От начала и до конца...

На следующий день принц, решив проводить своего возлюбленного домой, покинул с ним дворец. С ними, конечно же, отправился и Фэн Синь, который обязан был везде следовать за принцем. Жилища богачей за красными воротами и грязные, старые землянки бедных всегда отделялись лишь одним переулком. Дом, в котором жил Му Цин находился как раз в таком тёмном переулке на одной из самых оживлённых улиц столицы. Стоило троим юношам подойти ко входу в переулок, их тут же окружили пять-шесть маленьких детей в лохмотьях, которые наперебой кричали: — Гэгэ! Гэгэ наконец-то вернулся! Принц почти сразу принц заметил, что обращаются малыши к Му Цину. Дети так и липли к юноше, но тот старался не обращать на них никакого внимания, лишь тихо им сказав: — В этот раз у меня для вас ничего нет, хватит кричать. — Он старался оставаться невозмутимым и даже несколько строгим, однако тон его голоса вовсе не был таким уж холодным, можно было даже услышать некую нежность в нем. После Му Цин повернулся к Се Ляню и виновато посмотрел на принца. — Ваше Высочество, пожалуйста, не обращайте на них внимания. Это местные дети. Ребята, очевидно, хорошо знакомые с Му Цином и привыкшие играть с ним, поэтому ни капли не испугались его, на первый взгляд, строгого тона, они, наоборот, с хихиканьем окружили юношей и протянули к ним свои грязные ладошки, выпрашивая у Му Цина угощение. В конце концов, юноша всё-таки достал из кармана небольшую гроздь вишни и разделил между детьми. Фэн Синь очень поразился увиденному. Он совершенно не ожидал от Му Цина ничего подобного, и это вовсе не удивительно, ведь для Фэн Синя Му Цин своим крайне безразличным видом всегда производил впечатление человека, который будет смотреть, как незнакомец умирает от голода у него на глазах, но ни за что не поделится с ним своей едой, человека, который всегда плевать хотел на чужие проблемы. А вот Се Лянь же не удивился ни капли. Вначале он тоже хотел чем-нибудь угостить малышей, но, к сожалению, у него не было при себе ничего, что пришлось бы детям по вкусу, а приказать Фэн Синю дать детям немного серебряных монет выглядело бы подаянием попрошайкам, поэтому принц счёл такой поступок неподобающим. Вдруг послышался громкий топот копыт и ржание лошади, а после по улице пронесётся душераздирающий визг. Выбежав из переулка трое юношей стали пытаться понять, что происходит и друг они услышали до боли знакомый голос юноши, что кричал: — С дороги, с дороги, все пошли вон! Если я кого-то задавлю насмерть — это ваши проблемы! Сами под повозку полезли! Фэн Синь, все поняв, выругался и воскликнул, не стесняясь даже присутствия наследного принца: — Это опять этот чертов Ци Жун! И действительно, юный князь Сяоцзин стоял на своей роскошной золотой повозке и размахивал кнутом, стегая белую лошадь так, что та неистово ржала. Видя это, Се Лянь крикнул: — Остановите его! Золотая повозка промчалась перед ними, Фэн Синь, ответив лишь короткое: «Есть!», тут же бросился вперёд. Принц же заметил кое-какую странность: он увидел, что за большой золотой повозкой тащится толстая длинная верёвка, на конце которой был привязан холщовый мешок. И мешок этот вовсе не пустовал – в нём как будто что-то непрестанно барахталось. И, кажется, этим чем-то был человек. Поняв это, принц сразу же бросился за этим мешком, дабы спасти того человека. Белая лошадь, подстёгиваемая Ци Жуном, не щадя сил бешено мчалась вперёд, так что даже повозка едва не взлетала следом. Фэн Синь бросился к животному, чтобы удержать, вот только быстро это сделать явно не получится. Се Лянь же очень догнал повозку, вынул меч из ножен и рубанул по верёвке, отрубив её от повозки, из-за чего холщовый мешок упал и, немного прокатившись по земле, замер. Неизвестно, сколько его уже вот так волокли по земле, кое-где мешок изодрался, и кроме грязи на нём виднелись следы крови, из-за чего создавалось ощущение, словно внутри лежал уже не живой человек, а