Ах! душа моя рвется страстьми без успеха.
Не осталось от моей горячей мне страсти,
Как раскаянье, скука, печаль и напасти.
Во всех моих днех нужных слабость бесконечна
Шлет меня скоро к смерти, что бесчеловечна.
Впору было бы подивиться, казалось бы, чудесному случаю. В довольно тёплой Западной Вирджинии, где количество солнечных дней значительно превышало остальные, шёл снег. Смеркалось. А потому не было видно ни единого лучика солнца, – не то, чтобы Кевин Дэй часто мог этим полюбоваться, – облачность не предвещала никаких прояснений. Как и в дальнейшей судьбе Кевина... Он кое-как выбрался из чёрных титанических стен, которые, казалось, с каждым хромающим шагом готовы были обрушиться сверху только бы поглотить Дэя, запечатать его под собой точно в бетонном склепе, из которого ему не вырваться, не сбежать. Душу рвало на части, тело отказывалось слушаться. Его избили, в очередной раз. Рико снова сорвался. То тут, то там на теле Кевина образовывались гематомы, и нет, не только формировались, а уже проявлялись бордово-синими пятнами; кровоточили ссадины. Ноги отказывались слушаться, лёгкие – воспринимать воздух. Судорожные и обрывающиеся вдохи и выдохи были ничем. Кевин не дышал. Не закрывал глаз. Кевин больше не жил. Он словно застыл между двумя ударами сердца. Зимний банкет среди команд первого дивизиона в этом году проходил на территории университета Эдгара Аллана. Было довольно странно видеть малочисленные новогодние украшения среди чёрно-красных стен. Но не для Кевина: он в этом вырос. Для него странностью было как раз то, что воронье гнездо всё же было подготовлено к празднеству, пусть и не так красочно, как делали это другие команды. И в этом они были неизменны. Красно-чёрная мишура, гирлянды, светящиеся исключительно белыми и красными огнями, и такого же цвета фонари. Изысканный и дорогой декор давал чёткое представление о том, чья команда являлась лучшей, и где было место остальных. Он никак не ожидал, что «Вороны» всё же согласятся принимать в Эверморе гостей. «Не могли упустить очередную возможность повыёбываться перед другими командами округа, так ведь?..» – накануне думал Дэй. Но теперь он понял, что это была не единственная причина. Скрывать насилие в родных стенах гораздо проще. Наверное, именно поэтому жертв домашнего насилия не признают жертвами, а избиения и моральное давление приписывают стандартным семейным ссорам и дрязгам, дескать, «Ну повздорили они в кругу семьи, а как поругались, так и помирятся. Простое недопонимание, нечего тут лишний раз обсуждать». Ну произошёл какой-то незначительный конфликт между всегда неразлучными братьями. Подумаешь... Решат ведь свои склоки, и будет всё как прежде: вновь будут звёздами экси, лучшими напарниками в лучшей студенческой команде страны. Вот только, как прежде, не будет уже никогда. Все знали о том, что Кевин был лучшим нападающим как в «Воронах», так и, должно быть, во всей студенческой ассоциации. Кевин Дэй был лучше Рико Мориямы. КРЭ даже решили отчётливо это подметить и потребовать объяснений от тренера команды университета Эдгара Аллана. Тэцудзи Морияма не давал особенно никаких комментариев; не подтверждал и не опровергал слов членов комитета. Тренер «Воронов» произнёс лишь: «Рико и Кевин всё ещё дети. С малых лет они всегда проводили время вместе и на поприще спорта и славы шли нос к носу. Это нормально, что у них могут возникать соревновательные моменты. Так они растут и совершенствуются. Напарники не будут хороши в работе друг с другом, пока не станут такими же сильными соперниками.» – и был таков. Но таким Тэцудзи Морияма был лишь на людях. Слабаки были не