Плавится лёд, стихает огонь

Саб-Зиро уходил всё дальше в лес. Густой мрак внемнемирской ночи и статные кроны вековых деревьев, из которых на него выглядывали тысячи изуродованных озлобой лиц, надёжно скрывали ассасина от погони, устроенной Нуб Сайботом и Смоуком. Криомант оглядывался по сторонам, продолжая уверенно петлять внутри бесконечного обилия злых рож, так и норовящих съесть заплутавшего путника. Впрочем, Куай Ляна они не пугали. Да, и альянс старшего брата и лучшего друга не пугал. Они просто были в разы сильнее, чем он. Саб-Зиро вступил с ними в бой, но одолеть сразу двоих не смог, а потому и сбежал. Наверное, ему должно было быть стыдно за такой побег. Это поступок недостойный доблестного воина Лин Куэй. Наверное, ему должно было быть больно от осознания того, что два некогда самых дорогих для него человека теперь объединились, с целью убить его. Наверное, он должен был обидеться на Би Хана за такое жуткое предательство. Наверное, он должен был сострадать Томашу, которого Нуб подчинил своей воле. Наверное... Но сердце молчало. Никаких эмоций все эти жуткие события не вызвали, будто бы они уже давно стали рутиной. Будто бы он всю жизнь знал, что однажды его, как какую-нибудь дичь, будут гонять по Живому лесу Би Хан и Томаш. Но на сердце лишь пустота. Леденящая пустота. Отец когда-то говорил об этом. Говорил, что криомантам свойственно с годами охладевать ко всему, что их окружает. Говорил, что отринуть все свои эмоции — это путь к вершинам их сложной и удивительной магии. Также говорили и наставники — огрубевшие душой и телом старики, единственной целью в жизни которых стало истязание молодых ещё неокрепших умов юных воинов Лин Куэй. Это подтвердил своим примером и Би Хан. В последний год своей жизни он стал особенно холоден и отстранён от всего вокруг. Конечно, он оставался любящим старшим братом, которого Куай Лян считал примером для подражания, однако уже тогда он начинал понимать: их связь слабеет, притом слабеет стремительно. Та крепкая нить, что соединяла их с самого раннего детства, истончалась, норовя в одночасье вовсе порваться. Тогда ещё Тундра всеми силами старался восстановить их связь, однако же холодный панцирь Саб-Зиро братская любовь не пробила. Впрочем, он действительно стал сильнее. Сила Би Хана наверняка была в тот момент на пике. Его последняя миссия была окружена таким количеством легенд и загадок, что сложно было разобрать, что он из этого действительно делал, а что — нет. Сам старший брат ничего ему не рассказал об этом, но из уст Томаша ему удалось узнать, что Саб-Зиро удалось одолеть нескольких богов, украсть артефакт, убить одного из главных врагов Лин Куэй — Ханзо Хасаши. Наверное, потому Куай Лян сначала и не поверил в смерть брата, отправился на его поиски... Как давно это было. Кажется, в совсем другой жизни. И он сам тогда был совсем другим. Но кто же он теперь? Неужели неотвратим час, когда он уподобится своему брату? Удивительно, но и эта мысль не отозвалась в сердце ничем. В груди температура ниже нуля. Тундра. Тяжёлый вздох. Головой Куай Лян понимает, что это ни к чему хорошему не приведёт, но и разморозить сердце собственноручно у него не выйдет, как ни старайся. Оглянувшись, он встаёт на ноги, продолжая свой путь вглубь зловещего леса.

