Под вечер в огромном зале скопилось толща людей. В быстром темпе каждый расселся на лавочках, торжественно смотря на отдалённо стоящую сцену - клирос.
Совсем скоро на сцену выйдет оркестр и сыграет вечернюю молитву, сладкое песнопение, прощальные ноты уходящем дню и приветсвующие аккорды новому заиграют в этот вечер. Так было, есть и будет всегда - каждый вечер сопровождался молитвой, обращенной к Богу. Каждый хор был изюминкой в любой церкви - считается, что церковное пение целитель для души. Это, в каком-то роде, забавно. Как бы песня не лечила и не успокаивала душу, рано или поздно знойные проблемы ещё припомнятся, разрушат построенные стихами стены, ну а музыка в этом уже наврядли поможет.
Это, конечно, было лишь скромным мнением Лололошки, - или точнее Романа, что был самым звонким и высоким голосом в хоре. Эти раздумия было скорее не его, а одного из батюшек, которых он бесконечно уважал и прислушивался, хотя и не всегда понимал о чем идёт речь.
От остальных ребёнок отличался лишь тем, что... Он был добрым? Даже, кажется, слегка наивным, упрямым, но решительным. Стоит ли начинать с того, что он всю жизнь прожил в церкви? Да, наверное, стоит. Меняет ли это что-то? Может.
Лололошка помнил свою жизнь только в стенах божьего храма и в звуках красноречивого многоголосья в хоре. Он не так уж и часто выбирался отсюда, мол, зачем?
Тем не менее, он особо не задумывался и не скучал - ещё с самого детства он был близок с двумя людьми - Батюшка Межди и Батюшка Джодах.
Первый подобрал Лололошку когда тот был ещё совсем маленьким, незаметно лежащим одним на лавочке в укромном уголке парка, прямо под деревом.
Конечно, сначала старались хотя бы найти его родителей, вдруг бы какой результат дало? Но нет, какие бы объявления не давали, кого бы в округе не спрашивали - все впервые видели этого ребёнка. Это странно для их небольшого города, но с другой стороны, Мирец это считал каким-то божественным знаком и решил забрать ребёнка к себе, в храм. Приглядеть первое время, авось что-то да будет.
Он очень верующий человек, хотя кажется закрытым не только для обычных людей, но будто бы даже для Бога. (Впрочем, это совсем не так!)
А Джодах... Полная противоположность первому. Не понятно, за какие шиши он вообще попал в божественное святилище, но факт остаётся фактом: он остаётся самым смешным, но тем не менее серьёзным дядькой, по оценке Лололошки. Они познакомились когда Рома впервые появился среди них, и, вообщем-то, сдружились. Джодах шутил какие-то взрослые, а иногда и пошлые шутки, а мальчик лишь краснел, отнекивался и пытался поругать старшего за нерадивые слова в "теле Иисуса", как его и учил отзываться о похабщине Батюшка Мирец.
Джодах на это лишь посмеивался и отвечал, что когда Лололошка вырастет, всё обязательно поймёт. Что именно, он утаивал.
Нечестивый.
- Я так устала за сегодня. - сказал ровный, молоденький голос одной девочки из хора, Ашры. - Вот бы эти вечера благотворительности проходили не так часто, устаю после них жуть как!
- И не говори. - маячивший около зеркала у стены отозвался Сдерик. - Я бы сейчас не отказался поесть...
- А ты только о еде и думаешь. - с лёгкой улыбкой на устах отозвалась самая старшая из них, Райя. Она давно могла бы уехать отсюда, но щемящее чувство в груди не позволяло ей покинуть родной дом и близких членов семьи, как она объяснила. Она тоже была очень дорога Лололошке.
- Кто нибудь задумывался о том, какого это - жить в доме как обычный человек? С родителями, со школой, общаться со всем-всем миром, а не только со своей семьёй? - тихий шёпот Ашры поразил толпу. В комнате стало тихо, даже воздух не просачивался через грудную клетку ребят, каждый задержал дыхание.
Это была негласная запретная тема.
Каждый думал о своём - кто-то и впрямь задумался над таким вставшим вопросом, а кто-то анализировал слова девушки.
- Разве ты не дома? - первее всех отвисла именно Райя. Она как самая старшая, умная и спокойная девушка на всей планете решила попробывать направить думы Ашры в правильную сторону. Это им ещё повезло, что никто из священников их не услышал.
