Будь послушным, крольчонок 2.0

      Минхо лежит на плече Чана, закинув ногу ему на бедро, и тяжело дышит ему в грудь, пока пальцы Джисона раздвигаются внутри него на манер ножниц, а ладони Чанбина мягко гладят его по рукам, плечам, талии, несильно сжимая нежную кожу.       Минхо тихонько шипит Чану в шею, прикусывая губами ключицы, когда Джисон делает не особо осторожные движения, растягивая тугую дырочку. Не то чтобы это прямо больно, но приятного мало, хотя очень греет душу, что подготавливает его именно Джисон. Минхо сам настоял. Хотя скорее жалобно просил, умоляя младшего об этом.       Довольно неловко, к слову, так унижаться, тем более, когда в комнате помимо них ещё два человека.       Нельзя сказать, что у Минхо нет права выбора. На самом деле он мог бы остановить всё происходящее в любую секунду, сказав одно короткое слово, которое можно разборчиво произнести даже мычанием с заткнутым ртом. Однако не делает этого.       Минхо вообще-то сам хотел. Не совсем так, возможно, и тем не менее, хотел. Он часто засматривался на Чанбина, много говорил о привлекательности Чана, и это просто не могло укрыться от прозорливого взгляда Джисона. Хан просто спросил, нравятся ли Минхо его коллеги как-то по-особенному. Не как друзья.       Минхо растерялся. Казалось бы такой простой вопрос, а завёл в тупик. Вероятно, он призадумался на слишком длительное время, если Джисону пришлось перефразировать.       — Ты бы хотел поцеловать Чана? — спросил Джисон и посмотрел в глаза.       Минхо почти задохнулся в ту секунду. Сердце предательски сжалось, а тело — дрогнуло.       — Может быть, — промямлил он, остерегаясь реакции.       — А Чанбина?       — Почему ты спрашиваешь?       — Возможно, мне бы этого тоже хотелось, — хмыкнул Джисон.       — Поцеловать их? — уточнил Минхо, но с его слов только посмеялись.       Минхо отказался с Ханом дальше разговаривать в тот вечер, но мысль из головы не выбросил. Он ведь правда хотел. Это интересный опыт. Когда-то в далёком прошлом, когда они с Джисоном ещё не встречались, а были только друзьями с привилегией, у них был секс втроём. С Чонином. С Феликсом. Только тогда ни Минхо, ни Джисон так и не были в нижней позиции с кем-то ещё, если не оставались друг с другом наедине. Тогда уже приходилось подставляться. Но не с кем-то.       Однако Минхо не видел себя топом ни с Чанбином, ни с Чаном. Им хотелось подчиняться, под ними хотелось прогибаться. Только вот не обоих сразу Минхо себе представлял. Такой фантазии не было. Однако Джисон так красиво всё преподнёс, что отказаться просто не получилось.       И сейчас это смущает.       Минхо плавится от сдержанных поглаживаний Чанбина, от настойчивых касаний Чана, но не знает куда податься. Он теряется. Это слишком много. Больше, чем он мог бы вынести.       — Дорогой, — обращается к нему Джисон и слабо царапает короткими ногтями его бедро, привлекая внимание.       — М? — Минхо размыкает до того прикрытые веки и быстро-быстро моргает, пытаясь сфокусироваться.       — Поцелуй Чанни-хёна, — мягко произносит Хан и ласково улыбается. — Он совсем заскучал.       Минхо смотрит несколько мгновений с недоумением на младшего, пытаясь осознать, а после переводит взгляд на Чана и тянется к нему, чтобы исполнить каприз. Накрывает чужие губы своими и совсем робко, как в первый раз, сминает нижнюю.       Секунды сменяют друг друга, и поцелуй становится всё более отчаянным. Минхо поскуливает в губы старшего от болезненных ощущений и дёргается, когда пальцы внутри него сменяются членом. Он резко отстраняется, поворачивая голову вбок, и в неверии хлопает ресницами, смотря на ухмыляющегося Джисона.       — Сони...       Вообще-то, он вызвался только растянуть Минхо, а не трахнуть, но это приятное удивление. Джисон сказал, что хотел бы взять его после того, как Чан с Чанбином поимеют его в два члена, когда Минхо просил его об обратной последовательности. Неужели передумал?       Коварный оскал не внушает доверия, но Ли на удачу виляет бёдрами, чтобы ощутить приятное скольжение изученного вдоль и поперёк органа в себе, и получает за это хлёсткий шлепок по бедру.       — Лежи спокойно, — стальным низким голосом командует Хан.       