Стеклянный снег

      Паковать подарки под песни «Короля и Шута» было странно, но, как ни крути, что-то в этом было волшебное, веселое, задорное: словно сквозь года Катерина наконец получила весточку от старого друга — с наступающим Новым Годом, надеюсь, он будет полон волшебства, как полны эти песни. В некотором роде для Катерины, всю свою жизнь проведшая в дороге, где было радио, и из радио, особенно в зимнюю пору, неизменно разливались мощные — хриплый и басистый, — голоса обоих солистов превратились в предвестников чуда, птиц, приносящих на своих черных крыльях первые снежинки и аромат ели, шампанского и мандаринов. Поэтому, упаковывая подарки, Катерина Державина вспоминала, как это было тогда, когда Прохор перед Новым Годом вставлял в проигрыватель кассету с акустическим альбомом, когда по украшенным к праздникам магазинам эхом разносилось пение Горшенева…       Первый подарочек был готов. В сиянии серебряных огоньков глянцевая бумага бликовала, как стекло, и тысячи снежинок да пожеланий «С Новым Годом!» пропадали в белоснежном свете. Он оказался маленьким, но довольно дорогим, а главное — сделанным с душой, ведь Катерина половину декабря бегала по городу в поисках ювелира, способного сделать нечто подобное, а когда нашла — уговорила того стать его подмастерьем на неделю, дабы контролировать процесс и вкладывать себя в подарок. Она хотела постараться для Алекса, ведь для двоюродного брата, считала она, ничего не жалко. Поэтому, когда стальной браслет с вельзелями букв был готов, Катерина не могла нарадоваться: ведь она успела, у неё получилось сделать все так, как она и задумывала.       За окном падали большие хлопья снега, сменяя друг друга, как капли быстрого, сильного ливня: только то оказался снегопад, белые мазки на черной ночном одеяле. Синяя мишура хвостами лежала на барной стойке, висела над окнами, особенно ей понравилось находиться под ёлкой, добавляя серебряной гирлянде дополнительный источник света, так что огни ёлки пылали на каждой шерстинке, как крупицы звёзд.       Второй подарок опустился рядом с первым, приютившись на островке, свободном от мишуры, и был это легкий сверток крафтовой бумаги, обвязанной бечёвкой. Игорю предусмотрительная Катерина решила подарить куртку, так как юноша свою испортил ещё в октябре, после драки с одноклассником. А ещё — свитер, ведь свитера дарить зимой, считала она, самое то. Тем более, искала она не простой! Она специально обошла порядка пятнадцати магазинов, включая секонд-хенд, небезосновательно веря найти там самые удивительные вещи. И нашла. Поэтому у Игоря совсем скоро появится свитер с Дартом Вейдером, спрашивающим в лучших традициях советских пропагандистских постеров: «А ты любишь Звездные Войны?».       Ароматические свечи горели довольно давно. В моментах между концом одной песни и началом другой Катерине казалось, будто она слышит, как капает с них прозрачный горячий воск. Но точно она слышала другое, треск фитилей, источающих столь же волшебные, как Новый Год и КиШ, запахи, будь то хвоя или имбирь, апельсин или можжевельник. За дверью на кухне Аглая варила глинтвейн, и нотки его ароматов доносились сквозь свечи. Глинтвейн был как звезда на елочке — вдыхал жизнь в новогоднюю атмосферу и заставлял искриться, как холод и тепло.       На третьем подарке, бите, исписанной автографами любимых исполнителей Ирины Клепцовой, Катя задумалась. Она оборачивала биту в блестящую зеленую упаковку, и мысль её терялась в этом громком звуке, с каким мнется пленка. Она думала, думала, летя по ветру песен Князя, о Зерцалии, о том, как и почему все случилось так, как случилось. Почему победила, почему выжила. В чем причина этого везения, ведь Катерина и её друзья могли умереть — в бою на стеклянных мечах, в перестрелке, в побеге от зоргов, в плену. Но они выжили, карты всегда выпадали так, чтобы они выживали. Чтобы Матвей успел убежать от восставшей из гроба ведьмы. Чтобы Катерину не разорвали на клочки хироптеры. Чтобы Игоря и Наташу не зарезала пришелица с косой. Она завязала подарок желтой ленточкой, сделав симпатичный бантик, и склонила голову к плечу.       