Стоит на это надеяться, так или иначе.
- Что?
- Мне казалось, что дом - там, где тебя ждут. Мы все всегда тебя ждали, ждём и будем ждать.
- Да, я знаю. - шатенка даже почувствовала укол вины за навскидку брошенные слова, что могли кого-то ранить. Но она не считала себя виновной в этом, просто потому что не могла сказать иначе. Нет таких слов, букв, фраз, которые бы смогли описать все те чувства, что испытывает насупившаяся девушка при слове «Дом». - Но могло ведь быть по-другому.
Райя правда не могла объяснить. Она считала, что Ашре просто нужно время. Истина чувств не подаётся словам, слова - лишь жёлтый знак на светафоре, что может предупредить. Но ведь ни один огонёчек не сможет спасти человека, удумавшего поехать на красный свет.
- Всё приходит через опыт.
- Как дети, ей богу. - отозвался Калеб, стоящий у входной двери, ожидая свою сестру-близняшку. У их голосов было будущее, вместе они сочетались как никто другой. Характер, голоса, внешность... Всё что их связывало было противоположным друг другу, хоть и раньше Лололошке казалось, что слова «связывало» и «противоположности» не могут быть в подобном предложении.
- Радуйся тому, Ашра, что имеешь. Если бы всё было по-другому, твоё мелкое тельце бы не выдержало натисков морозов, а те люди нашли бы тебя замершим трупом. Если бы нашли вообще.
- Калеб, прекратите... - нервно отозвался Абди. Он многое повидал, даже жалко его. Каждая насильственная тема очень сильно его пугала. Однажды даже доведя до попытки привести себя в жертву во славу Богу. Он был, пожалуй, самым верующим из всех тех, кого знал Рома. Да и считал, что такая смерть - единсвенная правильная.
Тем не менее, Отцы-священники всегда оказывали ему много внимания, как и весь хор. В честь него как-то разом все пропевали молитву, он тогда даже расплакался. Хорошо что сейчас, спустя долгое время, он может назвать церковь своей семьёй.
Как бы не казалось, Ло-шка был поистине счастлив здесь жить. Здесь и кормят, и поят, и одевают, и хорошие друзья с наставником - грех жаловаться. На самом деле, такие перепалки у них бывают редко. Кроме случаев исключений с очень назойливыми людьми, несносными негодяями.
Да, у них был один мальчик, его звали Эо. Его полное имя Эбардо, и его так бесило когда его звали сокращённо, что Лололошка специально только так его и называл. В отместку, конечно. Правда Отец Междумирец часто говорит, что ангелочки, подобные Лололошке, мстить не должны. Дружище Джодах очень открыто и активно это отрицал, считал что месть - единственный способ образумить врага и преподать ему урок. Вот и думайте, кого слушать.
Но этот зеленоглазый постоянно чудил, лез куда его не просят, что-то ненароком ломал, портил всё духовенство жителей города, что приходили сюда помолиться.
Словом, почему же Лололошка вспомнил именно о нём, а не о том же не менее противном, но гениальном Тенненте, или о эгоистичном и нарциссичном Варнере? Так вот...
***
Проходя мимо стенда с разным библейским чтивом, как недалеко от него пронеся знакомый, давно ставший родным голос:
- Ло, маленький, подойди-ка сюда. - Лололошка обернулся на зов и углядел Междумирца, подзывающего его рукой. Мигом пролетя сквозь все книжные полки, парень оказался перед ним.
- Ты уже такой взрослый, Лололошка. - очень тепло отозвался черноволосый, смуглый мужчина, коротко потрепав визави. - Кхм, к чему это я. У меня для тебя есть особое задание, дорогой.
***
Зайдя в свою небольшую комнатку, где он, собственно, всю свою жизнь и жил, он заметил две пустующие соседние кровати, стоящие по углам комнаты. Одна кровать принадлежала ему, другая - как раз таки Эо. Похоже, Отец подумал, что так Эбардо будет легче научиться манерам. Единственное, что изменилось, так это Лололошка потерял какое либо желание заходить вообще в свои покои. Теперь их трудно так назвать. Благо, этого чудика, что постоянно подкалввал его майонезом в постели и спрятанной зубной пастой нигде нет. Поди сбежал сигареты курить.
