***
— Шаст, извини, я чет совсем расклеился. Сегодня весь день в театре и на пару часов даже заскочил какой-то корпоратив отвести небольшой. И все. И я недвижимость. Жду, когда Алёна колеса привезет и пакеты с подарками заберет, — Арсений кашлял через слово, хотя пытался храбриться, проглатывая слова. Было слышно, что они режут изнутри, отдавая в нос. Антон тяжело выдохнул и разорвал пакет с едой: та невероятно вкусно пахла. Максимально чудесно, особенно, когда знаешь, что в чизбургере дополнительно два сыра, а ты не ел с утра. Но сегодня не судьба. Кина не будет. — Арс, прям хуевит? Тот утвердительно промычал, пока пружины питерского дивана приветственно заскрипели из динамика. Даже до спальни не дополз, дурака кусок. — Не ожидал, если честно. Думал, ну, продуло, я Гексоралом попшикаю, теплого попью и буду огурцом. По итогу, как в тупом приколе, стал зеленым и в пупырку. А горло дерет пиздец. Сто лет такого не было. Ощущение, что каждое слово как наждачка и до слез. — До субботы оклемаешься? Или переносим? — Да ты сдурел, Шаст, какое переносим. У Матвиенко билеты на Бали, и он меня живьем съест, если придется двигаться. Я постараюсь воскреснуть, но тогда я на пару дней выпаду: мне такое тяжело с детства дается. — Да я знаю, — Антон уткнулся лбом в столешницу и потер переносицу. — Помнишь, ты буквально перед ковидом слег между гастролями? Я ж тебя еле выходил в поездах. Думал, коней двинешь. Мы с Окс набегались и… — Не напоминай, — Арсений прервал, даже уже не пытаясь держать голос ровным. — У тебя все есть? — Все привезут. Ты тогда это… — Арсений запнулся. — Шаст? — Я. — Если к утру послезавтра не отпишусь, то Аленке позвони. В остальном, все же знаешь? Слабость пиздец, — объяснил он. — Еле глаза держу открытыми. — Арс, тебя продуло, ты не умираешь. — Я про расписание. Тишина. — Люблю тебя, козел. Лечись. Но тот уже сопел в трубку. А пунш в коричневом пакете предательски остыл.***
— Какие люди, Антош, чем обязан? — голос Карцева прорывался через все те же блядские эйр подсы. Стоят двадцатку, а ведро к ушам можно приложить с тем же успехом. — Здарова, Гош. Я к тебе с вопросом на грани прикола. — Удиви меня! — Нужен шарф. Такой прям шарф с большой буквы и с огромной припиздью, но чтобы грел до позвонков. Есть что-то на примете? — Антон выкрутил руль и пронесся на последних трех зеленых секундах. — Есть крупная вязка, вчера притащили для съемки, но я выкупил, ибо он роз… Пжи, тебе носить или так, в инсту? — Мне одно больное горло на будущее обезопасить. Какой он, говоришь? — Фу, как по-семейному, — хихикнул Карцев, игнорируя вопрос. — Ты вот мне не рассказал по итогу, как поговорили, а теперь звонишь и просишь без уважения, Шастун. Какое потреблядство и обесценивание моей невероятной помощи и вдохновения! — Гош, брат, я торчу тебе, я помню, но декабрь, пойми. Давай после праздников? — Если я не услышу захватывающую лифтовую историю до Пасхи, то мы с Сашкой обосрем тебя в ближайшем обзоре. И не постесняюсь, господин Шастун. Куда высылать? В офис? Антон процедил проклятья в адрес лихой Тойоты и утвердительно промычал. — Жди завтра, Антош, и знай, что я буду ждать! Бай! Да сраная Таганка!***
В офисе новогодняя атрибутика вытесняла здравый смысл: Минские носились с гирляндами на шеях, девчонки сияли в блестящих нарядах (вроде, у них мини-корпоратив сегодня), Зинченко напялил оленьи рога, а Стас подозрительно весело напевал какие-то рождественские песни, которые уже смешались в один неосознанный микс, схожий с плейлистом в торговом центре. — Ну что, до января? — Шеминов потянулся наверх, вытягивая спину с хрустом, в то время как из кармана худи выпали ключи и одноразка. Сережа радостно закивал и притянул к себе чемодан. — Я такую виллу снял, пацаны, я фотки показывал? — Уже раз двадцать, — Поз вздохнул и закинул ноги на журнальный столик, откуда по традиции полетели какие-то исписанные листы. — Вы меня не ищите, я сразу в океан и спать навсегда. Меня уже Слава ждет и девчонки, вот только написали и фотки кинули, — Матвиенко достал телефон. — Гляньте, какой закат сегодня был! Сказка! — Ты про рекламы-то не забудь или сразу при мне в отложку кинь, а то мы не расхлебаем потом. Или дай доступ на время Софе. — Не-не-не, какой Софе, я сам, Стас. А то я знаю вас — один раз доступ дашь и все. Рабство, кабала, Яндекс с Мегамаркетом