Излом времени

День выдался жарким. Разогретый воздух гудел от зноя и только легкие порывы ветра с воды приносили облегчение. Сень величественных сосен укрывала тенью. Облокотившись на ствол дерева, Игорь развалился на траве. На груди приятным весом лежала гитара и парень бестолково перебирал струны. У ребят был тихий час, а у него крупицы свободного времени. Но удушающее чувство вины не давало расслабиться, наваливалось беспомощным гневом. Укусили Жанку Шалаеву, а та свою подругу, Ольгу. Укусили Беклю, местного хулигана. Корзухин не смог это предотвратить. Он успел разобраться лишь с комнатами своего отряда, прежде чем все началось. Время неумолимо неслось вперед, а парень никак не мог его догнать. Произошло ли все пока вожатый спал или днем, прямо перед его носом? Может, будь он внимательнее, этого бы не произошло. До этого Игорь не знал, насколько ужасным бывает ожидание. Казалось, парень пытался объять необъятное. Пока он цеплялся за одним, другие песком ускользали сквозь пальцы. Наверное, парень не должен был жалеть обращенным. Сейчас это была лишь дворовая шпана. Те, что, подрастая, щемили самого Корзухина. Но в первую очередь они были людьми. Никто из них не должен был стать безвольным кормом. Поблизости раздался шорох и вожатый тут же настороженно подобрался, откладывая музыкальный инструмент. С собой у него был крест и бутылка святой воды, если к нему сунуться, он сможет дать отпор. Но из-за деревьев показалась Вероника, не менее удивленная встречей. На секунду замедлившись, она все же направилась к вожатому. Подойдя, девушка молча уселась напротив и достала из кармана спички с сигаретами. Закурив, она с полминуты смотрела на парня, прежде чем кивнув в сторону гитары спросила: — Играешь? — Кое-как. — Сбряцаешь что-нибудь? — Согнув ногу в колене и положив на нее локоть, попросила вожатая. Сморщившись, Игорь честно ответил: — Тебе лучше этого не слышать. Мне медведь ухо намертво отдавил. — Да ладно, я конкурс детской песни веду, чего только не слышала. Помявшись, Корзухин все же взял инструмент в руки. Он не слишком уж часто играл для других. Привычным ему слушателем был Валерка, которому отчего-то нравились его корявые попытки в музыку. Однажды юноша и вовсе попросил научить его играть, но далеко они не продвинулись. Довольно быстро Лагунов заявил, что ему все же больше нравится подпевать. Сев поудобнее, парень уместил корпус инструмента на бедре. — Январскую вьюгу знаешь? — Перехватывая гриф уточнил он. — Знаю. — Супер, тогда запевай. Надеясь, что никто больше это не услышит, Игорь решил начать сразу с припева и взяв первый аккорд ударил по струнам. Не сразу войдя в ритм, парень чуть сорвал вступление, но Вероника не обратила на это внимание и начала петь. Звенит январская вьюга, И ливни хлещут упруго, И звёзды мчатся по кругу, И шумят города Не видят люди друг друга, Проходят мимо друг друга, Теряют люди друг друга, А потом не найдут никогда Голос у девушки был на удивление тверд. Напев звонкой чистой мелодией плыл по воздуху, утекая вдаль. Ровный такт музыки захватывал, уносил куда-то далеко, заставляя забыть о давящем гнёте. Оставалась лишь песня и светлая тоска. А где-то есть моя любовь сердечная, Неповторимая вечная, вечная. Её давно ищу, но в суматохе дней Нелегко, нелегко повстречаться с ней Мелодичный глас заставлял сердце сжаться. Игорю до боли хотелось, чтобы тут был Валера. Звенит январская вьюга и ливни хлещут упруго, И звёзды мчатся по кругу и шумят города. Не видят люди друг друга, проходят мимо друг друга, Теряют люди друг друга, а потом не найдут никогда, никогда. А потом не найдут никогда Девушка замолкла. Повисла тишина, нарушаемая лишь потухающим эхом струн. — Ну, что прошел бы вступительные? — С трудом переведя взгляд на знакомую, спросил Корзухин. Поднеся тлеющую сигарету к губам, Вероника спрятала легкую усмешку в дыму. — Может быть. Отложив гитару, парень вынул свою пачку и спросил: — Поделишься огоньком? Подняв спички, вожатая незаметным движением отодвинула крышку и протянула коробок собеседнику. Поблагодарив, парень чиркнул по коробу и