Hand outstretched — In danger, sinking deeper.
И, телу так и хочется закричать, закричать от этой жгучей приятной боли. Каждое его прикосновение заставляет тело трястись. Будь оно болезненным, будь оно жгучим или приятным, острым или колючим — разницы не имело. Каждый рваный вздох, его полный строгости взгляд. Казалось бы, это чёртов мазохизм воплоти! Но, человеку, котрый жаждит внимания, и ласки, от грубого и не тактильного Ильи — ему, увы, это не объяснить. Его руки опаляют шею слабого шатена, оставляя видимые красные, горячие царапины от ногтей на нежной, тонкой, прохладной коже. Just a little more, that’s all it takes, Messing you up, I throw it all away. Хочется большего, это, словно аддикция к его прикосновениям и ненависти. Куда тяжелее любого наркотика.Gift you once as a bait, then, I take everything, Make you addicted, you can't tell pain from love..
Вздох—выдох. Тяжелые выдохи, тело трясется. Его холодные руки, они так умело задевают разгоряченное тело. Ох, он умеет это делать.. Делать правильно. И, как же он медленно, но уверенно расстегивает пуговицы на рубашке. Буквально срывая, тянет к себе ближе, снимая надоедливый мешающий галстук. И, горячие взгляды встретились. В его глазах, видно лишь эстетику грубости. Аккуратной, но, грубости. Он уверен в себе, в своих действиях. Видно, что он знает, что делает.. That's what we've become, It's all for you. Просовывает руку под рубашку, хозяйничая поворачивает парня за подбородок к себе. Горячее дыхание, холодные руки... Все это казалось прекрасным моментом. Он сходил с ума от его тела, а шатен.. Шатен сходил с ума от этого ощущения доминантности над ним. Шатен давно знал, что лидер в их обществе, и в целом, классе — был он. Но, он никогда не взлюбливал его, наоборот же: Ненавидел, желал худшего, не принимал его в роль лидера. До первой поры, когда эта доминантность и контроль не перешла на него. Даже его лучший друг, Малярчук, не в силах противостоять ему. Видимый страх на лице Малярчука, что не радовало шатена. А теперь, когда ничего нет, что могло бы им двоим мешать, они наслаждаются, или, же.. страдают, от огромной стены, мешающей исполнить им долгие желания, между ими. О какой стене идёт речь?Ooh-ooh, On that vague border, between good, and bad.
Стена, котрая мешала им быть вместе, и исполнить свои самые извращенные грёзы была простой — они не знали, что может быть после. Есть ли у них чувства к друг другу? Ежели, это самая обычная, горящая ядким пламенем похоть, между ними. You played the fool for me.. My judgment is in the final moment. Парни до сих пор не разобрались, есть ли у них чувства, или же, это просто глупая игра. Игра с чувствами, перестрелки. Похоть была большой, но, были ли чувства? Не хотелось бы делать чего либо, не имея чувств к друг другу. Ведь, быть противоположностями для самих себя привыкли они. Шатен был ненавистным и к себе, и к нему. Он не хотел тактильности, но, иногда, его душа так желала и просила об этом, что он еле сдерживал себя, абы не накинуться на него, и... Просто обнять, да.Ooh, ooh-ooh, ooh-ooh, You got me G-U-I-L-T-Y...
И чувство вины не покидало молодое сердце, когда, вместо нуждаемой поддержки, были лишь подколы и оскорбления в адрес слабого. Слабым могли быть и Илья, и Герман. Но, показывать слабость оба не желали всея душой. Но, были правда моменты, где слабость брала верх — доминировала, где была неизбежная ситуация, в котрой ты был обессилен, и не мог и ни слова съязвить. Trick, and take everything from you, Again, just playing a game, all for fun. Игра. Это всего лишь игра, для кого то из них, так точно. Но, про это мы поговорим потом. Сейчас, их близость — самое важное.Hundreds of lies, Ooh, yeah.
Как раньше и явилось, холодная рука продолжала переминать чужой подбородок под рубашкой, в своей руке. Он обхватил его лицо рукой, поднимая взгляд к себе. Можно было играть в гляделки вечно, с этими голубыми глазами. Главное, не утонуть в них, да не потеряться. — Скажи мне это. Те три слова, те слова, которые я жду от тебя два года. И не бойся, я не кусаюсь. Но.. возможно, это не точно. — Прошептал рыжий в губы шатену, язвительно скалясь с насмешкой, и... Дикостью. Who's gonna punish me? Uh-uh-uh, loving you's a crime. Дикие взгляды, горячее сбитое дыхание, головокружащая жара. И все это... Все это происходит с ними, он и сам поверить не может в это. Желание стонать, быть услышанным, но довольным и умиротворенным — было огромное! Галстук, иже лежал, уже не лежит. Им плотно охватили шею шатена, притягивая мальчика к себе. Герман скулит, неприятное давление на горло не даёт шатену нормально дышать, и, в целом, глотать. — Поскули... — Илья стал, смотря сверху вниз на шатена. Он сжал крепление на галстуке, все так же, насмешливо скалясь.Forgive me, ooh, On that vague border, between good, and bad..