—Ты выглядишь потеряно, Блэйд.
Бархатистый голос, звучащий, впрочем, без упрека или скрытой угрозы, послышался из-за спины. Широкие плечи Блэйда опустились, будто он не знал, куда себя деть и что ему делать.—Убери руки.
Полу-рычит черноволосый, вцепляясь холодными пальцами в руки, сцепившиеся в замок на его талии, будто желая разодрать кожу генералу за чрезмерную наглость. И Цзинь Юань покорно убирает руки с талии Блэйда, не издавая ни малейшего звука, который мог бы выдать разочарования от столь быстро прервавшегося тактильного контакта.***
Сад, засаженный вдоль и поперёк деревьями, кроны которых спускались до самой земли, представляя из собой весьма неплохое укрытие, купался в приятных солнечных лучах. На небе ни единого облачка, а сама погода будто описывает то состояние души, когда ты готов взлететь, вот-вот, ещё чуть-чуть, но в конечном итоге тебе оказывается лень, что визуально отражалось в лёгком ветерке, от которого трепетали кроны деревьев. Тихий, почти кошачий шаг раздается позади, на что мозг Блэйда успел дать предупреждение о том, что есть вероятность проявления его фобии, что и произошло. К нему вновь прижались сзади, обвив рукой талию и положив ладонь на бедро, обтянутое облегающими штанами. Блэйд неторопливо опустил алый взгляд на мужскую руку, ощущая и видя то, как большой палец оглаживает тонкую ткань и стараясь заглушить чувство бешено бьющегося сердца, хотя на тревогу не было причин. Опять.—Убери руку.
И генерал, стоящий позади, не смеет противиться и идти против воли жертвы своих мацаний, покорно убирая руку и молчаливо стоит позади, пытаясь скрыть тик, что свел конечность ниже локтя от распирающего желания вновь прикоснуться к будто вытесанному из мрамора силуэту, который обладал поистине завораживающими пропорциями, стоящему рядом, но не смел распускать руки. Взглянув на подергивающуюся руку в белом рукаве, на тонких губах Охотника промелькнула секундная улыбка.***
Вновь и вновь, вновь и вновь Цзинь Юаня отдёргивают, не давая в волю ощутить приятную кожу на кончиках своих пальцев, не позволяя задержаться в тесном, да и не очень, тактильном контакте более, чем на минуту. Но он видит, как фехтовальщик храбреет. Как из разу в раз становится смелее и смелее, пытается бросить вызов непонятно откуда взявшемуся страху и стать смелее. Сам Блэйд понимает, как много неудобства причиняет мужчине, не давая ему элементарных объятий, в больном мозгу, который не раз познавал боль предательства, невольно начинает промелькивать мысль о том, что, возможно, он дойдёт со своей фобией до того, что вынудит генерала пойти налево. Не смотря на то что преданный, как цепной пёс Цзинь Юань ни разу не давал повода для ревности, ему все равно тошно лишь о секундном представлении его мужчины с кем-то другим. И это стало лучшей мотивацией бороться со своим страхом. Пусть медленно, но верно.***
Поздняя ночь, за улицей уже не видно окон, в которых горел бы свет. По богато обставленной комнате, теряясь в мебели и разных элементах роскоши раздавался звук равномерного черканья о бумагу. Беловолосый генерал в очередной раз засиделся за документами, что, впрочем, было не в первый раз. Устало подперев голову рукой и всячески отгоняя от себя желание забыться во сне, дабы больше не видеть этих скачущих в разные стороны букв, которые надо еще и разбирать и анализировать, ставить подпись или нет, генерал подавляет шумный вздох, неожиданно чувствуя, что его волосы покачнулись, будто бы от незначительного ветерка и кожей ощущает, что за его спиной стоит некто, и—Цзинь Юань готов поклясться—сверлит его недовольным взглядом. Чуть с опозданием заметив руку с закатанной по локоть черной рубашке, мечник поднимает взор усталых золотых глаз вверх, видя точь в точь ту же картинку, что всплыла его в голове ещё при первом знаке появления Блэйда: хмурое, успевшее стать родным, бледное лицо, на острых чертах которого было написано откровенное негодование по поводу столь позднее бодрствования вечно занятого мужчины. Бледная рука тянулась прямо к ночнику, намереваясь загасить последний источник света в большой комнате, но внезапно пальцы виновника переживаний Охотника перехватывают руку последнего и слегка сжимает её, заставляя брюнета застыть. Он не ожидал прикосновения, что стало причиной нескольких особенно болезненных ударов сердца в груди бессмертного. Он опускает затравленный взгляд на Цзинь Юаня, который нежно водил пальцами по его запястью, будто ребенок просящий у матери лишние пару минут на игры.—Блэйд, мне осталось совсем чуть-чуть, и я правда пойду спать.
Глаза цвета отборного вина пересекаются с сияющим взглядом наполированных монет, но в этот раз вино охлажденное, скорее даже ледяное, не дающее шанса.—Ты уже мне это говорил. Ещё вечером. А посмотри на время сейчас.
Черные брови в гневе сводятся к переносице, он прерывисто выдыхает, решившись добавить после минутного затишья.—И да..Руки.
Цзинь Юань послушно убирает руку с запястья Охотника, кожа которого, как бы между делом, было изглажена вдоль и поперёк уже с десяток раз. Все же добившись своего, и нажав на заветную кнопку на ночнике, в полной тьме, в момента щелканья кнопки, слышится и робкий смешок, который явно пытались подавить, но без особого успеха, и звук щелканья языком и тихое шипение, которое наверняка шло в комплекте с фирменным закатыванием глаз, но к сожалению, увидеть это в кромешной тьме было невозможно.***
Вечер. Закат уже начинал утрачивать свои яркие краски, и на смену им шли сумерки, приносящие долгожданную прохладу после рекордно знойного дня. Открыв окна нараспашку и позволив ветерку трепать шёлк дорогих штор, генерал растянулся на диване прямо под окном, позволяя напряженным мышцам расслабиться, а порам глотнуть долгожданного холодка. Запрокинув голову назад и прикрыв глаза, имея в мыслях планы на подремать, он не сразу осознает, что же вывело из состояния сладкой полу-дрёмы, мечник с огромным трудом разлепляет веки, чувствуя на своей груди странный вес. Инстинктивно подняв руку и опустив её на грудную клетку, он натыкается осязанием на пышную шевелюру, а сфокусировав взгляд на своей грудной клетке, встречается со взглядом двух рубинов, смотрящих остро и ядовито, как бы предупреждая, что сделаешь что-то неправильно, я плюну ядом. И Цзинь Юань лежит, вытянув руки по швам, будто бы на службе, не решаясь лишний раз вздохнуть, дабы не спугнуть этот комок вечно напряженных нервов под именем Блэйд, который всегда боялся прикосновений.***
Вспоминая данный момент в последующем, у генерала будто бы начинаются проблемы с памятью и он начинает сомневаться, что все было именно так, ведь он даже не помнит, как кончился момент, когда страх Блэйда ушел и он впервые проявил инициативу. Подвергая свои собственные воспоминания сомнениям, он даже не уверен, кривила ли тогда издевательская усмешка тонкие губы бессмертного, и действительно ли был получен тот укус, от которого на шее ни осталось ни следа, лишь воспоминания, как язык коснулся кожи и легкая боль от незначительного сжатия челюстей. Было ли это все именно так, или генералу приснилось? Охотник не желает отвечать на это.