«Настоящая жизнь», или Варваре чего-то не хватает

Общемировой ажиотаж, связанный с изобретением иллюзии и появлением «Настоящей жизни», в целом обошел Варвару стороной. Нет, какие-то биты информации достигали ее сознания, потому что нельзя было просто пройти мимо того факта, что теперь, надев на голову здоровенные очки-полусферу и подключившись к сети, можно было шагнуть в виртуальную реальность, «иллюзию», по ощущениям ничем не отличимую от действительности. Всего одно нажатие кнопки — и можно было оказаться в кажущемся абсолютно реальным пространстве собственных фантазий или мире из книг, фильмов, игр… в общем, какой угодно вселенной, в которой можно было стать кем захочешь — существующим героем, улучшенным собой, тигром, драконом, инопланетным жуком, шушпанчиком… короче, абсолютно всем, что придет в голову. И делать там тоже можно было все, что угодно. Вообще все. Но у Варвары сложилось впечатление, что одним из основных занятий в иллюзии все-таки был секс. Разнообразный виртуальный секс. С самыми лакомыми персонажами. Потому что именно об этом, захлебываясь от восторга и перебивая друг друга, постоянно трепались за обедом девчонки на работе. Варвара с удовольствием послушала бы их взбудораженный шепот, прерывающийся только необходимостью заглатывать первое, второе и компот, про всяческие похождения в иллюзиях и особенно, конечно, про секс, но ее рабочая рация всегда начинала верещать в самый неподходящий момент, заставляя ее срываться с места, не дослушав толком, кто там, как и с кем. Поэтому Варвара уносилась вдаль по коридорам экспоцентра собирать очередную выставку, оставляя за спиной тайные знания о романтических и пикантных приключениях в «Настоящей жизни», и проводила все свое время — с раннего утра и до позднего вечера — в беготне с планами между монтажниками, созвонах с заказчиками, утверждении макетов в печать, развешивании баннеров и всей остальной обычной рабочей кутерьме. И, конечно же, безо всякого виртуального секса. Разнообразного виртуального секса. Собственно, так продолжалось бы и дальше, если бы одним бодрым рабочим понедельником, как раз когда Варвара пробегала по лестнице со второго этажа на третий, из ее рации не квакнуло: — Полетаева, зайди ко мне. Варвара рысью понеслась на четвертый этаж — в кабинет шефа. — Полетаева, — шеф был огромен и хмур, — ты когда последний раз в отпуске была? — Не знаю, — растерялась Варвара. — А я — знаю, — шеф постучал карандашом по листу бумаги перед ним. — Никогда. Поэтому — вали. — Куда? — перепугалась Варвара. — В отпуск! — рявкнул шеф.        — Олег Борисыч, вы чего? Что я буду там делать?        — Личной жизнью займешься! — У меня ее нет! — Вот и заведешь! — Зачем? — Полетаева, — устало сказал шеф, — не доставай меня. Хватит того, что нас проверка завтра оштрафовать может. За то, что ты в отпуск не ходишь. Давай, отваливай. Через кадры и бухгалтерию. Подпишешь там у них, что нужно. — Я не хочу! — Варвара покрепче прижала к груди папки с документами. — Олег Борисыч, я не хочу! — Я тоже много чего не хочу. Особенно в утром. В понедельник. — Олег Борисыч, а давайте я заявление на отпуск напишу, но не пойду. А? — Полетаева, — лицо шефа смягчилось, — послушай меня. Послушай меня не как твоего начальника, а как того, кто был таким же, как и ты. Что я сказал тебе, когда ты в первый раз вошла в этот кабинет? — Что я мелковата для гандболистки и заслуженного мастера спорта, — мстительно проворчала Варвара. — Не это. — Что мне нужно научиться жить чем-то еще, кроме спорта, — Варвара вздохнула. — Точно. И ты научилась. А теперь я говорю — научись жить чем-то еще, кроме работы. Потому что ты приходишь первой и уходишь последней. И в выходные, и в праздники. И это уже раздражает. Хватит. Давай сюда рацию, телефон, папки эти свои — и иди. — Олееег Борисыыыч… — заныла Варвара. — Не выводи меня, — тут же потерял терпение шеф. — Вали. И научись жить для себя. Жить собой. У тебя две недели. Плюс до третьего января. И чтобы раньше следующего года я тебя не видел! Ни яростные споры, ни жалобный скулеж ни к чему не привели, поэтому через час Варвара оказалась на улице. Там было непривычно светло, особенно для человека, который днем оказывался вне рабочих помещений крайне редко. Не переставая сердито шипеть, Варвара застегнула курточку, натянула на голову капюшон, а на нос — полосатый шарф и потопала к метро. Она постояла около входа, но спускаться не стала. Пошла дальше. С неба медленно падал снег, укладываясь аккуратными пухлыми шапочками на ветвях деревьев и на капюшоне варвариной курточки. Город вовсю готовился к Новому году — над дорогами раскинулись яркие блестящие гирлянды, по фасадам домов протянулось кружево нарядной подсветки, которая по вечерам сияла теплыми желтыми огнями, витрины магазинов соревновались в праздничном блеске, а из каждого свободного уголка выглядывали затейливо украшенные елки. Отовсюду веяло ароматами кофе, шоколада и имбирных пряников, люди торопливо сновали по улицам — кто по делам, а кто уже и с охапками подарочных пакетов, в воздухе витало явное предвкушение приятной взбудораженности и предпраздничного ажиотажа. Но Варвара ничего этого не ощущала — она хмуро тащилась по городу, и ее