В дверь скребутся кошмары

Место, в котором ты можешь быть кем угодно, — вот что такое отель Оушенвью. Приют, убежище, тихая гавань, возможность шагнуть из одного мира в другой. Для Кейси это была тюрьма. Ловушка разума, в которой он оказался заперт наедине с чужими кошмарами. Небольшой уютный номер (Кейси мог поклясться, что однажды видел ключ с брелком 666 на нем) переполняли следы чужого присутствия. Идеально отглаженные рубашки на размер или два больше, чем у Кейси, коллекция ножей в ящике стола, пустая рамка из-под фотографии и зашторенные окна, за которыми скрывалась глухая каменная стена. Кто бы здесь не обитал до прихода Кейси, жил он очень скромно, словно в Нью-Йорке был проездом и через день-другой собирался в обратный путь. Кейси не знал, почему на языке крутились названия Нью-Йорк и Оушенвью, почему он полез разглядывать чужие вещи, едва освободившись от тугих веревок на запястьях, почему не пошел первым делом искать путь наружу, вместо этого долго-долго оттирая руки с мылом под слабой холодной струей воды. Как будто Кейси понимал, что отсюда не выбраться (без посторонней помощи так точно). Наверное, он уже пробовал — один раз, или два, или такое количество попыток, что в итоге устал считать и помнить. Да, наверное. Здесь трудно сказать наверняка, что было или чего не было, может быть, Кейси просто запутался в неясных образах. Единственная приличная вещь в номере — широкая удобная кровать, на которой могло бы разместиться как минимум двое. Кейси сперва сторонился ее, словно одеяло могло спеленать его до удушья, а подушка придавила бы трахею, окончательно перекрывая приток кислорода. Именно так чаще всего проявлялись чужие кошмары — странные иррациональные страхи, которым не было объяснения. Например, вода из ванны перельется через край, кто-нибудь наступит в лужу и поскользнется, разбив голову о гладкий бортик. Кейси проверил. Дважды. (К сожалению, смерть не всегда наступала сразу.) Кейси пощупал покрывало, проверяя, не осталось ли на нем посторонней влаги, и осторожно сел сверху. Немного подумал и раздраженно лег, широко раскидывая руки и пытаясь смять постель как можно сильнее. К черту, не будет он больше бояться призраков — особенно тех, что никогда не появляются в номере. Тихо скрипнула дверь, и Кейси повернул голову в сторону входа, взглядом встречая посетителя. Пусто. Ох, серьезно? Похоже, дверь просто открылась сама собой, позволяя ему наконец выйти. Кейси уставился в потолок, пересчитывая едва заметные трещины, его импровизированное средство успокоения, затем опять посмотрел на вход. Нет, не галлюцинация, всё на месте. Дверь действительно оказалась нараспашку, и Кейси почувствовал прилив энергии, вставая с кровати. Наконец-он сможет… Тяжелый удар по затылку отправил его в нокаут. * Приходить в себя было тяжело и больно. Голова кружилась, перед глазами плясали искры, и руки снова оказались крепко связаны за спиной. Кейси сидел на стуле, к ножкам которого кто-то скотчем привязал его лодыжки. Выглядело пусть и ненадежно, но держало очень крепко. Уйти сейчас Кейси смог бы только вместе с мебелью — или как минимум куском от нее. Так, дверь. Что с ней? Кейси аккуратно повернул голову, стараясь не тревожить больное место, и посмотрел на выход. Заперта, черт возьми. Похоже, хозяин вернулся в номер. Тот самый беглый призрак с рубашками на два размера больше и коллекцией ножей, которую таскает за собой из города в город. — А ты довольно крепкий, — произнес этот кто-то, выходя из ванны и на ходу вытирая руки. Темные волосы, зачесанные назад и явно сдобренные большим количеством средства для ухода, аккуратная борода с едва заметной проседью, губы, растянутые в усмешке, и глаза — Кейси прищурился, пытаясь в полутьме разобрать их цвет — такие синие, что похожи издалека на осколок льда. — Прошу прощения за грубую встречу, — незнакомец сделал паузу, заметив хмурое выражение лица Кейси. Бросил полотенце на тумбу и поправил закатанные рукава рубашки. Черная жилетка плотно облегала его грудь, подчеркивая хорошо развитые мышцы. — Не люблю, когда мои гости пытаются убежать. Кейси не чувствовал себя чьим-то «гостем», весь этот праздник жизни — веревки, ножи, мягкое освещение в номере на двоих, липкий скотч и липкие прикосновения тоже — был ему явно чужд. Они рассматривали друг друга несколько секунд в тишине, делая вид, будто ведут равный поединок взглядов. Кейси не выдержал первым. — Кто ты, черт возьми, такой? Незнакомец рассмеялся и подошел ближе. Он был высоким — действительно высоким для того, чтобы можно было спокойно поднять голову и посмотреть на него в ответ. Кейси казалось, что от его присутствия травмированная голова начинает болеть еще сильнее. — Ох, оказывается, тебя тоже настигла амнезия, — произнес он фальшивым сочувствующим тоном. — Ты можешь звать меня мистер Скрэтч. Что-то в том, как Скрэтч назвал свое имя, показалось Кейси неправильным, неестественным. Был ли тому причиной странный скрежещущий звук, на секунду заглушивший все остальные звуки, или двусмысленная ухмылка, расплывшаяся на его губах, Кейси не мог сказать точно. — Необычный