«Осталось нам немного
Глядеть на небеса
В пыли вся дорога
Закрывай свои глаза»
Ночь тебя укроет — ЯРЧЕ СОЛНЦА
Двое суток спустя.
Морально ей стало легче. По крайней мере временно. Пессимистичные мысли не с таким напором сверлили по черепной коробке, что радовало, хотя в голове всё ещё была каша. Ей хотелось бы видеть его, но Голод так и не объявился. Да, она ждала его, но у неё тоже есть собственные дела и обязанности. Она не может высматривать его в окно 25/8, да и если кто-то узнает об их связи — беды не миновать.Тем временем
Голод умирал от скуки. Как и всегда, собственно. Изредка развлекая себя курением раковых палочек и фланированием по отведённой им Матерью территории. Помогало плохо, ну, а куда деваться? Ну ничего, скоро этот мир будет разрушен. Это навевало некую тоску. Голоду не был безразличен конец данной Эйрены. Больше не безразличен. Для него это было не характерно, обычно ему всё равно. Сколько миров было уничтожено, сколько трупов положены под ноги, сколько хрустящих костей, сколько крови на руках. Не отмыться, оно и не надо. Ответ на вопрос: «Почему в этот раз мне не так же плевать?» вечно ускользал от него. Он знал ответ, просто не мог признать его.* * *
Смерть всегда косился на него неодобрительно. В этот раз, будто разглядев в бледном, безразличном лице долю беспокойства за мир созданный их старшими братьями и ещё что-то, что Голод сам ещё до конца не осознал, всматривался еще настойчивее. Будто пытался просверлить в младшем брате дыру собственным взглядом. Тот лишь изредка кидал усталый взор в ответ, так и говорящий: «Чего тебе от меня надобно?». Смерть на это лишь зло хмурился, слегка скалясь. В отличии от брата он не лоботрясничал, как он считал. Голод же думал так же, но в зеркальном отражении. Им друг друга не понять. Хотя, они и не хотели этого, будь у них возможность, они бы перебили друг друга. Смерть бы выиграл, конечно. Матерь Жизни не обращала на них практически никакого внимания, как в принципе и всегда. «Вот и славно.» — думал третий Всадник, закуривая очередную сигарету и затягиваясь. Горький ментоловый дым уже привычно обжёг гортань. Мыслями он был совершенно в другом месте. Не в этом, холодном и почти необитаемом уголке мира Шепфы и Шепфамалума, а в школе Ангелов и Демонов, рядом с той единственной, что могла контактировать с ним без вреда для собственного состояния. Ему нравилось проводить с ней время, ему нравилась она. Когда он стал так завить от её внимания? Почему сердце так трепещет, а в животе мутит от просто контакта? Рядом с ней было так по приятному тепло, не только на физическом уровне, на другом. Возможно Душевном? Возможно. Ему никто не нужен, он не нуждается в чьей то любви, в чей то заботе, в чьем то внимании — установки, вбитые в сознание веками одиночества. Жил без этого тысячелетия, сотни тысячелетий, так что же изменилось теперь? Многое. Многое, измененное малым. Голод раздраженно хмыкнул, повёл плечом. С сигареты упал пепел, который курящий забыл стряхнуть. — Неужто контакт с бессмертными сделал тебя таким сентиментальным, брат? — Послышался из-за спины голос четвертого Всадника. Насмешка, с которой была сказана фраза, обожгла ушные каналы и заставила на секунду скривиться. Голод, развернувшись, вопросительно взглянул на старшего, выдыхая горький дым в сторону от себя. Поняв, что на заданный вопрос так и не ответил, мужчина отрицательно махнул головой. Брат редко обращался к нему не по делу. Только одно оставалось неизменно, он всегда делал это с высока. В голове проскользнула мысль о том, что видать и самому Смерти скучно здесь, раз он решил обратиться к младшему. Голод хотел было усмехнуться этому, но вовремя понял, что лишь привлечет лишнее внимание брата. Потому лишь озорно стрельнул в него изумрудными глазами. Брови старшего уже было сомкнулись на переносице, как вдруг он понял, что Голод смотрит куда-то далеко ему за спину. Обернувшись, Смерть не увидел ничего интересного. Победно ухмыльнувшись, Голод развернулся и направился к той, которой обещал прийти после. После настало.* * *
Вики к тому моменту уже была у себя. День был примерно такой же как и остальные, то есть нейтральным в плане событий и эмоций. Смеркалось. Бросив взгляд на окно, бессмертная решила, что сегодня Всадника ждать уже бессмысленно. Подумав о таких же сырых перспективах на завтрашний день, мысль сбросить напряжение она моментально одобрила в своей голове.* * *
