Плохая идея

Сейчас или никогда. Джеймс Фицджеймс слегка наклонился вперёд, к своему капитану и командиру, сидевшему слева от него, и положил дрожащую руку ему на бедро. Он был уверен, что правильно прочитал все сигналы - Франклин мог вести себя как монах в течение дня, читая проповеди о самодисциплине и славе Божьей, - но в конце этого дня у него появлялись потребности, свойственные любому другому мужчине, и здесь не было жены, чтобы позаботиться о нём. Нет, здесь, на борту «Эребуса», в самом Богом забытом месте мира, заботиться о своём любимом капитане предстояло коммандеру Фицджеймсу. Он был полон решимости доказать собственную смелость, заставить сэра Джона гордиться им и служить Империи. А сэр Джон отводил особое место в своем сердце третьему по рангу командиру - иначе зачем бы он постоянно хвалил его и искал его общества, даже сейчас, в уединении своей каюты посреди ночи? Фицджеймс посмотрел на него, чувствуя на себе удивленный взгляд. Действительно ли ткань была столь тепла под его рукой, или это его собственная ладонь так вспотела? - Что ты делаешь, Джеймс? Фицджеймс убрал руку так быстро, словно коснулся горячей плиты. Опустив взгляд, он забормотал, запинаясь: - Прошу прощения, сэр, я подумал... - Что ты подумал? - Ничего... Я знал, что это плохая идея. Набравшись смелости, он снова посмотрел на сэра Джона, и, к его удивлению, казалось, что капитан позабавлен. - О, Джеймс! - усмехнулся он и подвинул стул подальше от стола, но поближе к Фицджеймсу, сидевшему на углу. - Мой дорогой Джеймс. Я думал, ты никогда не осмелишься. Фицджеймс моргнул, не зная, что отвечать на этот вопрос. Неужели он всё-таки не ошибся? - Сэр? Теперь уже Франклин наклонился вперёд и сжал руку Фицджеймса в своей. - Да, мой дорогой мальчик, я надеялся, что ты окажешь своему капитану одну маленькую услугу. Вряд ли было бы правильно, чтобы я сам просил тебя об этом, не так ли? - Сэр, - неспокойно дыша, ответил Фицджеймс, - вы можете просить меня о чём угодно! Если сэр Джон и нервничал, то старался это скрыть. Он улыбнулся Фицджеймсу, как великодушный и дружелюбный отец сыну, который его обрадовал, затем сжал его колено и со вздохом откинулся в кресле. - Поди-ка сюда. Фицджеймс тяжело сглотнул. Он оглядел каюту, словно желая убедиться, что они действительно одни, в чем, разумеется, не было никакой необходимости. Затем он опустился на колени, прямо между раздвинутыми бёдрами капитана. Охваченный долго дремавшим, но ныне пробудившимся желанием близости, он уткнулся лицом в колени Франклина и обхватил руками его широкую талию, словно цепляясь за жизнь. Грузная фигура сэра Джона могла вызывать уважение у одних и становиться предметом шуток для других, но для Фицджеймса в этот желанный момент она была прибежищем уюта - тёплым, мягким и оберегающим. Он вдохнул грубый запах шерсти, ткнулся носом в глубокую ложбинку между животом и бёдрами сэра Джона, почувствовал, как тот гладит его по голове, а когда поднял голову, глаза сэра Джона смотрели на него с нежной тоской. Его рука провела по щеке Фицджеймса и остановилась под подбородком. - Ты действительно желаешь этого, Джеймс? - Да, - прошептал Фицджеймс. - Да, папенька - то есть я хотел сказать, сэр. Франклин улыбнулся и больше не стал ничего говорить. Без лишних слов он расстегнул брюки и подштанники, а затем позволил Фицджеймсу проворными пальцами помочь ему приспустить их. Поскольку его телосложение не очень-то способствовало доступу к интимным местам, ему пришлось откинуться на спинку стула, чтобы Фицджеймс мог им заняться. Положив руки по обе стороны от бёдер сэра Джона, Фицджеймс приблизил лицо к его паху. Запах мускуса заставил его на мгновение замереть. Как это было реально! Он никогда прежде не брал в рот чужой член - но вот он делал именно это, служа своему любимому капитану, флоту, империи. Он провёл губами по тёплой длине мужского достоинства своего капитана, ощущая вкус соли и мускуса, а затем взял его в рот, мягко