Связь

      — Почему нельзя было просто женить нас с Рейнирой? — внезапно нарушает тишину Эйгон.       Алисента смотрит на него изумленными глазами, в которых просыпается гнев. Отблеск свечей на ее изящных локонах, превращает волосы в подобие пламени, что сейчас в ней бушует.       — Сын, ты совсем рехнулся? Думаешь, ваша женитьба бы решила все проблемы? Эта змея похоронила своего первого мужа, чтобы трахаться со своим дядей официально. Она бы и тебя в могилу свела. Забыл про ее бастардов? Она бы все равно сделала наследником своего старшего гаденыша, что толку вас женить? Чтобы род Таргариенов продолжали бастарды Стронга?       — Ну и что, мать-то у них Таргариен, — скучающе отвечает Эйгон, ковыряя вилкой недоеденную курицу. Хорошо, они остались за столом вдвоем, иначе оба бы давно получили за такие разговоры, — Я же тоже наполовину Хайтауэр.       Ошеломленная, Алисента вскакивает из-за стола, бросая приборы. Подлетев к сыну, она одаряет его звонкой пощечиной.       Эйгон ненавидел свою семью. Ненавидел свою мать, брата и сестру, которая совсем недавно стала ему женой. Ненавидел себя. Эйгон просто ненавидел свою жизнь. И это было взаимно. Но Эйгон не ненавидел свою неполнокровную сестру, хотя знал, что она ненавидит его, презирает. Он точно знал, что совсем скоро взойдет на престол, когда Визерис наконец покинет свет, ведь только об этом твердят Отто и Алисента весь последний месяц, а король все назло не умирает. Он ненавидел то, что родился первенцем. Эйгон боялся, что теперь Рейнира точно его возненавидит самой черной ненавистью и придет за его головой. Но он был готов, он частенько представлял в пьяном угаре, как разгневанная сестрица душит его в собственных покоях до смерти. Как ее растрепанные волосы падают на его лицо, когда она над ним нависает, а глаза горят гневом и смотрят прямо в душу, желая уничтожить. И частенько придушивал себя сам, когда рука невольно опускалась под одежды от таких фантазий. Он мечтал умереть от рук своего предмета воздыхания, потому что жить точно не хотел. И это будущий король? Эйгон был жалок, и кроме отвращения к нему в семье никто ничего не испытывал. Только Хелейна, новоиспеченная жена, любила своего братца и готова была утешать его в истериках. Она прощала его каждый раз, когда он заваливался в покои пьяный, совершенно не стоя на ногах, чтобы исполнить супружеский долг, а в итоге плакал, уткнувшись ей в грудь. Брать свою родную сестру на трезвую голову он не мог — противно, ее лицо точно копия матери. Эйгон продолжал использовать служанок для утех, но раз в месяц выбирал в публичном доме самую красивую девицу чуть старше него с длинными блондинистыми волосами, что со спины хотя бы немного могла пойти за старшую сестру. И думал только о Ней.       Эйгон пил и пил, пил и пил, безумие поглощало его, несчастного. Он скучает.       Визерис совсем поплохел, и вот Рейнира вернулась в замок спустя несколько лет, чтобы провести с отцом последние дни. Вернулась не одна, а со своими отпрысками и муженьком, который не отходил от нее ни на шаг, и носился следом как хвостик. Эйгон ненавидел Деймона, потому что знал, что Рейнира любима и любит в ответ в поистине счастливом браке, принадлежит ему.       Она наконец-то так близко, что теперь можно ее коснуться, но она не позволит, ее пес оторвет руку. Но хотя бы одним глазком, пока никто не видит, можно ей любоваться издалека. Многочисленные роды не испортили ее красоты, лицо все еще молодо, почти без морщин, а тело подтянуто и уж больно хороши формы. Она мечта и единственное, что в этом королевстве не по силам заполучить Эйгону.       Своих чувств наследник перестал стесняться, хоть и очень долго не мог смириться с таким влечением. У Таргариенов странные обычаи. Неведомые силы тянули его к ней, сколько Эйгон себя помнил. Она единственная его слабость и причина всего несчастья. Он должен ее ненавидеть, как и все остальные Зеленые в этом замке, но не мог. Он пытался. Эйгон думал, что его сердце мертво и он не умеет любить вовсе. Но он ошибался. Не хотел признаваться себе, что любил Рейниру с самого детства и всегда пытался быть на нее похожим. Пока Отто выстраивал планы за спиной короля, набирая союзников, чтобы после смерти Визериса тут же посадить Эйгона на престол, вопреки единственной законной наследнице, Эйгон мечтал сделать ее своей королевой.       