Встав на длинный оконный отлив комнаты младшей Уокер, мужчина хотел было постучать в окно, дабы оповестить о своём прибытии, однако не заметил никого в помещении. На улице было уже темно, в её комнате тоже. Лишь одна свеча горела в подсвечнике на её столе. Не обнаружив никакого движения в тёмных углах комнаты, Голод нахмурился. Что-то в область груди кольнуло иглой. «А сказала, что будет ждать.» — пронеслось в его голове. Голод отбросил эту мысль, как что-то непозволительное. С чего бы ему — Всаднику Голода испытывать грусть из-за того, что кто-то не желает видеть его? Он существовал так всю жизнь, должен был привыкнуть. Мужчина распахнул окно. В лицо сразу ударил запах смородины. Он спрыгнул с подоконника, направился к столу бессмертной. Пробежавшись по столешнице глазами, остановил взгляд на свече. Уже наполовину расплавленный воск стекал вниз и почти сразу, как оказывался дальше от источника тепла — маленького огонька, застывал. Мужчина поднял ладонь над свечей, руку обжёг горячий воздух. «Тепло» — заключил Голод в уме. Провёл указательным и средним пальцами по восковому основанию свечи. Одна из капель воска стекла вниз, обожгла ему пальцы и сразу застыла. Голод отметил что-то лишь для самого себя. Внезапный звук, природу которого Голод не смог понять, оторвал от размышлений. Обернувшись в поисках его источника, он заметил одну деталь, что не была видна с ракурса окна. В одном из углов комнаты располагалась дверь. Из-под щели меж ею и полом бился дрожащий тёплый свет. Мужчина лишь вздёрнул бровь. Предварительно закрыв за собой окно, направился к дверному косяку. Услышав по ту сторону плеск воды, надавил длинными, бледными пальцами на металлическую ручку-фаль. Дверь открылась. В лицо ударил горячий воздух. Температура в этом помещении была на порядок выше прошлого. Водяной пар и повышенная влажность осязались всеми участками открытой кожи. Резкий контраст между собственным холодным телом и повышенной температурой помещения отозвался мурашками на коже Всадника. Подобное он редко испытывал, поморщился. Уперевшись взглядом в большую ванну, заметил ту, что пару минут назад намеревался ждать в её комнате. Она смотрела на него удивлённо и непонимающе. Резко осознав в каком обнаженном, буквально, она положении, поспешила прикрыться крылом, не заботясь о сохранении его в более мение сухом состоянии. Перья промокли, добавив и к без того тяжелому крылу массы. Девушка заметила мужчину не сразу, как он вошёл. Захваченная эскапизмом и резко вырванная из потока мыслей, она сама по началу толком не поняла, что происходит. А после её охватил ступор. Такой фортели, тем более с участием третьего Всадника Апокалипсиса, она ожидать уж никак не могла. Когда тело вернуло себе способность двигаться, язык еще загружался. Попытки что-то сказать исчезали в гортани, так и не подавая признаков своего существования. Сначала она хотела спросить, что он тут делает, потом разозлилась и хотела начать причитать о неприличности данного поступки, но в итоге быстро остыла. А с губ сорвалось только лишь робкое: — Мог быхотя бы постучать или позвать, зачем же так врываться… — Должно было прозвучать как упрёк. Голод на это лишь неоднозначно выгнул бровь, будто изначально так же подразумевал под этим другую эмоцию. — Ты сказала, что будешь ждать. — Флегматично заключил мужчина, внешне по прежнему оставаясь относительно спокойным. Глазами он скользил по комнате, особенно не задерживая на чем-то определенном взгляда. Запотевшие зеркала, свечи, полотенца, конденсация водяных паров. В конечном итоге два изумруда глаз вновь остановились на девушке. В их глубине что-то блеснуло. — Я могу с тобой? Резкий вопрос Всадника заставил уже брови Уокер подняться к стратосфере. — Что со мной?.. Он указал кивком на ванну в которой находилась девушка. Сердце Уокер сделало кульбит в груди. Петлю Нестерова? Нет. Скорее Колокол Квочура. Она молча смотрела на Всадника, удивлённо потупив взгляд, а в голове её металась одна мысль: «Твою ж мать, как неловко…» — Мозг пытался активно, а главное быстро придумать какой ответ ему выдать. Вики хваталась за каждый хвост