I believe I can fly

      Сквизгаар сидел в вертолёте совсем один. Ну, как один. Где-то за переборкой ВИП-салона трудились пилоты, управляющие огромной тёмной махиной, клокатиры-техники тоже присутствовали где-то в других помещениях, несомненно, тоже для чего-то нужные… Но остальные пять богато украшенных сидений — группы и Чарльза — сейчас пустовали… *** — Нэйтанс… — Хочешь услышать мой ответ? А точно хочешь? Ты же знаешь, как я к этому отношусь! Но ты ведь всё уже решил и без меня, так ведь? Эксплоужен хмуро заложил руки за спину и отвернулся, давая понять, что разговор окончен. — Дэто быть для наша музыка… — Да неужели?! — Нэйтан снова развернулся к нему. — Что, в студии соляки уже не пишутся? Обязательно с выебонами этими твоими, а, Сквиз? Завтра — по всем каналам опять эта хуеверть! И так репортёрские дроны сбивать заебались! — Я просто хотеть… — Знаешь что? Делай как хочешь! Ты же всё равно сделаешь, что бы я ни сказал. Ты же ведь бог у нас. Давай, прыгай, хоть с парашютом, хоть без… Тебе же это ничего не стоит! Разобьёшься в лепёшку — выйдешь из тела — восстановишь его — зайдёшь обратно… Тебе же это запросто, да?.. Что молчишь? Пиздуй давай, поступай, как знаешь… А я вот газетку почитаю лучше. Сейчас столько интересной хуйни происходит, ебануться можно, — Нэйтан со всего размаха уселся в кресло и снова отгородился свежим утренним изданием «Времени Dethklok», кружкой кофе и очками. *** Сквизгаар задумчиво смотрел на проплывающие мимо облака — то похожие на густой кисель, то — на обрывки серого тумана. Вертолёт набирал высоту. На этот раз это был не маленький штатный вертолётик, на котором они с Набблером когда-то поднимались, чтобы записать «воздушное соло», а главная винтокрылая машина Мордхауса — Смертолёт, на котором смогла бы разместиться целая армия. Сколько километров уже отделяет их от земли? Пять? Семь? Где тот предел, после которого человек начинает задыхаться? Пилотам виднее, они профи… Перед полётом он запросил максимальную для этого высоту, на что командир корабля коротко кивнул, ничуть не удивившись. Да, они все перестали удивляться в какой-то момент. Слишком много было уже пройдено и увидено — столько смертей, возрождений, космических путешествий, контактов с другими мирами, крушений всех надежд и чудесных возвращений… Действительно, что ему стоит? И нужно ли для этого чьё-либо согласие? *** — Чарльз… — Да, Сквизгаар? — Я просит. Даёт мне дэто… — Что именно я должен тебе дать? — Я не знает, как называется… Но у тебя есть, — гитарист мучительно сжал пальцы, вспоминая, не в силах объяснить. — Давает, пожалуйстый! Оффденсен проницательно взглянул на подопечного, уже понимая, к чему тот клонит. Но он хотел убедиться. — Можно поточнее? — Я не может больше… — Сквизгаар не мог подобрать слов. — Я быть бог… Но я быть человек… Дэто трудный… — Хочешь стать всемогущим богом на физическом уровне? Без выходов из тела, без его разрушения? — Йа, йа, — закивал швед с облегчением — его поняли. — Я хотеть летать. Путешествовать разный места, кроме Земля. Куда угодный. Матерь… материа-лизовывать предмет. Целый оркестр играть. Дэто будет лучше для музыка, для группа, для я, для все мы! У тебя есть один такой штучка… Давает, Чарльз. Оффденсен нахмурился. Откуда он знает? И, уж если на то пошло, то «штучка» эта далеко не одна… Надо бы усилить охрану и ещё строже соблюдать секретность объектов! — Нет, Сквизгаар, не проси. Ещё рано. — Что я быть должный для дэто сделать? — в голосе гитариста прозвучало отчаянье. — Сколький ещё ждать? — Скоро, скоро… Я обещаю, — Чарльз в замешательстве взглянул на часы, будто там был точный ответ, но он и сам не знал, как и что здесь можно ответить. Сквизгаар вышел молча, с опущенной головой, оставив дверь незакрытой. А менеджер-первосвященник помчался в подземелье Церкви Чёрных Часов, чтобы лично убедиться, что с Печатями Жизни* всё в порядке. Пять металлических кругляшков с разными символами, вставленные в обложку огромной книги, загадочно блеснули из-за бронированного стекла… А вокруг продолжали попискивать и подмигивать лазерные датчики. *** Взглянув на своё полупрозрачное отражение в стекле иллюминатора, Сквизгаар усмехнулся. Как же далеко за это время ушли технологии! Если в прошлый раз вместе с ним летели комбик, микрофон и клокатиры, услужливо придерживающие всё это в воздухе позади него, то теперь можно обойтись беспроводным передатчиком на поясе, смартфоном с гитарным приложением и наушниками