******
Боль. Страх. Скорбь. Мир погружен в безысходную печаль. Непроглядная мгла принимает его в свои безликие, леденящие кровь объятия. Далёкие бледные звёзды еле проглядывают сквозь толщу холодного влажного тумана, окутавшего всё своим зябким покрывалом. Ни один лучик не обогревает и не освещает землю, заледеневшую в своей одинокой скорби. Зачем он здесь? Что ищет он в этом мире боли и слёз? Тщетно пытается он вспомнить, что привело его сюда, но не может. Он не знает, куда ему идти и для чего. Смутное воспоминание о своей предмирной родине, которую покинул он во имя неведомой цели, остро ранит его душу. Он кричит, и безысходный крик его, исполненный пронзительной, отчаянной мольбы, несется к далеким небесам сквозь толщу тумана. Тоска когтистой лапой сжимает его сердце. Здесь нет надежды. Нет даже проблеска солнца. Только холодный туман, проникающий в душу, пронизывающий всё его существо осознанием тупика. Нет выхода. Нет пути. Нет спасения. Душа ищет света и тепла, но, павшая однажды, она теперь бессильна оторваться от скорбной земли и подняться ввысь. Бескрылая, пленённая холодом и мраком, душа слышит пение ангелов. Но то не пение светоносных детей небесной лазури, а пение суровых и печальных ангелов смерти. Холодный тёмный храм. Скорбный лик заплаканной Мадонны на старой иконе. Дыхание смерти, гасящее свечи перед Распятием. Он понимает, что Рождение – это Смерть.******
Тревога гонит его куда-то прочь. Сквозь страх и мрак. Беспокойство охватывает всё его существо. Он смутно помнит, что должен идти. Чтобы найти что-то очень важное. То, ради чего он здесь. То, с чем само существование его обретет истинный смысл. Еле слышный, далёкий голос, похожий скорее на дуновение предрассветного ветерка, ведёт его за собой. Он спешит вперёд, вперёд, ускоряя свой шаг, словно боясь не успеть куда-то. Мрачные своды величественного дворца грозного владыки. Душные галереи, напоённые тяжелым ароматом чадящих лампад. Неуловимые вздохи и серебристый смех прелестных наложниц, обречённых на печальное существование в роскошных резных чертогах, убранных тончайшими шелками. Факелы в руках страшных чёрных воинов, не смыкающих глаз. Широкие ступени каменной лестницы. Деревья-исполины, чьи корявые кроны застыли над ним в немой угрозе. Жёлтое око полной Луны, глядящее на него из-за чёрных тяжёлых туч. Изящные силуэты башен и минаретов. Протяжный крик муэдзина, в бессильном отчаянии пытающегося докричаться до Бога. Массивные ворота городской стены, нехотя, со скрежетом и скрипом выпускающие его в ночь. Он понимает, что снова заблудился. Прочь, прочь отсюда. Поскорее освободиться от липких пут чувственного порока. Вдохнуть полной грудью свежий ночной воздух. И снова в путь. На поиски того, что было потеряно, но будет обретено. Ведь голос, почти им забытый в сладострастной неге дворцовых покоев, вновь зовет его вдаль.******
Печальная поступь уставшего коня. Спущенные поводья лениво бороздят шуршащий песок. Бескрайняя пустыня, простирающаяся до самого горизонта. Виноградные гроздья звезд, свисающие с непроглядно чёрного неба. Пряно-горький запах полыни. Одинокий всадник, бредущий без направления, забывший о цели своего пути. Он словно песчинка, затерявшаяся в бескрайней Вселенной. Тоска теснит его грудь. Слёзы застилают глаза. Отчаянный крик вырывается у него. Он тщетно взывает к небесам в надежде услышать кого-то, кто подобен ему. Но лишь ветер уносит его голос, и пустынное безмолвие - ответ на его мольбу. Смятенная душа, жаждущая спасения. Дойдёшь ли ты до конца своего бренного существования? Найдёшь ли то, что ищешь так безнадежно? Ты бросаешь в пустоту немые вопросы. И кажется тебе, что впереди тебя ждут ответы на них. Перед тобой расстилаются изумрудные поля, заливные луга с колосящейся пшеницей. Невиданной красоты цветы пестреют вокруг лазурных озер. И ты невольно пришпориваешь коня, торопишь его усталый шаг. Ты хочешь скорее приникнуть губами к прозрачным водам и утолить мучительную жажду. Но горе тебе, несчастный путник: ты видишь лишь воздушные замки, отголоски твоих собственных мыслей и желаний. Лишь злую игру своего воображения. Миражи, которые растают, как дымка, в предрассветной мгле, оставив тебе горечь несбывшихся надежд.******
