Свою угрозу вырвать чей-то язык Верьяр повторно озвучил за ужином, и, вопреки моим ожиданиям, она оказалась действенной — Даккери больше ни словом не обмолвился о причинах путешествия на остров. Наемник по-прежнему был охоч до разговоров, но вот уже три дня все темы если и касалась Вархарда, то вертелись вокруг ужасов, которые ждали нас на острове.
Подобные байки я уже слушала в тренировочном лагере, в основном пропуская мимо ушей, потому что на Запретные земли и не собиралась. Мой приятель в учебке, единственный, кого я могла бы назвать другом, прослыл хорошим рассказчиком, и почти каждый вечер после отбоя вокруг него собирались желающие послушать что-нибудь интересное. И как специально — прямо на соседней с моей койке. Прежде чем провалиться в сон, я обычно успевала послушать про очередную зубастую жуть и какого-нибудь бравого капитана, который в одиночку ее одолел. В рассказах же Даккери счастливый конец был только у тварей, которые сытно ужинали истраванцами или хортийцами, а иногда и теми, и теми сразу.
Нам предстояло сбежать от мрачных теней, сводящих с ума пробирающимся в самое сердце шепотом; спастись от огромных, размером с человеческую руку, пауков и хищных птиц, с когтей которых лился яд, разъедающий сталь; держаться подальше от черных муравьев, способных за считаные секунды обглодать взрослого коня. И, конечно же, нам стоило молиться богам, чтобы не столкнуться с худшим кошмаром Вархрада — восставшими. Злая черная воля слепила этих существ из костей людей и животных, наделила невероятной силой и одним по-настоящему сильным желанием — убивать все, что встретится на их пути.
— Обычная сталь их не берет. Даже если отрубишь голову, туловище будет жить, — во время очередного поединка напутствовал тролль. Меч он сменил на древко от метлы, но от этого удары не стали менее сильными. — Замешкаешься и все, ты труп.
— Что, совсем никак от них не удрать? — я без особого энтузиазма сделала выпад.
— Разве что подсунуть им девчонку, и пока они ей закусываются — смыться. Вот так.
Древко метлы внезапно ушло вниз, крутанулось и с силой ударило меня по запястью, заставляя выронить меч. А потом тут же, не давая опомниться, оказалось под коленом, и я упала на палубу. Смирилась с ноющей болью в ноге и осталась лежать, щурясь на полуденное солнце. Затем и вовсе закрыла глаза и закинула руки за голову. Тренировка все равно подошла к концу: тролль всегда заканчивал ее одинаково — своей победой.
— Врешь, — лениво протянула я, убедившись, что он отошел к борту.
— Я этими глазами восставшего видел! — донесся оскорбленный голос наемника. Его нарочито недовольное бурчание, пока он ходил с места на место, не произвело на меня эффекта. За несколько дней совместного путешествия уже стало предельно очевидно, что если наемник болтлив, то он в хорошем настроении. А в хорошем настроении он будто бы теряет бдительность. Так я узнала, что за голову Верьяра предлагают десять тысяч полновесных золотых — хватит до конца не самой скромной жизни. Еще — что маг обзавелся внушительным списком врагов в Империи, и только исключительная дружба с троллем помогла ему спастись от тюрьмы. И еще множество уже не таких полезных подробностей о жизни самого наемника.
— В то, что твои глаза многое повидали, я верю, — несколько насмешливо протянула я.
— Да плевать мне, во что ты там веришь, — обиженно буркнул тролль. Но через пару долгих минут тишины добавил: -Тогда в чем я, по-твоему, лгу?
На мое лицо упала тень, и я усмехнулась:
— Врешь, что вот так вот бы сбежал.
— Восхитительная глупость.
Сказанные ледяным тоном слова заставили меня открыть глаза, вскочить и благоразумно увеличить расстояние между мной и подкравшимся магом. Хотя он и не крался — я как-то забыла, что имперец время от времени все-таки вылезает из каюты. Мы обменялись презрительными взглядами, и маг криво улыбнулся:
— Ты правда думаешь, что вот
он не скормит тебя нежити ради пяти минут форы? — наемник, стоящий неподалеку, лишь пожал плечами. — Что ж, когда доберемся до острова, у тебя будет возможность проверить свою теорию…
—
Если мы доберемся, — едко произнесла я, и маг гневно прищурился.