Рейнира игнорировала существование своего брата, но не ненавидела, хоть и не хотела думать, что такое отродье может быть с ней одной крови. Его деяния в подростковом возрасте оставили огромный след отвращения в ее памяти, и когда Рейнира вернулась в замок спустя несколько лет и застала брата снова пьяным, она убедилась в том, что не ошибалась — он не поменяется никогда.       Рейнира любила своего брата, когда он был младенцем и еще не успел принести в этот мир ничего плохого, а потом он стал расти и превращаться в монстра. Он отчего-то был несчастен с рождения и хотел нести это несчастье в мир. Рейнира пыталась его понять, пыталась сблизиться, но Эйгон ее отвергал самыми скверными словами. С тех пор принцесса просто поставила крест на своем брате, словно он умер или вовсе никогда не рождался. А сейчас, когда близится смена власти, он стал опасен. Рейнира знала, что Эйгон не горит желанием занять железный трон, но также прекрасно знала о намерениях Отто. Управлять таким старшим внуком ровно тоже самое, что управлять всем королевством самостоятельно.       — Сестра, не желаешь прогуляться? — спустя несколько дней после прибытия Рейниры, Эйгон наконец поймал момент, чтобы с ней поговорить.       — Нет, — не скрывая незаинтересованность, коротко бросает Рейнира в ответ, не отвлекаясь от чтения.       Эйгон, получив отказ, не докучает сестре и ретируется. Он был уверен, что Рейнира его ненавидит, поэтому даже не расстроился. А Рейнира удивляется. Буквы в книге теряют смысл, принцесса погружается в воспоминания и раздумья. Когда-то Эйгон докучал Рейнире, упрашивая полетать с ним на драконах наперегонки. Он упрашивал ее, получая в ответ тысячу «нет», не сдаваясь, что в конце концов Рейнира соглашалась. Проще было выполнить просьбу братца, чем терпеть его часами. Такими методами маленький избалованный принц всегда добивался своего. А сейчас он вырос, одно «нет» его остановило, что Рейнире даже стало жалко. Вдруг закралась мысль, что она бы снова согласилась, если бы он ее поупрашивал, как в детстве.       Визерис, полуживой, был несказанно рад возвращению своей любимой дочери и велел организовывать каждый вечер семейный ужин. Родственники повиновались, но терпеть друг друга им было очень тяжко. Эймонд, видимо из ревности, все пытался задеть Джейса и Люцериса, но Рейнира вмешиваться не спешила, позволяя детям самостоятельно разбираться. Алисента же выглядела очень уставшей и почти не обращала внимания на окружающих и своих детей, лишь иногда ухаживала за мужем, если ему нужна была помощь. Между ними с Рейнирой висело особенное напряжение, которое чувствовал каждый, поэтому они старались друг с другом почти не разговаривать. Пока Алисента постоянно роняла взгляд в тарелку, Рейнира время от времени оценивающе подолгу смотрела на свою некогда подругу и о чем-то долго думала. Эйгон следил за их взглядами, это было единственным, что интересовало его за ужином. О чем думает Рейнира, глядя на Алисенту? Скучает ли по старой дружбе? Эйгон не знал, и оставалось лишь гадать. Очень хотелось спросить, но не у матери, в какой момент между ними все сломалось.       Со временем беседы стали приятнее и свободнее, обеденный зал наполнился веселыми историями и смехом. Можно было даже поверить в то, что они действительно могли стать крепкой и дружной семьей в другой вселенной.       Пока Хелейна танцевала с Джейсом, Эйгон продолжал смотреть на Рейниру. Ее глаза горели гордостью и любовью, глядя на сына. Эйгон ревнует. Но не свою жену, что сейчас беззаботно и влюбленно пляшет с племянником, а старшую сестру, которая за вечер не уронила ни разу на него взгляд.       — Ты совсем ослеп, как ты можешь терпеть это, — Эймонд недовольстовался, наклонившись к брату, чтобы только он мог услышать, — Прямо на твоих глазах лобызаются.       Эйгон смотрит на брата равнодушно, совершенно понимая, что на деле ревнует сестру он сам. Эймонд вот-вот вспыхнет от злости и словно дракон, спалит своим пламенем все вокруг. Он любит Хелейну другой любовью и абсолютно уверен, что он должен был стать ей мужем. И Эйгон это знает. Как и Эймонд знает, что Хелейна брату неинтересна.       