Infuriating

      Мия Атсуму бесит Сакусу. Бесит его острый язык, провоцирующий людей и маскирующий оскорбления под комплименты, бесит его заносчивость, эгоизм, снисходительность, раздражительность. Бесит-бесит-бесит. До чесотки, до зуда в коже. Так, что после общения с ним, хочется стереть себе руки мылом.       Сакуса Киеми бесит Атсуму. Бесит его собранность, гордость и спокойствие. Бесит то, что тот не отмечает лучшие пасы парня, называя их просто нормальными. Бесит его мизофобия, боязнь дать Атсуму пять после победы над другой командой, попросту игнорируя. Бесит-бесит-бесит. До такой степени, что хочется позвонить брату и высказаться.       Именно поэтому они сейчас и трахаются. Из-за собственной нелюбви друг к другу. Никаких романтических чувств, неа. К этому кудрявому, которого даже коснуться нельзя? К этому придурку с обесцвеченными волосами, чьи умственные способности во время матча опускаются до уровня пятилетки? Да ни в жизни. Они скорее предпочтут умереть.       Просто секс. Грязный, грубый секс на один раз.       — Прекрати ерзать, Мия, — недовольно прикрикивает Киеми, вжимая парня в стол. Тот нагнулся, ложась на его поверхность животом и выставляя свою задницу прямо перед Сакусой. Последний же стоит сзади, прижимаясь пахом к бедрам сеттера. Они оба в одежде, Оми даже в маске. Он отказывается ее снимать, даже их поцелуи происходят через тонкую ткань. Бесит.       — А то что? — нахально отвечает Атсуму. Он умудряется повернуть голову и взглянуть на брюнета с ухмылкой. — Не уж то отшлепаешь, Оми-кун?       — Заткнись, — выдыхает Сакуса и правда еле сдерживается, чтобы не ударить парня. Может он хоть минуту помолчать?       — Ой, ну я даже не знаю, твоя просьба такая сложная, — тянет он насмешливо, вырывая из Киеми раздраженный рык. Доводить людей — главное хобби Мии.       Сакуса действительно не выдерживает его подначек и стаскивает одним движением джинсы с чужих бедер. Подцепляет резинку боксеров, также тянет вниз, игнорируя «так сразу, Оми? Не терпится тебе?» от связующего.       На руки Сакуса одевает черные перчатки. Не хватало еще трогать Атсуму внутри голыми руками. Мало ли, какой он заразный.       Длинные пальцы подхватывают флакончик смазки, выдавливают на подушечки немного, размазывают между. Киеми тошнит от вида отвратительной, мерзкой и вязкой жидкости на своих руках. Да, на нем перчатки, но даже через латекс парень чувствует ее холод. Если бы Сакуса не боялся порвать Атсусу, он бы не использовал ее. Взял бы насухо, пусть знает, что выебываться рядом с ним опасно.       Пальцы скользят между ягодиц, поглаживают по анусу, но внутрь зайти не спешат. Дразнят.       — Расслабься, — твердым голосом приказывает Киеми и вводит первый палец. Атсуму охает, но молчит. Сжимает тугими стенками фаланги.       — Ты что, в перчатках? Черт, Киеми, это уже не смешно, сними их.       Оми вопросительно приподнимает бровь. Губы под маской сжимаются в тонкую линию. Дышит глубоко и размеренно, практически не показывая эмоций. Но глаза горят. Парень наклоняется ниже, к уху близнеца и шепчет:       — Еще одно слово, Мия, и я займу твой рот своим членом. Меньше болтай.       Киеми кажется, что Атсуму сжимает в себе его палец чуть сильнее, чем раньше. Завелся от слов нападающего?       — Но в моем же рту полно микробов, как ты можешь разрешить мне делать тебе ми…       Атсуму не успевает договорить. Сакуса сжимает свободную руку на его шее, вдавливая головой в стол. К одному пальцу сразу же добавляется второй. Он не щадит, скользит сразу же дальше, растягивает в стороны. Мия дёргается от неожиданности, неприятной тянущей боли и что-то хрипит.       — Я предупреждал.       Киеми холоден. Он еще в детстве научился сдерживать эмоции. Не истерить, не плакать, не радоваться слишком сильно. Быть удобным для родителей. Но сейчас удобным он быть не намерен. Удобным для него будет Тсум-тсум.       