***
— Пёрл Бронсон-Старр, семь лет, просим подойти ко главному входу — произнёс всё тот же женский голос три раза и затих, снова исчезая где-то в глубине здания. Маленькую дочку Сэма и Белль, на самом деле, почти никто не искал. Уж слишком все были заняты прелестями своего выходного дня. Эдди посадили на лавочке недалеко от здания фабрики, строго-настрого запретив ему куда-то уходить, «гадюка» ушёл практически сразу, вспомнив о наступающей сессии, а Бронсон и Старр наматывали круги по всем местам, в которые только могли зайти. Толку, правда, было мало — любопытная девочка ускользнула куда-то далеко. — Вы нашли её? — с надеждой спросил Эдди, когда папа подошёл к нему. — Нет. Вообще ничего. Думаю, скоро будем искать за фабрикой, или что-то вроде… — Папа. Самуэль поднял взгляд на сына, слегка раздраженный тем, что его перебили. Эдди, однако, выглядел испуганным. — Да? — Мне кажется, что-то трещит. — Кажется, сынок, — не долго думая ответил он, повернув голову назад. Белль направлялась в их сторону.На макушке фабрики начали виднеться искры.
Затем — громкий, оглушающий звук и редкая вспышка света.
Крики людей. Шум падающих тел. Плач детей.
Побег.
— Белль?.. — прошептал Сэм, в попытках сесть хотя бы корточки. Он видел, как на его широкую ладонь капали алые капельки крови, заливаясь в морщинки и стекая на траву — О… О боже… Боже! БЕЛЛЬ! Она лежала, почти вся в крови, тяжёлая поднимая и опуская грудь, из последних сил пытаясь дышать. Сэм подполз к ней так быстро, как только мог, и ужаснулся — больше всего крови было у рта и в области плечевого сустава. И он, черт возьми, точно не хотел знать, почему в области её правой руки так пусто. — Нет, нет, нет, нет, нет… Держись, держись, я… я что-то придумаю, я… Отведя взгляд в сторону он заметил Эдди, что едва шевелился, пытаясь встать. С его бородки, как и с бородки Сэма, сочилась кровь.Пёрл. Где Пёрл?
Сэм спохватился, не думая даже о том, чтобы бережно положить жену на траву, и тут же рванул ко входу в фабрику. Огонь, дым, суета проснушвихся… Он бы не смог пройти так, чтобы остаться в живых. Попытался — его тут же схватила какая-то крепкая мужская физиономия, чье лицо было полностью изуродованно. — Что ты, блять, делаешь?! Отойди! Отойди отсюда! СУКА, БРОНСОН, НАЗАД! Самуэль не слушал. Его слова были будто в тумане. Он лишь опустил голову, и тогда изуродованный охранник услышал громкое рыдание.***
— Не было никаких шансов, что она выживет, — тихо лепетала тётя Пэм, постукивая по своей громоздкой аптечке — Мне… очень жаль, Сэм. Бронсон глубоко вздохнув, одной рукой закрыв глаза. Эдди молчал. В это было трудно поверить. И под «этим» он имел всё — резкость происходящего, смерть младшей сестры, возможностью потерять маму и слабый отец. Все это было впервые, все это вошло в его жизнь так резко, что он даже не знал, как реагировать. — Как там Белль? — Удивительно, что она не умерла от болевого шока или потери крови. Скорее всего, она справится, но организму нужно время. Сейчас она будет просто… Спать. Памела мягко погладила брата по руке. — Я сделала всё, что могу на данный момент. — Да. Да, я понимаю. Спасибо, — он наконец-то убрал руку от глаз и взглянул на Эдди — Вот бы ещё мы справились. — Не говори глупостей! Я знаю, что вы сможете! Эдди мягко улыбнулся. Правда, несколько неискренне. Что-то ему подсказывало, что папа был прав.***
Эдди тихо спустился со своей комнаты вниз. Теперь там всегда было тихо и темно, что он ненавидел. Он шёл бесшумно, как призрак. Заглянул в комнату родителей. Картина там была такая же, что и в любой другой день: мама лежит на спине, укутанная летним одеялом, а отец сидит рядом с ней, положив руку на её левое запястье, то и дело проверяя пульс. Сэм все время проводил с Белль, будто сына у него не было вовсе. Он даже засыпал там, сидя, лишь бы иметь возможность ощупать её запястье. — Пап? — тихо прервал тишину Эдди. Отец поднял свои стеклянные глаза, — Я кушать хочу… Сэм глубоко вздохнул, отпуская жену и тяжело вставая со стула. — Пошли. Накормлю тебя чем-нибудь. Увидев перед собой тарелку отвратительного, подозрительно оранжевого супа тёти Пэм, Эдди разочарованно вздохнул. Это была единственная еда, которая появлялась дома в последний месяц, но проблема в том, что тётушка готовила просто отвратительно. Суп был пресный, без мяса, и, кажется, с протухшими овощами. — Ешь, — Сэм сел напротив и скрестил руки. Эдди послушно поднял ложку и принялся уплетать это кулинарное недоразумение, борясь со рвотными позывами. Пока он ел, он заметил пачку сигарет в кармане отца. Это расстроило его ещё сильнее. В свои девять лет он уже знал, что сигареты курят те, кто устал или нервничает. А ещё он знал, что если кто-то курит, то он, скорее всего, начнёт пить алкоголь. Это пугало ещё больше — он ни за что в жизни не хочет, чтобы папа пил. Эдди уже видел такие сигареты в доме тёти Пэм — их курил её отвратительный муж, который любил пускать дым прямо в лицо жены. Он постоянно противно шутил, трогал Эдди и его сестру, папа даже говорил, что он бил