достойны ни его внимания, ни его милости. Второй в своей семье, он сам наверняка знал, что значит быть расходным материалом, которого ни во что не ставят. В сравнении с Кенго Мориямой, он был ничтожеством. Но Кенго не было в Эверморе. Здесь абсолютным королём был Тэцудзи. В его руках была вся власть. И этой властью, спустя несколько дней после беседы с КРЭ, тренер Морияма устроил поединок между Рико и Кевином. В день банкета. После того, как все несуразные гости покинули Замок Эвермор. Рико никогда не играл честно. В его руках всегда были грязные мячи или, если угодно, "карты", "фигуры". Рико Морияма не мог позволить ни Кевину, ни кому-либо ещё решить, что Кевин Дэй лучше него. Ведь Кевин был вторым. О чём свидетельствовала цифра на его скуле. Номером один был сам Рико, и таким он должен был и остаться. — Брось, Кевин, мы оба знаем, что я лучший нападающий в команде. И все остальные тоже это знают. Кевин старался никогда не реагировать на выпады Рико. Не отвечать на его провокации. Кевин знал, когда нужно заткнуться и стерпеть то, что пытаются тебе навязать, чем пытаются задеть и оскорбить. Рико этому его научил. Многолетний опыт поглощения нападок вряд ли то, чем Кевин мог бы похвастаться и честно возгордиться своему навыку, который даже и работал не всегда исправно. Не по вине Дэя, а потому, что Рико – козёл. Козёл, нацепивший на себя мантию и корону, который бахвалится каждым своим удачным голом, кичится каждой своей "величественной", по его мнению, выходкой. Хитрость и изворотливость были коронными чертами Рико. Да и не только Рико. Все в семье Морияма были такими. Коварными и изощрёнными. Точно змеями. Вот только, если Тэцудзи, Кенго или его первый сын – Итиро Морияма – были расчётливыми и довольно хладнокровными, то у Рико не было никаких стремлений обуздать свой нрав. Второй сын Морияма делал практически всё, что ему бы вздумалось, и это сходило ему с рук. Все жестокости, все насильственные проявления. Он не умел останавливаться. Ярость и зависть были его лидирующими чувствами, и, как только они пробуждались, – что происходило чаще, чем Рико ел, – он не видел никаких границ. В голове Кевина Дэя всё ещё раздавалось длительное эхо пронзительно-громкого звука. Его собственного крика. Звука ломающихся костей. Безумного смеха Рико Мориямы, его названного брата, с которым они были неразрывно связаны с самого детства. Всё смешалось. Кевин не видит, куда он идёт; не слышит, что происходит вокруг. Гулким набатом в ушах стучит кровь, хотя он думал, что сердце его остановилось в тот самый момент в раздевалке, когда жестокость напарника вновь высвободилась, отпуская всякие тормоза: Рико по обыкновению потерял контроль. Кевин помнит лишь дикую боль, которая не утихала, а с новой силой заставляла терять себя, стоило лишь неаккуратно пошевелить рукой. И он терял. Уже потерял. Кто такой Кевин Дэй со сломанной доминирующей рукой?! Кевин брёл по чёрным коридорам, проходил мимо таких же чёрных комнат. Форма «Воронов» так же черна. И такой же должна была быть крышка его гроба... Но Кевин спасся. Каким-то чудом, он выжил! Мозг отказывался работать. Его мысли всё ещё оставались в раздевалке. Наедине с Рико и чудовищной болью. Все внутренности скрутило от побоев и нервов. Кевин сам стал огромным не комом, нет, глыбой нервов и страха. Его ужасно мутило. Хотелось скрутиться где-нибудь за углом и выдать всё, что застряло в его горле, животе, нутре, в нём самом... Но на это не было времени. Ему нужно уходить, бежать со всех ног, спасаться от безумия Рико, от гнева Хозяина, от «Воронов», от... Экси...
«Ты же знаешь, что больше никогда не сможешь играть?»
