Проигравшие

Фантомный запах еловых веток дразнит давно усмиревшую тоску по дому. Новый календарный год наступит меньше чем через десять минут, но праздничное настроение Кристиана осталось в далекой Англии. Он вдыхает воздух поглубже и никакого аромата уже не чувствует. Его дом не украшен, никто не распорядился поставить елку. Здесь, в Индии, они даже не растут. Может, лишь немного сосен на границе с Тибетом. Кристиан честно постарался отыскать начавшее пропадать еще в юности чувство предвкушения праздника на приеме в честь Рождества, бывшее неделю назад. Но попытка не принесла ожидаемого результата. Иногда он с насмешкой над самим собой думает, что эта жаркая страна, в которую он так рвался, выжгла в нем все чувства и эмоции. Его соблазнили перспективы. Пост генерал-губернатора в таком юном возрасте мог открыть перед ним много дверей. Но по итогу он застрял тут на пять с лишним лет и перестал испытывать к жизни хоть что-нибудь. Хотя кое-что все же осталось. Задерживаться в кабинете допоздна стало его привычкой относительно недавно. Ведь у него столько дел, столько бумаг нужно прочесть и подписать. Так он предпочитал оправдывать избегание встреч со своей супругой. Но сегодня у него другой повод: он хочет дождаться, когда часы пробьют двенадцать, чтобы встретить Новый год. Новый год его пустых попыток найти общий язык с местной аристократией. А он даже со своей женой не может наладить отношения. И если в случае с Влиятельной дюжиной дело в непонимании и неприязни, то с его супругой все куда сложней. Будто услышав его мысли, Дивия входит в кабинет. Бесшумно ступая босыми ногами по деревянному полу. Кристиан не видит ее, но чувствует кожей. Внутри что-то вздрагивает, будто просыпается.. Он поднимает голову от исписанных листов. На девушке, как всегда, минимум ткани. На правах мужа он мог бы запретить ей носить индийскую одежду. Английская диаспора наверняка думает, что его своенравная супруга так протестует, отказываясь облачаться в пышные европейские платья. Но на самом деле Кристиан просто не желает видеть на ней что-то иное. Ее короткие блузы и юбки из легких тканей стали для него самоизбранной пыткой. Глаза поневоле скользят к изящным ключицам, проходятся по смуглым плечам и плоскому животу. Это дьявольские создания, порождающие его самые сладострастные ночные грезы. Он заставляет себя избежать вида ее декольте. Ведь, несмотря на то, что они женаты уже три месяца, единственное, что ему позволено — это касание ее ладони к его предплечью во время официальных выходов. Это их первая встреча за сегодня. Кристиан едва удостаивает ее коротким взглядом и даже не здоровается с ней, игнорируя правила этикета. Да и о каком этикете может идти речь, если мысли о ее теле уже давно взяли контроль над разумом. Джентльмен не позволил бы себе подобного. Джентльмен не стал бы едва ли не каждую ночь представлять ее рядом с собой. Не мечтать. Нет. Такой формулировки Кристиан избегает во всем. Мечты делают его уязвимым. Поэтому он просто думает. Думает, как бы коснулся ее, почувствовал аромат бархатистой кожи, запустил пальцы в смоляные волосы. А после впился в ее мягкие вкусные губы, за малым не вгрызаясь. Никакого сравнения с тем скупым поцелуем у свадебного алтаря, который больше был похож на рукопожатие, чем на поцелуй. Кристиану хочется думать, что ее губы созданы, чтобы приносить ему удовольствие. Ненадолго оставив их в покое, он бы провел языком по линии ее красивой челюсти. И она бы сладко ахнула, почувствовав его зубы на своей тонкой шее чуть ниже уха. Кристиан дает себе мысленную пощечину. Нашел время. Он замечает, что перечитывает одно и то же предложение множество раз. Откладывает листок и берет следующий. Если Дивия и заметила его замешательство, то никак не выдала себя. Кристиан не хочет на нее смотреть. Не сейчас. В его глазах написано слишком много того, что его проницательной супруге знать не нужно. Она, к его сожалению и тайному восторгу, понимает все слишком хорошо. Будь Дивия глупа, то, может, их отношения складывались бы в разы проще. Он нередко ловит на себе ее испытующий взгляд, но вопреки необузданному желанию Кристиана, она никогда не спрашивает причину его хмурости. Ведь они едва ли не незнакомцы, которые случайно поженились. Нет. Не случайно. Кристиан выбрал ее. Запомнил еще тогда, в поле, когда она чуть не прирезала его. Дикая кошка. Спокойная и уверенная, но готовая вцепиться врагу в глотку при первой же возможности. Кристиану вдруг стало интересно, считает ли она его своим врагом. Ответ заставил бы его что-то