Your beauty never, ever scared me

Варус вошёл в зал, глубь которого утопала в кромешной темноте. Его сердце пропустило удар, когда на голом камне не оказалось заветного кинжала. Неужели он слишком поздно пришёл? Может быть такое, что с Наафири давно расправились? Или она смогла выбраться? Но с другого конца просторного помещения, которого Варус не мог разглядеть, повеяло чем-то до боли знакомым. Даркин обратился во тьму: — Где ты, сестрёнка? Выходи. В ответ — мертвая тишина. Души охотников в его теле встрепянулись, когда из темноты повеяло холодом: людской страх перед неизвестностью, мерзкое чувство. Но Варус не боялся. Он ступил вперёд, медленно, но уверенно. Тьма поглощала его с каждым шагом, заманивала в ловушку. Но потом он услышал скулеж, такой жалобный и тихий, и остановился. — Наафири, - Варус ласково называет ее по имени. Такой нежности Валмар и Кай не ожидали и наблюдали с интересом. Скулеж притих, будто бы его и не было. Опять тишина и только пустынный ветер завывает, когда просачивается в храм. Варус уже догадывался, что произошло с его сестрой и дал ей время на то, чтобы она успокоилась. Потом послышалось цоканье, будто от когтей. Они бились о каменный пол и становились ближе и ближе. — Сестренка, - Варус глаза прикрыл, блаженно называя ее. Он присел на одно колено и расставил руки в стороны, чтобы та подошла для объятий. Наафири показала ему собачью морду. Глаза были полны отчаяния и боли: она не желала, она хотела не так... Цок, цок, показались мощные лапы и плечи, а голова легла братцу на плечо. Она заплакала. Было редко, когда при жизни, ещё до Вознесения, Наафири плакала. Она была самой остроумной и интересной женщиной из всех, что Варус знал. А ещё она была самой сильной. Слабости ее не брали, скорее она выступала тем, кто поддерживал друзей. Только один раз она пришла к Варусу, легла ему на сильное плечо и громко зарыдала. По ее щекам лились слезы и смывали подведенные тушью глаза. Тогда был первый раз, когда она поняла, что сошла с ума. Варус аккуратно кладет руку на собачью спину. Пара движений по позвоночнику — Наафири садится и сильнее утыкается в шею брату. Жаль, что собаки плачут не так, как люди. Из-за ее спины выходят более мелкие гончие, трутся о хозяйку, с подозрением смотрят на другого даркина. — Я не хотела стать этим, - скрипящий голос издала будто целая стая. В темноте сидело ещё несколько десятков таких гончих, смотрело хищными глазами и видело в Варусе исключительно добычу, - Замолчите! Хватит рявкать! Вонючие и слабые создания... — Ты слышишь их всех? - Варус полностью сел на пол, опёрся о камень, а Наафири прильнула к его груди и неуклюже передвинулась. Иметь собачье тело было ново. Она с безумием смотрела на псин, будто злобно насмехающихся над ее неудачей. Но она до сих пор не могла принять, что смотрит на себя со стороны. — Да. Они все мои сосуды, - заключает Наафири, - меня хотел выкрасть какой-то мужчина. Он был осведомлен о том, на что способны оружия даркинов... Он не трогал меня. Я привлекла эту никчемную стаю, чтобы он прикоснулся ко мне, но в итоге я досталась им. Я правда пыталась избежать поглощения... Варус не переставал поглаживать сестру, думая о том, как она была напугана в тот момент. Тысячи глаз смотрели на нее, а тысячи клыков были готовы загрызть ее насмерть. Его сердце пронзило сочувствие, ужасное человеческое чувство, но по отношению к Наафири оно было допустимо. Она такой же даркин, как и он. — Я схожу с ума, - Варуса будто ударило током, такие знакомые слова и вновь от Наафири, - они рычат все разом. Я не понимаю их. — Я тоже не понимаю своих носителей, - говорит он и его рука поднимается до морды гончей. Она обращает заинтересованный взор на брата, - у меня двое охотников. — Ты похож на себя, - уже более спокойно говорит Наафири. И действительно: поглотив двух, совершенно не похожих на Варуса людей, он восстановил свой облик. По сравнению с другими даркинами, ему крайне повезло, - а я... Собака. Я ужасна, не так ли? — Ты тоже похожа на себя, - Варус вспоминает улыбку Наафири, от уха до уха, скалящую зубы. Он вспоминает хитрые глаза, нижнее веко всегда было подведено тушью и имело внутренний угол. Она никогда не отращивала волосы и по возможности тут же брила. Кожа была такой же белой, как и у Варуса, - хотя мне не важно, кто твой носитель и как ты выглядишь. Ты прекрасна в любом облике, даже когда твое тело было испещрено наростами, а лицо изуродовано, мне нравилось, как ты выглядишь. В тебе заточена страшная сила, а ты расстроилась из-за своего внешнего вида? — Братец... Наафири глубоко тронули эти слова, и она чуть ли не завыла. Но скулежа хватило, хватило тыкаться мокрым носом в шею друга, внюхиваться в запах крови, оставшийся на коже. В ней неожиданно пробудился зверский аппетит, она стала вылизывать щеку брата, а тот впервые после заточения засмеялся.