Эйгон не вмешивается, не прерывает танец, одергивает брата, просит его молчать. Отчего-то не хочется портить вечер ссорами, хочется еще немного побыть тут. Рейнира тепло улыбается, любуется своим сыном. А Эйгон любуется ей, забывая дышать. Хочется как можно дольше смотреть на нее, запечатлевая момент в памяти, вдруг она больше никогда так не улыбнется.       Эйгон всевозможно пытается привлечь внимание Рейниры, чтобы она хотя бы раз на него посмотрела. Пытается громче разговаривать, кашлять, но даже во время тоста, когда ему дали слово, Рейнира мило беседовала со своим мужем Деймоном, как будто намеренно игнорируя брата. Это обидело Эйгона и теперь кроме вина за этим столом его больше ничего не интересовало.       Эйгон снова пьян и снова плачет. Сознание плыло от звука ее красивого имени, которое принц так неустанно повторял. Пока Рейнира в замке, он больше не может уснуть без вина. Эйгон злится на себя и ненавидит, потому что не может выгнать из своей головы образ сестры.       По вечерам Эйгон отправляет слуг в покои Рейниры с цветами, каждый раз выбирая новые. А она любуется и не подозревает, от кого. В один день решил принести цветы сам.       Смотреть на Рейниру в компании Деймона было тошно и больно, поэтому Эйгон старался их избегать. Деймон, непоколебимый в своем превосходстве, лучший из Таргариенов, сопровождал жену везде, как верный пес и своей отвратительной улыбкой открыто смущал и отпугивал старшего принца.       Эйгона в замке стало почти не видно, а с ужинов начал сбегать первым, что Рейнира вдруг заволновалась. Она знала, что остальным все равно, пожалела.       Поздним вечером наткнулась на Эйгона случайно, как будто совершенно его не искала, на одном из балконов. Он сидел на холодном полу, не замечая вошедшую и опустошая неизвестно какую по счету бутылку вина. Эйгон плакал от боли, прерывисто вздыхая и похлюпывая, вспоминал, когда именно повернул не туда в своих безответных чувствах к женщине, любить которую нельзя было с самого начала.       Рейнира побоялась показывать свое присутствие, ведь застала брата практически «нагим» в таких обстоятельствах, но сердце предательски сжалось при виде этой картины, захотелось броситься к нему в объятия, обхватить теплыми ладонями заплаканные щеки, прижать к груди и целовать макушку, лишь бы только успокоить его переживания.       Но Эйгон заметил ее. Предмет его слез предательски наблюдала за его истерикой издалека и что она испытывала? Отвращение? Веселье? До ужаса смущенный, что его застали врасплох, Эйгон попытался встать, хватаясь за стены вокруг себя, но опьяненное тело не слушалось. Рейнира, доселе стоявшая в ступоре и не зная куда податься — бежать или остаться, бросилась к брату помочь подняться.       — Пусти, — Эйгон дергает локтем, пытаясь высвободиться из хватки сестры, норовящей помочь , — Я тебе противен.       — Дурак, дай тебе помочь.       Рейнира помогает Эйгону встать, он отряхивается неловкими движениями и пытается не смотреть на сестру замыленным взглядом. Девушка аккуратно, словно спрашивая разрешения, прикасается к лицу принца, вытирая слезы и заправляя прилипшие к мокрому лицу волосы за уши. Он разрешает.       — Ты никогда не был мне противен, даже сейчас, — Рейнира кладет руку на щеку Эйгона, волнуется.       — Ты никогда меня не любила, как и отец, как и мать, — слова путаются, а слезы продолжают литься водопадом.       Сердце Рейниры болит. Огромная жалость просыпается в ней, ведь Эйгон говорит правду. Рейнира долгие годы была убеждена в порочности брата, презирала Эйгона за его поступки и никогда не жалела, но почему-то сейчас так больно смотреть на его слезы, полные самого настоящего страдания. Она не должна жалеть мальчишку, само существование которого до сих пор является угрозой её трону, но сейчас он предстает перед ней каким-то другим и доселе незнакомым. Невозможно отвернуться, нельзя уйти — это будет ужасное преступление. Сердце дрогнуло. После увиденных откровений тысячи мыслей пронзают голову. Каким бы он вырос другим, если бы его любили? Если бы Рейнира не оставила его в детстве?       — Могу я остаться? — скромно спрашивает Рейнира, не отводя взгляда от заплаканных глаз.       Эйгон неловко отворачивается, закрывая руками лицо. Ему ужасно стыдно перед сестрой, но пьяный разум не хочет, чтобы она уходила.       — Останься.       