прикурил. — Уже решили, что петь будете? — Точно не это. — Разочарованно, словно с глубокой личной обидой, ответила Вероника. — Руководство ничего интересного не одобрит. — Если про любовь, то только про любовь к Родине! — Вспоминая собрание, передразнил Игорь. — Ой, не береди душу. — Усмехнулась девушка. — Похоже опять «Куда уходит детство» будет. — Я бы Битлов послушал. Прикинь, в последний момент на концерте вместо Пугачёвой забацать «All you need is love». Не выдержав, вожатая рассмеялась. На лице парня сама собой расплылась улыбка. — Да у Свистухи инфаркт случится! — Сквозь смех выдавила собеседница. Игорь мог живо представить реакцию Свистуновой на такое представление. Она, итак, недовольно посматривала на него из-за внешнего вида. После подобного отрицательная характеристика не заставила бы долго себя ждать. Проведя рукой по волосам, Корзухин невольно фыркнул. Три года спустя, устав выслушивать постоянные нравоучения и предъявы, парень их обрезал. Было приятно вновь позволить себе эту небольшую вольность. — А ты бы что поставила? Ну, будь свободный выбор. На мгновение задумавшись, Вероника ответила с тихим восхищенным трепетом в голосе: — Я в ноябре в Ленинграде была, на сэйшен в «Большевичке» попала. Там на разогреве «Хрустальный Шар» выступал. Словами не описать, какого это. — Хотела бы я еще хоть раз их послушать. — Помрачнев, тихо добавила она. На горле вожатой вновь сомкнулась жесткая невидимая хватка Плоткина. — Обязательно увидишь, — встрепенувшись, пообещал Игорь, — и не раз! Девушка нахмурилась, лицо ее помрачнело. Все ее тело напряглось. Голос зазвенел натянутой струной. — Не у всех все так просто, чтобы делать, что вздумается. В бездумном воодушевлении, пропитанным застарелой болью, парень выпалил: — Давай после смены в Ленинград сбежим. Сходим там на все концерты, какие только захочешь. Подальше от вампиров, Плоткина, от всех забот и проблем. В сознании резанул тихий голос: «А как же Валерка? От него тоже подальше?» Валеру они возьмут с собой. Он ведь решил тоже на филолога поступать. Если удастся пристроить его в какой-нибудь крутой ВУЗ, родители юноши не будут против. И все у них троих будет хорошо. Вероника хорошо пела, Игорь мог научиться нормально играть: они будут выступать, а Лагунов получать профессию. Сначала можно и в общаге поютиться, а потом Корзухин что-нибудь придумает. Потушив окурок о землю, вожатая поднялась и принялась отряхивать шорты. — Дурак ты, Игорь. — Выпрямившись, беззлобно ответила девушка. Без лишних слов, не прощаясь, она пошла в сторону забора. — Я билеты куплю! — Обернувшись, крикнул ей вслед парень. Наблюдая за тем, как фигура знакомой медленно удаляется, вожатый, однако, видел запуганный силуэт жены Александра. У Вероники, у всех них, должно быть другое, светлое будущее. Не тот кошмар, свидетелем которого он стал.

***

Корзухин задержал дыхание, затягиваясь дымом до жгучей боли в легких. В ушах все еще звенел крик. Как наяву вожатый видел искаженное болью лицо юноши и кожу, покрывающуюся волдырями. Скрюченные пальцы впивались в кожу, безуспешно пытаясь убрать огнем вспыхнувшую боль. Пионер заходился в гортанном вопле, беспомощно хватая воздух ртом. Под испуганные окрики толпы он обессиленно сползал по стене, начиная срываться на всхлипы. Игорь не чувствовал, как его отталкивают, пробираясь к пострадавшему. Он мог лишь смотреть на то, как ребенок в мучениях корчится на земле. Уже стоя в медпункте, парень едва мог связать слова в предложения, слушая как на него орет Свистунова. — Ты что с ребенком сделал, Корзухин?! Отвечай, я тебя спрашиваю! Сквозь охватившее его оцепенение, он с трудом осознавал происходящее. Краем глаза вожатый видел, как Носатов осторожно берет старшую вожатую за плечо и отводит ее в сторону. — Наташа, успкойся. Ничего он не делал, у парня аллергия на воду. Редко, но такое бывает. Никто не мог этого знать. Вырываясь из хватки, женщина стукнула ладонью по столу: — Какая, к чертовой материй, аллергия на воду?! Ты видел, что с парнем стало – его будто в серную кислоту окунули! Что нам теперь родителям