Мой (не)счастливый талисман

Однажды Пит скажет правду. Тренеру, родителям и любому, кто посмеет спросить. Выплюнет ее прямо наглецу в лицо, перестанет увиливать, врать и отмалчиваться с улыбкой идиота и ответит на простой в общем-то вопрос честно и правильно, как от него и ждут. Однажды девчонка из сна наконец снимет свой капюшон, приблизится и одной улыбкой сведет Пита с ума, без магии превратит в другого человека, лишь смутно похожего на прежнего… Однажды, но точно не сегодня, в день важной игры и триумфа, которого он ждал так долго и для которого отдал все, загонял команду и себя самого. – Ты вообще меня слушаешь, Бодейн? – продолжает кричать тренер, с каждым словом наклоняясь все ближе к Питу, словно чуя, что тот почти его не слышит. – Какого черта с тобой происходит? – Я в порядке, тренер. Ничего, тренер. Ложь выходит такой гладкой, что Пит сам в нее верит: в конце концов пока биение в висках можно заглушить обезболивающим, а тонкий металлический звон в ушах списать на последствия активных банных процедур и попавшую в них воду, все не кажется таким уж ужасным. И безнадежным тоже. Так, небольшая неприятность без решения и малейших шансов на успех и больше ничего. Мелочь. Ему не привыкать. – Если мы проиграем игру, можешь забыть не только о стипендии и капитанстве, но и месте в команде. Неудачники, не способные собраться, на выход. Пит крепко сжимает зубы, чтобы помешать ругательству, слишком витиеватому и крепкому для нежной тренерской психики, сорваться с губ. Как же несправедливо. Они оба знают, что череда проигрышей, черной кошкой преследующая команду весь сезон – не вина Пита. Им просто не везет, глупо и отчаянно. Настолько, что пройти в финал кажется почти чудом. – Возомнил о себе, да? Мальчишка, думающий о дурацком Зове больше, чем о собственной мечте. Смотреть противно. Пит мысленно приказывает тренеру замолчать, но тот, войдя в раж, произносит фразу до конца, грязным ботинком – или ртом – ступая по самому больному. Тому единственному, чего Пит никак не может простить или стерпеть. – Молчишь? Вот вышвырну на улицу – тогда запоешь. Злость комом подкатывает к горлу. Сдерживать ее тяжело. – Серьезно, просто выгоните лучшего игрока? – холодно интересуется он. – А играть кто будет? Члены команды, обступившие их с двух сторон сторон и невольно поделившиеся на два лагеря, зло шепчутся, но Пит не желает думать, как и чем будет отвечать перед ними за свои слова позже. – Вот как заговорил? Уперев руки в бока, тренер смотрит на него с вызовом, хоть и снизу вверх. В других обстоятельствах Пит бы быстро проникся, отвел бы глаза и пошел на попятный, но теперь ждет. Все внутри него каменеет, и даже чертов Зов становится тише. Как никогда далекие полчаса назад последнее его бы обрадовало, но теперь нет. – Да любой дурень с улицы получше тебя сыграет. То, что началось как стандартная перебранка для поддержания азарта и боевого духа, коих у них случалось по три на дню, на полном ходу летит не туда. И они оба радостно поддают газу, лишь ускоряя катастрофу. – Ну, так и найдите такого дурня, – пожимает плечами Пит, не желая уступать. Словно в ответ на его нелепый выпад дверь в спортивный зал с шумом отворяется и на пороге возникает нечто взлохмаченное, худое и быстрое. – Ой. Под слоями одежды, будто с чужого плеча, Пит узнает в «нечто» девушку только долгое мгновение спустя. И от чего-то это открытие совсем ему не нравится. – Может, ее и возьмете? – спрашивает Пит. – Раз любой чудик подойдет? – Ха! Возьму, если продуешь. Он хочет продолжить ссору, высказать все, копившееся внутри слишком долго, ведь не только тренеру есть что сказать и в чем обвинить, но девчонка кашляет, извиняется и мигом перетягивает внимание на себя. – Занятие по вокалу не здесь, да? Они с Питом встречаются глазами: девчонка смотрит на него мгновение, а потом нервно окидывает взглядом зал, словно вид двенадцати парней в спортивной форме – недостаточно ясный ответ на ее вопрос. – Вокальная студия на этаж выше, – отзывается кто-то из парней. – Проводить? – Я тебе провожу, – устало грозит тренер. – Так, ты, девчонка, марш