Китовое кладбище

Том склонился над склянкой, втягивая чарующие нутро ароматы. Пирог с патокой и лес. Вот чем пах Гарри. Его Немезида, его возмездие. Когда-то Дамблдор сказал, что Том не будет способен на любовь, что он — ребёнок амортенции — лишён этого светлого чувства. Дамблдор и тут ошибался. Старик неистово верил в то, что он пойдёт по скользкой дорожке, станет очередным Тёмным лордом. Том гневно подумал, что его Светлейшеству пора перестать видеть в нём следующего Гриндевальда. Том мог бы ненавидеть всё светлое, но в этой вселенной существовал Гарри Поттер. Гарри Поттер пролил свою кровь за тех, кого не знал. Он свято верил в свои идеалы, не навязанные Дамблдором или кем-то ещё. Гарри Поттер сам построил свою личность. Гарри Поттер не одобрял бессмысленного убийства невинных, и именно поэтому он готов был пойти против волшебника, намного сильнее него. А Дамблдор в это время трусливо поджимал свой седой хвост, никак не решаясь на дуэль со своим чокнутым любовником. Тома Марволо Риддла тошнило от них двоих. Рефлексируя вечерами, Том понял, что восхищался Гарри не потому, что тот так безрассудно рисковал своей жизнью ради других. Он восхищался его внутренним стержнем, его силой, такой огненно-обжигающей и светлой. Умением всегда оставаться на своём, не прогибаясь под других. Гарри Поттер не был ручным пай-мальчиком, у него был упёртый, язвительный характер и неконтролируемые вспышки агрессии. Для недругов он ядовито ухмылялся и остро отвечал; для близких — солнечно улыбался и заливисто хохотал. Он был таким многогранным, что Том банально терялся в разномастном спектре эмоций и чувств Гарри Поттера. Том Риддл вожделел Гарри Поттера, самого необычного для него человека, самого неопределенного. Такого светлого и чарующего. Благодаря ему, Том передумал делить свою душу, так сильно желая сохранить необычное чувство — любовь. Оставил свои идеи об уничтожении маглов, решив идти путём политика. Ради Гарри, его Немезиды. Как жаль, что тот совершенно не подозревает о жертве Тома... Они были словно апостол Павел и Иисус Христос: лишь Гарри Поттер мог направить Тома Риддла на путь истинный. Том облизал пересохшие губы. Том сам не понял, когда оказался одержим Гарри. Он просто наблюдал за ним в течении пяти лет, впитывая его идеологию, его яркие и живые эмоции, волевую магию, такую же горячую, как нрав Гарри. Том Риддл знал, что это нездоровая любовь. Больная привязанность, ревностная одержимость. Тому Риддлу было плевать на это, он знал лишь одно: рано или поздно, Гарри будет только его. Том моргнул. Пока для остальных прошла всего пара секунд, для него — целая вечность. Вот что значит — провалиться в себя. — Сэр, это амортенция. — Пять баллов Слизерину! Как и сказал мистер Риддл, это — амортенция, самое коварное зелье. Кто скажет почему? Вверх взметнулась рука Гермионы Грейнджер. — Прошу, мисс Грейнджер, — Слагхорн улыбнулся, отворачиваясь от него. С лица тут же сползла дежурная улыбка, и Том расслабился, облокотившись бедром о стол. — Амортенция вызывает ложную любовь, сэр, тоесть — навязывает чувства к другому человеку. — Грейнджер выпрямилась, неосознанно бросив взгляд в сторону Уизли. — Абсолютно верно! Пять баллов Гриффиндору. — Слагхорн перевёл дух. — Ребята , я бы хотел попросить вас всех ощутить аромат этого зелья, дабы вы смогли почувствовать, как пахнет тот, к кому вы испытываете чувства. Мне кажется, для некоторых это будет очень полезно! — Профессор подмигнул Грейнджер, от чего та вмиг зарумянилась