В голове эхом проносятся слова Жана Моро. Он был единственным, кроме самого Кевина и Рико, кто видел, что стало с Кевином Дэем. Нет, не единственным. Третьим. Именно эта цифра была вытатуирована на скуле бэклайнера «Воронов». Кевин Дэй пал. Кевин не сможет играть... Но ведь... Экси – его жизнь. С самого раннего детства. Весь Кевин, мать его, Дэй состоял из экси. И кстати о ней. Ведь именно она вместе с Тэцудзи Мориямой изобрела экси, которое получило широкое распространение на весь мир, став самой популярной игрой на международном уровне. А после... она умерла. Погибла в автокатастрофе. И Кевин попал в руки к Тэцудзи, ставшему его опекуном. Опекуном и Хозяином. Кевин Дэй никогда не был свободен. Он, подобно мумии, был замурован навечно, повязан с экси по рукам и ногам. Ногам, которые сейчас передвигались лишь по инерции. И рукам... Одна из которых была явно повреждена, а другая не была основной. Кевину нет веры своим конечностям: придётся прорываться, зубами выгрызая себе свободу. Только бы сосредоточиться, только бы вздохнуть, что ему не удастся, пока... Пока его мозг не заработает, пока он не перестанет быть в той комнате, пока он не перестанет чувствовать гул собственного пульса, подобного погребальному колокольному звону... Но Кевин всё ещё не так слаб, всё ещё не растерял последней отваги, поэтому он быстро находит ответ. Хоть какое-то знание местности и осведомлённость о месте пребывания других команд на период двухдневного банкета помогли ему добрести до довольно дешёвого отеля, в котором расположились, как их называл Рико, «отбросы общества» – «Лисы» из университета Пальметто. Когда он добрался до места ночлега самой отстающей команды по мнению НССА, был уже довольно поздний час, сопровождаемый темнотой улицы. Кевин медлил. Он смотрел на блеклую вывеску названия отеля, некоторые огоньки в буквах которого сверкали, грозясь вот-вот перегореть, а некоторые и вовсе уже не работали... А верно ли он поступил, придя сюда?.. Тренер Ваймак, разумеется, был его отцом, но тот то об этом не знал. Да и сам Кевин узнал об этом не так уж давно. Так на каких основаниях он должен помочь Кевину?.. Простояв ещё немного, Кевин понял, что идти ему, в общем-то, больше некуда. Он вошёл в здание отеля, стараясь скрывать свою руку и держать её так, чтобы не было ни одного лишнего движения. Он подошёл к ресепшену, который оказался пуст, на что Дэй громко и порицательно выдохнул. Команда «Воронов» никогда не останавливалась в подобных местах с некомпетентным персоналом. Оставить стойку администрации без самого администратора было верхом непрофессионализма. Он уж было хотел наплевать на всё: пролезть за компьютер и самому разузнать, где может находиться тренер Ваймак, как из-за песочной шторы показалась взлохмаченная и удивлённая девушка. Она быстро прокашлялась и старалась незаметно привести себя в порядок. Не будь Кевин так взволнован, то наверняка бы заметил выходящего из боковой двери молодого человека, который небрежно закрыл дверь и удалился вглубь отеля. — Здравствуйте, приветствую Вас в отеле «WHITEDOVE». Администратор Ванесса, чем могу Вам помочь? — девушка пыталась выдавить максимально дружелюбную улыбку, на которую сейчас была способна, что не очень-то получалось из-за сбитого дыхания. — Тренер Дэвид Винсент Ваймак. — резко выдал Кевин, словно старался таким способом удержаться на плаву, — В каком он номере? — А Вы, простите... Но Кевин не дослушал. Ему было не до учтивостей, не до обращения внимания на тона и интонации незначительных людей. Здоровой рукой он хлопнул по поверхности стойки регистрации и посмотрел на девушку взглядом, не терпящим возражений. Во всяком случае, ему так казалось. — Номер 214. Справа по коридору лестница, которая выведет Вас практически прямо к нему. — после недолгого поиска в базе данных