Вот уже два дня Верьяр мрачнее тучи курсировал между каютой и мостиком. На очередной вопрос, когда же мы увидим остров, он лишь огрызался, что доставшаяся от прошлых хозяев корабля астролябия сломалась, а новая команда в лице пленницы и тролля была бесполезной. Какая-то часть меня мечтала быстрее оказаться на суше, другая — лелеяла надежду, что имперец окончательно и бесповоротно сбился с курса. Голодная смерть не грозила — припасов хватало на несколько недель путешествия, и кто знает, может быть, истраванский патрульный корабль наткнется на нас раньше. Поэтому-то я покорно и старательно махала мечом, болтала с троллем и старалась не попадаться магу лишний раз на глаза. В те редкие моменты, когда мы все же оказывались рядом друг с другом, он меня усиленно игнорировал и, если честно, я была этому очень рада. В позапрошлый разговор он обмолвился, что собирается меня изучать, и боги знают, что этот некромант имел в виду. Препарировать еще живую? Убить и воскресить? Пока же Верьяр был всецело занят курсом, и меня это более чем устраивало. И все шло хорошо ровно до вот этого момента.
— Доберемся, — холодно процедил маг и перебросил троллю подзорную трубу. — К закату будем уже у берега.
Действительно, если прищуриться, то на горизонте можно было разглядеть темное пятно суши. Довольно потирая руки, мужчина объявил, что дальше корабль пойдет вдоль берега, пока не доберемся до перешейка. И изменил свой привычке: не ушел обратно в каюту, а остался на палубе, сверля меня взглядом.
— Ну и чем вы здесь занимались все эти дни?
— Научил ее паре трюков, — гордо похвастался тролль. — Хочешь посмотреть?
Верьяр как-то неопределенно дернул плечом, что можно было приравнять к «да» и наемник тут же встал в боевую стойку. Вот уж реальное воплощение присказки «хлебом не корми, а дай подраться». У меня же до сих пор побаливала рука, и меч я поднимала с большой неохотой. Да и в бой ввязываться не стала — в основном уворачивалась, пятилась да отбегала подальше, надеясь, что наемнику надоест. — Способная, — после раунда довольно ухмыльнулся Даккери. — Быстро смекнула, что нельзя подпускать близко.
Я перевела дух, потирая поясницу — тролль задел ее самым кончиком метлы, но синяк точно останется. Верьяра наше трехминутное представление не впечатлило.
— Только зря время теряешь, — пожал плечами маг.
— Надо же знать, что она из себя представляет, — несколько обиженно протянул наемник.
Мужчина задумчиво почесал подбородок и окинул меня оценивающим взглядом. Нехорошим таким, от которого по спине пробежал холодок дурного предчувствия. На всякий случай я сжалась, отступив к борту. В крайнем случае — прыгну и пусть попробует меня выловить.
— Толку нам не будет от ее ловкости, но у нее есть дар — стоило начать с этого, — светлые глаза мага блеснули недобрым. — Я хотел подождать пока доберемся до суши, ну да ладно.
Имперец встал напротив, беспечно засунув руки в карманы чёрного плаща. Свой клинок он так и не достал, с легкой усмешкой глядя на противницу. Наемник неодобрительно покачал головой, а лишь крепче сжала разом потяжелевший меч.
— Только не говори, что не мечтала об этом. Нападай, — Верьяр призывно кивнул. — Хоть раз использовала свой дар по-настоящему?
— Использовала, — сквозь зубы прошипела я.
— Тогда чего же ты стоишь?
— В тот раз обстоятельства были другие. Я не собираюсь это повторять.
— А ты
представь, что сейчас тот самый раз. Ударь настолько сильно, насколько умения хватит. Если хоть на что-то хватит.
Предложение было невероятно заманчивым. Маг даже не подозревал, что мой дар был способен на кое-что большее, чем простенький обман в портовой игре. Это был тот самый шанс: имперец не ждет настоящей атаки, его легко застать врасплох, ну а меч как-нибудь завершит дело. Однажды куда более могущественный маг не смог выдержать мой удар.
Дару, живущему внутри, эта мысль особенно пришлась по вкусу. Молчавший и притихший с того дня, как я попала в плен, он поднялся подобно огромной волне, стремясь захватить контроль. Как и тогда в голове зазвучал тихий шепот, подсказывающий какие шаги сделать. Всего-то нужно уступить, закрыть глаза, всего лишь на одно мгновение дать магии свободу делать то, для чего она предназначена — приносить смерть и разрушение. Я будто бы снова оказалась в Сумеречном лесу, задыхаясь от запаха паленой шерсти и горелого мяса. На щеках застыли капли горячей крови, а дар стекал с ладоней белым пламенем. Все внимание было приковано к хрипящему телу у дерева напротив.
