Ему хочется быть счастливым

Ему хочется в её объятия. Ему хочется видеть её влюблённый взгляд, обращённый к нему. Ему хочется открыто дарить свою любовь. Ему хочется быть счастливым. Смотреть на неё невыносимо ‒ так хочется коснуться волос, почувствовать нежность кожи, поцеловать, сказать всё, что так долго теплиться в душе. Он молчит. Позволяет себе лишь полный печали взгляд на женщину, которой, кажется, навеки отдано его сердце. Отдано не им самим ‒ кем-то свыше. Кем-то, чья власть над его жизнью гораздо больше, чем его. Кем-то, кто уберёг его в тот злополучный день, когда московские коллеги решили разминировать квартиру ценной его жизни. Кем-то, кто позволил отделаться лёгкой контузией. Она ведь тогда первая прибежала его спасать. Он помнит. Её он помнит всегда. Тряслась, как осиновый лист на ветру. Аккуратные прикосновения, осторожные попытки привести его в чувства и жутко испуганный взгляд. И ведь боялась ни взлететь на воздух, ни напороться на преступника, боялась за него. Боялась, что он её оставит. Её вечно весёлый Лёнька Кораблёв. Он не оставил. Он не сможет этого сделать уже никогда. Только ей это нужно не так, как хотелось бы ему. Он для неё, кажется, навеки просто друг, верный напарник, которому никогда не стать любимым мужчиной. Бесполезные надежды, подаренные случайными взглядами, случайными прикосновениями. Он перестал верить в возможность их любви уже давно. А грудь всё распирает, сердце щемит, голова гудит. Мысль проста: он ей не нужен. Она с другим, со вторым, с третьим. Она не с ним. Она далеко. Она не любит. Ему больно. Он, забываясь, засматривается на неё во время обсуждения дела. Он мечтает, что она с ним, а не возле. Он мечтает об их семейной жизни. Он мечтает о ней. Сейчас он запросто подойдёт к ней, приобнимет за плечи, поцелует за ушком и уговорит сделать перерыв на её любимый кофе и прогулку по окрестностям. Скажет, что на свежем воздухе лучше думается. Она положит свои руки поверх его и непременно согласится. Она улыбнётся только ему. И всю прогулку она будет держать его под руку, украдкой целовать, прерывая их совместные рассуждения. А вечером они уедут к нему домой. Она будет уставше, но расслабленно наблюдать, как он ведёт машину, улыбаться каким-то своим мыслям, обязательно связанным с ним, и планировать, что они приготовят на ужин. Ближе к ночи они решат посмотреть какой-нибудь фильм. Однозначно, про любовь ‒ про то, чего ему так не хватало, про то, чем он сейчас не может насытиться. Они будут обниматься, она будет опираться спиной о его мужественную грудь, за которой ей ничего не страшно. Она, зарывшись куда-то в его шею, уснёт на середине фильма от лёгких поглаживаний по спине, потому что была тяжёлая неделя, она устала, а в его объятиях так хорошо. Он отнесёт её в спальню, заботливо укроет одеялом и ляжет рядом, ощущая безграничное счастье, ‒ она во сне искала его тепло. И нашла, заявив свои права на него, практически полностью расположившись на нём. Сердце заходится в бешеном ритме, дыхание непроизвольно задерживается ‒ он забывает дышать. Она с ним. Она его. Она нуждается в нём. Она любит. Ему хорошо. Она окликает его. Он задумался. Не стоило. Противный привкус горечи растекается по венам, сковывая движения. Он не чувствует своего тела. Он чувствует только её прикосновения, которых никогда не было. И никогда не будет. Он хочет сорваться к ней, умолять позволить ему быть рядом с ней. Позволить ему быть с ней. Всё, что он позволяет себе – безграничная печаль в любящих глазах. Хочется выть. Он устал нести свою безмолвную любовь, наблюдая за её чувствами к другим мужчинам. Он не знает, куда себя деть. Одинокие вечера убивают молчанием. Прошедшая жизнь кажется никчёмной и бессмысленной ‒ он так и не познал счастья с ней. Он не познал никакого счастья: слишком любит одну, чтобы обратить внимание на других. Он болен. Он болен ею. Она недоступна, неприступна, не его. Он в реальности.