любой логичной мысли, что была на горизонте видимости, но большая часть из них оказалась быстрее. Та, что сдалась ей в руки первой прозвучала: «С одной стороны, ситуация крайне неловкая и если я соглашусь, она станет таковой безповоротно и неисправимо… А с другой, это уравняет нас… в положениях открытости тел.» — следующей тут же прозвучала: «Шепфа, Вики, что за чушь…просто прогони его». Однако ей не хотелось его пригонять, почему-то она чувствовала вину за то, что не «дождалась» его. Прикрыв от усталости глаза и слегка нахмурившись, понимая, что время на раздумья у неё уже истекло, Вики тяжко выдохнула и только тогда произнесла: — Ладно… Всадник несколько секунд присматривался к её лицу, пытаясь что-то прочесть в нём, но видимо не найдя нужной строчки, начал раздеваться. Первым делом расстегнув портупею и звякнув металлом меча о кафель, положил его на пол. Следующим в ход пошел плащ, водолазка. Стянув с себя их более небрежно, бросил на пол к своему клинку. Взгляд Уокер скользнул по его телу, острые ключицы, выделяющиеся тенями на бледном теле, два розовых соска, контрастно смотрящихся на почти белой груди, подтянутый торс. Пока бессмертная, улетев в астрал, бесстыдно пялилась на мужчину, он уже успел стянуть с себя берцы и начал снимать штаны. Осознав, что почти сверлит его глазами всё это время, Вики поспешно увела взгляд в сторону, сделав вид, будто стена ей в разы интереснее, чем его обнаженное, бледное, подтянутое тело. Не сидела бы она в горячей воде, что заставляла её тело и лицо краснеть, покраснела бы ещё больше. Периферийное зрение давало хоть какую информацию о действиях Всадника. Тот закончив с избавлением от одежды, оставил её тоскливо лежать на полу. Размеренным шагом приблизился к ванной. Обойдя её и оказавшись за спиной у девушки, остановился. За запахом мыла и шампуня она услышала еле уловимый аромат ментола и табачного дыма. Мужчина провёл холодной рукой по плечу девушки, легко, невесомо, будто боясь испугать. Она рвано вздохнула. Тяжелые тёмные крылья демоницы вздрогнули. Мышцы спины слегка напряглись. На самом деле это прикосновение — попытка снять её напряжение, успокоить. Ибо он может и не контактировал ни с кем, кроме «любимых» родственников, мог отчетливо ощущать перемены в настроении. Этот раз не стал исключением. Коснувшись пальцами тёплой воды, всадник вновь замер. «Горячая» — мысленно констатировал мужчина. Сам до конца и не понял, подумал ли так о бессмертной или о температуре воды. Пару минут раздумий и он оказался по правую руку от девушки. Быстро пожалев, что так быстро залез в горячую жидкость, он слегка нахмурился. Водопады цвета воронова крыла хлынули с плеч в воду, намокая и прилипая к телу. Уокер ощущала пристальный взгляд Всадника. Он смотрел заинтересованно, без капли пошлого намёка, как зоолог смотри на редкого вида гусеницу. Девушка, на удивление для себя, не ощущала дискомфорта от этого. Подтянув колени к груди и положив на них руки, выдохнула. Дыхание опалило руки холодом. По сравнению с разгоряченным телом оно казалось холодным, приятно холодным, как холодный лимонад в жару. Повернув голову в сторону Голода и кинув на него вопросительный взгляд, засмотрелась на его лицо. Взгляд зеленых глаз бегал по отметинам на теле бессмертной. По сравнению с телом Голода — бледным и, что не удивительно, девственно чистым от шрамов. Её собственное выглядело так, будто на поле боя против неё ополчилась дюжина самураев. Наследие прошлой жизни и стараний ныне покойной Чумы. Взгляд мужчины помрачнел, нотка печали проскользнула в его глазах. Ему было жаль Вики? Рука сама потянулась к бывшей длинной ране на её предплечии. Девушка вздрогнула, не ожидав прикосновения. Оно отдавалось приятным холодом и мурашками по телу. Вопросительный взгляд встретил меланхоличный, мятно-зеленый, то ли от времени, то ли от тоски и одиночества, потускневший. — Этот шрам оставила тебе моя сестра — должно было прозвучать как вопрос. Тонкие пальцы, на удивление до сих пор холодные, скользнули вдоль шрама. Мог бы он в то время забрать её боль себе, отрекая от будущего шрама — сделал бы не задумываясь. Невольно опустив взгляд на руку Всадника, с губ Вики сорвалось: — У тебя такие красивые руки… — мигом сообразив, что только что произнесла, она