на вокал, а остальные – три круга по залу. Молча! Пит, как капитан, выполняет просьбу первым, но все равно чувствует, что девчонка буравит взглядом его спину. Тренировка выжимает из Пита все, и сил продолжить ссору, когда все наконец заканчивается, нет. Вероятно, это к лучшему. Умение вовремя замолчать бесценно, но дается ему почти так же тяжело, как злополучный бросок крюком. Пит быстро переодевается, подхватывает рюкзак и, попрощавшись с ребятами, все еще обиженными за его слова о лучшем игроке, идет прочь. И, к своему удивлению, натыкается на знакомую девчонку в коридоре неподалеку от спортзала. – Опять ты? – его вопрос звучит как обвинение, но она даже не морщится. Думай Пит головой, а не чем-то еще, мог бы догадаться, что так будет, еще в спортзале. Слишком уж знакомым был тот ее взгляд, устремленный будто ему под кожу. Слишком заинтересованным, чтобы посчитать его за случайность… Будучи сыном мэра он давно привык к навязчивому женскому вниманию, но караулить его под дверью, чтобы заговорить, это перебор даже для юных охотниц за богатством. – Повода для знакомства лучше не нашла, птичка? – снова спрашивает Пит, так и не дождавшись ответа, побега или внятных объяснений. – Давно тут ждешь? Иногда ему кажется, что принять Зов и привязать себя к единственному человеку, пусть пока незнакомому, – не самая плохая идея. По крайней мере тогда не придется объясняться с наивными дурочками вроде этой, что вечно мельтешат перед глазами, надеясь, что неведомая сила выберет ему в пару именно такую, как она. – Жду? Я… Хм, в общем, я, кажется, потерялась, – холодно отвечает девица, поправляет собственную безразмерную кофту и случайно отрывает от нее пуговицу. Долго смотрит на нее, будто не зная, что делать дальше, а потом убирает в карман джинсов. – И я не «птичка». Меня зовут Гая. Звучит так серьезно и по-взрослому, что Питу становится смешно. Он произносит имя про себя, пробует его на вкус. – Редкое. А я Пит Бодейн. Имя ей совершенно не подходит: со своим маленьким ростом и насупленным, мрачным выражением лица она скорее походит на вредного мальчишку, чем на кого-то, кого могут звать именем, достойным древней царицы. Она напоминает Питу птичку. Воробья, залетевшего в дом. И что ему с ним делать? – Потерялась, говоришь? В кампусе посреди дня? Уловив в его голосе недоверие, Гая зло смотрит Питу куда-то промеж глаз, словно пытаясь прожечь во лбу дыру. Не выходит. – Именно так. С секунду они смотрят друг на друга в упор. Пит первым отводит глаза, почуяв, что девчонка не врет. Может, не говорит всей правды, но точно не выдумывает на ходу. – Я новенькая, только перевелась, – нехотя поясняет она вместо того, чтобы сразу попросить о помощи. Пит хочет услышать ее просьбу. Хочет увидеть, как она присмиреет, сожмет руки в кулаки и сквозь зубы процедит, что он мог бы ее проводить… Но Гая молчит. Гордая или просто глупая? – В середине семестра? Что же ты такого натворила? – приподнимает бровь он. Она не считает нужным отвечать, и Пит примирительно вскидывает руки, не желая лезть туда, где ему точно не рады. – Пошли. Они идут через светлые и совсем не запутанные коридоры к выходу. Пит отлично знает дорогу, но зачем-то делает крюк и сворачивает к зимнему саду, утопающему в зелени. Гаю окружающая красота будто совсем не впечатляет, и она проходит мимо, смотря только себе под ноги, но и так умудряется запнуться о лежащий на пути шланг. – Осторожней, – Пит едва успевает вовремя ее подхватить и удержать на ногах, крепко обхватив руками за плечи. – Падать больно будет. – О, правда? – не скрывая сарказма удивляется Гая. – Ни за что бы не догадалась. У высокого порога на выходе из оранжереи Пит предусмотрительно протягивает спутнице руку, но та жалеет для него не только руки, но и взгляда. – Перевелась среди года из-за Зова? – не сдержавшись, спрашивает он. Влечение, от которого нельзя отказаться и которому почти невозможно противостоять, делает с людьми и не такое, и все же он хочет убедиться, что дело именно в нем. Или просто выясняет, есть ли у девчонки парень? – Не верю в эту чушь, – небрежно бросает