The B-Team

Он не был склонен к потаканию капризам. … … ... и все же... Алые глаза пробежались по улице. То, что когда-то, вероятно, было тихим местом, было разорвано на части, здания разрушены и разбросаны по ныне потрескавшемуся асфальту в виде обломков. Это была сцена опустошения, свидетелем которых он лично был бесчисленное количество раз до этого – независимо от причины, в конце концов, все они были одинаковыми. Люди погибали, а остальной мир продолжал жить своей жизнью, как будто ничего важного не произошло. Как будто игнорирование их конечной судьбы каким-то образом улучшало ситуацию. ... но не это привело его сюда. Легкая пелена дождя застилала пейзаж, когда он шел через руины, ловко обходя предупреждающие знаки и ленту, которые последние несколько лет были оставлены без защиты от непогоды. Никто из охранников не дежурил, чтобы предотвратить появление посторонних, их отозвали некоторое время назад, поскольку интерес к восстановлению этой части города угас. То, что они предпочли оставить эту открытую рану гноиться вместо того, чтобы заниматься какой-либо реконструкцией, было просто еще одной демонстрацией человеческой близорукости. Расточительно. Не осталось никаких указателей, которые могли бы привести его к конечной цели, но для Зверя это не имело особого значения. Он запечатлел это место в своей памяти, каждая деталь и аспект его цели были тщательно выучены именно для этой цели. По взмаху его руки разбитая машина с визгом отъехала с его пути, протащившись по асфальту с искрами и содроганиями. В конце концов, он остановился перед руинами единственного здания. Он уставился на него. ... он не был уверен, что должен чувствовать. Это не было чем-то уникальным. Это не было примечательным. Это было... обыденным. Бывший дом был так же разрушен, как и остальная часть улицы, расколотый на части, как будто его сделали немногим больше чем спичкой. Явные признаки горения все еще виднелись на гниющей древесине, темные пятна отмечали места, где огонь горел сильнее всего. Ему потребовалось чуть больше минуты, чтобы рассчитать скорость, с которой оно рухнуло, и он пришел к выводу, что у жителей не было времени покинуть сооружение, чтобы избежать смерти. Они были бы раздавлены весом здания. Мгновенно мертвы. ... почему я здесь? В том, что он прибыл лично, не было никакой цели. Он не узнал ничего сверх того, что уже знал, прочитав отчет ... В этом разрушении не было ничего особенного, что потребовало бы его личного понимания. Он вполне мог просто прийти к выводам на основе доступных показаний и быть удовлетворенным своими наблюдениями. Это было бы в конечном счете логичным использованием его времени, когда ему еще так много нужно было сделать с переработкой организационной структуры Котла. … … … ... эти рассуждения казались пустыми. Мимо него пронесся порыв теплого воздуха. Он не потрудился обернуться, даже когда слабый звук шагов, хлюпающих по грязной улице, присоединился к его собственным. Стук дождя по ткани щекотал его ухо, пока она не присоединилась к нему под его небольшим Ограниченным Полем, защищавшим их от самого шторма. Раздался слабый треск энергии, когда портал Двередела закрылся, оставив их наедине с ледяным ветром. ... прошло мгновение. – Я не был уверен, чего ожидать, – пробормотал Гоэтия, нарушая тишину. Незваный гость ничего не сказал, даже когда он признался в слабости, чего он никогда бы не допустил перед своими собратьями-Зверями. Его взгляд простирался далеко и широко на пике его могущества – он был свидетелем событий, которые эта смертная женщина едва ли могла постичь. ... так почему же этот разрушенный дом имел такое значение? Потому что ты знаешь, что могло бы быть. Он предположил, что это был худший аспект всего его опыта. Зная, что случилось бы с этим простым домом. ... и теперь от них остались только пыль и пепел. – Парачеловек... Он отмахнулся от любого бурного объяснения, готовящегося слететь с ее губ. – Я хорошо знаком с деталями, – усмехнулся Гоэтия, слегка оскорбленный тем, что он стал бы утруждать себя расследованием без надлежащего исследования. Это была даже не особенно интересная история, просто женщина, подвергшаяся насилию, вступила в контакт с Агентом и получила способность генерировать взрывы с помощью кинетической энергии. Получившаяся комбинация сделала ее практически невосприимчивой ко всем физическим средствам нанесения урона, а поскольку она перенесла психотический срыв, она начала бесчинствовать в округе. – Меня мало интересует месть мертвой женщине. Ее жизнь закончилась всего месяц