через день. Я сам, — Сережа театрально прижал гаджет к груди и погладил его по камере. — Не отдам тебя никому, не слушай их. — У-у-у, а это уже шиза, Серый. Может, не на Бали, а врачу покажем? — Арсений хрипло рассмеялся и сделал глоток из стакана с подогретым молоком, который ему принесли пару минут назад, демонстративно бахнув туда три ложки меда и посыпав корицей. Миша убедил, что мама ему такое в детстве делала, и это месиво прям помогало. Прям пей, Арс. А Арсений так не любил бередить устоявшиеся пищевые привычки, — а медовое молоко как-то мимо прошло — что принимал стакан, вздернув носогубку, от чего получил тычок кроссовком по лодыжке. «Не отравить же тебя хотят, дурак, хотя давно могли бы, ты себя вообще слышал иногда со стороны? Пей давай» И все это по миндальной, только глазами на секунду стрельнув. — А ты, Арсень Сергеич, лучше бы связки свои берег. Помолчал бы, — Матвиенко театрально фыркнул и встал, подцепив рукой чемодан. — Ну все, пацаны, до января. А лучше до февраля. Обещаю не скучать. В кабинете воцарилась тишина сразу после деликатно, но поспешно, защелкнувшейся двери. — Серега прав. До января. Пишите, звоните, ведите себя хорошо. Я на пару встреч и тоже отключаюсь. Вас уже не ловить в этом году? — Стас взял ноутбук и повернулся к выжившим. — Хотя, чего я спрашиваю. Всё, адьос, амигос. Финалы кину в чат, как обычно. За ним последовал Позов, пожав всем руки и оставив в одиночестве. Арсений со стоном скинул тапочки и положил голову на спинку кресла, прикрыв глаза. Ворсинки ковра нежили ступни и дарили им наслаждение примерно из рекламы Баунти. — Отстрелялись? Антон кивнул. — Домой или посидишь допьешь? — Не, поехали сейчас, да и гадость редкостная, — как вы это пьете вообще? — а то меня разморит, и мы проведем все праздники здесь. Ты на машине? – пробурчал мужчина, удерживая себя с трудом между дремой и кабинетом с фиолетовыми стенами. Интересно, а Стас как видит этот цвет? Потому что выглядит максимально ядрено даже для обычных глаз. — Ага, но надо заехать на заправку, потом за заказом, а потом домой, — Шаст потер уже колючие щеки. — Алло, Земля, прием. Ты же на ходу вырубаешься, Арс. Погнали резче, иначе найдут к чему напоследок припахать. А если Заяц успеет накидаться, то меня и за покер посадят, а вот чего я сегодня не хочу, так это играть. И виноват будешь ты. Арсений, давай, пожалуйста, последний рывок. Из коридора слышался смех и будто бы осторожный звук вылетевшей из бутылки пробки: подарочный ящик просекко явно был найден. — Что? — Попов осоловело проморгался. — Говорю, на заправку заедем, пацан там симпатичный работает, хочу его позвать вместо тебя с нами поработать, а то совсем, дед, разваливаешься. Вот так уснешь где-то и все, потеряем тебя. — Погнали. Пассаж про пацана был проигнорирован, а это значит, что как бы ни пришлось звонить Татьяне и выписывать все материнские советы по лечению чада, чей возраст перевалил на пятый десяток. Приехали. Через полтора часа и непонятно как взявшиеся тапочки из офиса в руках Арсения, дверь в квартиру открылась, занеся с собой запах колючего мороза и следы от мокрого снега на кроссовках. Антон никак не мог припарковаться на минус первом, потому что соседи под конец декабря посходили с ума и перекрыли въезд страстным поцелуем капотами. И все бы ничего, но температурно блестящие глаза сидящего справа вынуждали беситься и чуть ли не выйти на разборки с посылом, что все бы ладно, но тут больной и ему прописан режим, не видите, что ли? Но все разъехались, Арсений вновь был разбужен и протащен мимо консьержа с виноватой улыбкой. — Душ, мак, финал и спать? — Шаст скидывал одежду, включая по квартире свет. — Силы есть? Еду греть? Попов кивнул и облокотился на коридорную стену у вешалки. Прищурился, зараза. — Ты обещал подарок. — А ты обещал выздороветь, а по итогу приперся в Москву с температурой и посаженным голосом. Один — один. Еще и Алену подговорил. А вроде честная женщина. Никому из вас доверия больше нет. В душ, Арс. — Ты зануда. — А ты идешь в душ и потом приходишь на диван. Я все сделаю, только давай уже, раздевайся, – Шастун покачал головой и подтолкнул больного к ванной. — Но подарок. — Лучший твой подарок — это я, Арс. Ты оттягиваешь момент. — А ты лучше бы натягивал, — пробурчал тот. — Господи, фу! Какая банальная пошлость. Жду тебя через