Гая. Пит одобрительно хмыкает, хотя сам, испытывая последствия Зова на собственной шкуре, не верить не может. Только противостоять. Как долго? – А, значит, ты еще его не услышала. Его отец услышал Зов в восемнадцать, а мать и того раньше. Счастливый брак, двадцать три года вместе и лучший пример, но… Питу нужно другое: закончить универ, заключить контракт с серьезной командой в Штатах и построить спортивную карьеру. Не зацикливаться на человеке, который все и больше. Не так рано. – Нет, просто не верю в чушь про родственные души. Поддаться Зову – все равно что войти в клетку. – С тигром? – Хуже. С решеткой и замком. Неспеша они доходят до стеклянных дверей, ведущих на заполненную автомобилями университетскую парковку, но ни один из них не спешит прощаться и уходить. Это заставляет Пита нервничать. Что-то – важное и очевидное – не дает ему покоя. Только вот что? – Не веришь в Зов, понял. А во что тогда? – как ни в чем не бывало уточняет он, словно их разговор не прерывался на долгие минуты молчания и пути. – В себя? Гая медленно и неопределенно пожимает плечами, а потом вдруг поднимается на носочки и, не давая Питу опомниться или сообразить, что, собственно, происходит, касается его губ. Резко, рвано и мало. С последним парень особенно не согласен, но Гае плевать. Получив, что хотела, она резко отстраняется и идет прочь, не давая себя удержать. Уже на следующий день от друзей Пит узнает, что Гая учится на «Английской литературе» на курс младше. Думает пойти к ней сразу, но, вспомнив, что нормальные люди после такого бурного начала дают друг другу время на выдохнуть, прийти в себя и подумать, надо оно вообще, послушно выжидает положенные четыре дня. Он хочет, чтобы Гая пришла к нему сама – в смятении и с извинениями наготове – но она не появляется. Нет ни сообщений на телефон, ни случайных встреч в коридорах. Так, словно ничего не было. Но почему? Она решила над ним подшутить? Не понравился поцелуй? Ждет ответного шага, а он глупит? Бодейн выясняет расписание младших и идет к ней сам, но Гая, будто почуяв неладное, не является на лекции. И на следующий день тоже. Девица из сна смеется над Питом в голос и тянет тонкие пальцы к его шее, желая задушить своей любовью, что ему не нужна. Он с трудом сбрасывает ее руки, холодные, как у мертвеца, и просыпается в поту. А потом долгих две минуты не слышит ничего, кроме звенящего в ушах Зова. Притворяться, что все хорошо, становится слишком тяжело. Холодный душ и дыхательная гимнастика помогают немного прийти в себя, но, судя по отражению в мутном общажном зеркале, выглядит Пит все равно паршиво. Зов сводит его с ума. Целый день парень пялится в телевизор и бродит по полупустым коридорам, но вечером проваливается в тяжелый сон, и, едва не проспав все на свете, появляется в раздевалке перед игрой одним из последних. По закону подлости тренер, цербером сторожащий двери, замечает его состояние и опоздание и вполне справедливо злится сразу за все. – Проиграешь – возьму ту девчонку, как и обещал. Правила позволяют брать женщин, я уточнял. Пит покорно кивает, но тренер принимает это за дерзость и, желая наглядно показать, кто есть власть, в первом периоде ставит Бодейна позади всех. Пит носится по площадке всю первую четверть, но едва ли пару раз получает инициативу или мяч. Его мечты о победе и контракте тают, как липкий снег, облепивший стекла спортзала с внешней стороны. Соперники опережают их на тридцать очков к перерыву, и тревога Пита быстро перерастает в панику. Он хочет победить больше всего на свете, но понимает, что одного желания мало. Обычно упорства хватает, но в этот раз – из-за Зова и бог знает, чего еще – он слишком не собран, чтобы играть в полную силу и показать все, на что способен. Может, тренер прав, и он стух? Прошел свой пик и теперь летит вниз прямо с пьедестала, на который успел разве что посмотреть? Пит знает, что проиграть эту игру значит вылететь из чемпионата и даже не увидеть скаутов, способных завербовать его на первый настоящий сезон. Он не может спасовать и вернуться домой без кубка и подписанных крутым клубом