Меня никогда не хватит

Мерида влетает в женский туалет, полная решимости прикончить банку «Будвайзера» в один присест. Пространство встречает её невыносимо терпкой смесью фруктовой электронки, духов и освежителя воздуха. Мерида не сразу замечает двух стройных блондинок у зеркала — после коридорного полумрака ослепительная освещённость заставляет щуриться и смаргивать выступившие слёзы. Удостоверившись, что стрелки всё также изящны и одинаковы, Эльза Розенгрейт оборачивается на звук хлопнувшей двери. — О, Мерида!.. Ты выглядишь… — Ты тоже, — сквозь зубы лебезит Мерида, растянув губы в натужной улыбке, и нечёсаным вихрем проносится мимо. — Ещё одно слово о внешнем виде, и меня вырвет раньше, чем планировалось… Подводка замирает в нескольких дюймах от кожи, когда Астрид Хофферсон бросает настороженный взгляд в зеркало — оно отражает, как Мерида бросает рюкзак у противоположной от выхода стены. — Только не говори, что собираешься бухать прямо здесь! — Эльза разочарованно вздыхает, когда из души любой компании Астрид в очередной раз за вечер превращается в гордость студенческого комитета. — Это не твоего ума дело, ясно? — Тебе лучше не испытывать судьбу, Данброх. Это чудо, что тебя вообще допустили до рождественской дискотеки после твоих выходок! — Я думаю, Мерида будет благоразумна, — вмешивается Эльза, не слишком уверенная в своих словах, и задумчиво разглаживает складки на бирюзовом мини-платье. — Эй, ты слышишь? Это же наша песня! Бежим! От розовой плитки отражается ворчание Астрид, стук каблуков и беззаботный смех Эльзы. Провожая их мрачным взглядом, Мерида смотрит на топ Хофферсон с завязками и рюшами. Интересно, что сказала бы мама, увидев его… Что-то восторженное, очевидно. Она без ума от Астрид. Как и многие, многие, многие другие. Мерида спустилась на пол, задумчиво поглаживая банку пива. Во всяком случае, если бы в её блондинистую голову взбрело отказаться от лифчика, вряд ли мама увидела бы в этом проблему. Это несправедливо — критиковать дочь за недостаточную женственность, а потом портить ей настроение перед дискотекой, потому что, видите ли, кто-то может узреть очертания её сосков! «О, Мерида, ты выглядишь…» Сдерживая раздражённый стон, Мерида растирает лицо руками. Флисовая толстовка на молнии, длинная оверсайз-футболка, свободные брюки — ясное дело, она похожа, скорее, на уборщицу, ещё не нацепившую форму, чем на смазливую, глянцевую жертву анорексии. От последней мысли к горлу Мериду подкатывает дурнота. С того рокового дня, когда Эльза упала в голодный обморок у доски, прошёл целый год, но воспоминания всё ещё свежи в её памяти. Чувствуя жаркий приступ стыда от необоснованной злости, Мерида наконец вскрывает банку. Она должна быть красивой. Красивой, как каблуки Эльзы, как цифры на весах, стремительно тающие под её бледными стопами. Красивой, как подведенные глаза Астрид, как следы депиляции на её идеально гладких подмышках. Красивой, как их плоские животы, их в меру полные груди в кружевных лифчиках. И желанной. Не как шоколад, а, скорее, как обёртка от него. Полосы недосыпа под веками, ноздрями и уголками губ выглядят некрасиво. Лохматые рыжие волосы, которых не сможет укротить ни одна парикмахерская (если Мерида когда-нибудь удосужится туда сходить), выглядят неряшливо. Складки на боках и полные ляжки выглядят и вовсе как преступление против всего женского рода… — О-о, «Райнголд»? Я думала, его сняли с производства! Заторможено моргнув, Мерида находит себя лежащей у стены с рюкзаком под головой, бесцельно катающей по полу банку пива. Нахмурившись, девушка