Власть над старым другом

Рен почти 30 лет не мог понять куда же пропал его старый "друг" после того как лис, казалось бы, убил его и оставил труп в подвале. Однако в один из дней до него дошли слухи о пожилом мужчине, подходящем под описание. Рен никак не мог оставить все как есть, поэтому спустя всего пару дней слежки наемники лиса схватили его, и вот уже Рен наблюдал за тем, как его охранники тащили Лоуренса в его роскошный кабинет. Некогда красивый наркоман теперь представлял собой не более чем пустую оболочку самого себя: его длинные светлые волосы были собраны в спутанный хвост, красная клетчатая рубашка и серая кофта свисали с него, как вторая кожа. Глаза Рена скользили по истощенному телу Лоуренса, отслеживая линии его ребер, изгиб позвоночника. Он как будто запоминал каждую деталь, каждое несовершенство и изъян. И пока Рен стоял там, наблюдая за своей добычей, он почувствовал, как сквозь него прошла волна непреодолимого желания, которое грозило поглотить его целиком. Нет, это не будет изнасилованием. Это не будет тот акт насилия, который он планировал много лет назад. Вместо этого, это был бы акт превосходства и контроля. Он покажет Лоуренсу, что значит быть подчиненным, принадлежать. И в процессе он, наконец, потребует того, что всегда принадлежало ему: человека, сбежавшего от него, человека, который чудом выжил после их первой встречи. Рен шагнул вперед, его черный костюм тихо шуршал, он прижался к Лоуренсу. Он чувствовал, как колотится сердце собеседника, как его дыхание выходит короткими, прерывистыми вздохами. «Теперь ты мой, Лоуренс», — прошептал он хриплым от желания голосом. «Ты всегда был и всегда будешь». Не дожидаясь ответа, Рен грубо толкнул Лоуренса к столу кабинета. Он наклонился, его горячее дыхание касалось шеи Лоуренса, его руки собственнически бродили по телу Лоуренса, как будто он имел полное право прикасаться к нему и требовать его. Он грубо расстегнул рубашку старого друга, обнажив бледную кожу под ней, и одобрительно зарычал. Лоуренс боролся с хваткой Рена, его сердце колотилось от страха и отчаяния. Он пытался оттолкнуть Рена, чтобы спастись от наступления, но это было тщетно. Он чувствовал, как эрекция Рена прижимается к его бедру, слышал резкое дыхание мужчины у себя в ухе. — Нет, — сумел выдавить он, его голос дрожал от паники. «Нет, пожалуйста... Я не хочу этого...» Уши Рена раздраженно дернулись. «Не сопротивляйся мне, Лоуренс», — прошипел он. «Ты знаешь, что принадлежишь мне». Его руки крепко схватили бедра Лоуренса, как будто удерживая его на месте, и он толкнул бедра вперед, прижимая их тела друг к другу. Он чувствовал, как сопротивление Лоуренса под ним начинает ослабевать, ощущал витающий в воздухе страх и отчаяние. Этого было почти достаточно, чтобы заставить его кончить прямо здесь и сейчас. — Просто расслабься, — пробормотал он, покусывая мочку уха Лоуренса. «Поддайся мне, и я сделаю так, чтобы тебе было так хорошо». Его слова, казалось, возымели желаемый эффект, поскольку борьба Лоуренса стала менее безумной. Рен воспользовался моментом, слегка отстранившись, чтобы расстегнуть штаны и освободить эрекцию. Он провел им между ног Лоуренса, чувствуя его горячее, скользкое тепло. Рен резко рванул вперед, захватывая его одним быстрым движением. Ощущение было восхитительным, ошеломляющим. Он чувствовал, как напрягаются мышцы Лоуренса вокруг него, слышал, как у него перехватывает дыхание. Это был самый совершенный момент контроля, который он когда-либо испытывал. На короткое время Рен остановился, прислонившись к столу. Он посмотрел на Лоуренса, их тела слились вместе, и почувствовал странную смесь удовлетворения и собственничества. Он знал, что это было то, чего он хотел, что ему было нужно с самого начала. Не имело значения, что Лоуренс пережил их первую встречу, что ему удалось сбежать. В конце концов, Рен всегда знал, что найдет дорогу обратно к нему. Теперь, когда они двигались вместе, плоть к плоти, Рен почувствовал чувство завершенности, целостности, которого он никогда раньше не знал. И когда он посмотрел в глаза Лоуренса, все еще наполненные страхом и болью, Рен понял, что он сохранит его. Он будет охранять его и держать его рядом. Потому что, в конце концов, Лоуренс был не просто еще одним завоеванием. Он был всем для Рена. Рен начал двигаться быстрее, его бедра встретились с бедрами Лоуренса в безумии. Он не мог насытиться тем, как Лоуренс чувствовал себя под ним, как его тело двигалось в идеальной синхронизации с ним. Он знал, что был груб, что причинял ему боль, но почему-то казалось, что от этого только лучше. Это было правильно, это было хорошо. Лоуренс, напротив, почти не контролировал свое тело. Он пытался дать отпор, оттолкнуть Рена, но это было бесполезно. Его борьба была не чем иным, как тщетной попыткой восстановить некое подобие контроля над самим собой. И когда он почувствовал, как кульминация Рена захлестнула его, когда он почувствовал, как мышцы другого мужчины напрягаются и расслабляются внутри него, он знал, что проиграл и эту битву. Но даже когда он лежал там, измученный и сломленный, слова Рена эхом отдавались в его ушах: «Теперь ты мой, Лоуренс…» И в тот момент, несмотря