Он видел мою силу. Он испытал ее на себе. Он расскажет всем.
Заволоченные черным туманом глаза мага ничего не выражали. Доспехи были рассечены на груди, а в кровавой мешанине металла, одежды и плоти белели осколки костей. Вард был еще жив: на бледных губах пузырилась кровь. Едва слушающимися пальцами он пытался расстегнуть сумку на поясе. Дар внутри не унимался:
он не жилец, добить его — акт милосердия. Я шагнула к нему, но споткнулась обо что-то и увязла в чем-то мягком, горячем. Слишком осязаемом, чтобы быть только воспоминанием.
Я пошатнулась, рухнув на палубу, а когда открыла глаза, всё стало ещё хуже: вместо ровных начищенных досок, передо мной лежало разорванное обезглавленное девичье тело. Даже в таком состоянии я узнала Дайрин — любимую дочку кузнеца, с которой я росла бок о бок, с которой делилась почти всеми секретами, с которой шутки ради поменялась местами, чтобы хотя бы на несколько дней дороги домой развеять ее тоску. Дайрин умерла из-за моей глупости, прихоти и неосторожности. Шепот не унимался: Дайрин погибла, потому что была слабой. Тошнота и бесконечная горечь захлестнули с головой, стирая границы реального. Я прижала горящие огнем ладони к лицу, стараясь прогнать видение.
— А я-то на секунду подумал, что ты действительно что-то из себя представляешь, — откуда-то издалека донесся голос имперца.
— Слушай, Верьяр, заканчивай издеваться над девчонкой, ты же знаешь как у нее на родине относятся к…
Монстр, сраженный минутами ранее, поднялся и потянул ко мне огромную когтистую лапу. Вскрикнув, я отмахнулась от нее, позволяя магии вырваться на свободу. Чудище исчезло, и раздался жуткий треск и грохот — дерево рядом переломилось надвое; ствол накренился, упал на землю, взметнул тучу брызг и исчез. Задыхаясь, я поднялась на ноги и замерла — Вард стоял в шагах пяти, выставив вперед меч. Должно быть, его магия поддерживала то, что еще можно было назвать жизнью. Восставший мертвец, который потратит последние секунды на то, чтобы выполнить свой долг — избавит мир от ведьмы…
— Успокойся, — сквозь стук сердца в ушах раздался его голос. Нет, не его. У слуги шэл’дарского совета голос был тихим и бесцветным. В нем не было эмоций, потому что истраванским магам они были чужды. В этом же голосе угадывался… страх? Недоумение? Беспокойство? — Верни контроль.
Я с трудом смогла заставить себя отвести взгляд от воскового лица мертвеца; перевела взгляд на свои руки и задохнулась от ужаса, увидев, что они по локоть измазаны в крови подруги. Дар нашептывал, что я не виновата, если бы не маг, то ничего бы этого не случилось. Маг должен умереть, а мы будем жить дальше, и никто не узнает, что здесь произошло. А что до последствий… хуже смерти все равно уже ничего не будет. Таким, как я, боги ничего хорошего не приготовили, так какой прок дальше заботиться о своей душе?.. Кажется, этот внутренний диалог я бормотала вслух, потому что в горле у меня пересохло.
Вард шагнул ко мне, и я поддалась уговорам: вскинула руки, направив всю ненависть на него.
—
Прекрати! — рявкнул маг голосом Верьяра.
Морок рассеялся также внезапно, как и появился: я была на корабле, вокруг кипела сила, а напротив, пошатываясь под натиском моей ярости, стоял имперец. Сопротивляясь напору, он сделал шаг, затем еще. Палуба под нами раскачивалась из стороны в сторону.
Даккери набросился на меня сзади и повалил на колени. Дар ощерился огненными шипами, и тролль дико заорал у меня над ухом, но хватку не ослабил. Секундной заминки хватило Верьяру, чтобы подскочить к нам. Я отстранённо успела подумать, почувствую ли я боль, когда его меч пронзит сердце, но маг вместо удара прижал ладонь ко лбу.