Взгляд её красивых глаз пал на танец света на полу. Серебро плясало, отскакивая от неподвижных теней, голубоватые блики порой проникали в пятна света и бесконечные просторы темноты… И там она видела пройденный путь. И улыбалась. Слабенько, но искренне.       — Боже, Катенька! — донесся до девушки голос Аглаи. — Что за кошмар ты слушаешь? Дай-ка…       Голос Горшка пропал, и «Дайте людям рому!» затихла. Через миг вместо неё заиграла другая песня, и сперва Катерина даже не узнала её. Она только улыбнулась ещё шире, посмотрев в спину удаляющейся на кухню мачехе.       Четвертый подарок, предназначенный Марине Дасовой, она упаковывала вместе с пятым, для её парня и лучшего друга Катерины, Матвея. Марине она решила виниловую пластинку — у той дома, как у любого уважающего себя музыканта, был настоящий виниловый проигрыватель, который по прикидкам Катерины стоил дороже обеих её почек, поэтому она посчитала это достойным подарком. Матвею — бритву с разными насадками и бонусом ещё пачку его любимых сливочник помадок в красно-золотой праздничной коробке. И все время, что она бережно завораживала подарки в пленку и бумагу, завязывала на них прочные верёвки и тонкие ленточки, обклеивала их снежинками и символами наступающего года, дом Державиных будто бы переместился в другой, сказочный мир песни «Секрета»: той самой «На любой стороне земли».       Ведь все они были достойны хороших подарков. Ведь она была достойна хорошей музыки, запаха глинтвейна и ароматного дыма от свечей. Катерина Державина спасла мир. Её друзья жертвовали собой, подставлялись под удар. И пока Катерина стала героем для мира, они были её героями, её паладинами, победившими страх, дабы в самый темный час, в ночь Армагеддона, встать с ней плечом к плечу. Потому она считала, что все они достойны таких подарков. Достойны отлитого из лучшей стали браслета, достойны красивого свитера, достойны дорогущей пластинки, ещё не упакованных духов с ароматом роз, вышедшей осенью игры «The last of us», отодранного от сердца комплекта «Гарри Поттера», кулона в виде скандинавской руны… каждый из них достоин этого и большего.       Упаковав последний подарок, Катерина замерла. Она пересчитала подарки, и на сердце стало тепло, словно в груди клубком свернулся огненный кот: её согрел один лишь вид горки подарков, которыми она обрадует своих друзей, даже чокнутую сестрёнку Наташу. На самой верхушке покоилась с трудом, сквозь пот собранная из осколков зеркал фигурка коня — для Аглаи. Он должен защищать её сны от кошмаров, напоминать о всем немногом хорошем, случившимся в жизни этой чудесной женщины, заменившей ей мать. И Катерина, глядя на коня, подумала, откуда взялись все люди, которым она приготовила подарки, кто они, как нашлись и где их носило до страшных событий, случившихся в городе чуть больше года назад. Так странно, что она здесь, что она жива, здорова и счастлива, что она может упаковывать подарки, мечтать о Новом Годе… Как странно, что все эти люди у неё теперь есть. Что у неё есть дом, город, где она чувствовала себя своей. Что в этом городе сейчас выпадала месячная норма снега.       Она вздохнула, и грудь будто освободилась от тяжелого, тянувшего к земле камню. Катерина всхлипнула, задрала голову, сквозь пелену слез прорезались мерцание, с каким лунный свет играет на снегу, и рассеянные серебряные лучи. Чувства небывалой силы сдавили её ребра, забившись внутри, как готовый распуститься цветок, которого не существует в природе — он северным ветром, с него сыпятся снежинки и лёд, и пахнет он, как грядущий праздник. Возможно, этот цветок назывался верой в чудо, возможно, любовью. Золотая магическая пыль, струящаяся из строк песни, крошево опадало на это чувство и все те вокруг него, и на елочные ветви, и на елочные шары, и на осыпавшиеся елочные иглы в мишуре, на подарки, на деревянного Щелкунчика, стоявшего на страже камина… И Катерина таяла, как таял от тепла её дом.       Они справились. Они победили. И теперь они, она здесь: готовится к празднику и верит в лучшее будущее. Думает об Алексе, Игоре, Наташе, Матвею, Артему, Ирине, Никите, Марине, думает об оставленных по ту сторону друзьях и врагах, и она счастлива. С мыслями об этом Катерина наконец запела.