- Кара его настигнет когда-нибудь. - мирно решил Лололошка. Он не собирается снова за ним бегать по столичным базарам, по знакомым забегаловкам позади вокзала, что легко продают пачку дешёвых сигарет кому не попадя. Может, оно бы и стоило того, Межди бы радовался успехам мальчиков, а Джодах, может, немного поглумился бы над ними, а в конце концов похвалил, но... Лололошке не хочется снова попадать в какие-то передряги из-за этого пацана. Как было однажды, попытавшись забрать этого чудика от неизвестной компании, Ло-шка узнал о том, что Эбардо согласился на сделку в виде: «Я тебе отдам бутылку вина, если ты сможешь украсть ту пачку макарон с витрины!», совершенно очевидно, что он не смог. Правда, каким образом он тогда был уже слегка пьяным, пожалуй, остаётся открытым.
И такого рода ситуаций было, мягко говоря, достаточно. Решив, мол:
« Сам в эти проблемы полез, сам пусть и выкарабкивается, а-ля что-то да и поймёт.»
Он перешёл к маленькой полке с книгами. Добравшись до специально небольшой книги, выпущенная ограниченным тиражом, Лололошка прошелестел страницами, вчитаваясь в священные текста раз за разом.
***
Тем временем, пока Лололошка уже заканчивал упорно трудиться над учебником латинского языка, Солнце постепенно село, открывая пространство появляющейся Луне.
« - Что? Уже вечер? Ой, похоже, я не успел потрапезничать... - угрюмо вспомнилось Лололошке.
Пока он размышлял, пальцы рефлекторно перелистывали страницу. В один момент, он почувствовал, как бумага, по ощущениям, из обычной книжной, стала будто... Из тетради? Переведу взгляд вниз, мальчик удивлённо посмотрел на практически "аккуратно" смятый клочок оторванной бумажки. Но он так и не понял, что она вообще здесь забыла. Он обычно не открывает бумажки от тетради, по крайней мере, не помнит чтоб такое делал в последнее время.
Решив не томить себя и своё любопытство, он напрягшимися руками начал разворачивать маленький отодранный кусок пергамента. Сначала ничего не заметив, он покрутил её в руках: оказывается, что с обратной стороны аккуратным почерком была выведены буквы вразброс. Что было очевидно, так это, во-первых, одна заглавная буква, которая будет стоять в начале, очевидия ради. Во-вторых, это что между словами был пробел, так что над разгадыванием слова, вероятно, особо трудиться необязательно.
- Ну и зачем это мне? - тихим шёпотом отозвался владелец книги, осторожно закрывая её, и вместе с остальными вкладывая на полку в алфавитном порядке.
Он был тем ещё перфекционистом, ага.
Тем не менее, парень решил, мол: «Пора ложится спать, не буду свой животик мучать! Да и время поздновато уже...», он переоделся и лёг на мягкую и тёплую кровать, впопыхах укрываясь одеялом.
Сколько бы он не пытался заснуть, у него никак не получалось: то какой-то резкий звук, похоже, снаружи кому-то приспичило на ночь глядя в туалет сходить; то надоедливые мысли о том, что никто и не соизволил напомнить об обеде, как обычно и делали. Ещё, пожалуй, сегодня он ни с кем толком не общался, из-за чего грусть и малюсенькое чувство одиночества обдувала его, будто бы он совсем голый лежит посреди снега. Странные ощущения, обычно с ним такое не бывает. Ах, да, вероятнее это из-за того, что Эбардо до сих пор нет.
Безусловно, Рома не вычеркивал вариант того, что он просто занимается своими ужасными делами вне дома, а под утро вернётся живёхоньким, но с другой стороны... Какое-то фантомное чувство вины гложило его, будто с Эбардо что-то может произойти, а этот "Ангел" в роли Лололошки решил забить на него. С таким недопрозванием-недостатусом, это как-то... Лицемерно, что-ли?
Впрочем, в этом не было ничего плохого, кажется. Эо знал на что идёт, вот и пусть расхлебывает свою кашицу, может хоть самостоятельным станет. (Но это наврядли.)
С такими мыслями, уже глубокой ночью, веки непроизвольно слиплись и мальчик так и заснул, не успев заметить ничего вокруг себя. Может, даже к лучшему.