Рейнира нежно улыбается, первый раз в жизни даруя эту улыбку Эйгону, и разводит руки, приглашая брата в объятия. Эйгон неловко подается вперед, обхватывая руками тонкую талию принцессы, у него дрожат губы и подкашиваются ноги. Обоняния касается ее неповторимый особенный запах, напоминающий жасмин, который странным образом его успокаивает. Эйгону тяжело стоять, поэтому они опускаются на пол, не распуская объятий. Пальцы Рейниры зарываются в его белоснежные лохматые волосы, прижимая его ближе к себе. Рейнира подобна ангелу. Все дурные воспоминания стираются разом, существует только сейчас. Может она делала это лишь из жалости, но чистая и полная любви душа не позволила ей оставить брата. В этом мире все неправильно. Рейнира не должна себя так вести с Эйгоном. Или события не должны были повернуться так? Все неважно, пока они вдвоем. Эйгон стыдливо утыкается лбом ей в плечо, когда слезы практически прекращают течь, а Рейнира гладит его по спине и шепчет: «Тише, мой милый». Эйгону хочется верить, что эта ласка не вынужденная и искренняя, но даже если это все иллюзия и сон, он хочется остаться в ее объятиях подольше.       Рейнира помогает брату добраться до покоев, на их пути не встречается ни души. Она думает о том, как просто было бы его сейчас убить. Задушить подушкой, свернуть шею, воткнуть кинжал в живот, но вместо этого она заботливо вытирает его заплаканное лицо и помогает раздеться. Будь Эйгон чуть трезвее, он бы непременно воспылал от таких действий. Ведь это именно то, что он тайно желал последние несколько лет каждую ночь и вожделел от одной только мысли — чтобы Рейнира покорно раздевала его в собственных покоях, а он раздевал ее. Сейчас Эйгон не может связать и двух слов, чтобы признаться в этом, а сон овладевает телом, только голова касается подушки. И это спасает его. Рейнира не лезет в его и так разрывающееся от боли сердце, не спрашивает причину слез, но почему-то чувствует и понимает.       Рейнира возвращается в свои покои, где ее уже ждет любимый муж. Деймон хочет близости, но принцесса не в настроении. Они ложатся спать, обменявшись привычными ласками, и Деймон крепко прижимает ее к себе со спины. Лежа в объятиях мужа, Рейнира думает о другом и не может уснуть до самого рассвета. Она вспоминает младшего брата. Сейчас, в преддверии смерти короля, он представляет ей огромную опасность, но отчего-то она не страшится. Он соперник, который вот-вот может отнять трон, принадлежавший по праву только ей. И она готова бороться за это, лишая головы любого, кто встанет на пути. Но сейчас Рейнира бьется в сомнениях, что-то подорвало ее непоколебимость. Она не могла подумать, что быть наследницей внезапно станет так тяжело. Рейнира всегда чувствовала между ними с Эйгоном неправильную крепкую связь, пыталась ее игнорировать. Но что-то постоянно заставляло ее снова и снова возвращаться к мыслям о нем. Возможно, именно поэтому она так стремилась покинуть замок. Вдруг слезы начинают катиться из глаз, отчего мокнет подушка, но Рейнира сама не понимает, из-за чего плачет. Что-то неизвестное связывает крепче любого узла в мире Рейниру и Эйгона. Одна на двоих кровь, кипящая, словно раскаленное железо, обжигающая вены. Их общая драконья кровь, кровь истинных Таргариенов. И кровь эта горячее любого пламени и смертоноснее любого яда. Они родные брат и сестра. Наследник и наследница. Принц и принцесса. Король и королева. Связанные общей судьбой, они должны править вместе. Они должны вместе разделять железный трон, только так будет правильно и справедливо. Но на деле в живых останется только один из них. А что если вся эта ненависть, теплящаяся в сердце Рейниры долгие годы, была вызвана страхом перед неведомой связью? Она наконец позволила себе думать об этом впервые честно и откровенно. Принцесса плачет и мечтает вернуться в детство, в тот самый день, когда обещала Алисенте улететь вдвоем на драконе далеко-далеко.       В замке снова пошел слух про распутность Рейниры и ее бастардов. Эйгону вдруг хочется разодрать каждого, кто посмеет сказать в ее адрес что-то нелестное, хотя пару лет тому назад сам распускал такие слухи. Отто не узнает своего внука, почему вдруг он стал так переживать за эту Черную змею? Эйгон не позволял высказываться даже своему младшему брату про детей Рейниры. Зеленые вдруг решили, что Эйгон рехнулся, ударился головой, пьян, околдован, но он был точно в добром здравии, особенно когда лишал головы Веймонда Велариона, что так грубо и нетактично назвал Рейниру шлюхой при всех. Один только Визерис радовался внезапным переменам в своем сыне, а все остальные в замке запереживали.       