***

Он идёт вперёд уже час, а может и все два. Он слабо представляет, зачем именно идёт, но и просто сидеть невмоготу. Куай Лян давно сбил хвост. Вряд ли, Нуб или Смоук сейчас старались настичь его. Просто бросили это дело, пообещав себе расправиться с ним в следующий раз. Впрочем, кожей он ясно ощутил на себе чужой взгляд. Осмысленный, глубокий, совсем не такой, как у этих тупых и злых деревьев. Решив не придавать этому значения, Куай Лян несколько ускорился. Даже, если это не брат, то во Внешнем мире полно всякой мрази, с которой не хотелось бы сталкиваться на её же территории. Криомант шёл дальше, углубляясь в лес, но этот взгляд... Кажется, его снова преследовали. Саб-Зиро сделал несколько кругов, убедившись в своей теории. Кто-то шёл за ним по пятам, притом следовал он неотрывно, почти шаг-в-шаг. Устав вилять и петлять, ассасин застыл на одном месте и, наморозив ледяной кинжал, громко сказал: — Кто бы ты ни был.... Покажись. Позади него почувствовался жар. Живое настоящее тепло обдало его спину, заставляя обернутся туда, откуда исходила эта сила. Перед ним стоял призрак. Ниндзя в жёлтом внимательно сверлил его взглядом белёсых глаз, ничего не говоря. — Скорпион? — спрашивает Куай Лян, опуская клинок. — Что ты здесь делаешь? — Однажды я поклялся защищать тебя, — ответил излишне громкий голос. — Я почувствовал, что тебе нужна помощь, и теперь я здесь. — Опоздал, — усмехнулся Саб-Зиро. — Я уже со всем справился сам. ― Уверен? ― спросил призрак строго. ― Что-то заставляет тебя усомниться в моих словах? ― Не знаю человека, который станет блуждать по Живому лесу добровольно. ― Это долгая история, ― коротко замечает Куай Лян. ― Моя история. ― Брат? ― Даже не буду спрашивать, как ты догадался, ― выдыхает Саб-Зиро, опуская руки. ― В последние года это одна из немногих тем, которая вызывает у тебя хоть какую-то реакцию. Повисло молчание. Тема неприятная, притом, кажется, не только для Куай Ляна. Призрак понурил голову в траву, молчаливо разглядывая собственные ботинки. В груди его тлела неприятная мысль. Не защитил. Нарушил клятву. Подвёл самого себя. И его тоже. Кулаки крепко сжались. В белёсых глазах вспыхнуло яростное пламя, и тухнуть оно совсем не собиралось. Напротив, с каждой минутой оно только распалялось, набиралось дикой таинственной силы, источник которой лежал где-то за границами людского сознания. Запахло горелой тканью. Призрак сам не заметил, как его злость обрела физическую форму, превращаясь в осязаемый огонь. ― Всё в порядке? ― спросил Куай Лян, учуяв запах гари. ― Лучше бы ты спросил, есть ли хоть что-то, что развивается так, как надо, ― огрызнулся призрак недовольно, сбивая огонь с одежды. ― Ну, жизнь нас не балует, ― равнодушно усмехнулся Саб-Зиро. — И смерть тоже, — безрадостно-злобно буркнул Скорпион. — Приходится смириться. — Не хочу мирится, — обрывает его призрак. — Покоя хочу. Но упокоится не получается. — Это почему? — с проблеском интереса спрашивает криомант. Что-то в груди просыпается. Приятное ощущение. — Неспокойный я по природе своей. Даже горячо любимая жена и долгожданный сын не смогли умерить моего пыла. Даже смерть… И та меня не остановила. — Боишься сгореть? — спрашивает Куай Лян, рассматривая призрака внимательно. — А ты — вымерзнуть? — спокойно, без тени агрессии интересуется Скорпион. Ответов на эти вопросы не требовалось. Всё итак было понятно. Они делили одну и ту же боль, один и тот же страх — однажды быть уничтоженными собственной природой. В чужих глазах и беспорядочных жестах теперь узнавалось что-то до боли знакомое, в некоторой степени даже родное, близкое. От этой мысли сердце забилось чаще, беспокойнее. Кажется, даже дыхание сбилось. Смелые размышления шли дальше. Не только уже жесты или мысли Скорпиона казались родными, но и весь он показался родственной душой, испытывающей не меньшие страдания и муки. Под холодным панцирем что-то залепетало. Стало теплее. Притом не только на сердце. Горячие руки сомкнулись в кольцо вокруг тела Куай Ляна, плотно прижимая его к себе. Щёки чуть покраснели то ли от жара, то ли от смущения. Лёд плавился. И осознание этого вызвало улыбку. Под маской, конечно, его губ не видно, но глаза Саб-Зиро светились скромной радостью, говоря призраку больше, чем что-нибудь ещё. Руки криоманта также обвили талию Скорпиона. Успокаивающий холод подействовал на него приятно. Кипящая ярость, снедавшая его ранее и искрившаяся в белёсых глазах бешеным огнём, стала слабеть. В объятиях Куай Ляна было тихо и умиротворенно. Адское пламя стихало. И осознание этого вызывало у заблудшей души, что-то, что он сам когда-то называл счастьем. — Спасибо, — пробормотал Саб-Зиро. — Защитил. — Пустяки, — выдохнул Скорпион, крепче прижимая к себе Куай Ляна.