— Останови это! — приказ громом зазвучал в голове, заглушая все остальные звуки. — Иначе я буду вынужден…
На меня навалилась каменная усталость. Верьяр мог угрожать сколько угодно — я при всем желании не могла исправить ситуацию. Потому что я не знала как управлять даром, о чем и прошептала, едва шевеля губами. Маг услышал, в его серых глазах промелькнуло недоумение, сменившееся решительностью. Он встряхнул меня, что-то рявкнул, а потом Дар и проклятие, наложенное имперцем ранее, схлестнулись. Чужая магия оказалась сильнее, крепкой паутиной оплетая силу внутри. Та рвалась наружу, усиливая и без того жуткую боль. В эти мгновения я мечтала лишь о том, чтобы все это закончилось. Неважно как, только бы больше не чувствовать этого нестерпимого жара и холода одновременно.
Вспышка силы задела всех троих: тролля протащило спиной вперед, едва не выбросив за борт, мага швырнуло на обломки мачты, но тот сумел удержаться на ногах. Дар утих, и я изможденно распласталась на палубе, по которой стремительно змеились трещины. Повисла неестественная тишина.
— Отличный план, Верьяр. Надежный, как обещания портовой девки, — тролль издевательски захлопал в ладоши где-то позади. — Мог бы просто сказать, что не знаешь, как пришвартоваться, а не топить нас в океане.
Я с трудом приподнялась на дрожащих руках и повертела головой. Обломки мачты усыпали палубу и остатки мостика, возле правого бортика зияла дыра. Доски потрескалась, и корабль угрожающе поскрипывал, раскачиваясь на беспокойных волнах.
— До острова доберемся, — Верьяр с удивительным спокойствием оглядывал устроенный погром. — Я все равно собирался корабль затопить.
— Да мы и часа не протянем!
— Значит, подготовь лодку и все необходимое, — зло отрезал маг. Наклонился и рывком поставил меня на ноги, встряхнув за шиворот. Ноги меня не держали, и я упала, больно ударившись коленями.
— Чтобы она еще и ее разрушила?! Я тебе говорил, что это плохая идея? Избавься от нее, пока она нас всех не угробила!
Почему-то от его слов стало особенно горько, хотя стоило порадоваться — меня, наконец-то, восприняли как угрозу. Перебранка имперцев закончилась тем, что Верьяр выругался, приказал троллю заняться делом, а меня грубо подхватил на руки. Мне было абсолютно все равно куда меня понесут — даже если бы маг скинул за борт, я бы не сделала ни одной попытки сопротивляться. Силы исчезли также внезапно, как и появились, уступив место тоске.
Все повторилось. Моя надежда на то, что я нашла способ контролировать дар, оказалась иллюзией. Рано или поздно он окончательно вырвется на свободу, заменив меня без остатка. Рассказы о безумных обладателях магии всплывали из глубин памяти один за другим. Истраванская ведьма убивала первенцев, купаясь в их крови и черпая из нее молодость. Тёмный колдун, забавы ради, первого встречного превращал в марионетку и с ее помощью сеял смуту на улицах Дербара. Коварный торговец заманивал несчастных в свою лавку и заставлял продавать души в обмен не избавление от насланных кошмаров. Жуткий конклав трёх взорвал целый квартал Велигарда. Маг Нэрос отдал родное поселение на растерзание созданиям тьмы, а после поднял бывших сельчан. А чем прославится девчонка из Кущ, какие ужасы принесет мой дар в этот мир?..
За борт меня все-таки не выкинули. Маг небрежно сгрузил свою ношу на койку, пощупал мой липкий от холодной испарины лоб и задумчиво наклонил голову набок. Мне очень хотелось, чтобы наконец-то пришла спасительная тьма, но нет; у меня даже сил не было, чтобы закрыть глаза или отвернуться.
— И давно ты с ним борешься? — наконец, спросил Верьяр.
— Всю… жизнь.
— Занятный способ самоубийства, — как-то невесело усмехнулся маг. — За таким же результатом могла бы пойти к Темной башне, там бы тебя избавили от страданий быстрее.
Он отошел к столу, завозился, гремя вещами.
— Что будет дальше? — прошептала я.
— Лучше бы спросила, чего точно не будет, — маг снова появился в поле зрения и присел на корточки перед кроватью. — Корабль проскрипит еще немного: Герхард на этой посудине столько амулетов развесил, что она бы и со дна всплыла. А вот с тобой придется теперь повозиться. Сейчас ты ведь его не слышишь, так?
Маг легко приподнял меня, стянул камзол и закатал правый рукав моей намокшей от пота рубашки, обнажив бледную кожу. Повертел безвольное запястье, по очереди согнул и разогнул дрожащие пальцы.
— Вот как мы поступим, — спустя минуту объявил он, запнувшись будто бы вспоминая мое имя, — Нори. Я тебе помогу, но ты должна быть в сознании. Расскажи-ка, как тебе удалось скрывать такой сильный дар столько времени? Когда ты впервые его услышала?