бумаг, если хочет быть достойным отца. А он хочет… – Забьешь мяч в корзину для меня? Услышав знакомый голос Пит вздрагивает и в ярости стряхивает с лица полотенце, чтобы посмотреть прямо в ее наглые глаза. Раскаяния в них нет и совести тоже. Гая стоит, небрежно облокотившись на ограждение у площадки, и улыбается так, что Питу становится дурно. И хочется разного. Продолжения? – Это называется кольцо, – сухо поправляет он. – А игра – баскетбол. Ну так, на всякий случай. Рассмеявшись, Гая облокачивается на ограждение слишком сильно и едва не валится вперед. Пит, заметив это вовремя, делает широкий шаг вперед и тянет руки, готовый поддержать, но в этот раз она справляется сама и остается на ногах без посторонней помощи. Даже немного обидно. – Надо же, а я не знала. Спорт – не мое. На глаз оценив ее неуклюжесть как патологически высокую, Пит с жаром кивает. – Я заметил. Они молча смотрят друг на друга и, засмотревшись на ее улыбку, Пит невольно улыбается в ответ. Но тут же напоминает себе, как зол, и строит до комичного серьезную мину. – Зачем пришла? – Хотела поддержать, – пожимает плечами Гая. – Не то чтобы я хорошо понимаю в правилах, но, кажется, удача сегодня не на вашей стороне… Поля. Бодейн скрещивает руки на груди, ни то защищаясь от девчонки, ни то защищая ее от себя, и смотрит на нее во все глаза. – И как, интересно, ты поможешь с твоей-то удачей? – Хм, ну, раз поддержка тебе не нужна… Ее пальцы соскальзывают с ограждения, едва она делает шаг назад. Пит морщится, как от зубной боли. Она не должна уходить, не сейчас. Пит толком не может объяснить почему, но чувствует, что это правда. – Останься. Просьба срывается с его губ раньше, чем Пит успевает ее остановить. И все же решение кажется ему правильным. И дурацким тоже. Он хочет, но не может ему противостоять. Совсем как… Мысль уходит, так и не оформившись во что-то осмысленное, когда ледяные пальцы Гаи касаются его руки. – Ты победишь. Это не вопрос и не просьба, а просто факт, в который он верит так легко, словно обещанное уже случилось. Пит хочет попросить у Гаи поцелуй в награду, но язык будто примерзает к небу. Он кивает и, улыбнувшись тренеру, идет играть. И уже две минуты спустя забивает очко. А потом снова. И еще. Игра заканчивается победой, но Пит, оглушенный овациями, оставляет команду праздновать без него и бежит к трибунам. Боится, что промедлит, и Гая снова исчезнет и оставит его ни с чем. Но она покорно ждет его на скамье, мирно сложив руки на коленях и смотря вдаль. На другую сторону спортивного зала или дальше, в место ему недоступное? – Осталась. – Ты же попросил. Гая позволяет ему по-хозяйски ухватить ее за талию и увлечь в сторону, подальше от людей, к подсобке и тесному мирку на двоих. Бодейн плотно прикрывает за собой дверь и в густой, как сироп, темноте находит ее губы. Его мысли путаются и плывут, но это ощущение ему даже нравится. Пока в голове тишина он на все согласен. Тишина. Черт. Пит резко отстраняется, силой отодвигая от себя Гаю на расстояние вытянутой руки. Все наконец складывается и занимает отведенные ему места. Девочка с горящими глазами и руками как лед из его снов скидывает капюшон и улыбается ее глазами. И как он раньше не понял? – Ты знала? – он хочет быть спокойным и взрослым, но срывается на крик. – С самого начала знала, что нас связывает Зов? В темноте, сотканной из теней и неясных силуэтов, ему не различить выражение ее лица, но он и так знает, что на нем ни тени сожаления. – Зачем врала, что не слышишь Зов? – Разве я говорила, что не слышу? – в ее голосе слышится такая горечь, что Пит мгновенно успокаивается. Чувствует себя виноватым. На смену ярости приходят апатия и желание говорить, выяснить все здесь и сразу. Он отпирает дверь и смотрит на ее лицо, расцвеченное полосой света из коридора. Оно кажется ему красивым, почти идеальным. Все дело в связи или она правда настолько в его вкусе? Теперь ему не узнать. Да это и не важно. – Почему не сказала сразу? – А ты почему так долго игнорировал Зов? – она охотно набрасывается на него в ответ, опаляя злостью. – Вся моя жизнь… Один сплошной