назад ... смерть в безвестности от заражения крови. Это было почти смешно, учитывая, насколько жалким все это было. ... или насколько близко они были к этому. Стало ли это последним катализатором? Их призыв опоздал бы к этой катастрофе всего на недели ... незначительный промежуток времени по большому счету. Было похоже, будто с ними разыгрывалась какая-то грандиозная космическая шутка, дразнящий образ того, что могло ускользнуть из их рук в мгновение ока. Если бы их вызвали немного раньше, всего этого можно было бы избежать и ... и… ... он бы не умер. Это было то, за что ты боролся? Именно поэтому ты бросил мне вызов? Гоэтия нахмурился. Это было жалко. ... так почему же он не смог вызвать такую жалость? – ... ты знал его? Он чуть не рассмеялся. – Да. Он знал, что ни один ответ не донесет всю полноту этого. Это было бы все равно, что пытаться объяснить цвет слепому. Он был свидетелем каждого момента их жалкой и бессмысленной борьбы, творцом каждого препятствия, на которое они бросались без малейших колебаний. Видел как они стояли перед неизбежностью своего поражения и игнорировали каждое предложение сдаться. Они просто продолжали сражаться, руководствуясь тончайшей ниточкой надежды на то, что что-то можно было сделать. Все должно было быть напрасно. ... и все же они были здесь. – ... мы все знали его. В конце концов, ему нужно будет сообщить остальным.… чтобы они не предприняли какую-нибудь глупость по собственной воле, но он не мог заставить себя особенно беспокоиться об этом в данный момент. Это ... это было для его же блага, как бы ему ни хотелось отрицать, что он был вовлечен в такое человеческое дело. Они оплакивали потерю, как будто это что–то значило - понятие, которое он всегда находил отвратительным. Какой смысл было вспоминать ушедшую жизнь? Ничто не вернет их обратно. Что значили воспоминания для мертвых? ... так почему же он обнаружил, что скорбит? Несмотря на все его знания, ответов у него не было. – ... хо... хочешь поговорить о нем? Гоэтия повернулся. Костюм Контессы все еще был скользким от дождевой воды, темные ободы окружали ее уставшие глаза. Шляпы, которую он видел украшающей ее, не было, длинные волосы струились по плечам от легкого ветерка. Усталость навалилась на ее фигуру; что-то ощущалось глубоко в ее костях. Обычно он бы сразу отклонил ее предложение ... но он обнаружил, что его багровый взгляд скользнул вниз, к его одинокой руке. Тишина. – Он должен был умереть. Слова повисли в воздухе. – ... победить Тиамат на пике ее могущества должно было быть невозможно, – сказал он, слова медленно слетали с его губ, пока он говорил. Контесса ничего не ответила, позволив ему набрать обороты, когда его рука сжалась в кулак. Он выбрал Тиамат в качестве последнего антагониста в "Сингулярности Вавилония" именно из за этой детали. – Гораздо меньше шансов на победу надо мной в самом сердце моих владений. Все его победы должны были ничего не значить – они не значили ничего. Его вторжение в Храм Времени ничего не значило. Его армия Слуг ничего не значила. Неповиновение Маш ничего не значило. ... и все же… – ... но трус раскрылся и дал глупому мальчишке шанс… какой бы жалкий он ни был, – признался Гоэтия, все еще несколько потрясенный воспоминаниями о том, как Арс Нова разрушила их союз со всей утонченностью несущегося поезда. Это было совершенно ужасно, опыт, который никто из них никогда не испытывал до этого момента. И все же объединенной мощи их силы должно было хватить, чтобы победить его, отбросить в сторону и завершить работу. – ... он ухватился за этот шанс, как и за все остальные. Бросившись в бой вслед за своим партнером ... У него скрутило живот. – Я хотел убить его. Признаваться было неправильно, будто ... он раскрыл какой-то великий грех. ... но разве это не так? Его отвращение к смертности человечества руководило каждым его действием после смерти Соломона – каждый момент его существования был посвящен тому, чтобы смерть больше не преследовала человечество. Желание что они будут жить вечно, не боясь конца. Его целью было сохранение человечества, каждое действие оценивалось и взвешивалось по этому стандарту – три тысячи лет подготовки к тому самому моменту и ... и… ... он хотел убить одного из них. В тот момент ... он хотел покончить с жизнью Рицуки Фудзимару. Не только с целью покончить с единственной угрозой его великому делу – то, что вообще было что-то, что можно было назвать угрозой, все еще поражало его разум, – но и потому, что он хотел увидеть, как Фудзимару погибнет, не выдержав напора его