отеля выдала Ванесса. Кевин не стал благодарить или спрашивать что-либо ещё. Его не волновало, вдруг Дэвид Ваймак сейчас не один или вообще не находится в номере на данный момент. Он тут же направился в указанном направлении. Об учтивом стуке он даже не думал. Просто так ввалился в номер и сразу же наткнулся на Ваймака, ковыряющего карманы своей подвешенной на крючке куртки в поисках чего-то. — Добрый вечер, тренер Ваймак. Не ожидавший ничего такого Ваймак удивлённо воззрился на человека перед ним, который в представлениях точно не нуждался. Внезапное недоумение сменилось абсолютным шоком. Тренер команды «Лисов» не мог отвести взгляда от представшей перед ним картины: вместо руки у самого знаменитого форварда было кровавое месиво. Кевин издал нервный смешок, а может, он готов был разрыдаться на месте. — Вы... Вы можете... — Кевин старается убрать предательскую дрожь голоса, всеми оставшимися силами старается, но у него выходит лишь на выдохе произнести — ...мне помочь? — Кевин?.. — скорее чисто риторически произносит Дэвид. Вопросом тренер словно пытается понять всё сразу. Что здесь, в его номере отеля, делает Кевин Дэй? Почему он в таком состоянии? Как он узнал, где можно найти Ваймака? Чем тренер команды из другого округа мог ему помочь? Наконец, находится ли Кевин всё ещё с ним в одной комнате, или, судя по бледности лица звёздного игрока, может он уже покинул этот мир? Кевин замер, точно что-то в нём оборвалось. Дэй несколько раз моргнул, осматриваясь; дёрнулся, будто увидел какое-то наваждение, но постарался сосредоточить своё внимание на лице тренера, который пребывал в крайнем замешательстве, практически, как и сам Кевин. Ваймак что-то неторопливо говорил, нет, вероятнее всего, спрашивал. — Кевин?.. — повторил Ваймак, слегка склонив голову, — Ты в норме?.. — но Кевин издаёт лишь неразборчивый звук, то ли смешок, то ли нервный хрип, — Я понимаю, как это глупо, но... Ты в порядке? В порядке ли Кевин?.. Чёрт возьми, он абсолютно не в порядке. Сам Кевин Дэй сейчас – полный беспорядок. — Как думаете, я уже на грани? — Кевин чуть ли не заваливается на Ваймака, но тот реагирует довольно быстро, — Честно говоря, я сейчас просто в отчаянии. Помогите мне, тренер. — Ладно, допустим. Чем я могу тебе помочь, парень? — Дэвид провёл Кевина к дивану, — Нужно вызвать полицию? Врачей? Позвонить в администрацию Эдгара... — Нет! — резко воскликнул Кевин. — Нет, ни за что! — Но... — Не нужно ничего из этого. — уже спокойнее добавил Кевин, но всё ещё крепкой хваткой цеплялся за предплечье тренера, — Вы... Вы можете просто увезти меня отсюда?.. То есть... когда будете уезжать из Западной Вирджинии? — Так. Попридержи. — Ваймак вскинул руку в останавливающем жесте. — Давай тогда... Для начала, мы тебя осмотрим. Нет-нет! Подожди. Никаких «но». Давай, отпускай мою руку и немного подожди. Дэвид Ваймак заставил Кевина сидеть смирно до тех пор, пока он не вернётся в номер с медиком команды «Лисов» – Эбигейл Уинфилд. Кевин хотел было возразить, но тренер заверил его, что Эбби – надёжный человек, что, если Кевин не захочет рассказывать, то она не станет спрашивать, что она осмотрит Дэя, раз уж тот отказался вызывать службы и уведомлять «Воронов». Кевин был обречён, безнадёжен. Он чувствовал, как растерял себя по кусочкам. Кусочкам, которые, должно быть, рассыпались по всему пути его бегства от комнаты в Эверморе до дешёвого и потрёпанного отеля. А что, если... Что, если его найдут по этим хлебным крошкам? «Вороны» и так уже склевали душу Кевина (и не только душу), а теперь займутся и остатками. О, они непременно найдут, просто так не отпустят, даже калеку. У Кевина не было воли, её не могло быть: ни у кого в команде университета Эдгара Аллана её быть не могло. Кроме Рико, в те моменты, когда иерархия начиналась с него (Тэцудзи всё же