ударившись лбом в выпирающий живот сэра Джона. Услышав от него одобрительный возглас, Фицджеймс набрался смелости и обхватил одной рукой пока ещё вялый член своего капитана у основания, а другой - посредине. Начав сосать, он мог только догадываться, как это делается, но вскоре заметил, насколько это действенно. Плоть сэра Джона становилась всё тверже во рту и в руке Фицджеймса, побуждая его к дальнейшим действиям. Все запреты, которые могли остаться в сознании Фицджеймса, исчезли. Это было потрясающе! Он чувствовал нежную, горячую кожу теперь уже удивительно твёрдого члена сэра Джона, ощущал запах и вкус самой сущности объекта своего желания и слышал свои собственные тихие, но непристойные звуки сосания. Он тоже был возбужден и испытывал эрекцию, и одной рукой он отпустил член сэра Джона, чтобы коснуться своего собственного. - Хороший мальчик. От этих слов сэра Джона у самого Фицджеймса подскочила эрекция, и он застонал, чувствуя во рту бархатистый тугой ствол. Он готов был на всё, на всё, лишь бы доставить удовольствие своему любимому сэру Джону, сердцу и душе этого корабля, главе их компании, его дому. - Как хорошо, - пробормотал сэр Джон. Он держал руку на голове Фицджеймса, поглаживая волны тёмных волос коммандера. Фицджеймс медленно двигал головой вверх-вниз, ощущая тяжесть руки на голове и размышляя, не применить ли сэру Джону большую силу. Он мог сделать это прямо сейчас, ввести его еще глубже внутрь и заставить его задыхаться, и эта мысль одновременно нервировала и возбуждала Фицджеймса. Боже, его капитан мог воспользоваться им сейчас всеми возможными способами. Но сэр Джон был благородным человеком, ясно было, что он не пойдёт дальше. Джеймс сосредоточился на том, чтобы сосать крепче, почувствовал, как ладонь Франклина сильнее сжимает его, услышал, как участилось его дыхание - почти до одышки. - Я сейчас кончу, - проговорил сэр Джон. Ожидание было слишком мучительным, и Фицджеймс выпустил блестящий мокрый член изо рта на короткое время, чтобы собрать побольше слюны, но тут же сэр Джон мягко подтолкнул его обратно. - Продолжай, - потребовал он низким и хриплым голосом. И Фицджеймс сделал то, что ему было велено. Челюсть у него начинала болеть, а его собственная эрекция - усиливаться, и он задавался вопросом, заметил ли это сэр Джон. Воздух казался жарким и удушливым, дух соития опьянял. Фицджеймс лизал и сосал, и вскоре признаки стали очевидны - во рту появились заметные подергивания, а сам он был взволнован до паники от того, что сейчас случится. Выхода не было. Сэр Джон крепко держал его голову на месте. Первая струя семени ударила в горло Фицджеймса, горячая и солоноватая, и заставила его закашляться, но, как ни был он полон и набит, ему удалось лишь издавать гортанные звуки. Встревоженный мощью струи, он попытался откинуть голову назад, но не смог. Ещё одна порция наполнила его рот, и он не сразу вспомнил, что надо сглотнуть. Часть жидкости вытекала и капала у него с губ, когда сэр Джон наконец отпустил его и отстранился. Оба тяжело дышали, и Фицджеймс снова закашлялся. Сердце его бешено колотилось от возбуждения, и его охватывало необычное волнение и спокойствие одновременно. Он получил то, чего хотел, - более того, сэр Джон подарил ему это, как драгоценный подарок, и Фицджеймс взял всё, что мог. Этого было недостаточно. Он ощущал: этого никогда не будет довольно. - Сэр Джон, - задыхался он, - делайте со мной всё, что хотите. Он хотел бы, чтобы сэр Джон снова и снова наполнял его своим драгоценным семенем, и Фицджеймс носил бы его с собой, как знак отличия, как медаль военно-морского флота. - Шшш, - прошептал сэр Джон. - Иди спать. - Но... Фицджеймс понял, как жалобно звучит его голос. Он был всё ещё болезненно возбуждён и сжимал одной рукой свой напряжённый член. Сэр Джон погладил бедро Фицджеймса, а затем слегка шлёпнул его. - Ступай спать. После краткого молчания Фицджеймс понял, что у него нет иного выбора, кроме как подчиниться.