и отвела взгляд в сторону. Том раздражённо поджал губы, думая о неуверенности заучки и недальновидности Уизли. Наверняка Гарри было тяжело с ними, несмотря на его привязанность к друзьям. Слагхорн вновь повернулся к нему и всучил флакон с амортенцией. Том приблизил к нему нос и втянул аромат, ощутив на языке вкус пирога с патокой. Прикрыв глаза, Том очутился в лесу. Воздух там был тёплый, а сам лес словно светился: солнечные лучи виднелись то тут, то там. Зрелище так захватило Тома, что он едва не забыл, где находится. Резко очнувшись, он повёл плечами, силясь стряхнуть видение. — Ох, мистер Риддл, неужели это так хорошо пахнет? Вы будто отключились, — со смешком заметил профессор. Том ответил ему кривой ухмылкой. — Сэр, вы даже не представляете как! Слагхорн улыбнулся ему и велел передать флакон следующему. Том терпеливо выжидал очереди Гарри: было интересно, как пахнет амортенция для него. Гарри приблизил флакон к себе и его брови удивлённо приподнялись. Когда он поднял глаза на Тома, тот сразу ворвался в его сознание. "Океанский бриз и травы..." Спустя секунду его вышвырнули, а глаза Гарри гневно прищурились. Теперь Том не сомневался — амортенция Гарри пахнет им. Он грешил иногда тем, что читал поверхностные мысли Гарри, и часто тот думал о том, как сильно парфюм Тома напоминает океанский бриз. На лице Тома появилась самая искренняя улыбка, которую он посвятил своей Немезиде. *** С личиной Люциана надо было что-то делать. Трудно было притворяться другом, когда руки так и норовят скользнуть под одежду, желая ощутить неровности косых шрамов и теплоту кожи. Том был благодарен Гарри за то, что тот никогда не выискивал Люциана за завтраком. Тому было бы худо, заметь тот эту неприятность. Староста и дальше бы бродил по коридорам своих мыслей, если бы перед ним не выросла кудрявая макушка Гермионы Грейнджер. Том кукольно улыбнулся, обнажив ряд ровных зубов, начищенных до здоровой белизны. Староста Гриффиндора дёрнулась, но собрала всю свою отвагу и выпрямилась, ткнув тонким пальцем в его грудь. Угроза? — Какого чёрта ты делаешь с Гарри? Ты ведёшь себя как безумец, Риддл! Мы не потерпим гнусных игрищ с нашим другом, поэтому объясни мне, какое заклинание ударило тебе в голову. — Карие глаза лихорадочно блестели. Том удивлённо хмыкнул, размышляя о том, что недооценил преданность друзей своей Немезиды. — Это было всецело моё решение, Грейнджер, и мне не нравится, в каком тоне ты со мной разговариваешь, — ответил он, не убирая улыбку. Это создало должный эффект: плечи гриффиндорки напряглись, а глаза она спрятала за чёлкой. — Ты пометил Гарри, словно он твой. Но вы же едва знакомы... — Голос её сделался тише, но своей твердости не потерял. — Едва знакомы? О Грейнджер, ты многого не знаешь. Лучше ступай, может, со временем поймёшь. И да, передай Гарри, чтобы сегодня он обязательно явился на вечеринку, нам стоит с ним поговорить. Грейнджер лишь развернулась и ушла, стараясь контролировать дрожь в пальцах. *** Том придирчиво оглядел себя с ног до головы: идеально уложенные кудри, выглаженные брюки и кипельно-белая рубашка. Подумав, он завязал поверх рубашки обыкновенный чёрный галстук, что отлично вписался в образ. Мантия безо всяких узоров покоилась на вешалке, ожидая своего часа. Вечеринка Слагхорна должна была начаться в шесть вечера, до скольки — один Мерлин знает. Том облизнув губы, наконец натягивая на себя мантию. Он не смел опаздывать, никогда. Тем более, там будет Гарри. В этом Том был уверен. Том