Веларионы - наша родня. А Стронги - нет.

— Я тоже требую сочувствия! — сказал Джейс Рейнире. — Мы должны оплакивать лорда Лионеля и сира Харвина! Джейс увидел, как мать втянула голову в плечи. Она боится. Джейс понимал, почему. Мальчик осознал, чей он бастард в тот день, когда сир Харвин попрощался с ними перед отъездом в Харренхолл. Или когда сир Харвин набросился на Кристона Коля с кулаками? Джейс смотрел, как Харвин избивал сира Кристона, а тот лишь смеялся. Коль благоволил дядям Джейса, Эймонду и Эйгону. А сир Харвин… Сир Харвин всегда был рядом. Он обучал Джейса и Люка сражаться, «Никакой пощады врагам», говорил он. Но убили сира Харвина не враги. Его убил огонь. — Это сочли бы неуместным. — ответила Рейнира и опустилась на один уровень с сыном. — Веларионы наша родня. А Стронги — нет. Джейс стал искать глазами еще одного Стронга. Но это был не Люцерис, говоривший о чем-то с лордом Корлисом Веларионом. На похоронах Лейны Веларион также присутствовал Ларис Стронг, по прозвищу Косолапый. Лорд — Дознаватель. Младший брат покойного сира Харвина, а значит, дядя Джекейриса. Ларис стоял слишком далеко, его не было видно, но Джейс не мог не думать, что рядом родная кровь. «Он ведь тоже потерял близких» — подумал Джейс. — «Должно быть поэтому и приехал сюда. Иначе, зачем он здесь, а не в Харренхолле? Он чувствует наше горе и не хочет оставаться с ним один. » Джейс вспоминал то, что знал о лорде Ларисе. Королевский Дознаватель, мучает преступников в темницах. Джейс пару раз видел, когда был помладше, как Ларис сидит на пиру с сиром Харвином и что-то обсуждает. Но Косолапый ни разу не показывал интерес к судьбе Джоффри или Люка или Джейса. Как будто их и не было. Джейса охватило отчаянное желание поговорить с лордом Ларисом. Он не надеялся найти утешение, которое нельзя ни у кого попросить. Но желал выразить Ларису сочувствие, в его, как был уверен мальчик, горе. Но нельзя сейчас этого делать. Нельзя подвести маму. Джекейрис подошел к своим кузинам и пока дочь Деймона Таргариена сжимала его руку крепко — крепко, Джейсу было легче. *** Небо становилось темнее с каждым часом. Мама приказала Джейсу и Люцерису пойти спать. Джейс послушался Рейниру. Для вида. Когда поминки окончились и взрослые разошлись по комнатам, еще не совсем стемнело. Джейс выждал некоторое время, и вышел за дверь, стараясь, чтобы никто не заметил. Но его заметили. — Не спится, Ваше Высочество? Лорд Ларис сидел на скамейке в коридоре. Сомнения охватили Джекейриса. Он не знал, как начнет разговор. Но чувствовал, что нельзя сказать, кем они приходятся друг для друга вслух. Джейс начал осторожно приближаться. — Простите мне, что не встаю, Ваше Высочество, — прошелестел лорд Ларис и склонился в учтивом поклоне головы, когда Джейс подошел к нему. — Лестницы Дрифтмарка круты, мне нужно набраться сил, для следующего подъема по ним. - и указал головой в сторону лестницы. Говорил Ларис подчеркнуто учтиво и доброжелательно. Но Джейс почуял холод за этой учтивостью. — Разве принцесса Рейнира, ваша матушка, не отправила вас спать? — лорд Ларис улыбнулся Джейсу. Улыбка отца была радостной и полной любви. Улыбка дяди — ненавязчиво-застенчива, но почему же Джейсу хочется убежать? В глазах отца, каким Джейс его помнил, горела жизнь. В глазах дяди — только лед. — Мне не спалось. — Понимаю. Столько несчастий в последнее время. Собравшись с духом, Джейс произнес: — Я считаю, что должен выразить вам мои соболезнования, лорд Стронг. Вы ведь потеряли родных недавно. — Благодарю за вашу доброту, мой принц — Ларис кивнул Джейсу и крепко вцепился в трость. — Я уверен, что сир Харвин и мой отец оценили такое великодушие. — Я скучаю по сиру Харвину. — признался Джейс. — он заботился обо мне и Люцерисе. — Иначе и быть и не могло. Забота была частью его натуры. — Ларис помрачнел. — Вы тоже можете присесть, если хотите. Джейс, не веря своему счастью, сел рядом с Ларисом. Он почувствовал легкий запах вина, пока Косолапый говорил. — Вы знаете, как они погибли? — спросил Джейс. Сам он знал, но хотел услышать от своего дяди. — Как сообщил мне кастелян, в замке случился пожар. — Ларис смотрел в стену. — Я не хочу тревожить ваш дух излишними подробностями, мой принц. Иначе, вы не сможете заснуть. — И вы теперь совсем один, да? — спросил Джейс. — В Харренхолле живут другие мои родичи. — Ларис всё еще не смотрел Джейсу в глаза.