Связь между ними стремительно крепнет. Рейнира больше его не игнорирует, они иногда разговаривают без прежних колкостей. И в ней самой, доселе холодной и бесчувственной, внезапно просыпается какая-то неведомая нежность к своему брату. Словно волшебный ключ отпер замок, что удерживал в ней это долгие годы. Они снова рядом, судьба снова их свела.       Судьба всегда знает, что делает.       Эйгон продолжает пить по вечерам в своих покоях. Он сходит с ума, Рейнира ему снится по ночам, он не хочет ее видеть. Любовь ужасно душит, еще немного и у него не останется выбора, кроме как признаться ей во всем. Нагло вывалить на нее все чувства, раскрыть тайну о том пламени, что горит в его теле из-за нее и безжалостно сжигает дотла.       Визерису стало еще хуже, он часто пропускал семейные ужин, но продолжал устраивать их для своих родных. Сегодня Рейнира пребывала не в лучшем настроении, поэтому обеденный зал решила покинуть первая.       — Я пойду проведаю отца перед сном, если не возражаете.       Рейнира гордо поднялась из-за стола, искривив губы в подобии улыбки. Эйгону сегодня тоже нездоровилось, он нервно прокручивал кубок с вином в руках, даже не притронувшись к нему, провожая Рейниру взглядом. Сестра заставляла его пылать, ему срочно требовалось выпить что-то покрепче, чтобы успокоить мандраж.       — Доброй ночи, — Ее голос, словно самый сладкий мед, окутал сознание Эйгона, что он чуть не выпустил кубок из рук, когда она невзначай провела рукой по спинке его стула, направляясь к выходу.       Навестив отца, Рейнира отправилась в свои покои раньше обычного, желая отдохнуть. На прикроватном столике ее снова ожидал цветок — сегодня это была красная роза — под ним Рейнира заметила записку.

«В полночь в самой западной части сада, заброшенная беседка»

      Рейнира вспыхивает в возмущении. Что за черт оставил это здесь? Она точно знала, что эти цветы присылал не Деймон, но боялась думать о том, кто это мог быть. Боялась узнать правду, боялась, что ее догадки подтвердятся. Рейнира стыдливо комкает бумажку. Страшно представить, что бы было, если бы Деймон первый обнаружил эту находку. Он бы точно лишил головы этого инкогнито, поэтому с уверенностью можно было предположить, что, кто бы это ни был, он совершенный безумец. Рейнира волнуется, ощущая себя снова подростком, чувствует странное влечение. Она не в силах сопротивляться, словно кто-то тянет ее за невидимую нить, тянущуюся откуда-то из груди.       Эйгон уже ждет ее в беседке, его сердце бьется с такой силой, что вот-вот проломит грудную клетку. Он тысячу раз подумал о том, чтобы сбежать, жалел, что затеял эту тайную встречу. А самое главное — он не знал, зачем ее позвал. О чем говорить? Признаваться в чувствах замужней женщине абсолютно глупо и нагло, особенно если ты сам в браке. Эйгон хотел лишь насладиться минутами наедине, вдалеке от чужих глаз. Внутри принц готов был снова расплакаться, но внешне старался держаться стойко, подобно настоящему воину. Выдавало его только то, что он наворачивал уже пятисотый круг внутри беседки и безжалостно издевался над кожей вокруг ногтей, сдирая ее до крови. Дурацкая привычка, доставшаяся от матери. Эйгон еле стоит на ногах, хотя он трезв, волнение пьянит разум похлеще крепких настоек.       Чья-то светлая голова показалась в темноте горизонта, но точно понять, кто это, не получалось из-за непослушных зарослей, в которых пряталась беседка. Эйгон приподнялся на носочках, разглядывая. Она. Сердце пропустило удар и, казалось, вообще перестало биться. Кровь отлила от головы к пяткам, захотелось спрятаться.       — Нира… — дрожащим голосом прошептал Эйгон, встречая сестру.       — Эйгон.       Рейнира теперь точно знала, кто ждет в беседке. Сердце её забилось пойманным зверем: от волнения, от того, как нежно звучало ее имя из его уст. Она устыдилась.       Они стояли молча несколько минут, разглядывая друг друга в ночном свете окутывающей весь замок луны, внутри бушевал страшный ураган, уносящий здравые мысли куда-то прочь. Изначально идея этого ночного свидания была ужасно неправильной, но Рейнира пришла, ведомая неизвестными чувствами, которые совершенно не пугали, а почему-то наоборот манили, словно песнь сирен.       — Это ты присылал цветы, — не вопросом, а утверждением нарушила тишину Рейнира. Он уловил подобие улыбки в ее словах, и надежда расцвела в его груди, похожая на те самые цветы, что он тайно дарил ей каждый вечер, распускающейся здесь, в этом самом саду.       — Тебе они нравятся? — смущенно спрашивает Эйгон. Каждое слово дается с трудом, от волнения трясутся руки.       — Нравятся.       Снова тишина и неловкое молчание. Они так и продолжали стоять друг напротив друга. В темноте было очень тяжело оценить, какое выражение сейчас украшает лицо Рейниры, и Эйгон боялся, что она сейчас обругает его с позором за содеянное. Но она не собиралась. Его взгляд скользит с лица сестры вниз, останавливаясь на оголенных плечах. Ночью прохладно, а она не переодела платье, в котором ужинала. Оно бесстыдно открывало взору острые выступающие ключицы и белоснежную шею, что кажется такой мягкой и теплой, точно хочется прильнуть к ней с самыми страстными поцелуями.       Рейнира обходит Эйгона, так близко, почти касаясь его плечом, что принц улавливает шлейф ее аромата. Она облокачивается руками на ограждения беседки, коленями упираясь в лавочку и устремляет свой взгляд куда-то в сад. Наедине с братом сейчас удивительно комфортно и правильно, словно они провели уже тысячу свиданий в этой беседке. В другой жизни.       Эйгон подходит к сестре сзади и прикасается к ее белоснежным волосам, слегка дотронувшись до спины. Сейчас их не украшают сложные косы, но они и без того прекрасны. Он совершенно нагло и без разрешения берет одну прядь в ладонь и подносит к лицу, выдыхает ее аромат и целует.       — Ты красивая, Рейнира, — почти над ухом произносит Эйгон, и его голос кажется каким-то необычным.       — А ты пьян, — голос ее обманчиво тих и спокоен.       Рейнира поворачивает голову в сторону своего брата. Их лица слишком близко. На свежем воздухе отчего-то становится душно, жар пылает, словно их окутывают языки пламени дракона. Рейнира опускает взгляд на тонкую линию губ своего брата и в голову приходит дурацкая мимолетная мысль, что она могла бы его поцеловать. Поддаваясь власти спутанного сознания, она пропускает момент, когда руки Эйгона оказываются на ее спине в районе поясницы и плавно переползают на талию.       — Я абсолютно трезв, сестра.       И это правда. Рейнира принюхивается и действительно не может уловить и нотки спирта. Но похоже она сама пьяна. Спроси Рейниру Семеро о произошедшем, она бы точно предпочла никогда не знать Эйгона. Не владея собой, она примыкает к чужим манящим губам поцелуем. Все вокруг исчезает. Огромная вселенная в мгновение сужается до крошечной беседки, где сейчас рождается любовь. Эйгон мгновенно делается счастливым. Он берет Рейниру за талию двумя руками, разворачивая ее к себе, а она перемещает свои руки ему на шею, придерживая и направляя. Эйгон непозволительно давно думал о том, чтобы её целовать, и теперь не стремится прекращать их внезапную близость. Рейнира кусает его губу до боли, вызывая короткий стон, похожий на рык дракона, но от этого Эйгон еще больше утопает в эйфории, и штанах становится тесно. Рейнира перемещает руки Эйгону на широкие плечи, слегка сжимая. Ей так нравится, как братец возмужал и окреп, что становится жалко, что она пропустила этот момент в его взрослении. Прикосновения мужчины разжигают в душе пожар, и это точно кажется самым правильным решением в жизни.       Рейнира отстраняется, с удовольствием замечая размазанный взгляд Эйгона и приоткрытый рот, нервно подрагивающую от томного дыхания грудь. Она сущий демон. Рейнира надавливает Эйгону на плечи, заставляя сесть на скамейку, а он цепляет ее за ногу поверх платья, пытаясь утащить за собой сверху. Рейнира теряется от всего, что хочет с ним сделать. Она бы убила его своей страстью и пылом, словно самый настоящий дракон. Принцесса размещается у Эйгона на коленях и кладет руки ему на крепкую грудь. Грациозность и великолепие существовали в каждом движении и линии ее тела, в том, как она его гладила, как поднималась соблазнительная грудь и трепетали ресницы. Эйгон грубо сжимает талию Рейниры, кажется вот-вот сломает ей ребра, и притягивает за спину, вовлекая в новый поцелуй. Прикосновения чужих губ ужасно приятно обжигают, разнося это пламя к каждой клеточке тела. В этом поцелуе каждый пытается перенять инициативу на себя, словно два соперничающих дракона. Рейнира делает их поцелуй глубоким и очень развязным, проникая в чужой рот языком. Эйгону сносит крышу, он совершенно не контролирует себя сейчас и сходит за голодного дракона. Собственным рукам он перестает быть хозяином, Рейниру он сжимает и гладит, где только может. Их свидание — плевок в лицо всему человечеству. Они должны быть вместе. И они будут. Назло всему Вестеросу, Зеленым и Черным.       