труп. Принц снова взмахнул мечом, разрубая верёвку, которая связывала горловину мешка, открыл его, заглянул внутрь и увидел, что в мешке действительно находится человек. И это был не просто человек, а маленький мальчик! Малыш внутри свернулся калачиком, крепко обнимая голову руками. На его грязной одежде было множество следов от ног, что явно доказывало то, что малыша пинали, также были и следы крови. Волосы его слиплись и спутались от крови и грязи. Очевидно, мальчику пришлось перенести жестокие побои, в итоге которых он теперь даже на человеческое дитя походил с трудом. На вид этому совершенно беззащитному и слабому мальчишке было не больше семи-восьми лет. Он дрожал так, будто его зимой окунули в реку и оставили на морозе. В голове принца не укладывалось, как он смог остаться в живых после того, как его зверски избили и проволокли по земле. Му Цин, что подоспел к принцу немногим позже, заметив малыша, шокировано округлил глаза, в которых на смену шоку начинала приходить ярость. Пусть Ци Жун и был представителем аристократии, но как он мог так поступить с маленьким ребенком?! — Ваше Высочество… Он жив? — Тихо спросил Му Цин, не отрывая взгляда от окровавленного малыша. Се Лянь немедля протянул руку к шее ребёнка и облегчённо выдохнул, нащупав пульс, который всё же бился довольно ощутимо. — Да, он жив… Му Цин, пригляди за ним, пожалуйста… — Так же тихо ответил принц, осторожно поднимая малыша и передавая его возлюбленному. Обернувшись, принц, будучи вне себя от гнева, приказал Фэн Синю снять Ци Жуна с повозки. После чего впереди послышалось отдалённое лошадиное ржание и гневные вопли Ци Жуна, а затем и громкий крик Фэн Синя: «Сделано». Се Лянь в пару шагов нагнал их и как раз подоспел к моменту, когда Ци Жун издал истошный вопль и гневно забранился: — Ах ты наглая псина, слуга, что ты о себе возомнил? Как ты посмел меня калечить? Где только храбрости набрался?! Выяснилось, что Фэн Синь никак не мог сдёрнуть юношу с повозки, поэтому пришлось отбирать поводья. Ци Жун, конечно, не желал их отдавать, и всё тянул на себя, так что Фэн Синь в минуту опасности случайно столкнул его с повозки. Упав на землю, Ци Жун прокатился по ней так, что содрал в кровь колени, а увидев вокруг кучу свидетелей, и вовсе невыносимо разгневался. Но тут раздался голос Се Ляня: — Это я ему приказал. Ци Жун неверяще посмотрел на него, пытаясь подобрать слова, но, в итоге, единственным, что он смог сказать было: — Мой царственный брат!... Се Лянь в гневе закричал на него: — Посмотри, что ты натворил! Ци Жун, я просто… Как вдруг ребёнок на руках рядом стоящего Му Цин поёжился, потом медленно расслабил руки, которые прижимал к голове, и теперь с опаской смотрел на всех, находящихся рядом. Заметив это, принц, чуть наклонился к малышку, обеспокоенно начиная его расспрашивать: — Как ты себя чувствуешь? Где-нибудь сильно болит? Малыш всё ещё находился в сознании, он не лишился чувств от боли и не помутился разумом со страху, поэтому просто покачал головой. Се Лянь, увидев, что открытая часть лица мальчонки залита кровью, хотел было взглянуть, не поранил ли тот голову, но к вящей неожиданности принца ребёнок закрыл руками другую половину лица, столь плотно, что казалось — он скорее умрёт, чем позволить принцу посмотреть. Се Лянь утешительно произнёс: — Не бойся, всё хорошо, я просто хочу осмотреть твои раны. Мальчик прижал ладошки к лицу ещё плотнее, принц мог увидеть лишь огромный чёрный глаз, в котором плескался страх. Этот страх не походил на боязнь, что принц его ударит. Мальчишка, более вероятно, боялся что-то ему показать. Глядя на маленькое личико и огромный глаз, Се Лянь подумал, что уже где-то видел это дитя, и чуть сощурился. Ци Жун же ошибочно решил, что лицо принца исказилось злостью, и, обрадовавшись тому, что двоюродный брат может все же понять его мотивы, начал вновь говорить: — Мой царственный брат, это тот самый мелкий поганец, который испортил