- Вас не должны беспокоить дела дома Стронгов, мой принц. Я прошу позволить мне пойти спать. День был долгий и боль в ноге мучает калеку. Примите мои соболезнования. Веларионы, ваша родня, переживают глубокое горе. Ларис встал с лавочки с решением удалиться. Джейс не мог поверить, что он может уйти просто так. — Но вы же тоже…! — крикнул Джейс. Но вы же тоже родня мне, — хотел он сказать, но осекся. — «Я тоже», что? — процедил Ларис. Налет вежливости исчез из его голоса. — Вы тоже переживаете горе. — смутился мальчик. Ларис сжал трость изо всех сил. Он наклонился так, чтобы смотреть Джейсу в глаза. — Мы оба знаем, что ты хотел произнести нечто иное, верно? — Ларис Стронг говорил с Джейсом как на допросе. — Джекейрис, выслушай меня внимательно. Я не буду повторять дважды. Вы трое — чужие мне. И Люцерис, и Джоффри, и ты. Вы живете только потому, что мой брат потерял рассудок от любви. Я его ошибки не повторю и не собираюсь. Не ищи моей привязанности и выражения родственных чувств. Не заговаривай со мной вне рамок приличий. Запомни хорошенько: Веларионы — ваша родня. Не Стронги. Отправляйся спать, иначе я приведу сира Кристона Коля, и потребую, чтобы он поставил у твоих покоев караул. Ясно? Уверен, ты не хочешь сталкиваться с тем, из-за кого Харвина Стронга отлучили от двора. Джейс понял, возражать бесполезно. Он яростно развернулся и пошел прочь. Разочарование душило. О чем Джейс думал, когда решил, что горечь утраты сблизит его с лордом Ларисом? Глупо было ожидать, разговор с Лордом-Дознавателем Ларисом Стронгом облегчит боль после смерти сира Харвина. Джекейрис уже лег в кровать, как в дверь постучали. Это был лорд Корлис. — Джекейрис, ты не спишь еще? — Нет, дедушка. — Джейс сам удивился как легко ему далось назвать Корлиса Велариона дедом. — Я хотел убедиться, что с тобой всё в порядке. День был трудный день для всех нас. Люцерис уже спит? — Думаю, да. Я… Я столкнулся случайно с лордом Стронгом в коридоре. — ответил Джекейрис. — И о чем же вы говорили? — напрягся лорд Корлис. — Я лишь выразил ему свои соболезнования. — соврал Джейс. — Он ведь тоже потерял родных недавно. Корлис покачал головой. — Ясно. Сочувствие — важная черта для короля, Джекейрис. Ты умеешь сопереживать, но не дай состраданию забывать кто твой друг, а кто враг. — Корлис сжал плечо мальчика. — Ты будущий король, Джекейрис. И дом Веларионов будет за тебя до самой твоей смерти. Мы тебя любим. Джекейрис прошептал Корлису: — Терять родных так, так… — Он не находил слов, в которые мог бы облечь свою утрату. — Я знаю мальчик. — ответил Корлис, похоронивший свою дочь сегодня. — Я знаю. *** Плод греха его брата. Глупый, капризный ребенок. Весь в свою мать. Ларис едва скрывал досаду, глядя на Джейса. Казалось, сами Боги послали Джекейриса Велариона, чтобы он смотрел Ларису в глаза. Косолапый предложил ему присесть не из особого расположения, а чтобы не видеть взгляд Харвина. Интересно, каково мальчишке, самому того не зная, глядеть на убийцу своего отца? Для себя Ларис Стронг ответ уже знал. Теперь он видит эти глаза в зеркале каждое утро. Ларис ничем не выдал себя, пока мальчик задавал вопросы. Боги испытывали его. Словно хотели узнать, как Ларис будет жить со своим грехом братоубийства. Чего мальчик хотел? Утешения, сочувствия? Кому, себе или Ларису ? Косолапый сорвался, на миг. Лишь от намека, что Джекейрис его родственник. Пришлось осадить мальчишку. Можно было бы пригрозить не сиром Кристоном, а чем похуже.Но это слишком опасно. Не нужно привлекать лишних подозрений Рейниры к скромной фигуре Лорда-Дознавателя. Семь преисподних, по лестнице подниматься сегодня особенно тяжело. Не надо было столько пить. Ларис добрался до своих гостевых покоев, сел на кровать и начал разуваться. Как нога болит. Кристон Коль заметил, как Ларис смотрел на Алисенту сегодня. Пускай. Обиженный на жизнь неженка Коль. Если бы не ты, Харвина бы не отослали. Ларис лег в кровать и предался размышлениям. Алисента пожелала, чтобы Отто Хайтауэр вернулся на пост Десницы. Ларис исполнил ее желание, заплатив за это цену, непомерную в глазах богов. Привязал к себе Королеву надежней, чем обеты септона связывают супругов. Рейнира сбежала с Лейнором из Красного Замка, решив что ей был нанесен удар. Ей. Ей. Потому что целью заговорщиков был Харвин. А смерть лорда Лионеля — лишь трагическая случайность. Нет, семеро, какая эгоцентричная наследница трона была выбрана Визерисом! Ларис уткнулся лицом в подушку и закрыл глаза. Целью заговора Лариса был Лионель. Не только из желания угодить Королеве. Отцу Косолапый желал смерти по-настоящему. Ларис