— Два года назад. Когда тетя объявила о смотринах…
Вот уж не думала, что хоть что-нибудь скажу некроманту о своем прошлом, но слова сами ложились на язык. Верьяр ободряюще кивал, не перебивая и не задавая никаких вопросов. Он сосредоточенно обматывал мою руку тонкой черной цепью, а я все продолжала говорить и говорить…
***
Старый заброшенный рудник был тем местом, от которого старались держаться подальше. Мне было лет пять, когда на нижних горизонтах шахты поселилась особенно кровожадная тварь. Работники кое-как выбрались, наотрез отказавшись возвращаться. Для тетки Элаи это был удар: из трех шахт эта приносила больше половины всего имеющегося у семьи дохода, а на добываемые самоцветы всегда был спрос в столице. Староста стерла колени в кровь, вымаливая у богов помощь — те, ожидаемо, остались глухи. Тогда за дело взялся муж тетки Кивир. Своего дядьку я почти не помнила: он был дородный, носил густые бакенбарды, обожал курить и совершенно не мог устоять перед возможностью сделать ставку. В Кущи из Шатрехейма он вернулся с группой смельчаков, которые за весьма скромную плату обещали нечисть изгнать. Перед спуском пировали как в последний раз, опустошив пивные запасы всего поселения. Звучали торжественные клятвы и заверения, что будущих героев ждет вечная слава, лучшие девицы на выданье и так далее и тому подобное. Дядька бил себя в грудь больше всех и даже заявил, что тоже пойдет надрать нечисти бока. На том и порешили, и через два восхода солнца десять человек вышли в сторону леса. Провожать отряд собралось все поселение, старых монах всех благословил, и потянулись долгие часы ожидания. Затем — дни. На третий из них стало понятно, что приключилась беда.
Отправленный на разведку паренек вернулся бледным и до смерти перепуганным. Храбрости у него хватило на десяток шагов вглубь пещеры, где он нашел растерзанные останки. По обрывкам богатого камзола и золотой цепочке опознали мужа Элаи. Тетка поначалу горевала, а потом, когда обнаружилось, что из тайника пропало золото и серебряная посуда — бранилась и костерила непутевого муженька, который вместо настоящих воинов привел в дом каких-то проходимцев.
Увы, но слухи о нежити, сожравшей целый отряд из города не подавившись, мгновенно расползлись по округе, и желающих рискнуть жизнью больше не нашлось. В итоге про шахту предпочли забыть, огородив по кругу амулетами и заколотив вход, а на досках намалевав предупреждения. Чудовище же за одиннадцать лет ни разу на поверхность не выбралось, и подрастающий молодняк нет-нет да и заглядывал на полянку перед шахтой, чтобы показатьсебе и приятелям свою храбрость. Этакий ребяческий ритуал, доказательство, что ты уже на что-то годишься.
Мне было далеко до звания бесстрашной. Я много чего боялась: пауков, крыс, летучих мышей, нечисти, которой в избытке водилось в глубинах Сумеречного леса. Но в ту ночь, когда тетка Элая объявила об уготовленной племяннице участи, я ничего не боялась. Дар горел ярче, чем когда-либо, стекая со сжатых в кулак пальцев светящимися искрами. Он вселял надежду, нашептывал, что не нужны нам никакие союзы. Я, последняя наследница рода, смогу отстоять независимость Кущ без всяких шэл’дари. Уничтожу тварь, и шахта заработает. Будут деньги и Шатрехеймскому наместнику придется с нами снова считаться.
В шахту я все-таки не вошла, как бы дар ни уговаривал. Стоило под ногами хрустнуть косточке, коих в избытке было на полянке, как страх пересилил гордость. Домой я вернулась под утро, а потом еще два дня сидела в своей комнате, боясь, что кто-нибудь заметит, как изменилось выражение в моих глазах — мне-то теперь всегда виделся в них колдовской оттблеск. Еще боялась, что кто-нибудь учует магию, которой я впервые позволила проявить себя.
Но выйти все-таки пришлось. Тетка не отставала, рисуя выгоды плана, который замыслила. И, положа руку на сердце, план был хорошим. Власть нашего рода давно истощилась, восточный передел уже как восемь лет объявил о своей независимости, и лишь вопрос времени, когда его молодой правитель задумает прибрать к рукам оставшиеся земли. Старый церковник все бубнил, что лучшим решением было бы выдать меня за Фара замуж, но тетка и слышать не хотела. Она брюзжала о древнем роде и традициях, и нанесенном тяжком оскорблении, но я-то знала правду: раньше тетка не оставляла надежду женить на мне своего младшего сына.