Утреннее дуновение сгоняет сон с его усталых век. Он открывает глаза и замирает в безмолвном изумлении – над бескрайней пустыней, кутаясь в пурпурное одеяние, восходит солнце. И всё, к чему прикасается оно, оживает под его розовыми перстами. И он чувствует, как развеивается мрак его души, скованной одиночеством. Как наполняется она теплом и светом. И слышит он биение своего сердца. И чувствует трепет жизни в своей крови. И голос пробуждает в нём надежду, вселяет в него уверенность в правильности выбора пути, даёт ему силы вновь идти вперед. И зов этот всё ближе и ближе. Пленительное пение всё громче и прекраснее. И в пении этом плеск волны и шёпот ветра в кронах деревьев, журчание ручья и птичья трель, жужжание медоносной пчелы и серебристый перезвон колокольчиков. Голос поёт ему о жизни во всём её чарующем многообразии. И голос этот и есть сама жизнь в её высшем проявлении – во всеобъемлющей, божественной любви. Сердце его наполняется безграничной радостью. Он верит теперь, что не напрасно проделал весь этот долгий путь. Он вспомнил, зачем пришел сюда, понял, что, наконец, нашёл то, что искал. То, что было потеряно однажды. То, ради чего он шёл сквозь холод и мрак, преодолевая ужас и терпя боль. То, по чему изнывала и томилась заледеневшая душа его вне времени и пространства. И вот утерянное совсем близко. Он уже слышит топот другого коня, видит полупрозрачную дымку белоснежного одеяния и золото развевающихся по ветру расплетённых кос. Он делает рывок из последних сил и заглядывает в близкие и родные глаза, отражающие небеса. И он растворяется в этой лазури, обретает гармонию и радость бытия, сливаясь с таинственным существом, которое изначально было неотъемлемой частью его самого. Он кричит и смеётся, достигая апогея своего величия и силы. Расправляет могучие крылья, недоумевая, как мог он забыть о своем богоподобии и влачить тягостные цепи беспредельного одиночества. И летят они над расцветающим миром – двое, ставшие одним единым, - бесстрашные и всесильные, гордые и прекрасные. И голос поёт ему о свете и радости. Обещает любовь и счастье. И верят они, что так будет вечно.******
Солнце неуклонно стремится к зениту. Жгучие лучи его нещадно опаляют изнемогающую от жажды землю. Умирают, засыхая, некогда прекрасные цветы. Закипают озера, чьи мутные воды превращаются в кристаллы соли, нестерпимо сверкающие под палящим светилом. Обжигающий ветер поднимает тучи горячего песка, осыпающего путников горстями тлеющего пепла. Не слышно больше пленительного пения, только тоскливые стоны пустынного ветра да сухой скрип песчаных барханов под копытами спотыкающихся коней. Поникли гордые головы, потух свет во взорах. И нет больше радости в обожжённых земными страстями сердцах. В душах их поселилась безмолвная пустота. И плетутся они по бескрайней пустыне, бессильно волоча по черному песку обугленные, опаленные крылья. Двое, ставшие единым целым, которое вновь стремится к разъединению.******
Сгустившиеся чёрные тучи закрывают раскаленное добела солнце. Удушающий мрак приносит зловещее безмолвие. Все словно замирает в ужасе перед катастрофой, готовой разразиться в следующее мгновение. С жутким треском ослепительная молния раскалывает мир надвое. Небо и земля смешиваются в первозданном хаосе. Все взрывается безумной какофонией звуков. Скрежет. Хохот. Гром. Пронзительный крик. Потоки мутной воды сметают на своем пути всё, бывшее когда-то живым и прекрасным.******
Чуть заметно морщится и рябится морская гладь. Медленно скользит одинокая лодка, никем не ведомая, предоставленная воле волн. Тихий плеск воды. Шёпот ветра. Далёкие звёзды отражаются в тёмной глубине. Красное тускнеющее солнце медленно умирает у горизонта, оставляя на поверхности воды свой кровавый след. Гаснут краски. Замолкают звуки. И только еле уловимый таинственный голос неудержимо влечёт за собой, туда, к тонущему светилу. И, подчиняясь этому исконному, безначальному и бесконечному зову, он послушно направляет свою лодку к багряному отблеску былого великолепия. Он плывет, исполненный неизбывной печали. В конце своего пути он так же одинок, как и в начале. Но более мудр. Глаза его смотрят вперед. Он знает, что плывёт к закату и что очень скоро холодные воды сомкнутся над ним и погрузят его в покой и забвение. И безвременье вновь примет его в свои ледяные объятия.