почувствовать? — Почему вы не идете в постель? — нарушает она ночную тишину кабинета. Ее голос тихий, но не сонный. Похоже, ей тоже не спится. И тоже никаких приветствий. Их общение всегда балансирует на границе с грубостью. Если это можно назвать полноценным общением. Теперь они разговаривают даже реже, чем до свадьбы. Он не до конца понимает причин этому. Им определенно есть что обсудить, но это будто игра, в которой проиграет тот, кто первым заговорит. Кристиан поднимает на нее взгляд. Она неподвижна перед ним. Из-под подола юбки выглядывают кончики ее пальцев ног. Он лишь ненадолго задерживается на них и тут же задается вопросом, что же там выше. Иногда он видит ее голые лодыжки или скользит взглядом по обтянутым тонкими брюками стройным ногам. Он хочет провести по ним руками и сжать пальцы на бедрах. Обязательно обнаженным. В голове живописно рисуется его супруга, сидящая перед ним на столе с поднятой юбкой. Кристиан моргает. Снова отвлекся. Так не пойдет. Нужно выпроводить ее отсюда. А плотоядные мысли о ней он продолжит развивать уже в постели. Нужно снять накопившееся напряжение. Интересно, что произойдет, если он пробудет в этом состоянии еще пару дней? Прежде он всегда находил себе компанию при необходимости. В уме оправдываясь тем, что их развратил Восток, английские леди были очень даже не прочь удовлетворить потребности генерал-губернатора. Но теперь он женат. Он перестал быть джентльменом года четыре назад, но остатки потерянной в Калькутте совести не позволяют ему изменять. И хоть он часто замечает многозначительные взгляды, которые бросает на его супругу младший Дубей, но Кристиан знает, что и она хранит ему верность. Он ловит ее гордый недоверчивый взгляд. В ее глазах что-то еще. Любопытство? Кристиан задумывается, что бы ей ответить. Можно соврать, что много работы, но почему-то ему не хочется. — Жду наступления Нового года, — отвечает он и слышит в своем голосе усталость. Ее брови удивленно подергиваются, и Кристиан с жадностью ловит эту беззлобную искренность. — Я думала, Новый год был неделю назад. Она невинно хлопает ресницами, и он вдруг понимает, что это не искренность, а попытка обмануть его. Злость на себя за то, что готов так легко поверить ей, вспыхивает так же быстро, как спичка. Но что она задумала? Прекрасно знает, что тогда было Рождество. Слишком умна, чтобы забыть или не знать. Кристиан терпеть ненавидит, когда люди специально прикидываются глупыми. Но это не касается Дивии. Для нее это девиантное поведением, а значит, вызывающее интерес. Злость немного притупляется любопытством. Он следит за приближающейся к столу супругой. Она смотрит выжидающе, уже не пытаясь казаться удивленной или наивной. Ну что ж, он готов принять ее игру. Ему интересно, кто выиграет, но что-то подсказывает, что проигрыш будет куда более значимым, чем победа. — Прием был собран в честь Рождества. Это другой праздник, — объясняет он, будто маленькому ребенку. — И почему же вы не устроили праздник сегодня? Ее взгляд бродит вокруг него, проходится по столу. Кристиан любуется ее профилем. Скрепляет руки в замок, чтобы не коснуться ее щеки. Он бы с легкостью мог это сделать, ведь она в каком-то шаге от него. Возвышается над ним, но это не доставляет ему неудобства. Скорее наоборот, это заставляет его кожу звенеть от возбуждения. Она бы выглядела прекрасно, сидя на нем верхом. — Бессмысленно. Дивия вскидывает на него взгляд, и ему кажется, будто она понимает смысл сказанного им слова. Смысл, который он вложил в него. — Расскажите мне о традициях вашего праздника, — просит она и отворачивается. Глядя на ее медленно удаляющуюся фигуру, он удивляется. За эти пару минут она сказала ему больше слов, чем за весь прошлый месяц. А еще это первый раз, когда она спрашивает его об Англии. Дивия останавливается у кресла и проводит кончиками пальцев по деревянному подлокотнику. Кристиан придумал бы им куда более приятное применение. Но он в который раз одергивает себя и поднимается из-за стола, чтобы налить себе порцию виски. — Мы ставим в своих домах ели и украшаем их разноцветными стеклянными шарами. Дарим друг другу подарки и верим, что тот, кто первым переступит порог дома в новом году, принесет с собой удачу и счастье для его обиталелей на всю оставшуюся часть года, — произносит Кристиан, глядя на темно-коричневую жидкость, наполняющую его стакан. В кабинете повисает тишина. Кристиан чувствует легкую горечь виски. Ему хочется поделиться с ней этим вкусом, вложив его ей в рот вместе со своим языком. Алкоголь согревает желудок и вгоняет в голову