С этим возникали определенные сложности: во-первых, ее сын Арл был на пятнадцать лет меня старше, во-вторых, он не желал жениться вообще. Ни на мне, ни на ком-нибудь другом. Его вполне устраивала доля свободного человека, который путешествует по стране и в отчий дом наведывается раз в тройку лет. А что до слухов о его специфических вкусах — то слухи, и ему на них было плевать с высокой горки. Тетка сыпала и обещаниями, и угрозами, и карами божьими, но тот твердо стоял на своем. А год назад и вовсе преподнес матушке «подарок» — помер, оставив после себя внушительный список кредиторов.
Элая погоревала положенные месяцы, да и засела за расчеты. Это со стороны кажется, что быть главой семьи, да и всего поселения довольно просто — знай себе ходи на званые обеды, стой рядом с проповедником во время служб, и не забудь церемониально развлекать знатных приезжих гостей. На деле же Элаи приходилось постоянно с кем-то торговаться, договариваться, находить деньги и заключать союзы. Вот один такой она и собиралась заключать с моей помощью. Покровительство шэл’дари означало почти вечную защиту наших земель от посягательств Фара, сулило сохранение давних привилегий и даже новое богатство. Возможно, восточный передел бы вернулся под крыло — кто в своем уме будет ссориться с Советом? И шахты бы снова заработали, и торговля расцвела, и нежить бы в округе приструнили столичные маги. Сплошная выгода, на первый взгляд. Так бы и было, если бы не один маленький нюанс — мой дар.
Элая причины моего кислого выражения лица понять не могла. Любая девка бы от радости в ладоши хлопала и представляла, как будет купаться в золоте, менять по пять нарядов на дню и так далее и тому подобное. Сказать честно, я представляла. И понимала, что тетка приложила ни мало усилий, чтобы такой союз организовать.
Во мне боролись разные чувства: с одной стороны, я не торопилась замуж; эта участь была неизбежной, но все-таки я всегда считала, что у меня будет право выбора. Хотя бы формального. С другой… с другой я желала, чтобы Кущи, единственное, что осталось в память о родителях, процветали. С третьей хорошо усвоила, что где шэл’дари, там и маги, и лучше бы мне им на глаза лишний раз не попадаться.
Все-таки долг перевесил, и в Шатрехейм мы отправились втроем: я, тетушка и Дайрин. Моя подруга как могла скрашивала мрачные ожидания уже предрешенных смотрин и искренне не понимала, почему я всячески избегаю это обсуждать. Сама бы, окажись на моем месте, прыгала от восторга до небес. Еще бы: и богатство на голову свалилось, и жених не простой деревенский парень-остолоп, а сын знатного дворянина шэл’дарских кровей!.. О чем еще мечтать-то?..
Я мечтала только о том, чтобы дар, никак о себе не напоминавший уже как два месяца с посещения шахты, таким незаметным и оставался.
***
Шатрехейм считался самым крупным городом на востоке Истравана и насчитывал не менее пятнадцати тысяч душ. Каменные дома здесь вздымались на два-три этажа, заканчиваясь остроконечными черепичными крышами, а по мощенным серым булыжником мостовым сновали толпы разномастного народа. Кованые фонари на перекрестках мягко светились голубым, разгоняя сгущающийся сумрак, и я, позабыв обо всех тревогах, зачарованно рассматривала город. Из книг я знала, что давным-давно, задолго до смуты и прихода Великой тьмы, на этом месте был анклав шэл’дари. В память об этом сохранилась старая башня наместника: величественная, изящная, сложенная из розоватого камня с золотыми прожилками, которые сияли даже в слабом лунном свете. След древнего народа угадывался и в расположении улиц — в отличие от человеческих городов, разрастающихся всегда хаотично, старинные кварталы Шатрехейма были вписанны в большой треугольник, на вершинах которого по шэл’дарской традиции когда-то находились городской совет, конклав мудрецов и палата воинов.
