Одна цель - любовь

— Майки, повтори ещë раз почему я должен куда-то идти? — Младший Уэй до сих пор с тяжестью вздохнул. — Потому, что, Джи, ты неделями сидишь дома и тебе уже нужно отложить карандаш, — Он повторяя за своими словами выхватил карандаш из рук брата, который им делал новый набросок для очередного комикса, — и выйти на улицу! — Окей, но почему именно в тем Богом забытый клуб?! — Да потому что! — Не выдержав, выкрикнул Майки. — Там будет концерт, причëм твоей любимой группы. А так же интересные ребята будут на разогреве, — Он сделал паузу, будто на что-то намекая, но так неуловимо, что этот жест был понятен лишь ему, в этом весь Майкл. — Так! Вот твои рубашка и билет, концерт через два часа и ты будешь там вовремя! — Майки швырнул в лицо брата белоснежную свежевыстиранную рубашку и плотный небольшой лист бумаги, на котором собственно и был распечатан билет. — Может я хотя бы пропущу разогревочную гру-, Начал Джерард, но его нагло прервали. — Нет! — В приказном тоне, закончил диалог Майки, уходя в другую комнату. Джи лишь депрессивно вздохнул, — у него не было выбора.

***

Джерард опоздал. Не то чтобы у него был особо выбор, ну не он же виноват, что вечером в пятницу такие пробки! Но подходя к клубу он почувствовал не только едкий блевотный запах, но и то, что во всю уже бушует музыка и разъярëнная толпа. Войдя внутрь, пришлось толпиться через груды потных тел и наконец хотя бы чуть ближе подойти к сцене. Началась новая песня, раздались приятные нотки фортепиано, и скрежетом раздался до неприязни знакомый голос. Голос, который он не слышал последние несколько лет, и надеялся, буквально молился каждый день больше не услышать никогда. — Наши сердца нуждаются в любви, но боюсь, что мы рождены проигрывать, — голос пел тихо и без эмоций, будто на автомате, стараясь не вкладывать никаких чувств, но Уэя уже первые строчки заставили дрожать, а ком подбираться к самой верхушке горла. Глаза вокалиста случайно пересеклись с его и вернулись из пустоты в реальность, сразу зажмурившись спустя мгновение. Кто-то из зала наверняка подумал, что тот на столько хорошо знает песню, что наслаждается еë исполнением и может спеть хоть стоя на голове, но Джерард знал, обладатель закрытых глаз просто не хочет его видеть. — Я оторван от реальности, стрелки твоих часов неподвластны времени, — он показывает средние пальцы, выпячивая их в сторону к конкретному человеку, а на следующих словах яро бьëт себя по щекам. С такой силой, что Уэй сам чувствует жжение на своëм лице, как открываются забытые раны, вырывая прошлое наружу вместе с кипящей и бурлящей кровью, эти царапины так легки в своëм движение, но определëнно попадают в самый центр своей цели. Дышать становится всë тяжелее. — Я вот думаю, это из-за меня ты так грустишь? — Не зная ранее слов песни, губы сами с тоской вторят за музыкантом на сцене. Вслед чего следует громкий орущий мощный проигрыш. И в этих движениях он узнаëт его. Всë тот же Фрэнк Айеро. Всë тот же его Фрэнк. Не ритмичные отбивания ногой, практически не попадание по струнам, но он полностью отдаëт себя эмоциям, и это шоу на сцене выглядит завораживающе. То, как он полностью погружает в волну музыки своë тело, трясëт своими чуть отросшими липкими от пота волосами, всë олицетворяет одно — боль, но такую до безумия прекрасную. Фрэнк хватает со стойки микрофон и уже даже не пытается играть на гитаре, он сжимает его на столько сильно, что тот едва не ломается на частицы, а держит так близко, что Джерард уверен, что тот расплавиться от обжигающего дыхания. — Я больше не буду названивать! — Эти слова точно не должны были звучать так. Точно не так. Это не было пением, это был орущий, рыдающий от страданий скрим, Уэй чувствовал как что-то определëнно выстрелило сейчас в него и заставило сломаться, разорвало на части так, как больше ничто или вернее никто не смог бы, и сломило не только его. Дальше точно должны были следовать ещë какие-то слова, но они не были сказаны. Айеро лишь на конец таки открыл глаза. И у обоих по щекам прошлась горячая одинокая слеза, вызывающие полное затишье в душе. Лишь фортепиано нежно допевало свою партию. — Моему сердцу нужно любить, оно делает то, что хочет, продолжаю влюбляться, а ведь должен быть умнее. Мне нечего сказать, и я научился прятать это за улыбкой. Так устал от нас обоих, надеюсь, мне никогда не станет лучше. — Как на одном дыхании, буквально шёпотом прозвучал последний куплет. В двух сердцах затихла бушующая буря, но тошнота и пред обморочное состояние никуда не ушли. Если бы Джерард успел к началу, он бы узнал, что песня была озвучена, как посвящëнная «школьной любви». Некоторые фанаты приходили в недоумения представляя на месте этого человека Джамию, но Уэй знал, что песня посвящена именно ему. Прямо сейчас, не отводя друг от друга глаз один хотел вскрыть другому глотку, а другой — зацеловать губы того до смерти, но у обоих была одна цель — любовь.