тетю, но, почему-то, ничего с этим не делал — лишь сжимал зубы и кулаки. А ещё муж тёти Пэм всегда предлагал выпить коньяк на семейных посиделках. Тогда становилось ещё страшнее: он шатался, говорил и делал ещё больше мерзостей, угрожал, кричал. Но всем было все равно. Они были пьяны, а от того безучастны, как его отец сейчас. За размышлениями Эдди не заметил, как съел всю тарелку дерьмового оранжевого супа. — Надо же, — Сэм притворился удивлённым, забирая тарелку. —… Пап? — Слушаю. — А почему ты куришь? — Эдди взглотнул, увидев, как отец переменился в лице, но не успокоился: — Ты же спортсмен, и… Всегда говорил, что это плохо… Что ты бы никогда… — Никогда не говори «никогда», — отрезал Сэм, двинувшись в сторону спальни — Разные в жизни обстоятельства бывают. Вырастешь — поймёшь.***
«Привет. Я нашел этот дневник на чердаке. Теперь буду писать тут, как прошли мои дни! Сегодня, например, к нам пришла тётя Пэм, чтобы приготовить еду и поговорить с папой. Они закрылись в комнате, но я всё слышал. Тётя Пэм сказала, что мой папа — дурак. Она сказала, что он не должен так волноваться насчёт мамы, что не должен переживать насчёт Пёрл, что он должен сосредоточиться на мне. Она говорила, что он убьет меня, если продолжит так себя вести. А папа плакал, я слышал это! Я слышал, как папа плакал, а ещё говорил, что смерть Пёрл — его вина! Ненавижу эту тетю Пэм!!! Она такая злая!!!!! А папа мой не дурак, и не виноват ни в чем, и меня он никогда не убьет!!! А ещё, а ещё, в отличие от тёти Пэм, мой папа вкусно готовит, и, в отличие от её мужа, он не пьет алкоголь, а только курит сигареты!!! Мой папа гораздо лучше чем тётя и её глупый муж!!! Она просто завидует мне, маме и папе. Она хочет также.»***
«Сегодня папа приготовил печенье! Я был так рад, что съем что-то кроме супа Пэм! Было очень вкусно, а ещё, папа сегодня был гораздо добрее, чем обычно. Он даже почитал со мной книжку и дал мне посмотреть старые чертежи роботов!!! Теперь я снова узнаю папу! Осталось только, чтобы мама снова проснулась, и тогда мы снова будем вместе, как раньше, но без Перл! Это немного грустно, но я очень рад, что с папой всё хорошо. Надеюсь, так будет и дальше.»***
«Сегодня мама проснулась. Папа очень обрадовался, и я, конечно, тоже. Он показал ей протез, который сделал недавно, он целовал и обнимал её, и я тоже целовал и обнимал маму! Но потом папа попросил меня выйти, и я услышал, как он предложил маме сходить к стоматологу, а она начала кричать и ругаться! Может, она тоже боится дантистов? Потом я услышал, как кто-то упал. Мама позвонила тете Пэм, и оказалось, что у папы был сердечный приступ. Пэм сказала, что папа мог умереть, а приступ случился, потому что он слишком нервничает. А ещё она сказала ему перестать курить и вернуться к спорту! Это первый раз, когда я рад, что тётя Пэм пришла к нам! Я не хочу остаться без папы. Я люблю папу!»***
«Прошло шесть лет с моей последней записи… Нормально так, да? Сейчас мне пятнадцать. Вдаваться в подробности происходящего в семье не хочу. Сегодня ночью я сбегаю из дома, точнее, я сбегаю прямо сейчас. Я долго думал, брать дневник с собой или нет, но решил, что оставлю его здесь, чтобы не потерять. Честно говоря, мне страшно убегать. Я не хочу, чтобы отец умер, но, сука, он предал нас всех, снова пойдя на эту фабрику. Это последняя капля, вот. Надеюсь, он просто будет надеяться, что я найдусь, или что-то типа того. Сейчас под окном меня ждёт новый друг. И, наверное, новая жизнь? Прощайте?P.s. Мама и папа, если вы это читаете, то не бойтесь за меня. Я в безопасности и буду звонить. Простите за побег.»
Закончив запись, Эдди закрыл дневник и кинул его под кровать. Выбираться из дома через окно было не так-то и страшно — под окном стояло огромное дерево, по которому спуститься было легче лёгкого. — Прости за задержку, — парень отряхнул руки от грязи. — Да ладно, братан! — он обнял друга за шею — Не парься, Кольт! —… Я Эдди. — А будешь Кольт. Как револьвер, — новый друг хитро улыбнулся — Ладно, пошли. Тебе ещё обжиться надо. Кольт послушно пошёл за ним.***
— Не нашла? — Как под Землю провалился. Ты, главное, не нервничай. — Что уж там… — Он найдется, поверь мне. — Верю, Белль. Верю.***
Мало кто ожидал, что Кольт доживёт до двадцати пяти. Особенно, когда ему всё-таки подсунули газету, в которой черным по белому было написано о смерти пожилой супружеской пары, Сэма и Белль Бронсон-Старр, умерших на старой фабрике. Но Кольт дожил. Как-то так сложилось, что прибиться к шайке бандитов стало лучшим его решением за последние десять лет. А вот ходить с ними на перестрелки — нет. — ДВА ПАТРОНА? ТЫ СЕРЬЁЗНО? — Кольт пытался стрелять, но револьвер был абсолютно пуст. Он слышал, как некоторые из его товарищей кричат и булькают, слышал, как враги приближаются.Он побежал.
Он бежал, по ощущениям, целую вечность, под палящим пустынным солнцем, даже не оборачиваясь. А потом добежал до какой-то большой вывески с гордой надписью «Старр Парк». — Уау, — только и смог произнести Кольт, прежде чем зашёл в парк и забыл всё.