вышел из комнаты вместе с Драко Малфоем и остановился посреди гостиной, что была заполнена старшекурсниками. Они в ожидании смотрели на него. — Всё, чего я прошу — это вести себя прилично, и не позорить ни себя, ни наш факультет. И вы все кристально понимаете, что одно вытекает из другого. А теперь прошу, всем на выход. — Том сделал небрежный пас рукой, параллельно осматривая каждого выходящего. — Бёрк! Поправь мантию. Демид¹ Бёрк немедленно одёрнул лацканы мантии, руки его нервно тряслись; Том снисходительно подумал, что тот вполне соответствует своему имени. Ева Макинтош кокетливо хихикнула, одним глазом поглядывая на него. Том устало вздохнул, но решил набраться терпения: на этом вечере он обязательно всем покажет, с кем на всю жизнь связал себя. А пока... — Макинтош, у тебя помада смазалась. Будь добра, поправь макияж, пока есть время, — сказал он, даже не посмотрев на рыжую слизеринку. Она преувеличено громко ахнула, сразу выуживая из складок безвкусной мантии зеркальце. *** Слизеринцы были последними, судя по забитому гостями залу. Том наколдовал Темпус, но отметил, что до начала оставалась одна минута. — Том, мальчик мой, ты пришёл! Не поверишь, как старик рад тебя видеть, — пьяно поприветствовал его Слагхорн. Том выдавил свою самую доброжелательную улыбку, с трудом сдерживаясь от проклятия назойливого профессора. За спиной Слагхорна мелькнула чёрная макушка со знакомыми вихрами, и Том сразу перевёл всё своё внимание в ту сторону. — Здравствуйте, сэр. Вижу, напитки великолепны? — спросил он Слагхорна. — Да, просто чудо. Авдей Бёрк был очень любезен, — Слагхорн тяжело вздохнул. Невооружённым глазом было видно, что тот собирается задать ему вопрос. Вряд ли приятного содержания, если судить по бегающим мутным глазкам. — Сэр, я отойду поздороваться со своим другом, Гарри Поттером, — с намёком произнёс Том, вопросительно глядя на профессора зелий. Тот пьяно икнул и кивнул, чем-то отягощённый. Тому было без разницы. Брюнет стоял в компании Луны Лавгуд и Гермионы Грейнджер, держа в руках полный бокал шампанского. — Я бы не советовал это пить. Том подошёл к нему со спины так тихо, что ни Гарри, ни девушки не успели заметить его приближения. Грейнджер, увидев его, угрожающе сверкнула глазами, в то время как Луна даже не повернулась, продолжая стоять к Тому вполоборота. — Риддл. — Выражение лица Гарри было такое ледяное, что по коже Тома пробежали мурашки. Отнюдь не от страха. — Том. Я Том, Гарри. — Он ласково коснулся плеча своей Немезиды, проверяя почву. Руку не сбросили, что являлось хорошим знаком. — Хорошо, Том, — Гарри специально выделил его имя. В паху ощутимо потяжелело, от чего он сжал зубы, стараясь вернуть былой контроль телу. — Мы могли бы поговорить наедине? Дамы, прошу... — Том выдержал паузу, ожидая разумности хотя бы от Лавгуд. Та не подвела, и, рассеяно кивнув, под руку утащила Грейнджер. — А теперь, Том Марволо Риддл, потрудись объяснить, что за хрень на моей шее? — Гарри наклонил голову влево, открывая вид метку, что ярко выделялась на молочной коже. Том сглотнул. — Это — весомое доказательство для других, что я принадлежу тебе, а ты — мне. Одна из разновидностей брачных клятв, только наша не завершена. Осталось тебе меня укусить, Гарри, — мягким баритоном ответил Том, прижимая ладонь Гарри к своей груди. Сам Том чувствовал, как бешено бьётся собственное сердце, преисполненное букетом эмоций и ощущений. — Ты больной, абсолютный псих. Какого чёрта ты решил клеймить меня? — Я люблю