К чему приводит богатая фантазия или типичные будни восьмиклассников

Больше всего Дрим ненавидит в себе две вещи: чересчур богатую фантазию и чересчур острую реакцию на кое-какие действия. А говоря простым языком, он извращенец, который в даже самом невинном действии увидит подтекст, и который слишком легко возбуждается чуть ли от всего. Вернее: чуть ли не от всего, что делает Киллер — его одноклассник, друг, а по совместительности и объект желания и воздыхания. Обычно все, что творил пустоглазый, было терпимо и без особых проблем переносимо. Но то, что происходило на этой неделе... Это просто невыносимо. Киллер стал оттягивать ручкой губу, слегка прикусывать колпачок и иногда едва заметно касаться того языком. Конечно, Дрим не мог не представлять на месте нее кое-что иное. Пустоглазый стал чаще потягиваться, оголять поясничные позвонки. А то как тот мимолетно, точно невзначай поднимает свитер до ребер... Ему даже учителя сделали замечание! А сейчас наступил... Ад. Да. Именно. Хоть Дрим и извращенец, но он культурный извращенец. Но не об этом. Киллер как уже целый урок насилует ручку языком! Прям натурально насилует! По другому это не опишешь. И, вроде, это должно быть мерзко, да вот только у золотоглазого уже во всю стоит. А глазницы никак не отведешь: пустоглазый сидит на соседнем месте. Так близко... Опасно-опасно близко. Дрим боится лишний раз пошевелится, не то, чтобы прикрыть главное доказательство его возбуждения. Боится, что Киллер посмотрит на него. Боится, что друг — друг, Боже! — увидит недвусмысленную выпуклость в штанах и скажет «извращенец» в его адрес. Потому что тогда всем отношениям точно конец. А потом случилось то, от чего золотоглазый подпрыгнул и чуть не словил душевный приступ: пустые глазницы резко взглянули на него, а чужая рука дерзко улеглась на его пах. Дрим засветился ярко-ярко. В плохом смысле. Его стыд в зрачках, что золотоглазый не мог хотя бы опустить для приличия, его яркий, как лампочка, румянец, его заметное возбуждение — все его естество выдавало скелета с потрохами. Чуть ли не буквально выворачивало наизнанку и не открывало душу. Киллер улыбался нагло и самодовольно. Точно он добился своего. А, может, это и был его план? Может, тот хотел заклеймить его извращенцом на всю округу? Однако долго Дриму размышлять не дали. Пустоглазый сжал его пах, наклонился и, улыбнувшись, прошептал в самые губы: — Я тоже тебя хочу, извращуга ты моя. Золотоглазый расплылся в кривой улыбке. Сейчас он обрадуется, честно, только от шока отойдет. Чего скелету сделать не дали следующие слова: — Пойдем, помогу. Прозвенел звонок с урока. — Как? — все еще нервно спросил Дрим. — Н-нет... — спустя мгновение он догадался. — Да-а. Тебе понравится. И, больше не спрашивая, Киллер потащил золотоглазого к выходу из класса. А из него к туалету, что располагался неподалеку. Дрим отчаянно одергивал низ свитера, чтобы не показывать всей школе на обозрение свое возбуждение, и надеялся, что он задохнется от стыда по дороге. Однако чуда не произошло. И вот они в пустом туалете, а пустоглазый заталкивает его в первую попавшуюся кабинку. Закрывает щеколду. Дрим прижимается лопатками к холодной плитке. Спереди Киллер, в улыбке которой пляшут голодные чертята. Сзади — стена. Он в ловушке. Он бабочка, попавшая сети, что паук так искусно плел у него прям под носом. Он дышит чаще. Запуганней. Но... Выбираться не хочется. Хочется остаться. Позволить себя полностью съесть. Отдаться чувствам. Даже если в конце концов он помрет от стыда. Глупо препираться, когда все твое желание едва ли не выпрыгивает из штанов. Киллер надвигается. Прижимается всем своим телом. Его рука потирает стояк через ткань. Дрим смущенно стонет. Закрывает рот руками и отворачивается. Не выдерживает взгляда глазницы в глазницы. Пустоглазый усмехается и шумно шепчет: — Сзади или спереди? От этого вопроса у золотоглазого подкосились ноги. Это... Интересный вопрос. Почему Киллер просто не может трахнуть его и не задаваться всякими глупостями? Дрим же тоже не знает! С одной стороны, если спереди, то это поцелуи, но и при этом зрительный контакт, а это... Нет, лучше уж сзади. — С-сзади... — тихо и неловко прошептал скелет. Киллер его развернул. Ладони и колени золотоглазого обожгло холодом. Пустоглазый прикусил за его шею, совсем слабо, но этого хватило, чтобы пробежали мурашки. Дрим, сияя смущением, жарко выдохнул. Руки друга легли на его грудь и плавно стекли к штанам. Мгновение — и те бесшумно спали на пол. Золотоглазый прикусил губу. Скелет позади него огладил голые бедра и... Перестал касаться. Совсем. Тот отстранился! — К-кил? — повзал того Дрим, испугавшись, что он остался один. — Я здесь, мой мармеладный, — весело фыркнул Киллер и его руки снова легли на бедра скелета. — Погоди, ты сел? — удивился золотоглазый, но не обернулся. — Ну конечно. Все, хватит болтать, — сказал пустоглазый и широко облизал вход в магию. — Кил! — Боже-Боже-Боже! Что тот творит?! — Как сексуально звучит, зови меня так почаще, — улыбнулся Киллер и его ладони раздвинули ягодицы. — Т-ты!.. — «Ты в своем уме?!», — хотел выкрикнуть Дрим, но подавился стоном. Золотоглазый сгорал. Горячий, такой, Боже, горячий язык друга быстро трахал его. Так превосходно. Так стыдно. Так... Так-так-так! Думать — невозможно. Дышать — ад. Ноги — вата. И наверняка их накажут за непотребства в туалете. Потому что Дрим стонал так громко, что его определенно слышно за пределами туалета. Боже! Хотелось окончательно превратить в пыль, лишь перестать бы перестать ощутать язык там, где его не должно быть, и в тоже время хотелось умолять Киллера не останавливаться. А потом рука пустоглазого скользнула вперед и обхватила желтый член. Стала скользить по тому. И голос Дрима надорвался. Он вцепился пальцами в стену. А язык сзади все продолжал его так невозможно трахать. И на золотых глазницах набежали слезы. Просто потрясающе! Просто неописуемо! Оргазм наступил неожиданно. В какой-то момент Дрима прострелило удовольствием. И он упал на колени. По стене стекали бледно-желтые подтеки. Золотоглазый горел, как солнце, и не мог отдышаться. Киллер прижался к нему сзади, положил голову на плечо и спросил: — И как, мой сладкий? — П-почему твой? — засмущался пуще прежнего Дрим. — А куда ты теперь денешься, моя извращуга? — Мы... Кто мы теперь? — робко спросил скелет. — Пара. Я же сказал, что ты мой, — будь у пустоглазого зрачки, он бы их закатил. — Ты меня... Любишь? — не веря, спросил золотоглазый. — Пф, какой ты дурачек. Конечно люблю. Дрим повернул к нему голову и Киллер нежно поцеловал его.