мысль особенно унизительную: когда же Деви позволит ему приблизиться к ней? Он начинает злиться, потому что не хочет признавать ее столь очевидную власть над собой. Опустошает стакан и вместе с тем готов опуститься перед ней на колени. — Что-то еще? Она звучит совсем рядом. Ему становится еще интереснее узнать, что за игру она ведет. Может, воткнуть в его спину нож? Буквально или фигурально? И будет ли это больно? Он отставляет стакан и поворачивается к супруге, которая стоит близко-близко. Он перестает думать и фантазировать. Отдается моменту. Когда на официальных приемах она берет его под руку, он не позволяет себе слишком надолго задерживать взгляд на ее лице. Сейчас же он любуется ею в открытую. Алкоголь уговаривает его не думать о том, что Кристиан открывается перед женой больше, чем может себе позволить. Деви очень близко. Интересно, ею руководят ее невысказанные мотивы действовать на благо семьи и Дюжины? Он надеется, что это не так, с презрением думая о том, насколько он жалок в этот момент. — Я слышала о еще одной традиции, — говорит она негромко, когда он так ей ничего и не отвечает. Дивия держится уверенно, но голос едва заметно вздрагивает на последнем слове. Слишком рано расслабилась. Иногда Кристиан забывает, что ей всего лишь двадцать три. Недостаток общения с мужчинами делает ее уязвимой перед ним. Ему это нравится. Ее щеки немного меняют цвет, выдавая смущение. Это ему тоже нравится, но он продолжает играть и вопросительно приподнимает бровь, делая вид, что не понимает о чем она говорит. Время замедляется, когда Дивия делает шаг вперед, приближаясь почти вплотную. Время почти останавливается, когда она проводит подушечкой указательного пальца по линии челюсти Кристиана и переводит взгляд на его губы. Кристиан неподвижен. Ее прикосновение почти невесомое, но от этого не менее желанное. — Как называется это растение? — спрашивает она, задумчиво сдвинув брови к переносице. Ему больше нет дела до игры. Он давно проиграл. Эта страна выжгла в нем почти все, что в нем было. Разобрала по косточкам и поставила все на место не в том порядке. Чувства и эмоции стали будто глухими, не отвечающими на течение его жизни. Он проиграл этой стране. И уверен, что сколько бы усилий он не приложил к достижению обратного исхода, Англия тоже проиграет в своей борьбе за главенство над Индией. Но на все это ему плевать. Сейчас его волнует только девушка, стоящая перед ним. Она одновременно и принадлежит, и не принадлежит ему. Она его супруга, но он не имеет права коснуться ее. Кристиан никогда не сделает этого вопреки ее желанию. По соображениям остатков чести. Может, она тоже проиграла, согласившись выйти за него. Но поверженным сейчас чувствует себя именно Кристиан. И будь он проклят, если она сейчас оставит его наедине с пустой и такой унизительной надеждой. — Омела, — произносит он, и ему кажется, что это звучит, как мольба. Ее взгляд поднимается к его глазам, и он видит в нем решительность. Если бы он не был сосредоточен на действиях Деви, то рассмеялся бы от ее серьезного вида. Не такая, как обычно. Без равнодушной маски на лице. Напротив, в этих глазах сейчас столько эмоций, что в груди у Кристиана все срывается. Она встает на носочки и касается его губ. Явно с большей силой, чем хотела, и тут же отстраняется, испуганно распахивая глаза. Сквозь шум в ушах Кристиан слышит, как напольные часы отстукивают полночь. У нее всего секунда, чтобы убежать, но она не успевает ею воспользоваться. Она проиграла. Он обхватывает ее шею ладонями и целует. Так как он хочет. Жарко, сразу проникая глубже. В ее ответе ощущается растерянность, но он все равно чувствует триумф, потому что она действительно отвечает ему. Нужно взять себя в руки и прекратить это дикарское поведение. Но ему плевать на приличия. Единственное, что ему нужно прямо сейчас — это его жена. И пусть только попробуют забрать ее у него. Он замечает, что его руки перемещаются на талию Деви, чувствует ее горячую нежную кожу под пальцами. И готов стонать от этого ощущения. Но, конечно же, сдерживает себя. Минута его слабости заканчивается. Губы ноют в протесте, но он кое-как отлепляется от супруги. Задерживается на пару секунд, прижавшись своим лбом к ее, давая им обоим отдышаться. Она выглядит потерянной в его руках. Часы умолкли, но Кристиан не знает когда точно. Отстраняясь, он смотрит на Дивию неотрывно, а она резко отворачивается и покидает его кабинет. В голове все сбилось в кучу, но, глядя ей вслед, он вычленяет одну дурацкую и даже детскую мысль: не это ли его новогоднее чудо?