Эйгон подбирается под юбки платья, ощущая руками мягкость кожи ее бедер, и сходит с ума. Он до боли стискивает ягодицы Рейниры, прижимая ее максимально близко — и она ощущает его твёрдый член у своего живота. Она прильнула ближе, подаваясь вперёд. К нему. Специально ерзает бедрами, чтобы их промежности соприкасались через одежды. Они оба стонут друг другу в губы и целуют горячо и влажно, не позволяя отступить. Поздно. Никто не знал, что их ночное свидание обернется таким образом, но это точно было ужасно правильно.       Рейнира прерывает поцелуй, отстраняется. Эйгон смотрит на нее жалобно и в его глазах читается «Зачем?..». Принцесса касается его лица руками, оставляя на щеке горячий поцелуй и обхватывает плечи, заставляя прижаться в объятии. Она прислоняется губами к уху Эйгона и шепчет сквозь лисью ухмылку:       — Мой милый Эйгон...       Наследника ударяет молния, проходясь тысячей разрядов по всему телу, заставляя его сотрясаться. Вот-вот и он кончит себе в штаны без единого прикосновения. Рейнира проходит языком по ушной раковине и влажно кусает за мочку, продолжая шептать. Она знает, на какую точку давить. Эйгон извивается под ней, и пространство вокруг заливается его непристойными стонами. Нечестное издевательство. Эйгон сжимает её ноги, скользит вверх по внутренней стороне бедра, задирая вверх ткань одежды. Он по-хозяйски запускает ладонь ей между ног, касаясь влажного лона, и от мысли, где сейчас окажутся его длинные пальцы, Рейнира делается слабой. Готовая сдаться, она чуть разводит ноги, пропуская его и не прекращая своих ласк, целует оголенную шею Эйгона.       Они тонут в ласках друг друга, наслаждаясь каждым мгновением, как будто в этой вселенной больше никого другого не существует. Невозможно терпеть это ужасное мучение — Рейнира помогает Эйгону приспустить штаны и садится верхом, легко принимая его в себя, зажимает ему рот ладонью, чтобы не выдать их положения. Их взгляды встречаются, Эйгон смотрит в глаза Рейниры как в свои собственные, и вся вселенная перестает существовать. Тьма забирает все пространство вокруг, оставляя только два ярких белых пятна. Их кровь кипит, а сердца, кажется, улавливают один ритм и бьются синхронно, словно одно. Они — две половины одного целого — наконец сливаются воедино. Это рано или поздно должно было случиться, противиться судьбе невозможно. Эйгон высовывает язык, щекоча ладонь принцессы, и пытается укусить, просит. Рейнира обводит большим пальцем его губы, приоткрывая рот и погружает его внутрь, как Эйгон и просил, играет с языком.       Эйгон помогает Рейнире двигать бедрами, делая их движения слишком резкими и под слишком правильным углом. Принцесса меняется в лице и закусывает губу, а вздохи становятся громче. Она близко. Эйгон сходит с ума от любви.       Они смотрят друг на друга бесстыдно, планета содрогается, а их тела пронзает страшная молния, расходясь приятными волнами. Эйгон шепчет горячее «Люблю». Он потрясающе красив в этот момент, и очень доволен. Расслабившись телом, Рейнира тянется за поцелуем, и ещё долго не отпускает объятий. Им требуется время, чтобы поверить в произошедшее.       — Как нам теперь смотреть друг на друга за ужином? — Рейнира смеется и утыкается лбом в плечо Эйгона.       Эйгон целует сестру в висок, безумно счастливый в ее объятиях. Им еще предстоит обсудить это в будущем, но сейчас в голове слепая пустота и наслаждение. В памяти отпечатывается выражение лица любимой, которое он никогда не видел прежде. Такая возбужденная и уязвимая. Эйгон не желает делить ее ни с кем другим и в глубине души даже готов убить Деймона своими руками, лишь бы Рейнира принадлежала только ему.       — Останься в моих покоях, — просит Эйгон, безнадежно умоляя, хотя знает, что получит отказ.       