тебя, Гарри. Разве ты этого не понял? Моё сердце уже давно в твоих руках, — Том тяжело вздохнул и навалился на Поттера, который от неожиданности поймал его в объятия. — Укуси меня так же, как я до этого, ну же! — Зачем мне это? Том, очнись, мы едва знаем друг... — Гарри не успел закончить тираду. Сухие, покусанные губы Риддла прикоснулись к метке на шее. Гарри, чьё тело было охочим до ласки, удивлённо вскрикнул. Он собрался было отпрянуть от друга, но Том буквально сдавил его с двух сторон своими могучими руками. Гарри только сейчас заметил, что Том довольно мускулист, и в целом был крупнее его самого. В груди поселилось странное ощущение от этого факта. — Не смей отвергать меня, Гарри, дай мне шанс, прошу, — взмолился слизеринец, цепляясь руками за его поясницу. Гарри прогнулся, чтобы рассмотреть лицо Тома. Он впервые видел его таким уязвимым, таким живым. Щёки налились лихорадочным румянцем, а голубые глаза, темные, словно океан в плохую погоду, смотрели на него с безумным блеском. Сердце Гарри сжалось. Разве можно отказать такому Тому? — Я подумаю, но ничего не обещаю. Тем более, ты сделался моим... мужем без моего ведома. Как мне сказали, это нельзя убрать, верно? — Гарри уставился на Тома, ожидая ответа. — Извини, это были отчаянные меры. И ты прав, убрать метку действительно нельзя. А теперь, — Том прислушался. В зале играла энергичная музыка, после которой обязательно следовал медленный танец. — Не хотел бы ты со мной станцевать следующий танец? — Я не умею... — Я буду вести, не переживай, драгоценный. Гарри смущённо отвернулся от сияющего лица Риддла. Когда заиграла медленная музыка, Том краем глаза заметил, что к нему направляется Ева Макинтош. Он нежно взял Гарри за руку, как можно быстрее уводя того на танцпол. Они медленно закружили среди других пар, Том даже увидел, как шокировано оглядел их Малфой, который кружил неповоротливую Паркинсон. Гарри всё время отводил от него взгляд, и Том чувствовал исходящую от него неуверенность. Ему это не нравилось, поэтому он схватил подбородок Гарри, поворачивая голову в свою сторону. — Смотри только на меня. — прошипел Том на ухо Гарри. Тот недовольно дёрнулся, стараясь освободиться от крепких пальцев. — Забываешься, Том. Ты теперь, о Мерлин, мой супруг, но а я-то нет. Куда хочу, туда и смотрю, ясно? — прошипел Гарри, сверкая удивительно зелёными глазами. Этим действием он напоминает пантеру, подумал Том, не беря слова Гарри во внимание. Скоро он будет смотреть только на Тома, хочет он того или нет. Гарри, его очаровательное возмездие, его дар и наказание. Музыка подходила к концу, когда Том наклонился к лицу Гарри и поцеловал. Гарри промычал что-то в губы Риддлу и постарался отойти назад, но руки старосты слишком сильно сжимали его. Взгляды всех в зале были обращены к ним. Гермиона громко ахнула и уронила бокал. Звон битого стекла прозвучал в звенящей тишине особенно громко. Слизеринцы растеряли весь свой пафос, даже Нотт разинул рот от удивления. — Ты дьявол, Риддл, — задушенно прохрипел Гарри, когда Том наконец-то оторвался от него. — Я люблю тебя, — повторил Том, широко улыбаясь. *** Гарри сидел у Выручай-комнаты, запустив пятерню в волосы. Дыхание у него было учащённое. Он с силой кусал губы, стараясь убрать вкус Тома Риддла. Стереть этот поцелуй. Гарри Поттер запутался. Том Риддл казался ему высокомерным, но он не считал его плохим. Они общались всего-то два месяца, но Гарри уже мог назвать Риддла своим другом. А что теперь? Он не любил его. Ладно, может