силы. Взять этот последний бастион человечества и отбросить его, чтобы их существование стало лучше. Он хотел убить Фудзимару из чистой ярости, и он ... он… ... он проиграл. Его кулак разжался. – ... было бессмысленно приходить сюда, – пробормотал Гоэтия, глядя на руины, которые при других обстоятельствах, в другой временной шкале могли бы быть гораздо большим. Алеф не дала лучших ответов ... его гибель произошла из-за безудержного бандитизма, еще один случай, который положил конец тому, что могло быть, как будто эти временные линии в некотором роде издевались над ними. – Я прочитал достаточно отчетов, и все же я... я... Слова не сорвались с его губ. – ... ты надеялся, что это неправда. Гоэтия вздрогнул. Это было не ... он не был… ...это… ... это было так, верно? – Я ... я не знаю, пойму ли я когда-нибудь масштаб того, что вы описываете, – пробормотала Контесса, делая шаг вперед, чтобы они оказались бок о бок. Ее взгляд задержался на разрушенном доме, ее мысли были непроницаемы, прежде чем она снова повернулась к нему. Она сглотнула, в темных и измученных глазах отразилась тяжесть мира. – Но я думаю, что… Я думаю, что если бы он был хотя бы наполовину таким человеком, как вы утверждаете, мир потерял кого-то важного. Больше, чем ты можешь себе представить. ... что бы он сделал? Работал бок о бок с Фудзимару? – ... Я знаю, ты нами недоволен, – пробормотала она загнанным тоном, глядя вдаль. Ему не нужно было использовать магию чтения мыслей, чтобы понять, что она говорила. Количество неудач Котла было огромным ... и хотя из них получилось бы что-то хорошее, они были ничем по сравнению с его бывшим противником. – Я не буду отрицать, что мы совершали ошибки... много ошибок. Но я... Она снова повернулась к нему. Их взгляды встретились. Слова отказывались слетать с ее губ. ... впрочем, ей не нужно было их произносить. Она просила о невозможном. Эта временная линия была обречена. Либо из-за возможного разрушения, вызванного инопланетным паразитом ... либо из-за сокращения этой временной линии, как только якорь, удерживающий ее на месте, будет снят. Это было не то существование, которое можно было поддерживать без больших усилий ... и у него было ощущение, что эта временная линия будет не просто сокращена. И все же, несмотря на все это, когда он посмотрел ей в глаза, его мысли заблуждали. ... о другом человеке, который был готов прыгнуть выше головы. Сражаться с силами, недоступными его пониманию. Цепляется за любой шанс, который ему выпадает. – Это очевидно. Жить! Его взгляд снова метнулся к рухнувшему зданию. Он ничего не сказал, когда наклонился и со своей нечеловеческой силой выдернул из земли кусок металла. Потребовалось время, чтобы сгладить недостатки с помощью нескольких хорошо созданных заклинаний, превратив его в невыразительный металлический шест. Он воткнул его в землю, соединив его основание со скалой и асфальтом, так что его нельзя было убрать, не разрушив фундамент. Контесса хранила молчание, даже когда он оторвал кусок дерева от рухнувшей конструкции. После еще нескольких заклинаний был создан знак, прикрепленный к металлическому столбу. Прошло мгновение, пока он рассматривал свою работу. В этих усилиях не было смысла, и все же… … … ... он снова обратил свое внимание на Контессу. – Нам еще предстоит закончить много работы. Он поджал губы. – ... было бы нехорошо задерживаться здесь, Контесса. – Фортуна. Ее взгляд скользнул вниз, к ее рукам, сжатым в кулаки так сильно, что ногти, вероятно, проткнули бы ее кожу, если бы она сжала их еще на мгновение. Ее слова были прерывистыми, как будто она не могла до конца поверить, что произнесла их сама. Она сглотнула, возвращая свое внимание к его алым глазам, когда что-то заставило ее остановиться. Перед ними открылось присутствие, которого им не хватало с момента их первой встречи с руководством Котла, и осознания своих неудач. – ... меня зовут Фортуна. Он кивнул. Хотя "удовлетворенный" - это не тот термин, который он использовал бы для описания этого опыта, он, тем не менее, чувствовал некоторое удовлетворение, когда отворачивался от этой сцены бессмысленной трагедии. Несколько пробормотанных слов, и еще одна брешь в реальности была разорвана, портал Двередела засиял посреди заброшенной улицы. Когда они проходили через портал, чтобы вернуться на территорию Котла, он бросил последний взгляд на свое импровизированное творение. Эти слова были понятны лишь нескольким существам в этой временной линии... ... но этого было достаточно.

Рицука Фудзимару

Последний Мастер человечества​