потер пальцами здоровой ноги свою косолапую ступню. Дав Ларису жизнь, Лионель подарил ему и эту обузу. Десять лет отец, любящий говорить о чести, закрывал глаза на интрижку Харвина. Старший брат и трое его внуков лишили отца хваленой беспристрастности. Честности, которой Лионель так кичился. Любовь ослабила его. Это раздражало Лариса, а раздражение подпитывало почву черного замысла. В тот злополучный день, Король и его Десница сидели, как два довольных дедушки (хотя, почему «как»?) и наблюдали тренировку мальчишек. Или благословенный? Кристон Коль спровоцировал Харвина на драку. И старшего брата было решено отослать от двора. Удивительно, но десять лет назад Коль убил человека на свадьбе принцессы Рейниры, а его даже из Королевской гвардии не выгнали. Хорошо, когда у тебя красивое личико, от которого и принцесса и королева нет-нет, да и теряют рассудок. У Лариса нет такого преимущества. В итоге Отто вернулся ко двору. А по Красному Замку ходят разговоры, о том, как главной мишенью убийц был Харвин Стронг. Харвин, а не Лионель. Как же идеально сработано. Харвин — только прикрытие. Ларис прикрыл старшим братом свое истинное преступление, как женщина прячет в шкатулку украшения. Первой, по указанию Лариса, подожгли комнату Харвина. Ларис знал, что отец бросится старшему брату на помощь. И сгорит сам. А люди решили, что раз пожар начался с комнаты Харвина, то он и был целью убийц. За то, что порочил честь принцессы Рейниры. За троих отпрысков из своего семени. За то, что они все не крови Веларионов. И не заметили, как под шумок опальный Отто Хайтауэр вернулся к обязанностям Десницы Короля. Семеро, как же люди глупы и легковерны! Ларис начал смеяться в подушку. Воспоминания о Харвине понеслись потоком в голове. Как Харвин сидел с Ларисом на пирах. Их беседы. Как Харвин в детстве защищал Лариса от нападок других детей. Как помогал, когда из-за косолапости было особенно тяжело подниматься. В четырнадцать лет Харвин мог без проблем нести семилетнего Лариса на спине в гору. Детское воспоминание, Харвин и Ларис захотели порыбачить, как обычные люди, не сыновья лорда. Пошли на речку. Харвин не в первый раз так убегал, но в первый раз взял с собой Лариса. Он обучал младшего брата рыбной ловле с терпением и любовью. Не у всякой матери можно встретить такую. Ларис почувствовал как по щекам что-то течет. Слезы? Неужели он скорбит по Харвину? Как глупо, как глупо, как… На некоторое время горький смех и слезы смешались в комнате Косолапого. Харвин любил Лариса. Это правда. Только он. Невинный вопрос Джекейриса указал на правду. Ларис теперь один. Спасибо за драку с Харвином, Кристон Коль. Спасибо за предоставленную возможность. Как же я тебя ненавижу — подумал Ларис. С этой мыслью он и провалился в пьяный сон. *** Надо было все же исполнить свою угрозу приставить к комнате Джейса караул. Утром Ларис узнал о детской драке между принцем Эймондом и компанией детишек с Джейсом в главе. Так еще и Алисента напала на принцессу Рейниру с ножом. В попытке вступиться за своего сына. Ларис про себя пожалел, что он пропустил это зрелище. Он уже знал, чем прикрывалась Рейнира в свое оправдание. Как изворачивалась в попытках защитить честь, которой нет. И что Харвин в ней нашел? Ларис и Алисента плыли на корабле домой, в Королевскую Гавань. Королева смотрела в небо, на драконий полет. Ларис захромал к Алисенте. Нужно проверить, как она. — Справедливость попрана. Юный принц искалечен. Возмутительно. — Ларис прижал платок ко рту. Его мутило на воде. Харвина Стронга уж нет, а от его отпрысков столько хлопот. Хорошо если они будут жить на Дрифтмарке. Или на Драконьем камне. Меньше мельтешат перед глазами, значит меньше воспоминаний о прошлом. — Если глаз уравновесит чашу весов, то я — ваш слуга. — Ларис сказал это просто, чтобы посмотреть на реакцию Алисенты. Или он действительно смог бы послать людей вырезать Люцерису Велариону глаз? Ларису самому было любопытно, до какой еще низости он готов опуститься. И если на миг мертвая совесть воскреснет и воззовет к памяти брата, можно сказать себе, что родня мальчика — Веларионы и Таргариены. Не Стронги. Но Алисента отказала. Умница. Сейчас, на нее бы пало подозрение вдвойне. Алисента больше лишний раз не выдаст своих чувств. Ларис смотрел на Алисенту глазами верного пса. Улыбался, хотя отныне она боялась его улыбки. Алисента не знала, какую плату он возьмет за свою верность. Но цветок завянет, а дерево не даст плодов, если не будет получать воды.