Дайрин едва ли не в ладоши захлопала, когда наша карета въехала во двор большого двухэтажного особняка с собственным садом. Я тоже обрадовалась: дом моего будущего мужа — младшего сына новоиспеченного наместника Шатрехейма — находился очень далеко от верхнего города. Повезёт, и наместника я увижу только в день свадьбы, наверняка у него дел по горло. Всю неделю я размышляла как бы так лучше все обставить, чтобы жениху захотелось держать меня от высшего общества подальше. Всего-то нужно было показать, что за симпатичным личиком скрывается глупая невежественная девчонка, ценность которой — родословная и только. Выдающейся красоты, ради которой шэл’дарский вельможа мог бы простить грубость и бестактность мне не досталось, а потому я не сомневалась, что смогу заставить его поверить в созданный образ. Рукавом за столом утрусь, или рыгну погромче.
У судьбы были на меня свои планы. Раньше я снисходительно улыбалась, слушая как подружки сетуют на неразделенную любовь, и всегда считала, что буду выше этого. Все эти страдания, слезы вперемешку с соплями из-за того, что кто-то на кого-то не так посмотрел, были не для меня. Семнадцать лет своей жизни мне получалось избегать этих переживаний, и в глубине души я надеялась, что так будет всегда. Уж тем более после того, как тётушка объявила о своём решении. Ну какие чувства могут быть между мной и столетним не-человеком? О чем нам говорить? Чем друг друга развлекать? Мне за ним песок подметать, который от его мудрости сыпется?
Стоило мне переступить порог украшенной залы, как от моей скептической решимости не осталось и следа. Будущий муж Алрик был красив, галантен, учтив, приятен во всех смыслах; песок с него не сыпался и выглядел золотоволосый юноша немногим старше двадцати пяти, хотя я знала, что живет он на свете минимум вдвое больше меня. Тревоги как-то быстро отступили, я позволила себе просто наслаждаться вниманием, подарками и вкусной едой, которую раньше никогда не пробовала. Неделя пролетела как один день. Тетушка, довольная, что подопечная не выкинула никаких глупостей, со спокойной душой оставила нас погостить подольше; волноваться ей уже было не о чем: все договоренности насчет свадьбы были достигнуты, торжество состоялось бы через полгода-год, как того требуют обычаи. Назад нас должен был сопровождать мой жених — заодно бы посмотрел на земли, которые достанутся ему в вечное владение.
Тут-то кто-то из богов и решил, что хватит с меня счастья и удачи. Беда случилась за два дня до отъезда. Мы коротали вечер за ужином, беззаботно болтая о всяком, когда в комнату вошел слуга; поклонился и поспешно зашептал что-то на ухо своему господину. Тот благосклонно махнул рукой и через несколько минут в столовую вошел новый гость. При взгляде на него у меня кусок застрял поперек горла. Маг. Высокий, черноглазый, с бледным, изрытым шрамами и оспинами лицом. Он не обратил на притихших девчонок никакого внимания, но я не сводила с него взгляда все то время, что он коротко докладывал шэл’дари. Что-то про караван, нежить, налоги.
— Где же мои манеры, — раздосадовано вздохнул Алрик, едва маг умолк. — Леди, позвольте представить вам Варда, личного гвардейца моего отца. Вард, моя будущая супруга Нориниэль и ее подруга Дайрин.
Как и в тот раз, маг скользнул по мне равнодушным взглядом; поклонился, но не заговорил, будто бы и не узанл. На мое счастье, Дайрин свой страх не контролировала совсем: дернувшись, она облилась вином, на ее светлом платье расползлась уродливая бордовая клякса, а у нас появился предлог побыстрее ужин закончить. Оставив дочку кузнеца рыдать над испорченными тряпками, я поспешила в свою спальню. Закрыла дверь, подперла стулом и замерла, прислушиваясь к царящей тишине в доме. Я знала, что однажды это случится с того самого дня, как тетка объявила о своем плане. Только по наивности надеялась на… да боги знают, на что я надеялась. Как долго и как часто Вард будет ошиваться в этом доме? Смогу ли я выбраться из дома незаметно и сбежать? А куда?..
Тогда-то я его и впервые услышала по-настоящему. Он казался моим собственным голосом, только куда более спокойным и рассудительным. Вард ведь не нюхач, он может ничего и не учуять, просто улыбайся и смотри себе под ноги. Нюхачами называли тех чародеев, что по распоряжению из Темной башни раз в несколько лет объезжали дальние поселения в поисках несчастных с даром. А этот маг был не из них, он носил доспехи, меч, у него были глаза, которые можно
обмануть. Не подавай виду, и вернешься домой живой.