личное время тянулось, как старый отцовский эспандер. Она была полностью предоставлена самой себе, но совершенно не знала, что с этим делать. Без папки, набитой чертежами стендов и планами их расположения, без рации, заклеенной старым тканевым пластырем, на котором монтажники синей ручкой нацарапали «Варюня — огонь!», без разрывающегося рабочего телефона в бронебойном чехле, но тем не менее с разбитым экраном, без дела, которое занимало бы ее сутки напролет, она чувствовала не просто пустое раздражение, но даже больше — ненужность. Чуть ли не такую же, как в тот момент, когда ей сказали, что профессиональный спорт для нее закончился. Тогда она тоже целыми днями бродила по городу, не слишком понимая, как быть дальше — и даже малодушно раздумывала, не сигануть ли ей под трамвай, но живое воображение очень уж ярко нарисовало ей, как именно она будет выглядеть после удачного прыжка, — пока не была обнаружена своим же тренером, Василичем, взбешенным тем, что Варвара не отвечала на звонки. Похоже, выглядела она совсем плохо, потому что он даже не стал на нее орать. Просто вздохнул и поволок к машине, попутно названивая кому-то по телефону.        — Харэ скукоживаться, Зверюга, — говорил ей Иван Василич, пока они стояли по пробкам. — К Борисычу работать выйдешь. Он из наших. После травмы в бизнес ушел. Удачно. Не переживай. Приживешься. Подружитесь. Варвара не переживала. Ей было все равно. Хотя впечатление на нее «Борисыч» произвел. Он оказался здоровенным. Как рама. — Знакомься, Олег Борисыч, — сказал тренер, проталкивая Варвару в небольшой уютный офис и почти насильно усаживая в кресло. — Заслуженный мастер спорта Варвара «Зверь» Полетаева. — Мелковата для твоих девчонок вроде, — хмыкнул тот. — Может и так, но лучшая крайняя из всех, что у меня были. Из волейбольной секции в свое время умыкнул. Им она тоже мелковата показалась. Локти потом кусали. Услышать, что она — лучшая, Варваре было приятно, несмотря скребущуюся в животе обреченность. — Угловая, значит, — ухмыльнулся Олег Борисыч. — Шустрая. — Ловкая. Техничная. Зверь, — подтвердил Василич. — Командная очень. Доигралась только. Плечо. Все теперь. — Оставляй, что уж. Не сожру ее. — Да я больше за тебя волнуюсь, — ржанул Василич. — Созвонимся еще, — он напоследок потрепал Варвару по светло-русой макушке и вышел. Олег Борисыч разглядывал мрачную Варвару: — Левая? Правая? — Амбидекстр. — И какое плечо? — Оба, — дернула уголком губ Варвара. — Долго через боль играла? Варвара поджала губы. Они все всегда работали через боль. Ушибы, сотрясения, вывихи, растяжения, разбитые локти и колени — это была такая же рутина, как утренняя чистка зубов. И если он был из «их», он и так знал, что играла. И играла долго. Чуть больше боли, чуть меньше. Терпишь и работаешь. Работаешь и терпишь. Тут нечего было объяснять. — Операция? Неудачно? — Две. Неудачно. Олег Борисыч немного помолчал. — Вот что, Варвара «Зверь» Полетаева. Тебе теперь нужно научиться жить чем-то еще, кроме спорта. Ты чем заниматься хочешь? — Чем скажете, тем и буду заниматься. — Ну уж бумажки перекладывать не отправлю, — засмеялся он, — заскучаешь. Найду тебе, Полетаева, где повеселее. И не соврал. Нашел. И она действительно прижилась, и почти обо всем забыла, и все было прекрасно, пока он не отправил ее в отпуск. Совершенно ненужный ей отпуск. За какой-то совершенно ненужной ей личной жизнью, в которой Варвара все равно ничего не понимала. Сначала все ее время занимал спорт, потом — работа. А вот времени на то, чтобы нормально освоиться с той частью жизни, которая была тем самым «личным», у нее просто никогда не было. Не то чтобы оно ей как-то сильно требовалось, но, наверно, ей все-таки чего-то не хватало. Чего-то такого. Такого. Вполне возможно — просто секса. «Все-таки новогодние желания материальны, — сердито думала Варвара, форсируя сугробы. — Что я сделала в детстве, когда узнала, откуда берутся дети? Загадала, чтобы никогда в жизни этим заниматься. В ужасе от слюнявых поцелуев и процесса, так сказать. И что? Сбылось же, сбылось». Однако готового решения, где и как добывать личную жизнь, не говоря уже о сексе, у Варвары не было, нужно ли вообще это делать — тоже было абсолютно непонятно. Любую неопределенность она не переносила в принципе, поэтому к очередному оживленному перекрестку Варвара подошла в крайне мрачном настроении. Машины ехали влево. Машины ехали вправо. Табло под красным человечком на другой стороне улицы отсчитывало секунды. А еще на другой стороне улицы сиял футуристическими стеклянными панелями магазин «Настоящей жизни». Именно в этот момент все, что она слышала про эту «неотличимую-от-реальности-иллюзию» от девчонок, все, что она мельком видела в рекламе или читала в сети, все это в секунду взлетело вверх, сложилось в единую картинку и вдарило Варваре освежающего леща по затылку. Ну или снизошло сияющим озарением. Так что внезапно просветленная Варвара строго сказала себе: — Хватит драмы, Полетаева. Сейчас ты со всем разберешься. Тебе просто нужно на ком-то потренироваться. Ну или заняться ни к чему не обязывающим и очень безопасным сексом. И, когда красный человечек сменился зеленым, Варвара решительно отправилась к разноцветным дверям.