Том ему нравился, но это была небольшая симпатия, как было с Седриком Диггори на четвёртом курсе. Он откинулся на стену позади, чтобы восстановить дыхание и зайти в комнату. — Гарри? Он вздрогнул. Над ним возвышался Люциан, чьи светлые волосы падали на лоб, а свет от факела образовал над ним подобие нимба, от чего Гарри весело фыркнул. Люциан вопросительно поднял бровь, так сильно этим жестом напоминая Риддла. "А Снейп так же делал!" — взвизгнул в голове голос. Гарри покачал головой, выбрасывая из головы и Риддла, и Снейпа. — Привет, Люциан. А ты чего тут? — спросил Гарри, вставая с холодного каменного пола и отряхиваясь. Люциан сделал пас рукой, невербально убирая всю пыль с мантии и брюк Гарри. — Решил заночевать тут. Иногда утомительно находится среди снобов, — пробормотал Люциан, заходя в Выручай-комнату. Гарри прошёл за ним, не особо задумываясь о своих действиях и о том, какие могут быть снобы на Когтевране. — У тебя что-то случилось? Извини, что не находил времени на встречи. Сейчас можешь рассказать мне всё-всё. И Гарри вывалил ему всё на одном дыхании. Начиная от странного поведения Риддла, заканчивая меткой и поцелуем на вечеринке. — Риддлу просто трудно по любви, вот и всё. А тут ты, весь такой хороший и идеальный, вот он и без ума от тебя, — сказал блондин, лениво потягиваясь. Гарри впал в ступор. — Не думал, что у такого популярного человека будут проблемы по любви, — тихо поделился он. — Такие как он просто так не влюбляются, так что это — навсегда. Тебе лишь остаётся укусить его в ответ, Гарри, — убеждённо ответил Люциан, пристально разглядывая его. Стало неуютно под таким сканирующим взором. Слова друга липко осели на сердце, мешая сосредоточиться на чем-то другом. — Как же я могу? Разве это справедливо? Он даже выбора мне не дал! Ему стоило сделать мне предложение лет эдак через пять, если не больше, — гневно процедил Гарри, сжимая кулаки. — Если бы я вообще согласился. Люциан приподнялся на кровати. Лицо его сделалось будто бы восковым, кукольным. Гарри не понимал такую резкую перемену настроения. Он ощутил ту тревогу, какая была у него в первую встречу с Люцианом. — Неужели ты не подумал о чувствах бедного юноши? Разве ты не знавал, что он из приюта? Вряд ли там найдётся место любви, Гарри. Не стоит воспринимать всё в штыки, ты уж больно пылок в своих суждениях, — нежно проворковал блондин, пока Гарри лишь сильнее согнулся пополам у кровати, где разложился его друг. Сердце болезненно закололо; ненароком он вспомнил то отчаяние на лице Тома, его трясущиеся руки, покусанные губы... Губы, такие тёплые, сухие. Они отдавали горечью неизвестных трав. Кожа Тома была мягкой, без единого шрама, а пахла она океаном, Гарри был в этом уверен. А ещё он был уверен в том, что Том сам океан, чьи воды безжалостно поглотили его. — Я не люблю его. Люциан приоткрыл один глаз и посмотрел на него с немым вопросом. — Он мне нравится, но это не значит, что я сию же секунду побегу его кусать или что он там хочет. Пусть довольствуется тем, что я его не проклял. — Он сказал это спустя несколько минут раздумий, не надеясь на ответ от Люциана. Тот наверняка заснул, пока он бродил по лабиринту своих мыслей. Но Люциан никогда не действовал по шаблону. — Я рад, что ты перестал быть таким категоричным, — ответил он, казалось бы, обычно, но Гарри все равно ощутил немой укор и поморщился. — Иди ко мне, вместе поспим. Гарри ничего не ответил, лишь скинул одежду, оставшись в одном нижнем белье, совершенно не