Это показалось мне самым разумным выходом; но время теперь тянулось мучительно медленно, я с трудом могла дождаться дня отъезда и всеми силами старалась его ускорить: показательно скучала по Кущам, с грустным видом сидела у окна и отказывалась от компании и прогулок. В результате я упросила Алрика отправить нас раньше срока, чтобы попасть домой к празднику Плавы. Мол большое торжество, тетушке точно понадобится помощь, а я тут прохлаждаюсь и вообще, Дайрин скучает по родным и так далее и тому подобное. Подруга моя такому повороту событий не обрадовалась. В отличие от меня, дома ждали четверо младших братьев и сестер и вечно недовольная мачеха. Последняя и вовсе за глаза мечтала, чтобы падчерица из города не вернулась: нашла бы себе кого, да перестала мозолить глаза.
В день отъезда боги приготовили гадкий подарок. Я же теперь по-настоящему важная особа, которой совсем, никак, ни под каким видом не пристало путешествовать без
особого сопровождения. Надежда, что нам выделят отряд обычной стражи, угасла, когда возле кареты я увидела мрачную фигуру Варда. Прощание вышло скомканным: я угрюмо смотрела под ноги, меланхолично кивая соглашаясь со всем, что говорил Алрик, пока слуги грузили сундуки с подарками и нашими вещами. Дайрин шмыгала носом, с тоской смотря на роскошный дом. Едва выехав за ворота, она обрушила на меня поток упреков и жалоб, которые можно было свести к одному — плохая из меня подруга, отвратительная. Вот чего мне стоило потерпеть еще полторы недели? Мне-то не понять, что за счастье само в руки приплыло — остаток жизни буду развлекаться, никаких домашних дел и забот; а ей дома снова тягать кадки с грязным бельем, да терппеть вечно недовольную жену отца. Я слушала ее вполуха, поглядывая в окно на мага. В карету он, разумеется, не сел, предпочитая ехать рядом. Огромный черный конь под ним казался нежитью, да и сам Вард, даже с полностью скрытым лицом, с трудом мог сойти за человека.
Ехать нам предстояло дней пять. К вечеру причитания Дайрин надоели настолько, что я предложила ей поменяться ролями: так сильно хочет почувствовать себя важной персоной — пусть переодевается в дорогие тряпки и весь путь на каждом постоялом дворе изображает меня, богатую аристократку с личным слугой-магом. Так сказать, повеселится напоследок перед возвращением к скучной домашней рутине. За это я многновенно получила ее прощение, но на душе легче не стало. Я преследовала свои цели — как можно реже пересекаться с Вардом, отдавая эту «обязанность» Дайрин. Его наш маскарад не волновал: у него был приказ доставить двух девчонок домой, и он его выполнял.
На самом мрачном отрезке пути мы догнали небольшой обоз, который шел в восточный передел Кущ. Ночевать все равно пришлось бы у дороги, и скоротать долгую ночь в компании показалась Дайрин хорошей идеей. Да еще и торговцы, увидев, что богато украшенную карету сопровождает маг, едва ли не поперек дороги легли, умоляя забрать золото в обмен на защиту; и не переставали восхвалять молодую госпожу за помощь, источая мед в адрес старосты. Дескать новый-то наместник передела на амулетах экономит, обозы через Сумеречный лес идут на свой страх и риск, а при старом порядке такого не было и так далее и тому подобное.
Вард шум вокруг игнорировал: его не волновало ни золото, ни речи Дайрин, которая старательно изображала перед купцами меня. Это, кстати, было не так уж и сложно: мы были похожи. Одинаковый рост, схожее телосложение, светлые глаза. В дорогих нарядах дочка кузнеца смотрелась не хуже дворянской особы. Он молча ждал моего решения; на меня, точнее на мою подругу, с надеждой смотрели десять торговцев, Дайрин украдкой, с мольбой сжимала мои пальцы. Я помнила, что ее мать погибла как раз в одном из подобных обозов, когда девочке и пяти не исполнилось. И потому скрепя сердце коротко кивнула магу.
Ну а потом вся моя жизнь пошла под откос. Особенно горько оттого, что я уже забыла почему мы тогда с Дайрин поругались. Помню только, что сказала что-то грубое, обидное и злое, и подружка предпочла сбежать от моей компании в лес. В тот самый лес, где ее на моих глазах прикончила нежить. Если бы не дурацкие, брошенные в пылу ссоры слова, ничего этого бы не было: дар не вырвался, а Вард остался бы жив; моя свадьба состоялась еще год назад и ни в какой плен я бы не попала. И кто знает, может быть, сила бы со временем иссякла. Но все эти события случились, и с той ночи, когда я стояла над умирающим магом, дар больше не молчал, прочно заявив права на мою жизнь.
