ночью

цзинлю сидела подле лочи, положив голову на свои колени. ночная тишина окутывала комнату, пахнущую усталостью, цветами и кровью. лунный свет слегка проникал сквозь занавески. лоча, от чистой скуки, собирал розочку оригами. тихий шелест бумаги приятно ласкал слух и почти убаюкивал. впрочем, цзинлю из-за повязки и неподвижной позы и без того казалась мирно спящей. — почему не снимешь эту тряпку с глаз? — внезапно спросил лоча. цзинлю, кажется, уже привыкла к его неожиданным вопросам и фразам. каждый раз, вот так просто, без долгих прелюдий. — должна ли я тебе объяснять снова? — ответила она, слегка усмехнувшись. рядом с ним можно побыть настоящей. легонько смеяться, улыбаться, быть простой девушкой, а не мечницей, несущей за спиной крест грехов. — позволишь? — лоча осторожно положил руку на затылок цзинлю, туда где находился узел повязки. — справишься? — цзинлю лишь продолжала этот парад вопросов, но не возражала против действий лочи. — посмотрим. — он мягким и ловким движением развязывает ткань. мягкая полоска атласа скользнула вниз в его руки, лажась на колени цзинлю. лоча внимательно рассматривал глаза девушки, словно пытался увидеть в них что-то кроме своего отражения. и он увидел. — твои глаза стали такими от мары или это твой родной цвет? — спрашивает он, не отрывая взгляда. — тебе следовало устраиваться полицейским и вести допросы. уж очень ты любишь задавать вопросы, — цзинлю слабо усмехнулась, закрыв глаза. — это не ответ. — лоча улыбнулся с шутливым упреком. — это мой цвет. — комната снова погрузилась в тишину. девушка взяла повязку, собираясь надеть ее, но лоча перехватил кусок ткани. — я снял, поэтому возвращать на место тоже должен я. — объяснил он свои действия, завязывая достаточно тугой, но не сжимающий чужую голову, узел. цзинлю нравилось это благородство лочи, которое выражалось даже в мелочах. хоть «торговец» и не относил себя к хорошим и правильным людям, он всегда поступал по совести и какому-то внутреннему, одному ему понятному, моральному кодексу. в этом они были похожи. не только в этом, на самом деле. было еще что-то, что девушка не могла объяснить словами, но она это чувствовала. что-то невесомое, до чего нельзя дотянуться вечно озябшими мозолистыми пальцами. что-то, что можно было ощутить лишь в его присутствии. необъяснимая аура, которая была слишком знакома цзинлю по собственному опыту. в моменты таких мыслей взгляд девушки падал на гроб. может быть в этом дело? кто знает.