***
20:30, бар «Тайна» —Знаешь, у меня есть секретик. Маленький такой, — еле шевеля языком, произнес Найтмер, наклонившись к Бону и показывая пальцами, насколько этот секретик «маленький», — Хочешь, расскажу? —Давай, — хмыкнул Бон, беря Эми за руку. Кошмар вздрагивает от того, насколько у Оле холодные пальцы. —А ты та-а-ак мне нравишься. Давно-о…***
Нодтвейдт закрыл лицо руками, яростно растирая глаза. Неужели он мог так просто выдать такую сакральную для него информацию. Было немного стыдно и до неприличия волнительно. Что дальше? А дальше очередной поток обычных фоток. Но снимок №102, с указанным на нем временем от 21:39, заставил Найтмера раскраснеться. На нем Эмиль стремительно лезет на Омана, целуя его то ли в висок, то ли в ухо, при этом сжимая его ляжки, а Оле в свою очередь берется за зад Кошмара. —Твою дивизию… — взявшись за голову, произнес Найтмер.***
21:39, бар «Тайна» —Оле, если ты хочешь… — замурлыкал Эмиль на ушко Омана, все стараясь его куда-нибудь поцеловать или хотя бы лизнуть, — Я тебе звезду куплю, — серьезно выдал он, несмотря на то, что ужасно пьян, — Или что там покупают… Или хочешь… — гитарист заткнулся все же укусив объект обожания за мочку. —Не стоит. Можешь просто каждый день говорить, как сильно меня любишь, и периодически приносить завтрак в постель, милый мой мальчик, — улыбался драммер, уворачиваясь от поцелуев Найтмера. —Ну, дай я тебя поцелую! — рассердился Нодтвейдт. Несмотря на то, что Бон, шутя, извивался как змейка, ловкий гитарист все-таки сумел поймать его лицо, — Буду целовать тебя страстно и долго. А за то, что ты меня мучил своими отказами… —Что? —Я тебя отодру.***
Вспоминая моменты вечера по крупице, будто собирая пазл, Найт уже успел себе заусенки на пальцах огрызть. Казалось бы, ну было и было, может быть Оман тоже об этом не помнит. Но эта ерунда имела колоссальный смысл для Индастриза. Если он не узнает продолжение этой истории, мир падет… Пролистывая фотографии дальше ситуация более ясной не становилась. Правда, стало понятно, что Эмилю все-таки удалось поймать губы Омана. «Неужели наш первый поцелуй должен быть таким?» — подумал гитарист, коря себя за излишнюю сентиментальность. На этом фотографии закончились. Расстроено вздохнув, Найтмер принялся зачищать файлы, перекинув более интимные фотки в отдельную папку, намереваясь скрыть их от посторонних глаз. —Ну и что? — не выдержав давления, которое он, между прочим сам и создал, Эмиль как ужаленный подскочил с кресла, и принялся мерить шагами комнату, — Так. Потом мы, судя по всему, приехали сюда. И… — бросил оценивающий взгляд на диван, — Я ничего не помню. Любопытство брало верх. Да и дело было не только в банальном интересе, а в возможностях, которые появятся после того, что Найтмер мог потенциально натворить прошлой ночью. В некой растерянности он улегся на диван, и как только его затылок коснулся подушки, его накрыл флешбэк. Перед глазами замаячили зеленые цифры с электронных часов. 00:15.***
00:15, студия Оле и Эмиль буквально ввалились в помещение, на полу-согнутых еле добирались до дивана, по пути стараясь как можно подробнее «изучить» друг друга. Со стороны выглядело смешно, но им обоим было так хорошо. Бон толкнул Найтмера на диван, а тот даже не обратил внимания на то, насколько поверхность этой мягкой мебели жесткая. Широко открыв глаза, Эми с неподдельным восторгом смотрел на своего любимца, выжидая новых действий. Тот с интригующей улыбкой навис над гитаристом. И наконец, приблизившись почти вплотную, начал невесомо покрывать его лицо поцелуями, попутно раздевая. Индастриз закусил губу и…***
Воспоминание обрывается. Нодтвейдт злится сам на себя и дает себе наивное обещание начать пить в меньших количествах. Все это похоже на какую-то издевку, на нелепую шутку. Как можно забыть настолько важный момент? Нодтвейдт растеряно оглядывается по сторонам. Здесь нет ничего того, что могло бы напомнить о вчерашней ночи. В замешательстве Найтмер решил выйти покурить. Это хоть немного да успокоит его. На какое-то время. Нодтвейдт, грозно топая, вышел на крыльцо студии и нервно затянулся…***
Оле выдохнул Эмилю в губы, тот в ожидании приоткрыл рот. От Омана пахло хорошими сигаретами. —Эми… Давай завтра продолжим? — устало произнес драммер, ложась рядом с Кошмаром и приобнимая его, — У меня настроение не боевое что-то… — с его стороны донесся зевок. —Да… Хорошо, но ты мне пообещал, да? — но Оле уже заснул, — Будем считать, что да…***
—Да ладно?! — сердито прорычал Эмиль, со всей силой пнув рядом стоящий фонарь ногой. Неужели ничего не было? —Доброе утро, — ласково раздалось из за спины гитариста. Нодтвейдт развернулся и увидел перед собой обломщика Фрогги. Злость как рукой сняло. При виде его у Найта на сердце стало легче, — Уже с фонарями дерешься? —Да, — криво улыбнулся он, — А это… — Эмилю стало вдруг неловко, он не понимал, как ему себя стоило вести, — Да, доброе утро, в общем-то. —Ты чего такой напряженный? Ах, да, — театрально отмахнулся Оле, — Я же, так сказать, продинамил тебя вчера, — он инфернально улыбнулся, смотря Индастризу прямо в глаза. —Так ты все помнишь! — с облегчением на радостях выдал Эмиль, чуть ли в ладоши не хлопая. —Конечно, как такое забыть, — Оман скрестил руки на груди, — А ты что, сам подзабыл что ли? —Если, честно, то да. Меньше мне пить надо, наверное. —Ох, мальчик в забытиё ушел, — он коснулся тыльной стороной ладони щеки Найта, чуть поглаживая кожу, — Бедный-бедный мальчик. —Мальчик, вообще-то, продолжения заждался, — Эмиль просунул пальцы в шлицы на джинсах Оле и притянул его к себе поближе. —Ну раз заждался, то значит что-то да получишь, — кокетливо подмигнул Оле.