в шлемофоне. Он будет один… не считая гитары. Да и она — одна из бесчисленных копий его знаменитого Гибсона (расколотить священную гитару Одина в такой авантюре было бы верхом неблагоразумия). В любом случае, всё действительно стало гораздо проще… *** Постояв у комнаты Токи, соло-гитарист опустил руку, уже поднятую для стука. Это бесполезно. Впечатлительный Вортуз, хоть и достаточно возмужал после последнего путешествия в Хельхейм и Асгард, всё же, в общем-то, остался тем же самым Токи, наивным и глупым. Какой смысл его спрашивать? «О нет, Сквизгаар, пожалуйстый-распожалуйстый, возьмёт с собой парашют! Нельзя прыгать без парашют, разобъётся! Не оставляет свой брат Токи, а?» И всё это с таким искренним беспокойством, слезами, щенячьими глазами и хватанием за руки, хныканьем и причитаниями. Даром что «ребёночку» уже под сорок лет… Нет, однозначно, нужно обойтись без этого. Тем более, он действительно уже всё решил. *** В шлемофоне раздался сигнал — значит, пора выходить. Сквизгаар ещё раз оглядел себя — десантный комбинезон ладно облегал его стройную фигуру, волосы были убраны под воротник, перчатки без пальцев позволяли свободно играть на холоде… Вроде бы всё идеально. А разве может быть по-другому? Он вышел из ВИП-салона, автоматическим движением принял у техника гитару, накинул ремень на шею, нажал кнопку смартфона на запись, запер его в карман… Огромная вертолётная дверь плавно отъехала в сторону. Жестокий ветер мощно ударил в лицо, перед его ногами разверзлась серо-белёсая бездна… И он, не раздумывая, шагнул в неё, не видя, как многозначительно покрутил у виска один клокатир, на что другой пожал плечами и равнодушно махнул рукой. Дверь закрылась, и вертолёт, повисев в небе ещё какое-то время, приступил к снижению. *** Воздушный поток подхватил Сквизгаара и понёс, вращая, как снежинку. Крепко сжимая гитару, он старался совладать с этим потоком и хоть немного стабилизироваться в воздухе. Самонадеянный дурак, вылететь в такую погоду… Не мог подождать, пока ветер утихнет! В голове не было ни единой ноты. Ветер гудел в ушах, глаза едва могли что-то разглядеть, холод сковывал тело. Это тебе не старательно выученное соло записывать, отработанное до воспроизведения в любых обстоятельствах. Для того, чтобы творить — нужна свобода! А свободы не было. Такой желанной, манящей до дрожи, высокой, широкой, всеобъемлющей. Это беспорядочное падение никак нельзя было сравнить с теми гордыми полётами, которые он испытывал, будучи на божественном уровне. Миг — и ты несёшься белой молнией, оставляя позади мириады звёзд и галатик, а не кувыркаешься нелепо, словно космический мусор, невесть откуда затесавшийся в земную атмосферу и обречённый сгореть в ней… Продолжая падать, Сквизгаар понял, что не контролирует себя. Резко вынырнув из облака, краем глаза он увидел землю. Она вращалась, медленно приближаясь. Внизу уже не было видно аэродрома Мордхауса — его сносило к лесу. Ещё несколько минут, и случится то крайне неприятное, но от этого не менее логичное и неизбежное. Он повиснет на дереве, пронзённый сломанными ветками, либо ударится о землю с противным хрустом переломанных конечностей. Будет какое-то время стонать и биться в агонии, судорожно пытаясь собрать собственные кишки, либо сразу отключится, после того, как с со смачным арбузным звуком лопнет череп, и мозги потекут из-под шлема, бесполезного на такой высоте и скорости… Человеческое тело настолько хрупкое и беспомощное… Он убеждался в этом уже много раз. И каждый раз не хотел возвращаться, хотел остаться богом, этим совершенным существом, которому всё подвластно… Увы, не в физическом мире людей. С их записями, выступлениями, фанатами и прочими приключениями. С попойками, обжираловками, оргиями, зависаниями в джакузи, разнообразными играми и досугом… Со всем тем, чем занимается и живёт группа. Оставшись богом, поднявшись на уровень выше, он бы лишился всего этого. Стал бы одинок, как никогда, отвержен, не понят… А разве он сейчас не одинок?! С пробуждением божественной силы в этом несчастном физическом теле — все перестали видеть в нём человека. Уже много лет назад, когда из-за непонятных технических неполадок его гитара начала заземляться везде и всюду, создавая ненужный фон, он рискнул жизнью, чтобы записать соло в воздухе, в затяжном парашютном прыжке. А потом — ещё раз, когда чёртов Токи запорол его запись. Это был смелый поступок человека, которому все удивлялись, восхищались, даже