смущаясь своей наготы. Люциан, он же Том, взволнованно облизнул губы, стараясь запомнить каждый шрам, каждый открытый участок. Гарри был худ, но подтянут, плечи его были мощные, а талия — узкая². Он не был женственным, но и мужественным его назвать нельзя было. Гарри был просто другим, неземным, словно сделанный из мрамора. Он умудрялся сочетать в себе всё самое разное, несовместимое между собой. Том ощутил потребность остановить время, чтобы просто лежать на этой чёртовой кровати и любоваться Гарри, долго и бесконечно. Глаза странно защипало. — Люциан? Всё хорошо? — Гарри аккуратно лёг рядом, лицом к нему. Одна его бровь была короче другой, но совсем незначительно. Том поднял руку и пальцем очертил её. — Ты красивый, знаешь? Твой Риддл говорил это тебе? — спросил он, слыша свой голос словно издалека. Ах, в принципе, это и не был его собственный голос. — Мне никто этого не говорил, Люц, — Гарри тихо хихикнул. На правой стороне его лица образовалась самая очаровательная ямочка, которую видел Том. Он потыкал в неё пальцем, отчего Гарри ещё сильнее начал хохотать, и вот, спустя секунду, они вдвоём не могли остановиться. Смех Гарри слишком заразителен, подумал Том. Спали юноши крепко, не видя снов. *** Гермиона бесцельно бродила между громадными стеллажами. Глаза её покраснели от недосыпа, а шевелюра, и так лохматая, растрепалась ещё сильнее. Она мысленно поблагодарила Слагхорна за то, что тот провёл вечеринку в пятницу, и поэтому без зазрения совести проспала на два часа дольше. После злополучного вечера она не решилась искать Гарри, решив, что тот предпочтет сон в Выручай-комнате, тем более после таких насыщенных событий. Слова Рона за завтраком подтвердили её теорию, тот сонно пробормотал, что «чёртов Гарри куда-то подевался, что там стряслось на этой вечеринке?»? Гермиона вспомнила ту дрожь, что пробежала по позвонкам. Яркая картинка поцелуя встала перед глазами, отчего она ощутила жар стыда на щеках. Как и любая нормальная девушка, Гермиона не могла не согласиться с тем, как красив Гарри или Риддл. А вдвоём они представляли слишком волнующую картину, едва ли не запретную. Девушка хлопнула себя по щекам, отгоняя непрошенные мысли прочь. Сейчас ей следовало думать над подготовкой к тесту по трансфигурации и мирно дождаться возвращения Гарри. — Грейнджер! Она резко развернулась, узнавая в говорившем Блейза Забини. С ним у гриффиндорцев никогда не было проблем, тот был довольно спокойным человеком, которого не трогала факультетская вражда, да и по словам некоторых, слизеринец заглядывался на Джинни Уизли. — Забини. — отчеканила она, полностью поворачиваясь к нему, соблюдая элементарную вежливость. — Не могла бы ты, раз уж львята и змеи не так уж и ненавидят друг друга, передать Джинни, чтобы поднялась сегодня на третий этаж в пять вечера? Если тебе не трудно, — сказал он, не моргнув и глазом. Гермиона хорошенько подумала, но решила, что Забини не представляет угрозы для пылкой Уизли, что запросто могла проклясть его десятью способами. Она уверенно кивнула ему, и он ушёл, коротко попрощавшись. Гермиона несколько секунд глядела ему вслед. — Поверить не могу, — прошептала она самой себе. — Гарри и Риддл положили конец факультетской вражде. Малфой наверняка вздёрнется. Это стоило рассказать Рону. Мерлин, наверняка случившееся вчера станет новостью, а Рон ни слухом, ни духом, подумает невесть что!.. Гермиона решительно вышла из библиотеки, готовая сокрушить любого, кто осмелится хоть как-то оклеветать или оскорбить