твоё великое торжество, я лишь преподал ему урок за это. Не волнуйся, я знаю меру, смерть ему не грозит. И ведь действительно! Это был тот самый малыш, который на Празднике Фонарей во время торжественного шествия в честь жертвоприношения Небесам свалился с городской стены! Не удивительно, что мальчик показался Се Ляню знакомым. На нём даже одежда была та же самая, что и тогда, только теперь она стала ещё грязнее после побоев и того, как Ци Жун проволок его в мешке по земле, поэтому совершенно не представлялось возможным разглядеть её прежний вид, не говоря уже о самом мальчике. Се Лянь, не в силах сдержать гнев, вновь повысил голос на Ци Жуна: — Какого черта ты решил, что ему нужно преподать урок за то, в чем вины ребенка нет?! Как ты вообще мог так искалечить маленького ребенка, который раза в два тебя младше?! Окажись ты на его месте, какого было бы тебе?! Ци Жун, выслушав тираду брата, начал пытаться оправдаться: — Но брат! Разумеется, это его вина. Если бы не он, разве шествие было бы закончено так скоро? Разве советник стал бы тебя отчитывать? Брат, разве же я мог бы оказаться на его месте? Да такого никогда бы не случилось, я ни за что не прервал бы твоего шествия! — Буквально, тараторил Ци Жун, но, поняв по выражению лица наследного принца, что оправдаться ему не получается, он решил перевести тему и начал браниться, указывая на Му Цина: — И ещё этот твой слуга. При одном взгляде на него становится ясно, что он не из тех, кто знает своё место. Если ты сейчас не научишь его должной покорности, рано или поздно он взбунтуется и пройдётся по твоей голове. Я хотел помочь тебе проучить нахала, а ты вместо благодарности защитил его, а на меня пожаловался. Дядюшка и тётушка отругали меня, да ещё приказали забрать у меня золотую повозку. Брат, это мой подарок на день рождения! Я больше двух лет мечтал о ней! Му Цин окинул Ци Жуна абсолютно безэмоциональным взглядом, а принц же от этого разозлился лишь сильнее. Этот не избалованный дурак не только устроил такое, так еще и начал высказываться в сторону Му Цина, который не так давно пострадал по его вине! — Мне не нужны от тебя такие поступки «во благо». И не смей говорить что-то в сторону Му Цина. Он пусть и слуга, но в разы лучше тебя, Ци Жун. Услышав это, юный князь Сяоцзин возмущенно воскликнул: — Брат, зачем ты так говоришь? Я ведь на твоей стороне. Что я сделал не так? И почему я для тебя хуже какого-то слуги?! Се Лянь, понимая, что объяснения его все равно не будут поняты, тяжело вздохнул, говоря уже тише: — Ци Жун, я уже все сказал. Более не смей трогать этого ребенка и оскорблять кого-то из моего окружения. После этих слов принц решил более не обращать внимания на своего младшего двоюродного брата и переключился на ребенка, которого все еще держал Му Цин. Се Лянь заметил, что малыш весь дрожит, и, посчитав, что у того что-то болит, он, успокаивающее улыбнувшись ему, тихо поинтересовался: — Что такое?... Ребёнок с ног до головы был покрыт землёй, и эта грязь была теперь и на одеждах Му Цина, и на белых одеяниях Его Высочества, который, пусть и недолго, но все же тоже держал малыша на руках. Но принц не придал этому ни малейшего значения, лишь осторожно погладил мальчика по голове, успокаивая его, и уверенно произнёс: — Всё в порядке. Мы прямо сейчас отведем тебя к лекарю. Мальчонка не ответил, только протянув свои грязные ручки к принцу, который, не раздумывая, тут же взял малыша, что сразу же прижался к Се Ляню крепко, не желая отпускать, будто держался за спасительную соломинку, от которой зависела его жизнь. Ци Жун, видя, что Се Лянь совершенно не испытывает к нему признательности, да ещё направил всё внимание на какого-то незнакомого мальчишку, запачкавшего одеяния принца тёмно-грязными кровавыми следами, взбесился так, что не мог никак себя сдержать. Юноша взмахнул кнутом и нацелил удар ровно в голову ребёнка. Благо, Фэн Синь, который как раз стоял поблизости, в тот