ужасались. А что же сейчас?.. Не так он представлял свою сегодняшнюю задумку для написания очередного охеренного соляка, от которого у всех челюсть упадёт. Восхищение фанатов и музыкантов по всему миру, когда выйдет стопроцентный хит? Бравурные овации коллег и Чарльза, услышавших шедевр, который в прямом смысле кровью ему дался? Нэйтан, взволнованно ожидающий его на аэродроме или у ворот Мордхауса, бросающийся навстречу с вопросом «Ну, как ты?» Нет, ничего этого не будет. Он же Бог Гитары, и судьба его — всегда быть лучшим. Каждый раз — лучше себя самого, иначе и быть не может. Все привыкли, что это было, есть и будет так. Разве не этого всегда хотел сам Сквигельф? Разве не сам он каждый раз выбирает эту ужасную боль? Если он разобьётся сейчас, то дальше будет просто пустота и тишина, затем — обжигающий свет, чувство раздвоения, потом он, обняв собственное безжизненное, изувеченное тело, будет баюкать и гладить его, как ребёнка, пока раны не затянутся, а потом привычно наденет его, как одежду, чтобы снова стать человеком. И снова жизнь победит смерть. Это стало естественным, а значит — обыденностью. Так просто и буднично, что даже уже никому не интересно… Там, внизу, его никто не ждёт. Внезапно злые слёзы брызнули из глаз гитариста под защитными очками. Резко дёрнув ремень, он сорвал с себя гитару и отшвырнул её прочь — чёрной удаляющейся точкой она помчалась вниз, отныне свободная от своего хозяина… Сквизгаар раскинул руки и согнутые в коленях ноги и лёг всей грудью на поток ветра — падение слегка замедлилось, стало менее хаотичным. И внезапно пришло понимание — сейчас он тоже свободен. От творчества, от титанической работы, которую додумался даже в небо с собой притащить, от обязательств перед собой и перед людьми. Будь что будет! Он будет наслаждаться этим странным полётом в один конец, пусть и недолго… Подгоняемые ветром, последние облака расступились, и бескрайняя, необъятная земля внизу озарилась лучами солнца. Он даже успел почувствовать спиной его тепло. Солнце — вечный источник жизни — торжественно и величаво освещало всё сущее на Земле. И обрывистый холм с мрачным замком-драккаром, и ближайший лес, и далёкие поля, и реки, и снующих в воздухе птиц, и людей, занятых своей повседневностью… И этого странного, одиноко падающего с неба, несущегося вниз, к своей неизбежной гибели, человека. Сквизгаар летел, стараясь запомнить и прочувствовать полёт каждой молекулой своего тела. Летал он во сне, летал на воздушном скутере, летал и будучи богом… Но вот так — без всяких условностей и границ — никогда. Ему отчаянно захотелось, чтобы этот полёт продлился вечно… Ну, или пока не надоест ему самому. Голубые глаза жадно впитывали пейзаж, раскинувшийся внизу и слегка меняющийся каждое мгновение. Вот верхушки деревьев — сосны вперемешку с лиственными… Вот зелёные клубки кустов. Вот движущиеся точки, буквы V и W — это птицы, как же они, оказывается, низко летают… Вот высокая крепостная стена Мордхауса с бойницами, рвами, откидными мостами и тяжёлыми воротами. Вот огромный комплекс зданий, включающих в себя «драккары» побольше и поменьше, а также кучу других вспомогательных строений… Гаражи, ангары и парковки, аэродром с самолётами и вертолётами… Громадный, только что приземлившийся Смертолёт, вылезающие из него клокатиры, небольшие смерчи тёплой пыли на бетоне, расходящиеся от винтов… И, наконец, сам бетон, мягко торкнувшийся в ноги. *** Сквизгаар сам не понял, как он оказался на земле. Просто коснулся ногами бетонной площадки и пошёл. — Эй, с дороги! — грубо крикнул водитель погрузчика, чуть не задевший его — очевидно, принял за обычного клокатира-десантника. Солнце светило уже вовсю, и всё было как всегда. Пиклз продирал глаза с похмелья, невнятно бормоча, тянулся к чудом нераспакованной вчера банке пива. Мёрдерфейс смотрел телевизор в гостиной, щёлкал пультом. Токи рубился в любимую игру на телефоне. Нэйтан допивал кофе, подслеповато таращась в газету, дивился новости — намедни два политика подрались прямо в Конгрессе, запустив собой чудовищную потасовку чуть ли не всех членов правительства — «во придурки-то, ебать их за ногу!» И никто не заметил необычного возвращения Сквизгаара — плавного приземления на ноги прямо с небес. Никто, кроме Чарльза Оффденсена. Подозрительно поглядывая из-за жалюзи, менеджер протянул: — Значит, так… Скорее, чем я думал. Что ж, будем работать. Взял телефон и отчётливо сказал в трубку: — Группе пора в тур.