псевдоним для человека, который хочет притвориться нормальным, — Кейси язвил без огонька, просто по привычке. Пытался прощупать почву, найти рычаги давления, чтобы осторожно выстроить дальнейший диалог. — Что тебе нужно? У него было слишком много вопросов, но задавать их стоило аккуратно. Скрэтч коснулся пальцем лба Кейси и скользнул ниже, прижимая подушечкой кончик носа, будто дразнил кота. Кейси едва заметно вздрогнул, удивленный этим резким неожиданным контактом. — Что мне нужно? — переспросил Скрэтч, лениво растягивая слова. Ах, как долго он ждал этого момента. — Ты. * — Алекс, мой дорогой Алекс, — Скрэтч не бил и не пытал Кейси, но его слова резали острей ножа, который он держал в руке, беззаботно поигрывая лезвием. — Тяжело, наверное, быть таким одиноким? Считать себя неправильным, искаженным, потерянным в потоке бесконечно одинаковых дней. Скрэтч упивался звуками собственного голоса, был полон чистого неподдельного восторга, когда говорил, обращаясь к Кейси. Похоже, он нашел для себя прекрасную игрушку — человека, чье тело и душу хотелось бы препарировать, изучить, исследовать со всех сторон, подмечая эмоции и реакции на свои слова и действия. Кейси поджал губы и дернулся в путах. — Не тяжелее, чем смотреть на тебя, придурок. Скрэтч улыбнулся. Какой сладкий комплимент. Кейси всегда знает, как его порадовать. — Я знаю, каково это — без цели двигаться вперед, коротать часы в ожидании нового всплеска адреналина. Надеяться, что в этот раз всё уж точно закончится, — продолжил он, намеренно игнорируя ответ Кейси. Его слова казались логичными и одновременно противоречили сами себе. Кейси не мог ни отвести взгляд, ни закрыть уши. Ему приходилось смотреть на Скрэтча, слушать Скрэтча, и, даже закрыв глаза, он чувствовал на себе чужое пристальное внимание. Нож действовал как отвлекающий маневр, заставлял следить за несколькими угрозами сразу, оставаться в постоянном напряжении, чтобы вовремя отреагировать на удар. — Поверь мне, Алекс, — голос Скрэтча упал до шепота, когда он произнес имя Кейси так, будто смаковал его на вкус. — Я знаю, каково это — чувствовать себя так, будто попал в петлю. Скрэтч движением руки изобразил удавку на шее, однако смысл в слово «петля» он вкладывал совсем другой. Кейси молча посмотрел на него. К счастью, некоторые вопросы не требовали немедленного ответа. — Мне нравится, когда ты такой тихий, — Скрэтч отложил нож, удовлетворенный поведением Кейси, и подошел ближе. Обхватил ладонями его лицо, большим пальцем обвел губы, игриво надавил на нижнюю, заставив Кейси приоткрыть рот. Перевел взгляд выше, изучая резкие черты лица. — Я люблю твои глаза. Они полны едва сдерживаемой ярости, я вижу это так же ясно, как всего тебя. Ты хочешь встать с этого проклятого стула и наконец врезать мне, но веревки удерживают тебя на месте. Ах, так близко и одновременно так далеко. Скрэтч наклонился и широко лизнул скулу Кейси, задевая глаз. Ресницы защекотали язык, пропитываясь влагой. Кейси задрожал от отвращения и попытался ударить Скрэтча головой. Безуспешно. Чужие руки показались ему крепче стальных тисков, не давая шевельнуться даже на сантиметр. — Какой же ты уебок. — Да, — довольным тоном ответил Скрэтч, выпивая оскорбления как горько-сладкий мед. — Всё так. — Я убью тебя. — Я весь в нетерпении, мой хороший. Скрэтч рассмеялся и поцеловал Кейси в губы, подчиняя своей воле. Темный туман вышел из его пальцев, впиваясь в виски Кейси, убирая ограничения и усердно взращивая внутри разума всё самое худшее. Все темные желания, подавленные в гневе слова, оборванные на корню порывы — он искал всё это, чтобы вытащить наружу. На первый взгляд не было заметно никаких изменений, но вот уже спустя секунду Кейси потянулся за поцелуем сам, жадно и зло кусая чужие губы. Он ненавидел Скрэтча до глубины души, ненавидел за всё, что пережил по его вине, весь этот страх, и боль, и жар внутри живота, который теперь пытался вырваться огненной волной. — Ты пожалеешь о том, что сделал, — произнес Кейси, глядя на то, как Скрэтч распарывает липкие ленты скотча, освобождая его ноги. — Заставь меня, — одобрительно кивнул Скрэтч и, выпрямившись, рукоятью ножа огладил щеку Кейси. — Если у тебя хватит на это сил. Кейси резко встал и ринулся вперед. Пнув стул в сторону, Скрэтч повалил Кейси на кровать и тяжело уселся на него сверху. Зачесал пятерней растрепавшиеся в процессе краткой борьбы волосы и хмыкнул. Упавший нож лежал где-то на полу. — Мог бы для начала подождать, пока я развяжу тебе руки. Кейси попытался высвободить колено и ударить Скрэтча в пах, но теневые путы тут же крепко стянули его лодыжки, жадно облизывая оголенные участки кожи. Жар внутри стал почти невыносимым. Скрэтч принялся медленно расстегивать пуговицы на жилетке, не обращая внимания на неудобное положение Кейси и вывернутые под странным углом руки. Терпение — добродетель, которой он сегодня собирался учить своего острого на язык друга. — Давай постараемся быть тише, — он прижал палец к губам, ощущая бедрами даже сквозь ткань штанов, каким твердым стал Кейси. — Не хочу, чтобы номер 666 привлекал лишнее внимание.