касался её пальцев своими. – Рядом с тобой не должно быть никого, кроме меня. Лиззи показалось, что дурацкий штамп из книг про забыть как дышать, случился с ней прямо сейчас. Иначе как объяснить то, что она шумно выдохнула, будто опасаясь задохнуться? Сердце забилось как бешеное. Нет, это невыносимо. Не вмещается в мозг. То, что теперь расстояние между ними сократилось до возможности уловить его запах. Увидеть, что серьга-гвоздик в левом ухе не чисто черная, а имеет серый кант. Понять, что... ...у него очень мягкие губы. ...у него крышесносный взгляд, но когда он целуется, то закрывает глаза. ...у него больше нет желания прятать то, что сидит внутри за тщательно выстраиваемыми барьерами. С первым поцелуем Эдвина Джастина Майерса все его барьеры рухнули. Лиззи опомнилась первой. – Эдж… – Я знаю. Что именно он знает? Господи, разве это сейчас важно? Значение имеет только то, что она стоит рядом и держит его за руку. Будто ей снова шестнадцать, а рядом парень, который обещал, что дальше будет ещё круче. И да, тогда она тоже была именно так напориста. До судорожно крепко переплетенных пальцев, до плотно закрытых глаз – в мире на минуту не остается ничего кроме вкуса чужих губ. А потом Эдж провёл свободной рукой по её щеке и, наконец, впервые улыбнулся. – Это.... неожиданно, – выдавила Лиззи, всё ещё не в силах поверить, что ей это не снится. – На самом деле нет, – медленно и тихо ответил он. – Ты даже не представляешь. – Не представляю... чего? Целоваться с ним, конечно, было увлекательно, но у Лиззи появилось желание разобраться в ситуации. Может быть, ей это всё только кажется? А если не кажется, то как им с этим теперь жить? – С самых первых репетиций... – прошептал Эдж. – Я только и делал, что выбрасывал тебя из головы. Но получалось откровенно плохо. Лиззи резко отстранилась, чуть не стукнувшись о синтезатор, и выдернула руку. – Лиз? – С самых первых репетиций, – механически повторила она. Эдж выглядел сбитым с толку. Боже, Лиззи, он реально не понимает. – С самых первых репетиций... я нравилась тебе с самых первых репетиций, ты запрещал себе думать об этом, ты занимался делом, пока я... О боже, какой стыд! Как подобрать слова, чтобы выразить свою мысль и не выглядеть слишком жалкой? Эдж попытался взять её за руку, но Лиззи снова резко выдернула её. – Лиз, я думал, у меня получится, я считал, что так правильнее. Я ведь объяснял… – Ты всё видел, знал и понимал, но ничего не делал! Видел, как я на тебя смотрю, чего мне бы хотелось, ты мог бы ответить!!! Но не отвечал!!! Она понимала, что впадает в истерику, что возможно её кто-то сейчас услышит, но разве это сейчас имело значение? Как не имела значения песня, которую он пел, глядя ей в глаза, и нелепый разговор про допсоглашение к контракту. И то, что было в гримерке концертного зала в Джексонвиле тоже не имеет больше значения. Равняется абсолютному нулю. – И ты думаешь, это было легко?! Если бы глаза умели метать молнии – ещё один дурацкий штамп из книжек! – то Лиззи бы уже испепелила его в ответ. От рок-идола не осталось бы ничего, кроме записанного в студии голоса. Лиззи вдруг улыбнулась. – Ну что ты, конечно нет. Конечно, это было нелегко. Уж я-то знаю. Но хорошо, ладно. – Лиз, – насторожился Эдж. – Ты… – Ты прав. Теперь всё будет так, как ты захочешь. Только дело. Я буду играть, буду очень стараться, чтобы стать лучшей. Мы будем одной командой. А ты напишешь ещё много классных песен, и впереди у нас ещё много всего классного. Последние слова – предвестники стоящих в горле слез. Но нельзя показывать ему, как ты задета, Лиззи. У тебя же есть гордость, точно есть. Эдж покачал головой: – Лиз, я понимаю, что ты злишься... Давай мы поговорим об этом потом? – Нет. Наши разговоры будут только по делу. Когда это самые обычные слова, которые ты произносишь, Лиззи, научились причинять такую боль? Каменное лицо Эджа совсем не означало, что он ничего не чувствует. Теперь ты знаешь, Лиззи – чувствует, ещё и как. – Ну и в общем, мне пора, а то поздно уже. До... До следующей репетиции тогда. Пока. Не дожидаясь ответа и тем более не желая больше искать его в зелёных глазах, Лиззи стремительно развернулась и выбежала из зала. А потом быстро прошла мимо его машины в сторону автобусной остановки. На память об этом вечере осталось лишь фантомное ощущение прикосновения чужих пальцев, которое преследовало её всю дорогу домой.