рвано вдохнула горячий воздух. Поглаживания прекратились. Голод слегка склонил голову на бок, изучающе рассматривая бессмертную. Губы его тронула легкая улыбка — благодарность на комплимент. Зелёные глаза слегка сощурились. Он поднял ладонь к её лицу, провёл пальцами по скуле. Рука мужчины обхватила её подбородок, мягко приподняла вверх, большой палец лег на нижнюю губу. Лицом к лицу, глаза в глаза. Попроси Голод открыть ему своё сознание, показать всю свою жизнь через реминисценции — Уокер бы сделала это даже не задавая вопросов. Вики не понимала почему. Это не было слепым доверием или наивной надеждой на спасение при сближении с одним из своих мучителей. Нет. Её подсознание будто разглядела в нём, носящем одежду тёмных тонов, в Всаднике Апокалипсиса, что-то светлое. Разглядело раньше неё самой. Хотя, может это была разновидность Стокгольмского синдрома. В любом случае последние недели или дни её жизни обещали быть интересными, а последние ли? Признаваясь себе, она самая частенько не была бы прочь повторить судьбу Евы Браун, но это были минуты слабости. Для себя она давно решила, если им всем суждено умереть — она уйдет со всеми, к чему ей торопить события? Умирать второй раз ведь больнее. По крайней мере, так говорят. В наплывшей на саму себя меланхолии Вики не заметила, как обхватила Всадника за шею руками, мягко обнимая. Прижалась тёплым носом к всё ещё прохладной коже. Голод лишь неясно от чего вздрогнул, но на объятья ответил, неумело приобнимая девушку за талию, ткнулся носом в мокрые волосы. — Не то что мечтать, даже думать не мог. — шепнул Голод сам себе. Вики на это вопросительно хмыкнула, щекоча дыханием ключицы Всадника. Мужчина не ответил на очевидный вопрос. Немного отстранившись, чмокнул бессмертную куда-то в висок, выражая этим жестом то-ли благодарность, то-ли собственные чувства, а может и всё вместе. — И что это было? — Лица её Голод не видел, но точно мог сказать, что она произнесла это с беззлобной усмешкой. — Захотелось. На данное оправдание Девушка улыбнулась ещё шире. — Мне теперь тоже захотелось. — Оповестила она, а после оставила мягкий поцелуй на его шее. Прикосновение отозвалось по коже приятным жаром. Сердце в груди застучало об рёбра ещё сильнее, чем прежде. В животе замутило от всё ещё порхающих в нём бабочек, которые, казалось, начали хлопать крыльями ещё яростнее и по ощущениям вот-вот и начали бы смещать с места внутренние органы. Подобные симптомы наблюдали у самих себя оба и то была не похоть, отнюдь. То была чистейшей воды симпатия и привязанность. За это короткое время они успели привязаться друг к другу. И если Голода Вики могла оправдать. Он ни разу в жизни не контактировал с кем то, кто не чувствовал рядом с ним себя плохо, с кем то, кто относился к нему хорошо. Саму себя ей было не понять. Она и не хотела, такая неопределенность была ей даже по душе. Одно Вики понимала точно — то, что между ними происходит, ей импонировало. И пусть сам Шепфа, канувший в лету, осудил бы подобный союз, она была искренне рада. Рада оказаться в объятьях того, кто не имея крыльев смог вновь подарить их ей. Подарить той, кто, казалось, больше никогда не сможет взлететь. Чувства самого же мужчины он сам до конца не осознал. Ещё не мог до конца осознать и потому сполна насладиться той сладость. Сладостью губ, мимолётных прикосновений, слов и тёплого взгляда, сладостью открытой к нему души. Не мог осознать из-за того, что всю жизнь употреблял лишь пресное и горькое. Вот каково оно, любить? он не мог ответить на этот вопрос, но знал, что эту девушку он уж точно никогда не отпустит. Не отпустить, если она сама захочет остаться. Игриво прикусив кожу на шее Всадника и оставив на ней небольшой, но яркий засос, вызвав этим у мужчины ответную реакцию в виде то-ли вопросительного, то-ли смущенного, протяжного мычания. — А знаешь… — довольно проурчав эти слова, девушка отстранилась от Голода. — Одевайся и иди за мной. — сверкнула глазами в мужчину Уокер, всё ещё любуясь алым пятном на его шее. Она поднялась из воды, уже не пытаясь прикрывать обнаженные части тела. С тяжёлых промокших крыльев падали капли, отзываясь на поверхности воды рябью. Вылезая из воды на холодный пол, девушка поддела ногой полотенце, подкидывая его в воздух и поймав ткань левой рукой, в пол-оборота повернулась в сторону Всадника. Тот смотрел заинтересовано, внимательно и неотрывно. Почти не мигая, два зеленых огонька следили за движениями девушки. Она улыбнулась ему одними глазами и вытерев тело, принялась натягивать заранее лежащую рядом, на половину прозрачную ночнушку. Предварительно повернувшись к Всаднику спиной. Закончив и обернувшись, увидела, как тот уже натягивает на бледные бёдра штаны.* * *
