О крови, стекле и гемофобах.

      В какой-то момент Беркия понял, что Сакуя боится крови. Серьёзно. Возможно до дрожи в коленках, рвотных позывов, темноты перед глазами и всего такого, но Ватануки, засранец, хорошо скрывался. Ну, почти.       Беркия видел, как тот стоит на лестничной клетке и, зажмурившись и зажав нос, быстрыми неровными глотками пьёт такую важную для его существования жидкость. Смешно, вампир, а страдает от гемофобии. — Ты можешь хоть раз не творить какую-то дичь? — раздражённо спрашивает Сакуя, стирая с щеки кровь и вытирая пальцы о куртку свежего трупа в каком-то переулке (самом любимом переулке для убийств Беркии, но кому это важно?). — Мм? Ты о чём? — Беркия отрывается от горла парнишки, убитого буквально только что, и зажимает хлещущую из его горла кровь пальцами, промахивается и струя горячей алой жидкости бьёт ему прямо в лицо, разлетаясь сотней брызг при встрече со стёклами очков. — О том, что ты не только сам измазался как свинья, так ещё и весь переулок уделал, — ворчит Ватануки, морщась, когда кровь попадает на его ярко-розовые наушники. Если они выйдут из строя, Сакуя лично убьёт этого психа. — Хрю, — губы фокусника расползаются в ухмылке. — Если хочешь, могу и тебя испачкать.       И, не дожидаясь очередной колкости в свой адрес, Беркия отнял пальцы от артерии на шее своего обеда, направляя струю крови в товарища. Кровь быстро иссякла, а фокусник, громко гогоча, сбежал от разъярённого Ватануки.       Вообще, как бы про него не говорили, Беркия не был тупым безбашенным психопатом, которого Цубаки, как любимую собачонку, время от времени спускал с поводка и давал всласть попить кровушки тупых людишек (кровь он пил каждый день, но сейчас не об этом). Беркия считал себя вполне себе умным, а своё поведение — игрой на публику. То, что он получал кайф от этой игры и временами забывался, полностью игнорировалось.       Так что, для поддержания образа и удовлетворения собственного любопытства, Беркия время от времени творил поистине дичайшую дичь. К примеру, сегодня он ел стеклянную крошку, желая узнать, что от этого будет. Умереть он точно не мог. — Кого ты опять сожрал? — устало и раздражённо (впрочем, как и всегда) спросил Сакуя, заходя в общий зал штаб-квартиры и замечая сидящего на подоконнике фокусника. — Эй! Сегодня я даже пределы этой комнаты не покидал, — справедливо, как он считал, возмутился Беркия, взмахивая рукой с ложкой полной стеклянного крошева и разбрасывая часть этой щедро политой кровью «несомненной вкуснятины» по полу. Парочка кусочков даже попала в Сакую. — Какого.?! — возмутился Ватануки, вовремя закрываясь от летящего в глаз кусочка стекла с ДНК товарища. — Ты нафига стекло жрёшь? — У меня встречный вопрос! — тут же воскликнул фокусник, на этот раз просто поднимая пустую ложку и облизывая кровоточащие губы. — Как давно ты гомофоб? — Чего..?       И пока вновь звереющий вечный старшеклассник не успел попытаться придушить его, Беркия пустился в разъяснения: — Ну, я заметил, что ты нормально кровь пить не можешь, — пожал он плечами. — Я спросил у Гириото, в каких случаях человека может воротить от вида крови и она сказала, что это гомофобия. — Придурок! Не «гомо-», а «гемо-»!       Беркии показалось, что так громко на него даже Шэмрок не кричал, а уж у него-то поводов было больше чем у Сакуи.       В какой-то момент Беркия узнал, что Сакуя — гемофоб (не путать с гомофобами!). А потом он понял, что спрашивать что-то подобное во время еды — очень удобно, потому что пока разъярённый Ватануки закрывается от летящих в него кусочков стекла с вашей собственной кровью, у вас есть время чтобы сбежать.