Его тембр заставляет поёжиться. Минхо требуется время, чтобы понять для чего это, однако, когда, кроме члена, в него проникают ещё и пальцы, осознание нагоняет. Он запрокидывает голову, морщась от неприятных ощущений, и Чанбин целует его в висок. Минхо быстро открывает глаза, чтобы повернуться — насколько это возможно в его положении — и поцеловать Со в губы.       Ещё несколько долгих минут подготовки, и Джисон отстраняется от него, чтобы позволить старшим лечь к Минхо поближе. Чан заставляет его подтянуть колено выше для удобства и первым толкается в растянутую дырочку, не находя никакого сопротивления, хотя Ли довольно напряжён. Он смотрит на Джисона, очевидно, гордого своей работой, и глаз не отрывает, следя за тем, как Чанбин следом приставляет головку члена к колечку мышц, которое сжимает вокруг себя орган Чана.       Минхо хнычет, чувствуя непривычное растяжение, но не столько звуки, что он издаёт, зависят от болезненных ощущений, сколько — от взгляда Хана. Это заставляет желудок сворачиваться в узел.       — Это слишком? — аккуратно интересуется Чан, реагируя на жалобный скулёж, и ловит пальцами подбородок Минхо, заставляя на себя посмотреть.       — Остановиться? — уточняет Чанбин, оставляя тёплый поцелуй на плече.       И Минхо, на самом деле, даже не знает ответов на эти вопросы. Он выглядит растерянным, смотря на Чана, но стоит посмотреть на лицо Джисона, как голос сам собой прорезается.       — Я... Можно я немного привыкну? — спрашивает Минхо, выстраивая зрительный контакт с Чаном, но в действительности это адресовано Джисону.       Чан отвечает что-то ласковое, Чанбин тоже шепчет нежности, а Хан молчит. Смотрит и молчит. Минхо чувствует ожоги на своём теле, словно Джисон его в самом деле выжигает дотла. Он даже фантомно ощущает эту боль. Тяжело находиться под тяжёлым взглядом Хана, и Минхо сам виляет бёдрами, сподвигая Чана и Чанбина на то, чтобы те начали двигаться.       Два члена скользят в его некогда тугой дырочке, толкаясь вглубь по очереди, и Минхо стонет, зарываясь носом в шею Чана. Это немного больно, но больше приятно. Такого давления он никогда внутри не ощущал, и это чертовски хорошо.       Минхо сам тянется к Чану за поцелуем и сладко скулит ему в рот, чувствуя, как головка члена с нажимом давит на комок нервов внутри, заставляя выгибаться и самостоятельно безнадёжно подмахивать тазом в такт в желании снова и снова испытывать это потрясающее ощущение.       Минхо распадается на кусочки, теряясь в избытке чувств, и словно через толщу воды слышит голос сзади.       — Блять, я не вывожу этой узости, — шипит Чанбин, крепко прижимаясь со спины. — Я сейчас кончу.       — Кончай, — стонет Минхо и чувствует, как его конкретно трясёт. — Кончай в меня, Бинни.       И Чанбин буквально слушается, изливаясь внутрь спустя несколько особенно грубых толчков, но не отстраняется, оставаясь внутри, пока Чан резко и глубоко продолжает вбиваться в растраханную дырку.       Минхо дёргается, пытаясь вырваться, когда Чанбин собирается о нём позаботиться и касается его сочащегося смазкой члена.       — Нет, нет, пожалуйста, — всхлипывает Минхо, стараясь скинуть чужую руку с себя.       Несмотря на всю вымотанность, он всё ещё хочет Джисона. Очень хочет. Он смотрит умоляющими глазами на Хана, который внимательно следит за происходящим и ухмыляется, замечая реакцию Минхо.       — Он так нуждается в тебе, — с завистливым смешком комментирует Чанбин.       — Я в нём — тоже, — подмигивает Джисон, произнося одними губами, но Минхо не слышит и не видит, и это не делает лучше.       Едва Чан отстраняется, Ли дарит ему последний поцелуй и резко поднимается, чтобы подползти к Джисону.       — Сони, — шепчет Минхо, осторожно касаясь чужой руки, словно его могут оттолкнуть.       — Что, дорогой? — наигранно хмыкает Хан, проводя ладонью по его щеке.       Минхо бы удивился, узнай, сколько выдержки в Джисоне, если он не кончил нетронутым после всего, что увидел. И ведь даже не коснулся себя. Только вот Минхо об этом не думает. Он смотрит в глаза и ждёт помилования.       — Ты сказал... Ты обещал, что ты возьмёшь меня после... — Минхо запинается, но отчаянно старается взять себя в руки, не поддаваясь туманности в голове. — После Чана и Чанбина, — шёпотом добавляет он, понимая, что эти двое наблюдают за ними.       — Признаться, я думал, ты слишком устанешь и сам не захочешь, — безразлично бросает Джисон, а в следующий момент больно хватает Минхо за подбородок и говорит почти в самые губы. — Неужели твоя дырка настолько жадная, что ей не хватило двух членов, м?       