Дверь за бессмертной и Голодом тихо хлопнула. Сев на подоконник предварительно распахнутого окна, расправив на всю длину и вновь сложив крылья, Вики взглянула на стоящего рядом Мужчину. И видок его ей нравился. Длинные волосы цвета ночной темноты, насквозь мокрые на концах и слегка влажные у корней, струились по плечам, пуская по груди и животу тонкие влажные дорожки. На шее красовалась алая отметина, оставленная Уокер чуть ранее. Глаза. Два холодных изумруда, сейчас так непривычно горящих чем то, что прочесть Вики пока не могла. Чем то новым, чем-то тёплым, чем-то живым. Он выглядел так по домашнему, ко всей картине не хватало чашки кофе в руке и широкого зевка. Подойдя ближе и закурив, Голод уселся у противоположного края окна, облокотился о него спиной. Половину его лица освещал холодный свет Луны, делая черты лица острее, а его цвет ещё бледнее, почти белым. Затяжка. Белый горький дым, пара секунд и он пустился по ночному ветру в даль умирающего мира. Слегка вдохнув его, Уокер прикрыла глаза. Давно забытое ощущение сигаретного дыма в гортани заставило вспомнить о давно забытых временах. Временах, когда впервые закурила. Тогда она ещё была человеком и грезила о будущем, которому, как оказалось, не было суждено осуществиться. — Тебе не страшно? — подал голос Всадник. Вырывая бессмертную из забытья воспоминаний. — О чем ты? — наконец сфокусировав на его лице взгляд спросила Вики. — Рядом с тобой сейчас стоит Всадник Апокалипсиса. Ваш мир может превратиться в пепел и вы на это очень вряд-ли повлияете. — произнести Голод пренебрежительно, будто эта тема была ему очень не приятна или наскучила настолько, что становилось тошно. Девушка на это только улыбнулась. — Если нам всем. — Уокер оглянулась на молчаливую и холодную темноту ночного неба. Слегка расправила крылья, как если бы развела руками, и вновь посмотрела на всадника. — Всем, в том числе и мне, придёться умереть, ты будешь скучать по мне? — Глаза её слегка прищурились, как при смехе или широкой улыбке, уголки губ были лишь слегка вздернутый, а на дне двух голубых колодцев таилась тревога и страх, которые она старательно закапывала каждый день в остатках надежды. Голод вновь затянулся и выдохнул дым в сторону. Уставился на девушку то-ли взволнованно, то-ли обеспокоено, с какой-то толикой потерянности. — Буду. — Ты ведь тоже не знаешь как её одолеть? — это было скорее утверждение, чем вопрос. Голод тяжко вздохнул, выкинул окурок в окно. — Верно. — подтвердил мужчина — Но нет того, кого нельзя победить. — А переубедить чуть что её тоже нельзя? В ответ тёмноволосый отрицательно махнул головой. — Если она захочет — пойдет до конца. — Как капля не может надругаться над морем, так и создание не может надругаться над создателем… Уокер задумалась, на пару минут воцарилось гнетущее молчание. Голод прикрыл глаза, то-ли этот диалог его утомил, то-ли он просто не хотел смотреть на существо подарившее ему возможность, которую он не имел всю статысячилетнюю жизнь и которую может потерять. Шорох. — Голод. — Мягко позвала Вики. Всадник приоткрыл глаза. Девушка протянула к нему руку. — Если всё-таки мне будет суждено умереть, можешь сохранить его, как память. — на последних двух словах Уокер театрально закатила глаза. В руке бессмертная держала собственное перо, небольшое, размером с палец. Всадник принял незамысловатый подарок, повертел перед лицом, рассматривая переливы света на опахале, а потом бережно засунул его в карман. Уокер спрыгнула с подоконника, подошла к Голоду в плотную, опалив теплым дыханием бледную щёку. Рукой мягко повернув его лицо к себе на пару градусов, нежно поцеловала в висок. Отстранившись направилась к постели, практически моментально уйдя в забытьё, охраняемое Всадником Апокалипсиса, сидящим на подоконнике её окна и догоревшей свечой на столе.