кошмар, внутренний зуд, которым ничем не утолить и не заполнить… А потом пустота. Чертова неудача в каждом начинании. Ты хоть знаешь, каково это? Пит пытается взять ее за руку, но Гая ловко вырывается и, зацепив стойку, ворохом роняет на пол швабры и щетки. – Люди, которых отвергла родственная душа, теряют все, даже свою собственную удачу и судьбу. Ты знал? Конечно, нет… В ее глазах цвета разогретого на солнце песка стоят слезы. – Но я приехала не из-за тебя, не для того, чтобы изменить твое решение. Я хотела разорвать нашу связь, вернуть свою удачу и забыть обо всем, но все пошло не так. Быть рядом тяжело. – Разве такую связь можно разорвать? – Если оба откажутся от нее по всем правилам. Этакие клятвы любви наоборот. Пит смотрит на нее, а потом, не удержавшись, ведет ладонью по волосам. Нежно и с любовью. Всей, на какую только способен. – Я не буду отказываться, – шепчет он ей в губы. – Не от тебя. – Что? – Хочу узнать тебя. По каменному выражению ее лица Пит понимает, что сморозил что-то не то. Может, стоило зайти издалека и сначала объяснить то, что он, как последний дурак, принял и осознал только сейчас, почувствовав, какого быть с ней, а не без нее? – Я лишилась своей удачи и превратилась в нечто, не способное завязать шнурки, не придушив ими себя, а ты не хочешь все исправить? – Ты неправильно поняла. – Пропусти меня. Парень загораживает собой проход и для верности разводит руки в стороны. – Не дури, – просит он. – Я идиот, знаю, но не такой, как ты думаешь. – Правда? На секунду Питу кажется, что она заедет ему по ноге чем-нибудь тяжелым и бросится прочь, но Гая обходится без рукоприкладства, ловко выскользнув у него под левой рукой. Ближе к сердцу. – Мы не закончили. Приходи на финальную игру. Я должен объяснить, – кричит он ей вслед, не вполне уверенный, что в таком состоянии она способна хоть что-то услышать. В день финала с неба хлещет ледяной дождь. Бодейн до последнего ждет у трибун, но Гая так и не появляется. – Стоило взять девчонку в команду, тогда бы ты так не дергался, – говорит тренер, как клоун из табакерки возникая у него за спиной. – Вдруг и правда играет хорошо? – Она и мяч от кольца не отличит, – качает головой Пит. – Да и не думаю, что это бы помогло. – Клятый Зов? – Да. Тренер задумчиво кивает, разворачивается лицом к площадке и щурится на искусственный свет, бьющий от лампы под потолком. – Я услышал свой в семнадцать. Красивая была девчонка. – Не знал, что вы женаты. – Я не женат и не был. Пит поднимает глаза и впервые смотрит на наставника как на человека, а не машину, гоняющую их на тренировках и рычащую по поводу и без. – Что произошло? – спрашивает парень, уже зная, что ответ ему не понравится. – Я спасовал, – лицо тренера остается спокойным, но голос дрожит. – А потом она умерла. – Моя жива, – возражает Пит. А потом представляет, какого это – потерять родственную душу навсегда – и снова качает головой. – Так и тащись к ней. Пит моргает от неожиданности, а потом – от удивления. – А как же игра? – Кажется, мой капитан получил травму и теперь в запасных. Думаю, я как-нибудь это переживу. Гая не пускает его на порог, и Пит, словно герой из старых сказок, обойдя конвой из охотничьего пса и строгой матери, забирается к ней в окно. Благо тело после тренировок сильное, а этаж всего второй. – Какого черта? – спрашивает Гая, когда он эффектно перебирается через подоконник и раскрывает для нее объятия. – «Изыди» на меня вряд ли подействует, так что я точно не он, – он ухмыляется и, не дожидаясь, пока она пересилит обиду и потянется сама, привлекает Гаю к себе. – Хочешь знать, кто? Она бьется в кольце его рук, как рыбка, а потом затихает. Пит зацеловывает ее слезы и бесконечно шепчет что-то приятное, нежное, правдивое. Извиняется за все и сразу. Даже за то, чего пока не совершил. – Я твой талисман, – наконец говорит он. – Думаю, теперь все будет хорошо. Гая дышит ему в шею и неверными пальцами тянется к пуговицам на рубашке. Пит судорожно выдыхает и ждет. – Счастливый талисман? – уточняет она, прерываясь на мгновение, растянутое в вечность. – Это как посмотреть.