Рейнира грустно мотает головой, поглаживая щеки Эйгона. Даже после соития принцесса не потеряла своей нежности. Эйгону она сегодня впервые открылась такой: чувствительной, желавшей тепла и по-особенному властной. Он никогда не ошибался, мечтая о ней, как о своей величественной королеве.       Обратно в замок они пробирались, будто преступники, поддавшись игривому настроению, зажимались у стен и дверей, скрываясь от слуг.       В покоях Эйгон опомнился, что не успел сказать самого важного. Почти до утра он не мог уснуть, прокручивая в голове эту ночь. Это было правильным и самым лучшим способом признаться в чувствах. Это мгновение сделало их обоих счастливыми на один вечер. Они принадлежали друг другу по праву и наконец забрали свое. Наконец-то оба это осознали. Разрешили себе любить. Но Эйгон был точно уверен, что Рейнира не любит его так, как любит Деймона, поэтому их тайная близость осталась лишь горьким воспоминаниям в его голове.       Рейнира не нашла Деймона в покоях, но от того ей стало легче. Она не испытывала стыда за измену, хоть и любила своего мужа больше жизни. Она воскрешала в мыслях его образ, но на ум приходил только Эйгон. Что она чувствовала? Без понятия. Это все казалось таким правильным даже сейчас. Любовь и ненависть слишком схожие чувства, что их легко перепутать. Давно она влюблена? Были ли чувства раньше, долго теплясь и разрастаясь огромным деревом, пока они вновь не встретились? Или он позволил себя полюбить совсем недавно? Она не могла найти ответ на вопрос. Жестокость долгие годы убивала в ней любовь. Перевернулась на бок. Подушка горячая или щёки её пылают? Продолжила вспоминать прикосновения Эйгона: её кожа горела, будто её трогало солнце. Она видит его таким, каким не видит никто — настоящим. И он так хорош. Он обнажил перед ней свою душу, полную света, но скрытую мерзкой порочной оболочкой. Он другой. Не заслуживает ненависти.       Все поменяется. Но как с этим справиться? Что делать? Забыть? Они нарушили эту святую границу, перешли черту дозволенного. Между ними была огромная связь, которая появилась, кажется, еще до их рождения. И отрицать это было глупо. Любой провидец бы это подтвердил. Но их никто не предупредил, они поняли это сами слишком поздно. Эйгон и Рейнира принадлежат друг другу по праву, но сейчас их союз не представляется возможным. Даже будучи единственным наследником или самим королем, ты не имеешь абсолютной власти. Что-то нарушило правильный ход событий. Что они будут вынуждены делать? Прятаться и продолжать тайные свидания? Любое решение — плохое и несет за собой огромную боль. Что бы они не сделали, судьба к ним уже оказалась неблагосклонна. А что, если сбежать? Взять дракона прямо сейчас, даже не собрав вещи, и просто улететь вдвоем куда подальше? К черту это королевство.       Утром эйфория полностью прошла и осознание ударило обухом по голове. Что они натворили… Действительно, как смотреть в глаза друг другу и остальным? Рейнира не должна была себе позволять, не должна была и мысли такой допустить.       И снова они держат дистанцию. Не общаются. Эйгон снова пьет каждый день, а Рейнира плачет в своих покоях одна — Деймон на время покинул замок.       Рейнира сомневается.       Эйгон приходит ночью к покоям Рейниры и слышит всхлипы. Его сердце снова болит, теперь с новой ужасающей силой. Как же это все несправедливо. Он заходит в комнату и, не спрашивая разрешения, ложится к сестре. Прижимает ее со спины крепко-крепко, а она начинает плакать сильнее. Эйгон не знает, доверие ли это со стороны Рейниры или ее полное безразличие. Но она плачет при нем, не шелохнувшись, не прячась в одеяло. Она ужасно холодная и каменная. Но живая. Эйгон закрывает глаза и целует ее в спину. Рейнира спустя полчаса затихает, и Эйгон сквозь сон чувствует, как она поглаживает его по бедру.       Своей близостью они раскололи мир на две части. Теперь им нужно бороться, теперь тяжело. Огромная трещина разрастается. Никто не подскажет, как поступить правильно.       Спустя время они снова позволяют себе видеться по вечерам. Эйгон признается ей в любви каждую встречу, Рейнира начинает отвечать взаимностью. Их связь нерушима. Они оба это осознали. Им страшно, но они вместе. Они абсолютно не знают, что делать, но друг без друга больше не могут.

Следующим утром Визерис умирает. Начинаются темные времена.