У Минхо холодок по спине пробегает. Он чувствует себя так, словно ему влепили пощёчину и все слова выбили из головы.       — Сони...       — Ты же так хотел Чанни-хёна, так просил позволить Чанбину с тобой поиграть. Для чего всё это было, сладкий? — мурлычет Джисон, селя на губах нежную улыбку. — Неужели для того, чтобы ощутить мой член в себе, м? Так глупо, не находишь? Ведь я всегда в твоём распоряжении, но твоя шлюшья дырка хотела других членов. Так чего же ты хнычешь теперь, м?       Минхо выглядит разбитым в эту секунду. Глаза стекленеют, горячие слёзы стекают вниз по щекам, а сердце стучит так быстро, что ещё немного и вырвется из груди.       Джисон выжидает немного времени и смягчается. В плане эмоций точно. Он стирает влажные дорожки с чужого лица и оставляет короткий поцелуй на солёных губах.       — Скажи мне свой цвет, милый, — ласково шепчет Хан, наклоняясь к уху Ли, чтобы ни Чан, ни Чанбин, которые до сих пор находятся в комнате и следят за ними внимательнее, чем за фильмом в кинотеатре, не услышали.       Наверное, это логичный вопрос, который должен был прозвучать. Джисон переживает о Минхо. Всегда. Даже если что-то происходит далеко не в первый раз. Иногда он бывает чрезмерно заботлив. Однако сейчас это как никогда кстати. Даже если пошлые дерзкие фразочки — это что-то обычное в их постели, то посторонние люди — нет.       Минхо нравится оставаться униженным и оскорблённым в рамках игры, но, возможно, для него это слишком, когда две пары глаз таращатся ему в спину.       — Зелёный, — одними губами произносит Минхо.       Джисон засматривается, пытаясь понять, лукавит тот или нет, но, кажется, причин для этого нет, так что...       — Такой потерянный и беспомощный, — с улыбкой говорит он, явно наслаждаясь разбитым состоянием Минхо.       Джисон, как врачеватель, подлатал его немного, подлечил, чтобы продолжить ставить эксперимент. По крайней мере старший ощущает себя именно в таком положении.       — А ещё такой красивый, — Джисон гладит его пальцами по скуле. — Говорят, красивые люди очень глупые. Я не согласен, — он облизывает губы, ухмыляясь. — Я думаю, красивые люди ненасытные, падкие, желающие всего и сразу, оттого и жалкие.       Минхо тяжело выдыхает, закусывая дрожащую губу.       — Сони, пожалуйста...       — Не глупые. Жалкие, — перебивает Хан. — И ты жалкий, Минхо. Такой просящий, умоляющий. Знаешь, как сильно хочется тебя бросить здесь в таком положении, чтобы ты забился в угол и истерил, как маленькая девочка. Ты бы стал, я уверен. Знаешь, почему?       Джисон смотрит так, словно ждёт ответа, а у Минхо во рту пересыхает, а все неозвученные слова застревают глубоко внутри.       — Ты знаешь, — кивает в подтверждение своих слов. — Мы же уже определили, что красивые люди не глупые, да?       Минхо пытается проглотить ком в горле, но он будто только больше становится и распирает глотку.       — Так почему, Минхо? — спокойно спрашивает Джисон.       Ли молчит, и, кажется, это выбешивает.       — Отвечай, — следом рявкает младший, несильно ударяя его ладонью по щеке. Не чтобы сделать больно, а чтобы привести в чувства.       — П-потому что... я жалкий? — с вопросом произносит Минхо, зажмуриваясь, ожидая ещё одной пощечины.       Однако Джисон расплывается в улыбке.       — Какая умница, — ласково-ласково хвалит Джисон. — Такая послушная, хотя и бесполезная шлюха.       Минхо не успевает принять смену интонации, когда Хан хватает его за руку и дёргает так, чтобы он немного наклонился, а затем давит на плечо, вынуждая повернуться и встать в коленно-локтевую.       Минхо вздрагивает, вспоминая про Чана и Чанбина, которые сидят у изголовья кровати, прижавшись друг к другу, и увлечённо наблюдают за ними. Он испытывает такой жгучий стыд в этот момент, что сквозь землю провалиться хочет.       — Как ты думаешь, дорогой, они испытывают неловкость за то, что не смогли тебя удовлетворить, м? Или, может, думают, как я, что проблема не в них, а в маленькой похотливой суке, которой всегда мало? — смеётся Джисон.       Минхо прячет глаза, опуская голову вниз, но Хан хватает за волосы и дёргает на себя, заставляя посмотреть на Чана с Чанбином, у которых черти в глазах пляшут танго.       — Сколько тебе нужно членов, Минхо, чтобы наконец стало достаточно? — рявкает младший и без предупреждения толкает в него два пальца.       Ли дёргается от неожиданности, но это даже не доставляет дискомфорт. Внутри него достаточно свободно, чтобы даже четыре пальца двигались свободно. Он виляет бёдрами, стараясь насадиться на чужие пальцы, и это вызывает очередной смешок.       — Ты же даже не ощущаешь мои пальцы внутри, — хмыкает Джисон, отстраняя руку. — Интересно, тебе хотя бы немного стыдно за это? Или в целом нормально, что при желании в тебя может поместиться членов пять навскидку?       Минхо дрожит. Ему кажется, что ещё немного, и он кончит только от блядского языка Джисона. И если такое случалось раньше из-за его скольжения по члену, то сейчас совсем другая ситуация.       Смотреть при этом в глаза Чана просто невозможно.       Хан несильно бьёт ладонью по раскрытой дырочке Минхо, заставляя её судорожно сжиматься. Сперма стекает по кольцу мышц густыми каплями, падая на ляжки, и Джисон собирает её пальцами, чтобы затолкать обратно.       — Чего молчишь, милый? — младший треплет его по волосам, следом убирая руку. — Совсем сказать нечего?       — Пожалуйста...       — Что, пожалуйста? — переспрашивает Хан, продолжая осторожно поглаживать мокрую дырочку, иногда толкая внутрь пальцы.       — Я больше не могу, Сони, правда, — тихо-тихо шепчет Минхо. — Я на грани. Прошу тебя...       Он тянет руку назад, чтобы, слегка касаясь, несколько раз ударить Джисона по бедру ладонью. Этот жест обычно используют во время глубокого минета, когда нет возможности ронять слова, но в их случае — это безмолвное предупреждение, что край действительно близок. Конечная точка — это царапнуть ногтями.       Джисон несильно сжимает его руку в своей, а затем возвращает её на место, упирая локтем в матрас. Минхо уверен, что ему тоже уже тяжело сдерживаться. Давно.       Ли изо всех сил сжимается, ощущая скольжение головки члена на колечке мышц, и удовлетворённо выдыхает, когда Джисон наконец-то толкается в него, выстраивая немного неравномерный, но постоянный ритм.       Минхо выгибает спину и даже поднимает голову. Он сам смотрит в глаза то Чана, то Чанбина. В его взгляде прослеживается дымка, но это ерунда — в голове и вовсе пусто, а в ушах звенит. Он слышит родной, любимый голос, но уже не разбирает слов.       Минхо наконец по-настоящему хорошо.       Ему и до этого было классно, оставаясь в нежных заботливых руках Чана и плавясь под чувственными мягкими губами Чанбина, но Джисона никто не заменит.       Минхо не очень хорошо соображает, отдавая все силы на то, чтобы сжимать в себе член Джисона так крепко, как только способен. Он умиляется, видя, как Чан с Чанбином отчаянно ласкают друг друга, не отрывая глаз от зрелищной картины, и честно проваливается куда-то в пропасть, не пытаясь ухватиться за остатки рассудка, что едва остаются в голове после оргазма.       Он даже не замечает, когда успевает простыть след званых гостей.       Минхо находит себя в тёплых объятиях Джисона, который гладит его по волосам успокаивающе, и почти мурчит ему на ушко, прижимаясь крепче.       — Сони, я так сильно тебя люблю, — шепчет Минхо и оставляет россыпь поцелуев на тонкой шее.       — Я тоже люблю тебя, милый, — обещает Хан и отстраняет старшего от себя, чтобы выстроить зрительный контакт. — Ты же в порядке, правда?       — Да, — активно кивает Ли. — Я чувствую себя хорошо.       — Уверен? — недоверчиво переспрашивает Джисон.       — Да. Теперь точно да, — нежно улыбается Минхо и получает сладкий поцелуй прямо в губы.       Ещё немного повалявшись, Джисон отводит его в душ и помогает отмыться; касается бережно и аккуратно, так, словно дотронься иначе и хрупкое тело рассыпется на мелкие осколки. После, вопреки всем смущённым возгласам, помогает нанести заживляющую мазь на покрасневшую припухшую от стимуляции и растяжения дырочку.       Минхо прячется под одеялом сразу, как только Джисон меняет простыни, и отказывается вылезать, пока не унюхивает волшебный запах обожаемого травяного чая с дольками лимона. Хан пользуется случаем и залезает к нему в постель, обвивая рукой поперёк талии и прижимая к себе, как только чашка опускается на прикроватную тумбочку.       Всё, что было, было хорошо, а теперь нужно немного отдохнуть.