Не вернется

Тихо. Везде тишина, изредка прерываемая шелестом занавесок, который тронет сквозняк. Тут давно не было так тихо. Вернее сказать, что за последние два года, этот дом отвык от тишины, и теперь она казалась такой нереальной, неестественной и чужой в доме, когда-то полным самых разных звуков. В большой комнате на пятом этаже, на большой кровати лежало трое детей. Они стискивали в своих лапах одеяло и подушки, который полностью пропахли таким родным, до боли в груди знакомым запахом, который есть почти на всём и вся в этом доме. Рядом с кроватью, в кресле-качалке, сидел невидимый для них парень с алыми волосами и красно-карими глазами. Бледные руки, запястья которых были полностью покрытыми красными полосами, лежали на коленях. На губах играла нежная, немного грустная улыбка. Это была душа Кейла. Он поднялся, подошёл к кровати и невесомо провёл рукой по головам детей, но никто из них этого не почувствовал. Кейл признает, что ему больно видеть слезы своих детей и команды, которая уже стала ему семьёй, но ничего не вернуть уже назад. Душа выскользнула в коридор и невидимая для других, отправилась вниз, к остальным членам команды. Прошла неделя с того дня, но тишина неприятно давила на призрака Кейла, который видел, что его вторая семья винила себя в его смерти. Они и правда винили себя в этом. Кейл ушёл, и не вернется. Он ушёл. Каждый из них винил себя в том, что не успели во время. Не забрали тонкое лезвие из бедных рук, оставившее алые кровоточящие линии на запястьях. Он ушел, сказав лишл пару странных слов, словно просил у кого-то прощение за свои действия. Кейл подлетел и обнял каждого. Он же считал, что так будет лучше. Да, он сильно к ним привязался, как и они к нему. Но смерть родителей и хенов всегда была свежи в его памяти, и он не хотел, чтобы когда-то из-за него так же по одному умерла его вторая семья. Лучше уж он, чем кто-то из них. Да, он не вернется, но это не значит, что он не будет рядом. Он здесь, его душа здесь. Он видит их. Живых и здоровых. Разве ему надо что-то большее для счастья? Нет. Они живы, а значит все в порядке. Его смерть будет незначительной с их смертью. Со временем, когда-нибудь, они смогут отпустить его и жить по-прежнему, но сам бы Кейл не смог так. Запись бы не позволила. Да он ушёл и не вернется. Да, они больше не услышат его голос, не увидят нежную улыбку, адресованную детям и одному мечнику. Он ушёл, оставив после себя лишь пустоту, изредка прерываемую шелестом занавесок, которые тронет сквозняк.

***

- Скажи, Кейл, ты не жалеешь о том, что сделал? Спросил голос у души, сидящей напротив него. Душа перелестнула книгу и уставилась на него. - Только если немного. Так никто не из них не умрет за меня или из-за меня. Проговорил Кейл, а после вернулся к чтению. Со стороны его собеседника раздался вздох, но следом за этим ничего не последовало. Хенитьюз бросил на того странный взгляд, а потом отложил книгу и перебрался к ангелу, сидящему рядом. Тот положил руку ему на голову и погладил. Кейл прикрыл глаза и стал потихоньку погружаться в сон, думая, что пора скоро опять навестить детей и команду, чтобы посмотреть, как они. Но никто из находящихся в комнате не знает, что те смогут вернуть Кейла, только это вопрос времени, а пока... Двое спят, а третий с улыбкой смотрит на них