***
Гилтиас не почувствовал удара. Кажется, он вообще перестал что-либо чувствовать, потеряв связь с телом. Как сквозь водную гладь он видел светлеющее небо, испуганное лицо Ботар-эля, слышал приглушённый голос. Очень хотелось ответить, что с ним всё хорошо, что он слышит, вот только душа дракона находилась в каком-то другом месте. Здесь вполне получалось двигаться и говорить. Это место было пустотой, однако ноги стояли на твёрдой земле. Гилтиас озирался, пытаясь успокоить стучащее сердце. Он ведь столько раз попадал в похожие места… Однако нехорошее предчувствие проходилось холодком по коже. —Ну здравствуй! От женского голоса за спиной Гилтиас вздрогнул, оборачиваясь. Резко повеяло холодом, который пока только вызывал слабое покалывание в пальцах. —Кто ты? — всё же испуг отразился в голосе, потому что женщина вдруг расхохоталась. —Как дивно выходит, золотце не узнаёт меня! — незнакомка двинулась к нему. Длинные белые волосы легко колыхнулись, словно весили как горсть пущенных по ветру снежинок, взгляд льдисто-голубых глаз наоборот был невероятно тяжёлым. Судорожный вздох Гилтиаса замер в груди от прошившего насквозь холода. Ледяная рука невесомо скользнула по плечу. К спине словно глыба льда прислонилась, ухо опалило ледяным дыханием. —Я Метель, Гилтиас, — шипение обжигало, на щёку легла когтистая рука, не давая отстраниться, —Ты даже лучше этого мазилы — эльфа. Это ведь ты пришёл в Зал Переходов. Ты освободил его и забрал моё сокровище. Ох, Гил-ти-ас! Вы победили меня, но я так просто не умру, знай. Я возьму тебя с собой. Ты сам попросишь меня о смерти. Сердце Гилтиаса пропустило удар. Он было рванулся, но тело словно льдом сковало. В ухо и щёку холод вгрызался ощутимее всего. —Нет… — невольно сорвалось с губ. —Да, моё последнее сокровище. А твой дружок будет смотреть, как ты умираешь, и плакать, не зная причины. Он будет проклинать меня! Глупец, что направил на меня стрелу и подвёл всех выбором собственного сердца. Он будет корить себя за твою смерть. Сердце с каждым её словом всё сильнее билось в груди, разгоняя кровь. Горячее, оно всё пыталось противостоять стремительно подступающему холоду. —Времени у нас не много, но достаточно, чтобы успеть в последний раз поиграть. Голос Метели был похож на хрусталь. Она засмеялась, отстраняясь, лизнув напоследок заострённое ухо. Тут Гилтиас понял, что снова может двигаться. Схватился за ухо… Вместо кожи там был лёд, начавший вдруг таять под тёплыми пальцами. Смех драконицы стал громче. Гилтиас осознал весь ужас ситуации, и из глаз хлынули горячие слёзы. Замёрзшую щёку обожгло болью, на землю закапала алая кровь, разбиваясь у ног мелкими льдинками. Единственное оставшееся ухо всё ещё слышало приглушённый голос Ботар-эля, который его звал.***
В комнате было сумрачно. День клонился к закату, солнце давно ушло от этой стороны замка. Ботар-эль сидел у кровати, пустыми воспалёнными от слёз глазами всматриваясь в неподвижное лицо Гилтиаса. Столько раз мысль о смерти дракона догоняла его, что эльф больше не выпускал из рук тонкого запястья, улавливая слабый пульс. Он закрыл голубые глаза, поэтому казалось, что Гилтиас спит. Только он ведь на самом деле не спал… Его словно заколдовали. Что несла в себе последняя атака Метели? Как скоро очнётся золотой дракон и очнётся ли вообще… Ботар-эль стиснул зубы, подавляя очередной порыв рыданий. За столь короткое время знакомства Гилтиас стал для эльфа очень дорог. Ему думалось, что жизнь специально заморозила его на века, чтобы свести с этим золотым чудом. Эль думал, что наконец нашёл поддержку, опору и… любовь. Вот только теперь всё это неподвижно лежало перед ним на кровати и, возможно, умирало… Вдруг на щеке дракона что-то сверкнуло. Ботар-эль не сразу понял, что это слёзы. Из уголков глаз тянулись блестящие дорожки. Эльф протянул руку, чтобы вытереть влагу и с ужасом обнаружил лёд.***