Гарри. *** Том лежал на мягкой кровати, с воистину хищным вниманием разглядывая юношу рядом. Вороные локоны разметались по изумрудному постельному белью, грудь медленно вздымалась, а мозолистые пальцы правой руки иногда сжимались, словно держа палочку. Том любовно поправил на нём сползшее одеяло, вновь укрывая Гарри по самый подбородок. Тот нахмурил брови и перевернулся на бок, сладко чмокнув во сне. Находится сейчас рядом с ним было опасно — личина Люциана исчезла к утру. Том не хотел думать, что было бы, проснись Гарри на час-другой раньше... Он встал с постели и трансфигурировал зеркало в полный рост из какой-то книги. Волосы сохранили укладку даже после сна, чему Том был очень доволен. Не зря Малфой завидовал его шевелюре. Убедившись, что вид его безукоризнен, он отошёл в ванную комнату, стараясь ступать как можно тише. В конце концов, нельзя было забывать о том, что Гарри — не простой студент, а парень, на чью долю выпало немало испытаний. Том не забыл, как стремительно тот реагировал на любое неправильное движение, мигом нацеливая палочку на предполагаемую угрозу. Проделав все утренние процедуры, Том достал припрятанную заранее одежду, наспех натягивая её. Он максимально осторожно открыл дверь, и, пока Гарри не отреагировал на шум, метнулся прочь из комнаты. К сожалению, у него ещё были его прямые обязанности, от которых нельзя было уйти. Когда по пути ему встречались ребята с его факультета, он тянул самую идеальную улыбку, в ответ получая смущённые взгляды девушек и робкие от младших. Одногруппники сухо, но уважительно приветствовали его; Том проводил их взглядом, пока они неторопливо шагали в Хогсмид. Он лениво подумал о том, чтобы пригласить Гарри на прогулку у озера. В субботу там было малолюдно, что было им на руку. Том написал короткую записку, складывая её журавликом и отправляя в полёт. Оставалось надеяться, что Гарри проснётся раньше вечера. *** — Гермиона, блин, у меня даже аппетит пропал. Как вспоминаю Риддла, так и курочка уже не кажется такой привлекательной, — тоскливо вздохнул Рон, откладывая сочное бедро назад. Только что он выслушал настоящую версию произошедшего, неразбавленную школьными сплетнями(чего стоил один рассказ Парвати, где та в красках расписывала Лаванде, как Том разложил Гарри прямо на столе с закусками!). — Ой, разве не ты совсем недавно хвалил его? — язвительно усмехнулась Гермиона, наклонившись к рыжему. — Гермиона, ты что, духи сменила? Ого, как вкусно пахнет... — начал было Рон, стараясь перевести тему. Гермиона закатила глаза, решив не говорить ему о том, что она не пользуется парфюмом. — Так, кстати, слушай: я написал Перси, спросив его об этой метке, и он ответил, что это такой вид скрепления брака. Ну знаешь, это шло ещё от потомков Годрика Гриффиндора, то есть такое клеймение очень-очень древнее. Летописи гласят, что те, кто скрепил узы таким образом, будут самыми счастливыми в браке. Риддл просто чокнутый, — сказал Рон на ухо Гермионе. На фамилии слизеринского старосты она поморщилась, словно съела флоббер-червей. — Как только Гарри додумается зайти в гостиную, расспросим его, что да как. А там уже посмотрим, убивать мистера Загадку или нет, — прошептала она, прислоняясь плечом к Рону. Тот тепло улыбнулся и притянул её поближе к себе. Гермиона почувствовала горячую кожу Рона, и так резко захотелось по-детски расплакаться от этих всех переживаний. К сожалению, зал, полный галдящих студентов, к этому не располагал. В это время Гарри Поттер проснулся.