Киеми вводит третий палец, нащупывая простату. Касается ее, массирует круговыми движениями, надавливает. Мию подкидывает на столе, его пальцы до побелевших костяшек сжимают край деревяшки. Из горла вырываются стоны, которые парень хоть и пытается сдерживать, но не выходит.       — Чувствительный, — шепчет Киеми сам себе с едва слышимым удивлением. Это действительно неожиданно для него, хотя если подумать и вспомнить вечера, проведенные с командой, можно припомнить, как легко и быстро возбуждался Атсуму.       Пальцы еще какое-то время двигаются внутри, делая сеттера до смешного податливым. Затем выходят, перчатки выкидываются в мусорку. Атсуму оборачивается, обводя Киеми разочарованным взглядом.       — И это все? — Киеми кажется, что он слышит, как Мия хнычет.       Брюнет не отвечает, лишь приступает к снятию с себя свободных брюк, пока Тсуму тактично отворачивается. Удивительно, что он так может.       Одежда и нижнее белье спадает до колен, по напряженному члену раскатывается презерватив. На руках новая пара перчаток, когда приходит время смазать свой половой орган.       — Ты готов? — все же решает спросить Киеми. Атсуму дергается в нетерпении.       — Ага.       Сакуса кивает, поправляет чистой рукой маску на лице. Придерживая у основания, Киеми осторожно вводит внутрь парня сначала головку, а затем и весь член. Останавливается, дает привыкнуть.       Мия же кажется наоборот задыхается от этой задержки, намереваясь как можно быстрее достичь оргазма. Сакуса может быть бы и поиздевался над ним какое-то время, но не сегодня. Не сейчас, когда у самого стоит колом.       Он начинает двигаться. Сначала медленно, но со временем увеличивает темп. Он не втрахивает его в стол, нет. Сакуса методичными и легкими толчками входит до основания, попадая по простате, а затем подается назад, выскальзывая чуть ли не до конца. Движения выходят даже изящными.       — Черт, Оми-и. — уже натурально хнычет Атсуму, кусая губы. Он тихо стонет, глотая большинство вырывающихся из него звуков. — Быстрее, прошу, быстрее.       Рука Киеми снова вжимает Мию в стол. Ему не нравится, что тот болтает. Слишком длинный язык у него, так не пойдет.       Пальцы крепче сжимаются вокруг горла, надавливают, перекрывая приток воздуха. С ритма Киеми не сбивается, все так же продолжает входить, но на губах медленно растягивается удовлетворённая улыбка. Мия, задыхаясь, силится что-то произнести, но захлебывается в собственных стонах. Хрипло выдыхает, по глазам бегут слезы, но остановится он не просит.       Сакусе удалось его заткнуть. Нагнуть и вытрахать так, что вся дурь вышла. Таким Атсуму нравится ему больше. Открытый, стонущий, умоляющий.       Киеми все же ускоряется. Шлепки двух разгоряченных тел, их громкое, прерывистое дыхание, казалось были слышны в ближайших квартирах, но как же им было плевать. У них одна цель — заполучить оргазм.       Сакуса бросается в омут с головой, снимает маску с одного уха и касается губами чужого плеча. Кусает, втягивает кожу в себя. Оставляет засос, да так, чтобы было видно. Чтобы все видели, чем занимается лучший сеттер страны в свободное время. Атсуму весь дрожит от этого укуса, его ноги подкашиваются, но Сакуса держит. Не дает соскользнуть, убежать от удовольствия.       Из глас бедного Мии бегут слезы. Его тело перенапряжено, ему до ужасного хочется кончить. Его собственный язык не слушается, получается лишь стонать, широко раскрыв рот, как самая последняя шлюха. В его контракте с командой не был прописан секс с сокомандником, так почему он здесь? Ответа нет, есть только член, трахающий его сейчас. Боже.       Сакуса пользуется своими гибкими запястьями, вытягивает руку и касается члена Атсуму, заключая его в кольцо из пальцев. Мия мычит что-то непонятное, то ли говорит, то ли просто кайфует.       Сакуса надеется на второе, потому что слушать такого Атсуму, растраханного до предела, намного лучше, чем обычно и раздражающего.       Заткнуть Мию всегда приятно, а вот каким способом для этого пользуется Киеми, уже никого не должно волновать.