же миг взлетел в воздух и отбил руку Ци Жуна ударом ноги. Раздался неприятный хруст, затем громкий крик Ци Жуна. Кнут упал на землю, а рука юноши согнулась под неестественным углом, безвольно повиснув. Сам Ци Жун первое время не мог осознать, что только что произошло, лишь смотря на свою руку, а после поднял полный гнева взгляд на телохранителя Се Ляня, возмущенно говоря сквозь боль, от которой, казалось вот-вот должны потечь из глаз горячие слезы: — Ты… Как ты… Посмел сломать… Мне руку! — На удивление тихо и более-менее спокойно сказал он. Ци Жун был не только возмущен, но и обижен до глубины души. Он хотел как лучше, он делал все ради только своего двоюродного брата! А в итоге брат был в гневе, а один из его слуг еще и руку ему сейчас сломал! Больно было не столько физически, сколько душевно… Брату к чертям собачьим не нужно было ничего, на что был готов пойти ради него Ци Жун, для которого Се Лянь, все еще не вознесшись, уже был наравне с божествами! Фэн Синь же лишь после осознал, что натворил, его лицо мгновенно переменилось. И ещё сильнее, чем его собственное, исказилось лицо Му Цина. Даже несмотря на их общую неприязнь, юноша не пожелал бы, чтобы Фэн Синь был наказан за свой проступок. А наказан он должен быть, и наказание это должно быть крайне жестоким, ведь Ци Жун был членом императорской семьи! Будь на месте Ци Жуна принц, даже с ребёнком на руках и толпой зевак за спиной, в непростом для уклонения положении, он всё равно смог бы с лёгкостью увернуться от удара, если бы понадобилось. Но юный князь Сяоцзин напал слишком агрессивно и столь внезапно, что Фэн Синь не успел даже подумать, как тут же вмешался. Теперь ситуация становилась ещё более запутанной, принц не мог это предотвратить, да и не собирался тратить время, посчитав, что Ци Жун получил то, что заслужил. Сейчас принца волновало состояние малыша, а не брата. Одежда на груди Се Ляня уже совсем запачкалась кровью, но не до этого сейчас было, ведь даже малейшее промедление могло стоить ребёнку жизни. Повернувшись к слугам, Се Лянь заговорил: — Первым делом нужно спасти ребёнка. Фэн Синь, уведи Ци Жуна, не позволяй ему снова творить бесчинства на улицах! — договорив, принц с мальчиком на руках развернулся и помчался в сторону императорского дворца. Фэн Синь повиновался приказу, его лицо приняло обычное выражение, юноша одной рукой подхватил негодующего Ци Жуна за шиворот и побежал следом за принцем. Караульные на воротах императорского дворца, увидев Его Высочество наследного принца, который ушёл всего час назад, а теперь ураганом влетел обратно, подивились, но, разумеется, препятствовать не посмели. Поэтому Се Лянь сразу побежал к придворным лекарям. Принц пошел во внутренние покои, приказав оставаться снаружи Фэн Синю и Му Цину, которые вместе держали Ци Жуна, ведь в одиночку удержать юношу оказалось крайне трудно. Его Высочество наследный принц крайне редко возвращался во дворец и ещё реже отдавал кому-то приказы, поэтому лекари, разумеется, немедленно сбежались на зов. Се Лянь посадил мальчика на стул и попросил лекарей помочь малышу. За все то время, что они провели там, принц смог узнать у мальчишки, что того зовут Хун и и что ему десять лет, хотя выглядел он несколько младше. Во время осмотра лекари дивились тому, сколь стойкий, оказывается, был малыш, он старался не показывать своей боли, несмотря на то, что у него были довольно тяжёлые увечья: у него были сломаны пять рёбер и нога, по всему телу множество ушибов и ран, но, тем не менее, он всё ещё мог сохранять ясное сознание, сидеть, стоять и отвечать на вопросы. Такое не всегда под силу даже взрослому, что уж говорить о десятилетнем ребёнке? К счастью, все раны этого малыша можно было излечить. Внезапно к принцу пришли Их Величества государь и государыня. Заметив лекарей, мать принца начала расспрашивать сына, что произошло и не поранился ли он где, на что получила лишь отрицательный ответ. Лишь после