не нянька «Воронам», чтобы сидеть с ними двадцать четыре часа в сутки и мнимый двадцать пятый — ирреальные мгновения, тянущиеся вечность перед сном. Он – их Хозяин). Монументальная, единая стая «Воронов» во главе со своим Королём или Хозяином обязательно доберётся до израненного Кевина. Они выйдут на него в любом случае, и, возможно, ему не следовало втягивать в это кого-то ещё. Кого-то непричастного, не заслуживающего попасть под перемалывающее колесо, принадлежащее клану Морияма. Пусть Ваймак и был его биологическим отцом... Ну и что с того? Разве можно было из-за этого ухватиться и потащить ко дну абсолютно незнакомого человека? Они друг другу никто. Но отчего-то Кевину хотелось довериться Ваймаку. Он сам не мог объяснить... Просто чувствовал. «Может, кто-то бы назвал это зовом крови? Ха-ха... Какой бред...» Эбигейл и правда не стала задавать лишних вопросов, интересовалась исключительно его состоянием и травмами. Дэвид преимущественно молча подпирал стену. Тренер повидал многое, а потому точно знал, большего Кевин точно не расскажет, во всяком случае пока. Медик подлатала его как могла: в подобных условиях большего не добиться. Она посоветовала Кевину не напрягать руку лишний раз, не делать резких и дёрганных движений, заверила, что будет его отслеживать и, рассудив, что более её услуги не требуются, и внезапный пациент ей не очень-то доверяет, поспешила покинуть номер тренера. Ваймак придвинул стоящий поодаль стул и сел напротив Дэя, — А теперь давай по порядку. — Тренер знал, что разговор будет тяжёлым. Но и сомнения, что Дэй не решится рассказывать, его не терзали. И Кевин рассказал. Рассказал по крайней мере то, что было важным и помогло бы ему убедить тренера. Обезболивающие и успокоительные лекарства начинали оказывать необходимый эффект, что ещё не подействовало в полной мере, но помогло хоть немного прийти в себя, вернуться в реальность и собраться с мыслями. Он не смел даже и заикнуться обо всех зверствах, пережитых в гнезде. А потому поделился с тренером лишь частью правды. Той частью, которая окончательно сломала Кевина Дэя, точно так же, как и Рико Морияма сломал ему руку. — В нашем автобусе есть место. Точно уверен, что собираешься поехать в Южную Каролину и не собираешься оповещать Тэцудзи? — Я... был бы Вам премного благодарен. — нервов в Кевине не осталось, все он уже истратил; да и действие медикаментов и явная надёжность Дэвида Ваймака позволили ему сбросить напряжение, пусть и не до конца. — И... Спасибо, что не вышвырнули меня. — Брось, парень. — Дэвид хотел бы выдать что-нибудь ободряющее и успокаивающее, как ему посоветовала Эбби, но быстро бросил эту затею и махнул рукой на диван, — Сегодня поспишь тут. Завтра до обеда мы отсюда уезжаем. Я не привык держать тайны от команды; «Лисам» очень не понравится, что их оставят в неведении, но кое-какой авторитет я всё-таки имею в этом балагане: вопросов не будет. Над дальнейшими действиями подумаем уже позже. Пока сможешь остаться у меня в квартире. И, пацан, — обращение к Кевину Ваймак специально выделил голосом, повысив свой тон, — мы разберёмся. Слышишь? Здесь. Сегодня. Тебе ничего не угрожает. Постарайся поспать. Кевин кивнул, благодарность застряла в горле: Ваймак уже удалился в комнату с постелью. Скорее всего, номера членов команды были стандартными: с несколькими кроватями в одной комнате, без какой-либо отдельной зоны. Должно быть, номер тренера был единственным с подобной планировкой, так как «Лисы», очевидно, не планировали задерживаться в Западной Вирджинии ещё на день, и одной комнаты, где могла бы собраться вся немногочисленная команда, было вполне достаточно. Дэвид вынес Кевину подушку прямоугольной формы и узкое одеяло и, опережая вопросы и возражения, которые Кевин бы и так не озвучил, осведомил Дэя, что подобным глупым образом