сбивчивым движением убирает с лица волосы и с трудом фокусирует взгляд на незнакомке. Первое, что бросается в глаза — мордашка с зелёными глазищами, изрисованная слегка смазанными оранжевыми солнцами. Светлые волосы собраны в два пучка, уже немало растрепавшихся от танцев. — «Райнголд» закры… рыли ещё в каком-то… семесят шестом, по-моему. Это Бран… Бруд… Блудвист… — Будвайзер, — догадавшись, хихикает незнакомка. — Вряд ли пиво назовут именем директора. Мерида захлебывается смехом, не совсем понимая смысл слов собеседницы. — Я — ик! — немного пьяная… — Нестрашно. Я Рапунцель. Не возражаешь, если я присяду? — Там ещ — ик! — щё осталось, — Мерида с трудом подбирается с пола. Кажется, солнышки на лице Рапунцель становятся ярче, когда она приземляется рядом и охотно допивает остатки. От неё пахнет дезодорантом и дешевыми духами с нотками глинтвейна. — Не видела тебя раш… раньше. Аргх!.. — Мерида старается взять язык под контроль и крайне раздражается, когда выходит так себе. — Мы на разных параллелях. Вообще, я недавно в этой школе, — Рапунцель пожимает плечами с небольшой неловкостью. — Как тебя зовут? — Ме… Ме-ри… — Мэри? —…да, — договаривает рыжая и разражается новым приступом смеха. — Мэри!.. Рапунцель смотрит на неё в замешательстве, но вскоре тоже заражается хохотом, видимо, списав такую реакцию на алкоголь. — Зачем… почему тебе эти… — икнув то ли от смеха, то ли от пива, то ли от всего сразу, Мерида показывает на своё лицо. — Просто настроение хорошее, — Рапунцель заправляет за уши пряди, выбившиеся из прически. — Я часто рисую на лице. Это помогает… не знаю… самовыражаться? — Так ты САМА?! — Да! Это карандаш для бровей и оранжевые тени. Не справившись с головокружением, Мерида роняет голову на колени Рапунцель и задумчиво смотрит в потолок. — Не люблю краси — ик! — крашиваться. От косме-тики лицо… — она слегка скользит ногтями по щекам, показывая зуд. — И её трудно смыс… смывать. — Смотря чем, — хмыкает Рапунцель. — Моя мама владеет салоном красоты и постоянно дарит мне косметику. Ей не нравится, когда я использую её… знаешь, не по назначению. — Знакомо, — Мерида глуповато улыбается. — Моя наорала из-за того, что… я не хо… я не хочу носить лифчик. — Правда? — удивлённо хихикает Рапунцель. — Это же полный абсурд! — Имен-но! — ободрённая поддержкой, воодушевляется та. — И эти гре.. гребаные диеты, каблу-ки, дипи… эпиля… крас… то есть, косметика… Ненавижу! — Думаю, косметику можно использовать не только для того, чтобы скрыть «недостатки», — Рапунцель изображает в воздухи кавычки. — Но, если тебе не хочется, ты имеешь полное право не краситься, Мэри, — серьёзно добавляет она, чем заставляет Мериду снова прыснуть от смеха. — Держи. Последние смешки срываются с губ Мериды, когда Рапунцель протягивает ей карандаш для бровей. — Зачем? — Можешь нарисовать себе что-нибудь. Разноцветные огни рассекают нагретый и спёртый воздух спортзала, клеймя школьников яркими пятнами. Толпа скачет и взмахивает руками в такт битам, сотни голосов вразнобой вторят музыке. Астрид с взбешенным видом озирается в поисках того, кто посмел шлёпнуть её по заднице. Девчонки в углу шепчутся о том, что, по сравнению со своей сестрой, Анна Розенгрейт слишком полная и невзрачная. Устало припав к стене, Эльза стаскивает каблук, разминает бледную ступню и отрицательно качает головой, когда кто-то зовёт её на медляк. В уединении женского туалета Рапунцель увлечённо рассказывает истории о рисовании на лице. Наморщив лоб, Мерида сосредоточенно выводит на запястье карандашом для бровей:

«МЕНЯ НИКОГДА НЕ ХВАТИТ»