она заметила Ци Жуна, которого крепко держали слуги. Принц объяснил все родителям и потребовал ужесточить наказание для младшего двоюродного брата. Услышав это, юный князь Сяоцзин, не веря своим ушам, посмотрел на того. — Мой царственный брат, ты… — Начал было он, но затем недовольно нахмурился, кусая свою нижнюю губу и тихо говоря: — Ладно. Я признаю, что был неправ, но… Я делал все ради брата. Ваше Величество, какое бы наказание меня ни постигло, Ци Жун готов его принять. — После же он перевёл взгляд на Фэн Синя, продолжая: — Вот только… Не следует ли также подвергнуть наказанию слугу Его Высочества наследного принца? Дядюшка, тётушка, ведь мою руку сломал не кто иной, как этот Фэн Синь! Однако… Нет нужды в каком-то серьёзном наказании, это всё-таки слуга моего царственного брата, мне бы не хотелось ставить его в чересчур затруднительное положение. Я лишь хочу, чтобы он сломал руку и себе тоже, а потом трижды поклонился мне в ноги, и тогда я откажусь от каких-либо обвинений. Услышав это и поняв, что император принимает такое наказание, принц стал пытаться защитить своего слугу, что привело к начавшейся ссоре отца с сыном. Неизвестно, сколько это могло бы продолжаться, если бы вдруг Фэн Синь, который за всё это время не произнёс ни звука, поднял левую руку и нанёс ею удар по правой. Раздался хруст, присутствующие потрясённо повернулись на звук и увидели, что правая рука Фэн Синя безвольно повисла, так же как у Ци Жуна. На лбу Фэн Синя выступили капли холодного пота. Без лишних слов юноша встал на колени в направлении Ци Жуна и со стуком отбил три поклона лбом. Се Ляню так и не удалось его остановить. Ци Жун, весьма довольный собой, расхохотался: — Так и быть! Моё Превосходительство, пускай и нехотя, но прощает тебя. А сделал бы ты сразу, как я говорю, и никакой проблемы не возникло бы. Невзирая на собственную сломанную руку, Ци Жун уходил в бодром и приподнятом настроении, будто только что одержал победу в бою. Фэн Синь по-прежнему стоял на коленях. Му Цин наблюдал за происходящим со слегка посеревшим лицом, его мысли были недоступны для окружающих, но было явно, что юноша, даже несмотря на свою неприязнь к телохранителю Его Высочества, был крайне обеспокоен произошедшим. Спустя некоторое время, когда ушли все посторонние, принц вновь вспомнил о малыше, что все еще находился там. Расспросив его еще немного, выяснилось, что дома у мальчика не было. Однако, стоило Се Ляню решить взять его с собой на гору Тайцан, как Му Цин к всеобщему удивлению вдруг сказал, что мальчишка лжет, а после же юноша объяснил принцу и Фэн Синю причину, по которой он так считает: Му Цин знает, практически, каждого из беспризорных детей в столице, а его же он ни разу не видел. Также о наличие дома говорили закладки на одежде, что были сделаны, судя по всему, не так давно. Но малыш яро это отрицал и в итоге принц решил приглядеть за ним первое время. Покинув дворец, Фэн Синь сказал принцу, что тому не стоит появляться посреди улицы с неизвестно откуда взявшимся ребёнком. Решив нести его сам, телохранитель потянулся к мальчишке здоровой рукой, чтобы забрать его, но, увидевший это Му Цин закатил глаза и, к огромному удивлению Фэн Синя, сам забрал малыша из рук принца. Вдруг послышались голоса людей, заметивших и узнавших принца, из-за чего юноши решили попробовать сбежать. Но этого у них не вышло, ведь толпа быстро окружила их. Принц думал, что толпа будет негодовать из-за переполоха, устроенного Цин Жуном или же недостаточного количества кругов, пройденных во время шествия, но он никак не ожидал того, что его начнут, наоборот хвалить, считая правильным спасение ребенка, упавшего со стены. Кажется, народ стал лишь еще сильнее любить принца, что не могло не радовать. Му Цин, слыша хвалебные речи народа, обращённые к его возлюбленному, чувствовал лишь гордость и радость за него. Его принц заслужил еще большее уважение народа, и это было просто прекрасно.