десять минут перед телеком. Даже пунши подогрел, когда Попов выполз на свет в халате и полотенце на голове. Выглядело смешно и глуповато, но «волосы быстрее высохнут, да и теплее, Шаст, ты просто не понимаешь». Распаренный и очень домашний, шлейфом по квартире разносился запах персика и мандарина. Воистину новый год. Личный, на пятьдесят квадратов, но новый год. — Сколько там? Час? — Арсений закинул в рот картошку и перекинул ногу через бедра. Любили они так сидеть: в темноте и нос к носу, обмениваясь новостями сквозь нежности шепотом. — Удобно? — притянул к себе ближе. — Подарок хочу. — До нового года еще неделя, знаешь ли. — Знаю, что ты таскаешь этот пакет с обеда, а я любопытный. — Давай серию и тогда уже после? Пусть будет сюрпризом в завтрашнюю дорогу. Попов наклонился и уткнулся носом куда-то за антоново ухо, вдыхая запах тяжелого дня и утреннего шампуня, который выветрится окончательно через пару минут уходящего дня. — Шаст. Помнишь, мама в детстве делала поблажки, когда болеешь? И конфеты покупала, — кивок. — Не вредничай. Я вообще-то тут может при смерти. Тот вздохнул и провел руками по чужим бедрам, залезая под полы халата и еле сдерживая себя, чтобы не распустить пояс. При смерти, как же. — Горе ты луковое, ну тащи давай. Я даже проигнорирую сравнение с матерью. Арсений радостно вскочил и вернулся уже с дутым пакетом, откуда выглядывало нечто розовое. Ярко-розовое. — Серьезно? Шарф? — удивленный взгляд никак не мог спрятать смесь из неверия и растекающейся нежности. — Ты решил подарить мне шарф? Антон сделал глоток пунша и снял крышку со второго стакана. Пусть остынет чуть быстрее. — Я решил, что его ты точно не забудешь. Такого-то цвета. И еще один приступ твоей температуры и болезни я точно не вывезу. Поэтому, да, — Шастун мягко улыбнулся. — Просто шарф. — Но он розовый. — А это спасибо Гоше. Арсений ухмыльнулся, стянул полотенце с головы и обмотал огромное нечто вокруг своей шеи. — Я все еще перед ним не извинился за штаны. — Я думаю, он тебя простил, — рука потянулась к выбившейся прядке и распахнувшемуся халату. Хотелось укутать заботой, прижать и попросить у всего сущего, чтобы у Арсения не болело. — Тебе идет. Алиса, выключи свет. Подтянув к себе плед, Антон похлопал по месту ближе и положил руку на спинку. — У нас финал, Арс. Тот уткнулся носом в розовое и вязаное, устроившись удобнее под мышкой и наблюдая за идущей заставкой. — Ты когда уезжаешь? — Завтра вечером, а вернусь уже в десятых числах. Давай смотреть, Шаст. Сам же говорил — финал! Я три дня в Твиттер не заходил. — Как же ты выдержал, — ухмылка. — Я буду скучать, — Антон оставил легкий поцелуй на виске. А спустя десять минут глубокий предновогодний сон настиг даже тех, кто его совсем не ждал.***
Антон повернул ключ зажигания и ткнул в экран на иконку навигатора. Пусть пока грузится. Восемь часов. Значит все десять. С заправками, хот-догами и перекурами вокруг машины где-то посреди трассы в компании пушистого немосковского снегопада. Мама уже провела фотосессию борщу и двум сковородкам котлет, Олег записал пятисекундное голосовое обманчиво-безэмоциональное «замариновал, ждем». Не хватало только одного. Но это уже в следующем году. Залив незамерзайку, Шастун вернулся в салон, заблокировал двери и потянулся к «шторке», чтобы перевести в то самое «не беспокоить» до числа пятого. Или даже девятого. Но зачем нужны планы, если их не нарушать? Стук в окно трансформировался в тайфун из снега, уже чуть выветрившегося парфюма и — по итогу — обладателя ярко-розового вязаного шарфа по правую руку. Хотелось расхохотаться и одновременно уткнуться носом в это недоразумение. — Вот еле успел, Шаст. Так и знал, что ты та еще копуша, — Арсений потянул через себя ремень, фиксируя с привычным щелчком. — И кто меня сдал? — Да Позов же вчера тебя в общем чате развел на пароли-явки, я и схватил билеты. Надеялся на фору минут в двадцать, — Арсений показательно повел плечами. — А ты мне дал целых сорок! Золото, а не человек. — Ты реально в нем ехал от дома? — Ти риальня в нем ехял оть дема? — передразнил тот. — И я в нем поеду сейчас домой. Сколько там? — взгляд в телефон. — О, часов десять тащиться. Попов достал из сумки айпад. — Ну что, финал? Антон улыбнулся и невесомо прижался губами к холодным, сухим и чуть потрескавшимся. — Финал. Заводи. Маршрут построен.