говорить?! — Ничего не говорить. К концу смены он уже будет как новенький. Тряхнув головой в попытках отогнать воспоминания, вожатый выдохнул. Все шло хорошо, он вел отряд на ужин. Ребята в кои-то веки смогли нормально сыграть. Хлопов сиял от гордости и объяснял товарищам стратегию на предстоящий матч, когда Игорь вдруг увидел Беклю рядом с какой-то девчонкой из младших. Парень даже не думал: в два шага оказался рядом, толкнул юношу за ближайший угол и облил святой водой. А потом страдающий на койке ребенок, разборки и вызов к директору. Куря в свете вечернего солнца и маясь ожиданием у дирекции, Корзухин мучался угрызениями совести. Что им вообще руководило, куда делись его убеждения о том, что пиявцы были такими же жертвами обстоятельств? Игорь мог просто пригрозить. Поступил бы вожатый так же, будь на месте хулигана другой человек? Бекля ведь даже ничего не сделал, может он просто подошел поговорить. Но что, если бы сделал? Что если бы Игорь промедлил, надеясь на благополучный исход, а юноша укусил девочку? Вожатый мог найти оправдание своему поступку, но Корзухин не мог сказать, что это делало его правильным. Позади раздались шаги, и парень второпях кинул недокуренную сигарету на землю и начал втаптывать хабарик в песок. Поступь затихла, остановившись рядом. Игорь не успел обернуться, когда затылок вспыхнул оглушительной болью, а в глазах потемнело. Первым, что вожатый почувствовал была жуткая боль. Голова раскалывалась, в ушах звенело. Поморщившись, парень открыл глаза. Все плыло, небо путалось с землей. Чувствуя подступающую к горлу тошноту, Корзухин попытался наклониться, но не смог. Что-то прочно удерживало его на месте. Сердце бешено билось в сдавленной груди. Прищурившись в попытках разглядеть окружающую обстановку, он вдруг понял, что вокруг царит сумрак. Плотные ряды деревьев двоились. Переведя затуманенный взгляд вниз, на собственное тело, Игорь увидел опутывающие его веревки. Парень помнил, как стоял в кабинете Носатова. Дальше – пустота. Как он оказался в лесу, что вообще происходило? Грудь вновь сдавило, и вожатый невольно охнул. Спустя мгновение, что легко могло оказаться и несколькими минутами, в поле его зрения появился мужчина. Подернутая пеленой, фигура мельтешила перед взором и Корзухин с трудом опознал в ней директора лагеря. Какое-то время Николай Петрович молча смотрел на Игоря сверху вниз, прежде чем наконец произнес: — Не надо было тебе лезть в это, парень. Вожатый попытался что-нибудь сказать, но не смог. Язык словно онемел, ощущаясь бесполезным тяжелым грузом. Упрямо начав шевелить губами в попытках издать хоть звук, Корзухин расслышал тихий щелчок. В темноте что-то блеснуло. Попытавшись сконцентрироваться, парень смог разглядеть в руке директора складной нож. Медленно, до него начало доходить, что должно было произойти. Беспомощно дернувшись в путах, Игорь смог невнятно выдавить: — Пустите меня. — Ничего, скоро все пройдет, — присев перед вожатым на корточки, пробормотал мужчина, — скоро все будет хорошо. Наклонившись и схватив судорожно завертевшего головой парня за подбородок, директор прижал лезвие к чужой щеке. Корзухин пытался нащупать узел, чтобы освободить связанные позади дерева руки, но лишь безрезультатно стирал кожу на запястьях об грубую веревку. — Не смотри так. Либо эти несколько человек, либо все мы. Что я могу сделать? — Избегая взгляда парня, безвольно сказал Николай, перехватывая нож поудобнее. — Закрыть лагерь. — Выплюнул в ответ Игорь. Вздохнув, директор надавил на рукоять. Вожатый невольной вскрикнул, чувствуя, как сталь прорезает кожу и впивается в плоть. Конвульсивно дернувшись, Корзухин видел, как движется рука мужчины. Острая боль рассекла щеку, теплыми ручейками стекая вниз. — Всем нам приходится выбирать. — Вытирая нож о чужую футболку произнес мужчина. — Меня дома ждет жена и трое детей. Всем им нужно на что-то есть. Не могу я иначе. Кинув на пытающегося высвободиться парня сочувственный взгляд, директор развернулся. Прежде чем уйти, он негромко сказал: — Прости меня. Это скоро закончится. Игорь остался один в сгущающейся тьме.