на боль и страх, он не мог не поверить им. Потому что, к лучшему или к худшему, из рук Рена не было выхода. Он оказался в ловушке не только физически, но и эмоционально. И когда Рен медленно вышел из него, оставив задыхающегося на столе, Лоуренс понял, что ему больше некуда идти. Нигде он не мог спрятаться. Нигде он не мог быть свободным от человека, которому принадлежало его сердце, его тело и его жизнь. Обойдя стол, Рен схватил Лоуренса за волосы, впихивая в него свой член. Лоуренс поперхнулся, когда он почувствовал, как член прошел мимо его губ, и закрыл глаза, пытаясь игнорировать это ощущение. Он не хотел ничего, кроме как освободиться от этого кошмара, оказаться где угодно, только не здесь. Но даже думая об этих отчаянных мыслях, он знал, что спасения нет. Ни сейчас, ни когда-либо. Комната, казалось, кружилась вокруг него, когда Рен начал двигать бедрами, грубо проталкивая ему в рот. Он мог ощущать вкус преякулята мужчины на своем языке, чувствовать, как головка его члена трется о заднюю часть горла. Это было отвратительно, это было унизительно, но он не мог удержаться от каждого толчка, от попыток угодить Рену каким-то извращенным способом. Когти Рена впились ему в голову, когда он достиг кульминации. Лоуренс почувствовал, как горячее семя пролилось ему в горло, заполнив рот. Он изо всех сил пытался дышать и глотать, но Рена, похоже, это не волновало. Когда он наконец вытащил, оставив Лоуренса задыхаться на столе, он наклонился и грубо поцеловал его в губы. "Я еще не закончил" Его слова вызвали дрожь по спине Лоуренса. Он знал, что имел в виду Рен. Это было еще впереди. Рука Рена схватила его за запястье и грубо стащила со стола. Лоуренс пошатнулся вперед и приземлился на колени на холодный паркетный пол. Рен отступил назад, любуясь видом Лоуренса, стоящего перед ним на коленях. Его член дернулся в предвкушении. Он грубо толкнул голову Лоуренса вперед, заставив его упасть на пол. Он чувствовал горячее дыхание Рена на своей шее, когда мужчина встал позади него. — Возьми, — прорычал Рен низким и угрожающим голосом. Ничего не оставалось, как подчиниться. Лоуренс приоткрыл губы, когда он почувствовал, как головка члена Рена прижалась к ним. Он зажмурил глаза, готовясь к неизбежному вторжению в рот. Рен двинулся вперед, его бедра врезались в спину Лоуренса, вонзая член глубже в его горло. Лоуренс поперхнулся, его глаза слезились от боли и давления. Рен начал двигаться, его бедра грубо тряслись, когда он трахал глотку Лоуренса. Он схватил Лоуренса за волосы, безжалостно скручивая их, заставляя погрузить его глубже. Лоуренс почувствовал, как его дыхательные пути закрылись, а мир вокруг него закружился в дымке боли и отчаяния. Он чувствовал в глубине горла соленый вкус собственной крови, смешанной с жидкостью Рена. Время, казалось, замедлилось, каждый толчок становился более жестоким, чем предыдущий. Тело Лоуренса казалось, будто его разрывают на части, его рот растянулся до предела, когда член Рена угрожал выскользнуть из задней части его горла. Он не мог дышать, не мог думать, не мог ничего делать, кроме как терпеть. Бедра Рена дико дернулись, и он с резким рыком кончил, его горячее семя наполнило рот Лоуренса и полилось ему в горло. Ощущение было непреодолимым, и ему было трудно глотать. Когда оргазм Рена утих, он вытащил его, оставив Лоуренса задыхающегося на полу. Пожилой мужчина наклонился, его горячее дыхание касалось уха Лоуренса. — Вставай, — прорычал он. Не дожидаясь ответа, Рен схватил Лоуренса за руку и грубо дернул его на ноги. Его член, все еще твердый, шлепнулся по заднице Лоуренса, когда он грубо прижал его к стене. — Ты еще не закончил, — прорычал Рен. Сердце Лоуренса забилось сильнее, когда он почувствовал, как сильные руки Рена сжали его бедра. Мужчина выдвинул бедра вперед, прижимая свою эрекцию к заднице Лоуренса. Боль была сильной, но это было ничто по сравнению со стыдом и унижением, которые он почувствовал, когда Рен начал трахать его, прислонив к стене. Он чувствовал горячее дыхание Рена на своей шее, толчки мужчины становились все сильнее с каждой секундой. Руки Рена схватили его за волосы, болезненно оттягивая голову назад, когда он наклонился, чтобы прошептать ему на ухо. «Ты мой, Лоуренс. Ты всегда будешь моим». От этих слов у него по спине пробежала дрожь, но он не осмелился ответить. Он чувствовал, как член Рена растягивает и наполняет его. Удары становились все быстрее и сильнее, с каждым ударом вгоняя его все глубже в стену. Лоуренс сдерживал крик Он чувствовал, как горячее семя Рена проливается внутрь него, покрывая его внутренности, когда мужчина выпустил его. Рен зарычал и толкнулся в последний раз, его бедра дико дернулись, когда он кончил. Лоуренс наклонился вперед, прислонившись лбом к прохладной стене, и попытался отдышаться. Боль в горле и заднице мешала дышать, и он чувствовал во рту горький вкус смеси крови и спермы. Он не мог поверить в то, что только что произошло. Рен отступил назад, его дыхание было затруднено, когда он посмотрел на Лоуренса. Его глаза блестели от удовлетворения, а в уголках губ заиграла жестокая улыбка. «Это была всего лишь разминка, Лоуренс. Ты будешь моим до конца ночи».