—Что же ты плачешь, моё сокровище? Чем ближе подходила Метель, тем труднее было дышать. Сердце сжимало невыносимой болью, от чего Гилтиас начинал задыхаться. Казалось, что ещё чуть-чуть и его сердце просто разорвётся, не выдержав напора сил драконицы. Белые, как снег, пальцы отняли окровавленную ладонь от кровавого месива, что когда-то было щекой. Очередное прикосновение к лицу обожгло холодом, останавливая кровь, замораживая её. В глазу с той стороны что-то лопнуло, половину лица прострелило болью и стало темно. —Какое глупое сокровище. Это ведь только начало! Гилтиас не сразу понял, что кричит. Оставшийся глаз ничего не мог разобрать за мутной пеленой. Замороженная половина лица не шевелилась, лишь вгрызалась болью всё глубже, в самый мозг. Ледяные иглы въедались в тело, местами вспарывая кожу, замораживая кровь. Дыхание будто сковало вместе с возможностью двигаться. Из груди вырвался хрип, когда руки за гранью видимости коснулись чужие губы. Метель медленно целовала каждый палец, каждую фалангу, бережно оглаживая, будто это на самом деле была её драгоценность. Хруст раздался слишком неожиданно. Сознание окончательно затопило болью и мраком. Гилтиас не мог сделать вдох, но кричал, давясь криками. Лёгкие жгло нестерпимо, но он почему-то оставался в сознании. —Хрупкое, хрупкое золото! Как же приятно ломать тебя и слышать твои крики. Палец за пальцем, до светящихся искр перед глазами, если у него ещё были глаза. Последним Метель отколола запястье, отпуская. Гилтиас рухнул на землю, заходясь в кровавом кашле, путаясь в собственных волосах, прижимая к груди то, что недавно было рукой. На грани создания на ухо вдруг шепнули голосом Ботар-эля…***
—Нет, не верю… Ботар-эль с ужасом осознал что тело Гилтиаса, такое красивое, тонкое, не просто стремительно остывало — его вымораживало изнутри. В первые минуты осознания эльф пытался остановить лёд, только потом понял, что попытки тщетны… —Гил, пожалуйста, ответь мне… — Ботар-эль крепче сжал покрывшуюся инеем руку, прижимаясь к ней губами. Иней и не подумал растаять, —Прошу, живи…***
—Прошу, убей меня… Гилтиас скорее подумал, чем сказал это. Где-то над головой звонко и невыносимо холодно смеялись. Лежать на земле становилось всё холоднее, словно это был лёд, словно непослушное дурацкое тело медленно в него вмерзало… —Сокровище моё, Гилтиас! Тьму невидящих глаз вдруг разрезал лучик света, зовя за собой. —Да… Дракон повиновался. Перевернулся на спину, протягивая целую руку к этому свету. Показалось, что лёд под спиной треснул, и теперь он тонет в тёплых объятьях безграничного океана. Руки коснулись, переплетая пальцы, прижимая к себе. Огладили бедро, спускаясь всё ниже… Видение померкло, выбитое болью. Встать больше не представлялось возможным. Только не без одной ноги. Правда и смысла уже не было… Гилтиас больше не слышал голосов, не слышал собственный крик. Всё слилось в одну большую вязкую боль, которую нельзя было погасить. Острые когти медленно распарывали грудь, кромсая кожу на кубики льда, обходя стороной сердце, что стремительно остывало, больше не имея сил и возможности биться, когда кровь в венах полностью замёрзла. Последнее, что Гилтиас смог почувствовать, это прикосновение к горлу. Ледяная рука сдавила дёрнувшуюся последний раз жилку, мучительно медленно сжимая, пока слух не приласкал хруст сломанной шеи, а в повисшей тишине растворилось одно единственное слово. —Эль…***
Казалось, ничего не произошло, но в одно мгновение что-то вдруг поменялось. Словно где-то на грани восприятия раскололась льдинка, рассыпаясь звенящей тишиной. Слёзы замёрзших глаз остановились. В хрупком заледеневшем теле затихла жизнь. Если бы только был второй кристалл жизни… Если бы только Эль мог разморозить своё золотце, как однажды разморозили его… Только хрупкое холодное тело Гилтиаса больше не шевелилось и ни горячие слёзы, ни поцелуи не могли вернуть его к жизни.