отель комплектует двуспальные кровати, а затем снова исчез в дверном проёме, прикрывая за собой дверь. Кевину потребовалось ещё какое-то время, чтобы осознать и структурировать всё, что произошло с ним за один, чёртов, день. И только после того, как стук сердца стал приходить в норму после прогулки по совсем свежим воспоминаниям, Кевин перестал порываться вскочить и унестись прочь, а, устроившись на диване, накрылся пледом и вперился взглядом в потолок. Он так устал от раздирающего его страха. Да, ужас сковывал, но рвал он куда беспощаднее. Но сейчас Кевину отчего-то не страшно. Не так, как было раньше. Призрачный шанс на спасение дарил ощущение подсвеченной тропы среди непроглядного леса. Не ясно, куда выведет его эта дорога, а путь его будет тернист, но он потянется к свету. Среди мрака, возможно, стоит ухватиться за ярко-оранжевую вспышку: всяко лучше, чем вечность блуждать во тьме. И, даже если он попадёт в не менее опасный пряничный дом Пальметто, он предпочтёт быть слабым там, чем вернуться в воронье гнездо. У Кевина Дэя действительно есть шанс изменить свою жизнь, чтобы избежать вчерашней угрозы гибели. Возможно, ему нужна была эта травма. Нужна, чтобы вырваться из гнезда. Нужна, чтобы понять, что он всё ещё жив, что он всё ещё дышит. И, возможно, в этот день, четвёртого декабря, он не только потерял кое-что важное для себя, но и обрёл. Обрёл тех, кто будет рядом, кто даст защиту, кто научит его жить. Кевин не был человеком веры: единственная его вера заключалась в нём самом, и молитвы были лишь о том, чтобы на следующий день очнуться живым. Но сейчас ему хотелось верить. Но верить, опять же, не в Бога, а в завтрашний день. Ведь ему пообещал Ваймак. Тренер «Лисов» дал Дэю необъяснимое чувство безопасности, которое, пусть и казалось до ужаса мнительным, было столь желанным. Порою знаки значимы больше, чем означаемы... Кевин не был глупцом: он знал, что от семьи Морияма просто так не сбежать. Но он так устал... Мог же он хотя бы один блядский день отпустить всё к чертям и просто уснуть, не боясь быть избитым ночью?! Гнев побочной ветви Морияма точно настигнет его, но, по крайней мере, это будет не сегодня... Кевин бредёт по бесконечному лесу. Под ногами мёртвые листья: деревья пусты. Позади раздаётся шум. Кевин затравленно озирается. Вокруг пусто, но от этого ему ещё неспокойнее. Страх сковывает, заставляет настороженно осматриваться. Что он здесь делает, и как он сюда попал? За спиной снова шорохи. Пронзительный вопль разносится по всей округе, отскакивает от каждого дерева. Голова идёт кругом; мысли путаются. Душераздирающий гвалт сверху. Кевин падает. Пятится на локтях назад, упирается в дерево – ползти больше некуда. На голых ветках деревьев сидят вороны. Чёрные глаза следят за ним, не выпускают из виду. Сгущается туман. Темнеет. Кевин не может пошевелиться. Картина статична, динамики не приемлет: встать, пошевелить хоть пальцем, сделать вдох – исход один. Его убьют. На месте. Незамедлительно. Смех. Кевин слышит тот самый смех. Прямо за стволом дерева, прикрывающего ему спину. Он здесь. Он нашёл его. Рико Морияма нашёл его. Глаза по-прежнему заволакивает тёмная пелена. Но Кевин часто моргает, вертит головой отрешённо. Правая рука сжимает что-то на животе... Одеяло?.. До него не сразу доходит, где он находится и куда пропал Рико и все вороны. Он сильнее сжимает кулак, создавая ещё больше тканевых складок. Он под защитой. Вот его оборона. Ровно двадцать один день спустя Кевин Дэй поймёт, что его прошлое с «Воронами», так и останется в прошлом. Он поймёт это тогда, когда Дэвид Ваймак небрежно протянет ему бутылку пива и стуком стекла о стекло подарит осознание, что Кевина приняли, а Эбби Уинфилд вручит аккуратную коробочку молочного печенья и тепло обнимет бывшего ворона. Ворона, выпавшего из гнезда.